Добро пожаловать в "Совёнок"

Взволнованное озеро никак не утихало и продолжало буйствовать. Словно обеспокоенная мать в поисках ребёнка. Стихия не прекращала удар за ударом биться о берег. Обугленный и сгнивший труп пристани был чернее чёрного и мертвее мёртвого. Я… не хочу здесь быть. Лишь холод лета, безучастное солнце и погибший лагерь. Зачем? Уже не сдерживая слёзный потуг, я побежал прочь от пристани дальше и дальше вглубь лагеря, пробегая покорный бетон, обезумевшую от своей свободы природу. Мелькающие вокруг строения. Сон, всё это просто сон. Я бегал туда и сюда, туда и сюда, из разу в раз, но… Всё те же домики, что словно склепы для живых, застывшие статуи, старающиеся походить на людей, забор вокруг, что невыносимо давит теснотой стен. Паника, страх… В такие моменты холод чувствуется особенно жгуче. Хотелось бы просто запереться где-то, спрятаться от всего. Отбиваясь от всех вокруг… Стадион. Я уже совсем не помню, как прибежал туда. Критический упадок сил свалил меня вниз, и я упёрся спиной об металлический каркас, когда-то бывший лавочкой. И словно второе дыхание, ярость бессилия и всепоглощающая боль накрыла меня с новой силой. Я хочу задать вопросы, я хочу получить ответы, я хочу просто чувствовать! Но остаётся только рвать и метать. Крики и всхлипы сменяются тяжёлыми, как будто у утопающего, вздохами железным воздухом лагеря. Я чувствую каждую мышцу тела, вписывающуюся то в землю, то в собственную оболочку, что на грани уродства сдерживает меня. Ведь я могу все. Всё! Я мог бы уподобиться богу, если бы не реки горьких слёз и злоба таящаяся комом в глотке. Контраст. Лишь одно мгновение и мой разум будто замер. Передо мной лицо маленькой девочки. Ещё одна знакомая. Запертая тут. Ярко красные локоны, пионерская форма, как вторая кожа. Улыбка на лице с болью и пониманием в глазах. Я растерян. — Чего плачешь? Всё же не столь плохо, что бы плакать? — Я не плачу. Робкий голос, неумелая ложь. Зачем? — Просто бывает иногда… — Больно, но ведь ты только начал. Всё же хорошо. Всё же только началось. Лёгкий смешок девочки и мой прозвучали в унисон… А ведь и правда. Всё это лишь бремя. — Дурачок! Наивная детская улыбка, как зараза перебросилась на моё лицо. Нам ни оставалось ничего, кроме как смеяться. Тёплый хохот накрыл сначала весь стадион, а затем и лагерь. Горькие слёзы сменили свой вкус. Ком в горле вылетел. Радостно. Хоть и жаль, что смеясь я не заметил, как она исчезла…