Тоска за аншлагом

      Пусть большую часть времени они любили проводить в Порностудии, обители Валентино, уединиться порой тоже хотелось. Вельветт — заняться творчеством или поболтать с самой собой в царстве плюша и костей, Валентино побеситься, а Воксу…       Вельветт смотрит на оплетенную проводами и грозно тянущуюся к куполу пунцового неба телевышку — логово Вокса. Присвистывает, каждый раз как в первый восхищаясь этой нелепой, но в то же время внушительной, железкой. Но восхищение проходит быстро и Вельветт добрый десяток раз тычет в кнопку замаскированного звонка, попутно строча в директ теле-демона одно за одним назойливые сообщения.       — Чего тебе? — Вокс отвечает сразу из всех устройств и его голос рокочет очевидным раздражением.       — Мы с Пизденкой в гости пришли, — Вельветт плевать на его недовольство, Вельветт не была бы на своем текущем месте, если бы притала голову в яму на первый же негатив.       — Кем? — Вокс, очевидно, начинает искать, про кого говорит демонесса, она буквально ощущает на себе навязчивое внимание камер наблюдения.       — Пизденкой. Пизденкой Третьей, — Вельветт говорит так, будто ей приходится объяснять что-то совершенно очевидное, — ты что, забыл про нее? — и достает из сумки трясущееся лысое создание с вывалившимся на бок языком.       — Валентино же раздавил ей голову бутылкой, — Вокс заметно успокаивается и, кажется, начинает смиряться с появлением Вельветт.       — Это была Вторая, — Вельветт надувает губы, явно разочарованная такой невнимательностью, — а это — Третья! — и поднимает собаку выше над собой, от чего та со страху заводит трясущийся хвост под самый живот. — Ну вот, смотри, ты ее расстроил.       — Да она от твоих криков почти что ссытся, вообще-то, — Вокс хмуро косится на часы.       До эфира оставались считанные минуты, а Вельветт можно будет выгнать только со скандалом и дракой. И нужно ли?       Теле-демон клацает когтями по приборной панели и говорит коротко, чтобы не успеть передумать:       — Входи.       — Вииии, — Вельветт бодро забегает в открывшую свое нутро башню и возбужденно оглядывается по сторонам, будто фермерская девка, впервые выехавшая в город. — А ты неплохо проапгрейдил здесь все с моего последнего визита, — говорит так, словно все в мире делается исключительно ради ее удовольствия. — Есть что поесть?       — Ты сюда жрать что ли приперлась? — Вокс выходит к ней с очевидным желанием дать крепкого пинка под зад, и стены его личной территории ходят ходуном.       — Не пугай Пизденку. — Вельветт абсолютно насрать на настроение Вокса. — Я хотела посмотреть на твою бывшую в 4к, как и ты.       Вокс остывает так же мгновенно, как отключается закоротивший чайник.       — И давно ты знаешь? — холодно спрашивает он.       — Что именно? — Вельветт проскальзывает мимо Вокса, держа собаку подмышкой. — Что вы встречались? Об этом весь Ад знает, хоть вы и постарались все замять. Что она собирается давать интервью Кэтти и это будут транслировать везде, — час назад. Что ты решил подрочить на нее в одиночестве — примерно в тоже время. — Смешок.       Между пальцев теле-демона проскакивают злые искры, а плечи сводит от напряжения.       — Вал не в курсе, — зачем-то говорит прозорливая куколка. — Тем более, он сейчас озабочен своим блудливым коксом. А теперь веди нас в зал, мы тоже хотим посмотреть на шоу.       Вокс хочет выбросить ее в окно. Желательно на другой конец города и не видеть никогда.       Вокс хочет расхохотаться в голос, Вельветт, маленькая хитрая пизда, оказалась куда умнее, чем они привыкли видеть.       — Будешь мешать и наше трио превратится в дуэт, — ровно произносит Вокс, и Вельветт понимает, что условия выставлены и следовать им не помешает. — Пошли.       Эфир уже должен был начаться, но Вокс, естественно, написал Кетти повременить. И еще бы старая сука стала ему перечить.       — Воу, — Вельветт была здесь не раз и каждый был разным. — Сейчас ничего не говорило о том, что устланные спящими экранами стены когда-то ломились от небрежно свернутых в пучки кабелей, идущих от исполинских серверов, обрабатывающих для Вокса информацию обо всем и всех.       Впрочем, она не исключает, что в башне произошли не только косметические обновления, но и глобальные перестановки.       — А т…       — Заткнись, — обрывает ее теле-демон и сонастраивается с сигналом из студии.       Вельветт покорно затыкается и смотрит, как пальцы старшего пляшут по клавишам, как по потолку проходит яркий желтоватый разряд и, будто из кусочков мозаики, вокруг складывается картинка.       — …и руку можешь убрать, — с непередаваемым презрением, — я не трогаю лезбушек, — Кетти затмевает своей могучей фигурой все. — Из принципа.       Вокс ухмыляется. Старая пизда врет как дышит, разве что дерьмо от страха по ляжкам не бежит.       Вельветт на самодовольный монолог Киллджой качает головой на пару с Томом Тренчем.       Вокс слушает Чарли и понимает, что почти забыл звук ее голоса. Это было забавно с учетом того, сколько она любила говорить. Забавно…       [Да?]       Вельветт косится на спину Вокса, прямую и напряженную. На сжимающиеся и разжимающиеся пальцы теле-демона. Делает выводы.       Вокс дергает головой и стискивает кулаки.       — Как ты умудряешься подлавливать меня в такие моменты? — он оборачивается к ней, игнорируя происходящее вокруг. — А главное, почему я позволяю тебе это? — в его голосе и лице Вельветт впервые чувствует что-то незнакомое.       И страшное.       — Хмм, — Вельветт смотрит на свою спутницу, не прогибаясь под навалившейся паникой. — Пизденка говорит, что я, как прекрасная эскортница, хорошо чувствую своих папочек, — Она улыбается и ведет от корней волос до подбородка, ровно туда, куда с размаху прилетел ей тяжелый топор. — А ты, как настоящий Подсасоник, не можешь без зрителей. Не зря же с папочкой Ви так ладно спелись. Хотя эта крошка ничего, между прочим.       — А можно ли найти какой-то более… гуманный способ избавится от перенаселения здесь, в Аду? Есть ли какой-то альтернативный способ изменять наши души через… — Вокс надеется, что она скажет не то, что думает. — Искупление?.. — Она сказала это. — Что ж, думаю, есть!       Она все-таки решила это сделать. Он думал, что тогда она шутила. Твою мать.       — У каждого из вас есть что-то хорошее глубоко внутри. Я в это верю. — Он знает это выражение лица. — Ладно, попробую объяснить…       — Только не снова…       (Стой.)       Принцесса щелкает пальцами.       О нет…       — Агитационный клип? — Вельветт заинтересованно накручивает ухо собаки на палец.       — Скорее приступ ванильного долбоебизма.       Когда Чарли начинает петь, Вокс всерьез думает оборвать трансляцию. Одно дело унижать врага, другое дело смотреть, как твоя, пусть и бывшая, выливает на себя ушат дерьмища с блестками на весь Ад. Хотя рейтинги она сколачивает ему сейчас такие, что теле-демон испытывает почти что упоение. Тот процент внимания, тот процент эмоций, который перепадает ему от эфира, заставляет его мелко дрожать от удовольствия. Это не получить от обычной дозы наркоты или сексом, это похоже на то, что умеет дарить в полночь Валентино.       Но.       Одно дело полуночный трип и другое то, что он получает сейчас.       Вокс скалится, под кожей приятно покалывает, а по позвоночнику от антенн до самого копчика прокатываются эмоции, тысячи втвиттов, сообщений, голосов в его голове обсуждают то, что видят. На его экранах.       И даже ОН сейчас смотрит на него (нее).       А затем удовольствие уходит так же резко, как и кайф от дозы.       Реакция следует абсолютно ожидаемая и из динамиков звоном расходитя злой хохот.       Аншлаг окончен.       Растерянная Чарли прячется за листком и поджимает губы.       Кетти подчевает на лаврах, от ее смеха хочется повторно свернуть ей шею точно так же, как это ей сделали в последние секунды ее вонючей жизни.       — Ой, игрушка папочки Ви ушла к Принцессе? — Вельветт отвлекает от мыслей.       — Воз… — новость приходит к ним с Кэтти одновременно и камера уже пускает в студию репортаж. — Блять.       Поток зрителей возвращается, а смех становится еще злее. Кетти специально не убирает превью с трансляции очередной оргии с участием Даста и смакует, с каким упоением он и Черри Бомб пиздят замшелую гадюку. Вокс бы даже кинул им сотку адбаксов, если бы они смогли вкатать его в асфальт раз и навсегда.       — Заебал этот бумер, — Вокс впервые получает некоторое удовольствие от того, что творится на экране.       Вельветт мудро молчит. Ее лично СирПентиус дико забавляет, тем более, что проблем от него особых не было, но папочки были на счет него совершенно другого мнения.       — Ты смотри, как знатно они друг друга ебут, любо дорого смотреть, — Вокс сосредоточивает все внимание на развернувшейся буффонаде, а Вельветт тем временем наблюдает за разворачивающимся пиздецом в студии.       — Ви… — пытается намекнуть ему Вельветт.       — Не сейчас, — отмахивается Вокс.       Кетти тем временем решила довести принцессу до белого каления. Вельветт последнюю откровенно жаль, особенно с учетом того, что Чарли едва ли уебет Кетти даже если прервется эфир и несмотря ни на какие унижения. Не настолько же лицемерная старуха тупая, что бы пересечь черту.       — Расскажи, каково это быть такой неудачницей? — нависает над Чарли Киллджой.       — Во-о-окс… — ой что сейчас будет.       — Да что ты…       — …а какого это когда у меня твоя ручка, с у к а?       В комнате разлилась гулкая тишина.       — Ааааааа, — Вокс знает Кетти с Чарли достаточно долго для того, чтобы понять, что сейчас произойдет.       — П и з д и л о в о, — с детским восторгом пищит Вельветт.       — Ну уж нет, — Вокс прекрасно понимает, что операторы скорее сдохнут, чем добровольно перестанут снимать, поэтому раздраженно пускает по сети помехи, слушая заливистый гогот наслаждающейся цирком Вельветт.       Вокс успевает вовремя — трансляция встает из-за перегрузки, и драка главных циркачей дня остается за кадром. А Воксу мигренью и разочарование зрителей отдается собственная выходка, сопровождающимся отдающим слабостью в теле падением трафика.       Не делай, называется, сраного добра.       Они стоят в зале молча, экраны полнятся черно-белыми помехами и сводящим с ума шумом.       — Ви, — черный и белый превращают Вельвет в мутную тень.       — М? — Вокс смотрит перед собой в пляску монохромных пикселей.       — Как вы расстались? — спрашивает Вельветт.       Вокс поворачивается к ней, обжигает холодным светом красных глаз. Он ведь убить ее может, моргнуть не успеет. Но не делает этого. Даже странно, почему.       — Тебя это ебет? — глухо спрашивает он.       — Меня — нет, — Вельветт смотрит на него, не опуская взгляд. — А вот тебя — да.       — Хах. Об этом же весь Ад знает, ты сама говорила, — он подходит к ней вплотную.       — Я врала. — Вельветт улыбается, когда над ней стоял папочка с топором, прежде чем расколоть надвое ее череп, она плакала, а сейчас себе такого не позволит. — Мне пришлось хорошенько напрячь булки, чтобы найти о вас хоть что-то, а еще покопаться в куче мусора и грязного белья. — Она не должна боятся или сдохнет. — Впрочем, это было очень даже полезно.       — Вот как. — Вокс сейчас как палач, размышляющий над тем, опустить ли ему рычаг гильотины или нет. — И что ты знаешь?       — Вы ебались, — самое важное во всех отношениях, не так ли? — Ты одевался в то время намного лучше и, собственно все. — Белые блики играют на ее щеках. — Она предлагала тебе что-то подобное, да?       — С чего такие выводы? — он щурится.       — «Только не снова», — цитирует услышанное Вельветт, и экраны вокруг них гаснут разом.       Пахнет озоном и паленой резиной.       Лицо Вокса остается единственным источником света в помещении. Перекошенное, тусклое, с парой углей глаз. Вельвет чувствует, как вжалась в ее бок испуганная собака и понимает, что они с ней почти что в равном положении.       — Ага, — Вокс щерится, рот расплывается по лицу-экрану светящейся дырой.       — А ты отказался, — Вельветт покусывает короткими невидимыми электрическими разрядами.       Вспышка. Что-то где-то полыхнуло снопом искр. Наверное, терпение теле-демона.       — Да. Она давно носится с этой идеей искупления, удивительно, что решилась сказать про нее сейчас. Выходит, моя бывшая все-таки идиотка, как я и считал.       — Не веришь в искупление? — Вельветт улыбается мягко, так улыбаются смертельно больные или те, кто вот-вот спрыгнет с крыши.       — Если есть демон, верящий в искупление, то он определенно не заслуживает носить голову на своих плечах, — Вокс почти соприкасается экраном с носом Вельветт. — Неужели веришь в чудесное спасение, а, крошка Ви?       — Не знаю, — Вельветт смеется, потому что ей смешно. — А ты? — вышка содрогается от макушки до основания, на лице Вокса мелькает семицвет, предвещающий трансформацию и чью-то скорую смерть. — Брось, не будь таким скучным, — она стучит по стеклу, ей нечего терять, хотя Пизденку было жалко. — Это что-то необычное, что-то новое, что-то, что она не побоялась озвучить, на что никто бы не решился, даже большой Босс. — Вельвет крутанулась на пятках, подставив Воксу беззащитную спину. — Не куксись, мы же в одной лодке.       — Но при этом ты бросаешь мне вызов. — Голос Вокса чужой и ровный. — Не боишься промахнуться?       — Бросая вызовы и преодолевая их, мы становимся только сильней, — под ее ногами расцветают бордовые цветы. — И от того, что я тащу тебя на своем горбу до желаемой цели.       — Решила развести меня на слабо? — экраны на стенах лопаются, порождая сноп осколков.       — Потому что знаю, что будет дальше, — ее ранит, и стекло окрашивается пряной темной кровь. — И я заявляю о себе. Раз ты претендуешь на титул владыки, пора бы усвоить, что стоять и смотреть не сработает. Заяви о себе. Как это сделала она. У тебя же все хвачено? — бархат в голосе. — Так вперед.       — Сюда сбрасывают отбросы, а она хочет вознести их до самого Рая. — Не Машина и не Вокс говорят и с ней, и с собой. — Пусть протрет глаза и сидит на жопе ровно.       — То есть, ты предпочитаешь молчать? Заткнуть рот и сложить руки? — Вельветт впервые чувствует что-то, похожее на злость. — Да что с тобой? Если не борьба, то что нам остается? Идет время, мы стоим на месте, не меняется ничего за движением стрелок. Где твое упортство? Я вижу только страх перед будущим, которого нет, которое еще не произошло, не случилось, не создано даже. Где твои стремления, где твои амбиции? Где, Вокс? Где ты?       — Я на вершине этой чертвой горы, и как никто другой знаю, как больно с нее будет падать, — отвечает теле-демон, — все циклично, все уже посторялось.       — Нет!       — Да. Эта война. Это бесконечное хождение по кругу. Исход один и он уже предрешен, Ви.       — Это не слова того, кто хочет стать легендой. — Бархат пожирает стекло, металл, отражение Вокса. — Это слова труса. А не того, кто решил бороться со скукой, кто готов к войне и взойти на вершину!       — Я тебя предупреждал…       — Я обращаюсь не к куску пластика, забитому микросхемами и аналитическими утилитами. — В Вельветт сейчас нет ни страха, ни сомнения. — Я обращаюсь к т е б е, Вокс. Если ты все еще там, за всей этой стеной апгрейдов. И только к тебе.       Между ними проходит лазурный разряд.       — Как всегда несешь хуйню, — отвечает Вокс, кажется, спустя вечность, глядя на нее и одновременно куда-то сквозь.       — Ну извини, это единственный способ одолеть твой встроенный калькулятор. — Вельветт смотрит на него снизу вверх из-за густый ресниц. — Может, нахуй всю твою кибенетизацию и оставишь рутину на тостеры?       — Не дождешься, — Вокс касается лица Вельвет, когти давят на темную плотную кожу, но не ранят. — А теперь уебывай отсюда, пока я не заставил тебя тут все убирать.       — Что, даже не предложишь мне стаканчик кок-колы? — обворожительно улыбается демонесса.       — Пошла на хуй.       — Грубиян, — без малейшего намека на уязвленность. — Вот и сиди в своем системнике, я не вожусь с занудами.       — Может, мне тебя попутно из всех сетей забанить? — когда они проходят мимо Варка, тот с опаской высовывает из будки массивную голову, но, заметив ободрящий взгляд Вельветт, начинает вилять остроконечным хвостом.       — Эй, ты палку-то не перегибай. — Вельветт вытаскивает посеревшую от страха Пизденку и чешет ее по лысой голове. — Хочешь себяшечку с Пизденкой? — и сует ее почти в лицо демона.       — Н е т. — Пизденка со страху облизывает его лицо, и Вокс впервые с момента выходки Валентина радуется, что у него вместо головы чертов телек. — И хуиту эту убери.       — А волшебное слово? — двустворчатые двери открываются, выпуская незваную гостью под купол Пентаграмм-сити.       — Или я ее Варку скомлю, — хмуро утирается Вокс.       Вельветт и акула переглядываются, подвергая слова теле-демона очевидному сомнению.       — Пиздуй уже. — Вокс выталкивает Вельветт с Пизденкой за порог.       — По- — двери закрылись. — Ка. — Вельвет надувает щеки и шумно выдыхает, гордо вышагивая подальше от логова неблагодарного соратника. — Но знаешь, Пизденка, — Вельвет хихикает. — Думаю, мы с тобой не зря в гости зашли.       Молчание собаки Вельвет решила расценить как согласие.       Оставшись в одиночестве, Вокс электрическим разрядом уходит в самый центр башни. Туда, где проводятся апдейты и где он может побыть в тишине. Обессилено опустившись в кресло, увитое проводами, он роняет голову на руки.       Трус.       Он уже слышал это в свой адрес.       Чарли не сказала это напрямую тогда. А вот Вельвет не постеснялась.       Сука.       Вокс бьет кулаками по подлокотникам, вдоль кабелей проскакивает разряд, а его лицевой экран того и гляди треснет.       Он старался забыть это всеми силами. Думал вырезать воспоминания из корневой папки собственной личности, но вовремя был остановлен благоразумием машины — эти воспоминания часть его личности. Нравится ему это или нет.       И так уж и плохи они были, если подумать?       Вокс поворачивается к лампочкам за свой спиной. Это был подарок от Чарли на годовщину их знакомства. Достала контрабандой прямиком из мира людей, запитала своей силой и пока она жива, свет не погаснет.       Теле-демон касается прозрачного стекла с непривычной самому себе нежностью.       И тут же одергивает руку, словно обжегшись. Не вспоминать. Не думать.       А мысли все равно плавно перетекают у ней, будто в нем завелся какой-то мерзопакостный вирус.       На экраны выводится изображение. Привычное. Вокс объяснял свое желание подсмотреть за ее жизнью, чтобы убедиться, что у него все лучше. Всегда без звука и на пару минут, за редким исключением.       — Привет, мам, — Вокс уже жалеет о своем решении. — Я знаю, что часто названиваю… — Раз в неделю в надежде, что она поднимет трубку. Семь лет к ряду. — И ты, наверное, занята. — Вокс не может найти Лилит, камеры не видели ее все это время, не слышали. — Сильно… занята. — Воксу знаком этот едва уловимый протест в голосе. — Но… Интервью прошло не очень. — Да уж. — И я не знаю, — ее голос срывается, — смогу ли что-то изменить. — Она плачет. — Я не знаю, что я делаю. И совет мне бы правда не помешал, мам. — Вокс должен перестать слушать. — Я… кажется, отец был прав на мой счет.       Он разрывает соединение.       Вокс помнит тот разговор. Точнее, реакцию Чарли на него. Никогда не забудет. И как это отпечаталось на ней — тоже.       — Неужели ты такой же, — она смотрит на него и взгляд полнится, впервые за все их отношения… — как мой отец?       Разочарованием.       Вокс шипит, кабели на полу шевелятся, подключаются к его голове, вливая в него информацию и статистику о сегодняшнем трафике.       Ему нужно отвлечься. Ему нужно прекратить вспоминать. Потому что толку.

Ведь пути назад — нет.