все односторонние симпатии

Когда Хинао в первый раз видит Тихиро — проходит всего несколько недель после гибели Рокухиро Кунисигэ, и шрам у того еще розоватого оттенка, совсем свежий — Сиба наклоняется к ней и строго качает пальчиком из стороны в сторону, будто заботливый папаша. — Не думай даже к нему подлизываться, чертовка. Сиба, как и любой мужчина возрастом «что-то за тридцать» думает, что девочки и мальчики не могут просто дружить, и уже с порога обвиняет Хинао в том, о чем она даже не думала. Это выводит ее из себя, и она размышляет, не подсунуть ли соли в чай поганцу, пока тот не смотрит, потому что вот так в лицо ей сказануть подобное — надо совсем страх потерять! Но она старше Тихиро на несколько лет, и тому сейчас всего пятнадцать… Хинао, конечно, нравятся парни со шрамами, это жутко круто, но не на мальчишку же вешаться. Потому в ответ она хмуро смотрит на Сибу и без обиняков произносит: — Пошел нахрен. — Вот так сразу? — Сиба наигранно обижается, а потом отклоняется к Тихиро, осторожно пробующему кофе. — Н-да, а я думал, что ты девочка приличная. Смотри на нее, Тихиро. Будь настороже! Настоящая сердцеедка! В отместку Хинао случайно льет кипяток тому на ботинок, отчего Сиба тоненьки взвизгивает. Потом она уже понимает, что эти глупые шутки были не для нее вовсе, а скорее для Тихиро. У того душа не на месте после гибели отца, и Хинао прекрасно знает, почему. Вот Сиба и дурачится: пытается его растормошить, а тому хоть бы хны. К Тихиро она снисходительна: относится к нему, как к младшему брату, но он взрослеет, лицо теряет детскую округлость, Тихиро становится юношей, и тут-то Хинао задумывается, не было ли предостережение Сибы реальным предупреждением. Не то, что ей жутко нравится Тихиро… Ладно, он крутой, этого не отнять. Тихиро сильный, стильный, красиво фехтует, еще носит все черное (отпад!), и лицо у него такое мрачное и без дурацких улыбочек… Хинао, признаться, нравятся серьезные молодые люди, и он — эталон такого. А еще он вежливый и тихий, и не орет, как Сиба. Никакими серьезными отношениями тут и не пахнет, это так, скорее, восхищение, но есть одна маленькая проблемка. Точнее огромная. Тихиро… Он… Как бы так сказать… — Совершенно не понимает намеков, — кивает Сиба с самым серьезным видом. — Я в курсе. Горшок герани отзывчивей. Потом добавляет: — Я же говорил тебе не подлизываться к нему. Потому что знал, что так и будет! Он стойко выдерживает, когда Хинао от души наступает ему на ногу и топчется немного для приличия. Тихиро очень милый. В том смысле, что он предельно вежлив, и никогда не отказывается помочь. И никогда не хамит, не шумит, всегда помогает с уборкой. Но он постоянно держит дистанцию, и это так неудобно… Любая попытка Хинао вытащить его куда-нибудь наедине без надоедливого присутствия Сибы оборачивается провалом. Он будто специально это делает, хотя Хинао уверена — ничего подобного! И потому она изнывает. Было бы интересно вытащить его куда-нибудь, поболтать… А Тихиро только и умеет, что говорить о делах. Это так скучно. Тихиро — скучный! Но Хинао уверена, что если его расшевелить, то можно узнать его чуточку лучше, и тогда она узнает те его грани, о которых не слышала до сих пор. Осталось только придумать повод. Момент для столь ожидаемого единения настает неожиданно: на улице льет, как из ведра, Хинао в кафешке откровенно скучает, и, когда она уже думает сделать перерыв, колокольчик над дверью неожиданно звенит, и внутрь вваливается Тихиро. Он в Токио вместе с Сибой по какому-то бизнесу, и Хинао думает — наверняка опять устраивал веселую нарезку якудза. Он мокрый насквозь, и когда подходит к ней, то оставляет позади мокрые следы. Хинао смотрит на это в легком замешательстве — она не планирует