У развалин усадьбы Волконских

В тени старых княжеских лип, у разбитых подножий, В полудрёме дневной оживает как будто мечта: Дивный сад, что когда-то огромен был, чист и ухожен, Бал, влюблённый поэт, Ванька-ключник и князя тоска. Склон к прозрачной реке опускается зеленью, смятой Босоногой толпой оголтелой, лихой детворы, И, идя с сенокоса, отец провожает взглядом Своё чадо, ещё беззаботное до поры. У колодца девицы хохочут, плескаясь водою. «Запестрили платками!» - старый конюх притворно ворчит. Здесь ещё нет ростков, что взрастут нашей общей бедою, – В этом сказочном сне и сердце ровнее стучит. Красным заревом выжжено всё и молчит без ответа, Прах былого величья осел у подножия лип, Уцелевших по воле судьбы в этом адском рассвете Новой эры, не оставившей людям молитв. Перемолото всё, перечёркнуто, но забыто ль? У станка, в уголочке, втихую на образ крестясь, Мать, за сына молясь, вздыхает: «Живой ли?», Потому что без веры народу держаться нельзя. Деревеньки своё отживают, прогрессу дав волю, Город крепнет и славит себя, врываясь в века, И, уже не таясь, мать у церкви за сына молит, А молитвы её уносит Клязьма-река. В тени старых княжеских лип, у разбитых подножий, Где листва норовит забиться плотнее за ворот, Оживает в сказочном сне ни на что не похожий, Сувениром любимой девушки названный город. 04.08.2022