Tonight I'm gonna dance

      Очередной вечер, полный фальшивых улыбок и смеха, знакомые залы, пронизанные скукой и одиночеством.       Вот же ирония — умудриться не быть приглашённым на собственный благотворительный приём.       Мелькающие вспышки фотокамер, ковровая дорожка и взволнованные оклики незнакомцев проносятся мимо словно отрывки из прошлой жизни — далёкой и незнакомой, однажды принадлежавшей ему.       Зачем Тони оказался здесь — он и сам не знает. Заверить совет директоров, что вернулся в строй, оставив позади безумную выходку с пресс-конференцией? Произвести фурор своим внезапным появлением вопреки обещаниям журналистов? А может, попросту развеяться, как он только что и сказал Обадайе?       Лицемерие, разлитое в воздухе, отстранённый взгляд, скользящий по людям вокруг.       Агент из организации, о название которой язык сломать можно, подлавливает его в укромной тишине барной стойки, и в ожидании виски Тони бездумно кивает в ответ на разговоры о встрече и решении вопросов, не терпящих отлагательств. Под тихий перестук льда в стакане грушевый привкус во рту на мгновение уносит мысли в тот мир, где он ещё не попал к террористам в плен, где каждым из подобных вечеров он пытался заполнить невидимую дыру в груди, зиявшую там задолго до появления реактора — в мир, где никто из этих людей так и не смог своей ладонью прикрыть её пугающую черноту. Разве что…       Всё это исчезло, когда я увидел твоё лицо.       Кажется, само время останавливается, когда сквозь разомкнувшуюся толпу он вдруг замечает в центре зала знакомый силуэт — атласное синее платье и солнечно-рыжие волосы, каскадом волн спадающие на до головокружительного обнажённую спину, — а стоит Пеппер обернуться, как сердце взволнованно пропускает удар, будто он вновь стал зелёным мальчишкой.       Твои глаза прошептали: «Встречались ли мы?» — пересекая зал, твой силуэт направился ко мне.       Тони был последним, кого она ожидала увидеть здесь. И встретив его в одиночестве, не окружённого шумной компанией на один вечер, Пеппер впервые с момента его возвращения внезапно ловит себя на мысли, как что-то неуловимо изменилось, разделив всё на до и после.       Начинается игривый разговор, и я парирую все твои находчивые реплики, подобные мимолётным тайным знакам.       Дышать становится трудно — даже в открытом донельзя платье, — когда она, чувствуя, как вспыхивают щёки, признаётся, что это его подарок. Но Пеппер не может не отдать ему должное: Тони не сводит с неё глаз, не позволяя взгляду скользнуть ниже линии плеч и сводя все её тревоги в шутку, словно бы понимая, насколько неловко для неё вот так разговаривать с боссом, на виду у всех этих людей оказавшись притянутой к нему в танце.       Когда они оказываются на крыше, волнение берёт над ней верх. Слова, обгоняя разум, сами собой срываются в ночной воздух, и, обнаружив свои губы в считанных дюймах от его, Пеппер едва не ныряет в омут с головой. В последней попытке удержаться от того, что уже нельзя будет изменить, она делает шаг назад, и Тони без возражений принимает её выбор, но в этот момент Пеппер готова поклясться, что впервые за все эти годы замечает на его лице смущение.       И я была очарована встречей с тобой. Всё, что я могу сказать — я была очарована встречей с тобой.       Водку с мартини она допивает одна: коротко извинившись, Тони исчезает так же внезапно, как появился. Но, глядя вслед огням его автомобиля, Пеппер вспоминает, как, отражая саму звёздную ночь, блестели глаза Тони, выдавая его с головой — и не может сдержать расцветающую на губах улыбку.       Эта ночь искрится, не отпускай воспоминания о ней. Я была сражена, краснея всю обратную дорогу… и проведу остаток вечности, задаваясь вопросом: знал ли ты, что я была очарована встречей с тобой?       Пеппер возвращается домой за полночь, снимает абсурдно высокие каблуки, выскальзывает из платья, которое всё ещё хранит на себе его парфюм. И, забравшись в постель, даже зная, что утром они вновь увидятся, не может — и не пытается — выкинуть Тони из головы.       Мучительный вопрос лишил меня сна до двух ночи: кого же ты любишь? И я буду думать об этом, пока не засну. А пока же я хожу взад-вперёд, мечтая увидеть тебя у себя на пороге. Я бы открыла, и ты бы сказал: «Привет, я… был очарован встречей с тобой. Всё, что я знаю — я был очарован встречей с тобой».       Бессовестная, глупая улыбка не сходит с лица, будто бы ей пятнадцать, и Пеппер, прикрыв глаза, вновь оказывается напротив Тони — рука в руке, плавно покачиваясь под неспешную музыку, не в силах отвести друг от друга взгляд. И пусть это просто робкая мысль, маленькая, сокрытая ото всех — и даже от него — мечта, но лишь ещё на пару минут она поддаётся ей, бережно прижимая к сердцу воспоминания об этой искрящейся ночи.       Молю, пусть это будет лишь самой первой страницей, а не концом нашей истории. Твоё имя будет звучать в моих мыслях, пока я не увижу тебя вновь. Ты уходил в спешке, и я не успела сказать тебе кое-что…       Я была очарована встречей с тобой.       Пожалуйста, не влюбляйся больше ни в кого. Прошу, пусть тебя не ждёт кто-то ещё.       И впервые за эти бесконечно долгие два месяца заплаканных глаз, бессонных ночей и хрупкой, но неугасаемой надежды, что Тони вернётся к ней целым и невредимым, Пеппер засыпает, больше не боясь кошмаров — с тихой смущённой улыбкой на губах.