проводить генеральную уборку, но, видимо, придется. Тихиро видит направление ее взгляда и достает откуда-то из-под плаща бумажный пакет, неожиданно сухой, и коротко поясняет: — Это подарок. От Сибы. Там какие-то сладости из Йокогамы. Ага, подкуп, понимает Хинао. Она благосклонно кивает и указывает рукой на подсобку, мол, можешь там снять мокрое, но вместо того, чтобы молча согласиться, Тихиро вдруг наклоняется к ней и интересуется: — Где тут половая тряпка? Как понимает Хинао не только из разговоров с Сибой, но и из взаимодействия с Тихиро, тот — очень ответственный. Вот прямо до жути, никогда такого правильного человека она не видела. Мало того, что он вытирает все за собой, уже в сухой одежке — вообще-то это униформа баристы, но иной мужской одежки под боком нет — он помогает с мелкой работой. Вот он, шанс! Хинао понимает это и решает пойти на самые крайние меры, к каким обычно не прибегает ни при каких обстоятельствах — в общем, она делает технический перерыв, а Тихиро это объясняет, мол, сейчас такой дождь, и точно никто не придет, хотя, как владелица кафешки, Хинао знает, что все это вранье, и в дожди люди только и делают, что любят сидеть с чашечкой чая. Но она тоже любит этим заниматься, и потому зовет Тихиро на чайную церемонию. Вообще, это даже не свидание, так — легкое развлечение. В конце концов, Хинао понимает, что мыслями Тихиро все равно далеко, но он все равно милашка, и она хочет увидеть его с другой стороны. Отношения, знаете ли, строятся с банальных разговоров, а их как раз и не хватает. Потому она вытаскивает в комнату с большим окном все принадлежности для чайной церемонии, раскидывает подушки, и потом приглашает Тихиро. В подобных ритуалах есть некий шарм, и, когда Хинао берет банку чая, она водит ею у носа и затем оборачивается к Тихиро. Тот, как примерный ученик, сидит на коленях, сложив руки. Так и не поверишь, что всего пару часов назад он наверняка кого-то убивает, отсекая голову. — Чтобы понять суть чая, тебе нужно не только прочувствовать его вкус, но выбрать правильный. Зеленый помогает успокоить нервы. Зная, чем вы с Сибой занимаетесь, я уверена, что стресс для тебя — что-то вроде верного спутника. Тихиро лишь хмурит брови. — Может, раньше. Не сейчас. — То есть, хочешь сказать, что убиваешь людей и не испытываешь сожалений? Когда он отводит взгляд и поджимает губы, Хинао вздыхает. Какой предсказуемый. Она садится на подушку напротив и протягивает ему, предлагая вкусить аромат. Несколько секунд Тихиро водит ей из стороны в сторону, потом неожиданно замечает, будто искренне удивленный: — Пахнет молоком. — Это молочный улун. Мой любимый. Свежо заваренный чай она переливает в чашу справедливости, затем разливает по мелким красивым пиалам, на донышке которых изображены рыбки кои. Это не намеренная попытка показать Тихиро, что она интересуется им достаточно, чтобы знать о способностях его клинка, просто Хинао самой по себе нравятся рыбы. Милое совпадение. Она подносит пиалу Тихиро, и некоторое время тот молча смотрит на донышко. Лицо у него неизменно равнодушное, и Хинао только тоскливо вздыхает. Ну ничего, она его расшевелит. Это точно! Вот Сиба-то удивится! — Отец любил сильно заваренный чай, но ты, вижу, сразу вынимаешь листья из кипятка. — Ну и ну, — Хинао угрожающе щурит глаза. — Никогда бы не подумала, что Рокухиро Кунисигэ настолько плохо знает традиции чайной церемонии. Тихиро, оставлять листья в воде — преступление, за которое стоит отлупить палкой. Тихиро ничего не отвечает и просто пьет, сверля ее взглядом. Сейчас разговор станет неловким, поэтому Хинао решает взять все в свои руки, раз уж она сегодня заводила. Подперев голову, она лукаво смотрит на Тихиро и начинает улыбаться. — Где ты так вымок? Вопрос «как дела?» — первая ошибка новичка. Хинао знает, как дела у Тихиро, то есть никак, и услышать в ответ «все нормально» — не то, чего она хочет. Тонкости романтики, мотайте на ус. — Мы разбирались с мелкой бандой в Йокогаме. — Это оттуда сладости? — Да. Сиба-сан попросил тебе передать. Сказал, в благодарность за помощь. Ой, вот подлиза… Хинао едва сдерживается, чтобы не начать ухмыляться. Ну ладно, может, она больше не будет подсыпать ему соли в кофе. — Не успел добежать до квартиры, как пошел ливень, — подытожил Тихиро. — До тебя было ближе. — Ну вот… А я думала, ты решил меня просто так навестить! Лучше бы соврал! — Тебя это так расстраивает? Боже мой, думает Хинао, Тихиро, ну почему ты такой наивный. Сиба плохо постарался, как воспитатель, восемнадцатилетний юноша должен понимать такие намеки! Месть всю голову задурила! — Конечно, — она наигранно горестно вздыхает. — Я думала, мы хорошие друзья, а ты приходишь только по делу. Часто, конечно, но без повода и не заглянешь. — Мне некогда. Судя по голосу, Тихиро начинает что-то подозревать. Он отводит взгляд. Отлично, Хинао, еще немного, и ты его дожмешь! — А жаль. Я бы сделала тебе какой-нибудь особый чай… Ну, знаешь, чтобы успокоить нервы. Отдыхать телом и душой — очень важно для бойца, тем более того, кто дерется без устали. Некоторые используют для этого медитацию. Вот ты, Тихиро, медитируешь? — Мне… некогда. Хинао наклоняется ближе, и Тихиро начинает сверлить взглядом стену. О, смущен. Лицо ничуть не меняется, даже краски не выступает, но легко понять. Вау, думается ей, до чего я докатилась? Третирую парня младше себя. Сиба правильно смеется, это как-то глупо. — А вот зря. Хотя я думаю, что медитация — фигня. Но лучше приходи ко мне. Буду делать тебе чай… гм… бесплатно! Но только тебе, не говори Сибе! Он столько пьет, разорит меня! В ответ Тихиро невнятно мугыкает и кивает, явно все еще в прострации, что отвечать. Боги, ну вот как с ним разговаривать? Может, Сиба прав? Зря она это все делает? С другой стороны, у Тихиро же не полный бардак с головой, вон, стесняется, тушуется, значит, все прекрасно понимает, просто хорошо держит морду кирпичом. Она тянет к нему руку, берет за ладонь, аккуратно, и по неведомой причине Тихиро не вырывает руку, хотя, как ей думается, это было бы в его характере. Кожа у него шершавая, вся в мозолях. Он — сын кузнеца, мечник, очевидно, что руки нежными у него не будут. Краем глаза она замечает россыпь бледных шрамов, и на душе словно кошки начинают скрести. Хинао помнит их первую встречу, Тихиро — еще совсем мальчишку. Вот так он губит себя. Ну и дурак. Она подсаживается ближе. Наконец, Тихиро поднимает на нее взгляд. Ему явно неловко, хоть он и умело это скрывает. — Тебе грустно? — В смысле? — удивляется он. — Ну… Не знаю. Ты всегда напряженный. Чакры закрыты. Я знаю, ты ищешь «Хисяку», но ты вообще делаешь перерывы? — Конечно. Я бы в таком темпе не выдержал. Да и Сиба-сан порой заставляет. — Ага, — уныло замечает Хинао. — Так и знала. Ты сам ничего не делаешь. В кино хоть ходил недавно? — Я не смотрю кино. — А в театр? — Уже давно не был. — Ну хотя бы в парке гулял? Тихиро смотрит на нее взглядом, по которому сразу все ясно. Боги. Три года одним живет! Свихнуться можно. Ну все, неважно, какой был изначальный план. Если Сиба не хочет этим заниматься, то придется сделать Хинао! Она поднимается на ноги и опускается позади Тихиро, а когда тот оборачивается, строго замечает: — Расслабь булки. Пару раз я брала курсы массажа. Полезно для течения ци, понимаешь? Хотя я брала для того, чтобы помочь подружке, гм… Не столь важно! С полным курсом обломишься, а вот плечи я размять могу. Взгляд Тихиро полон скепсиса. — Ты мне не веришь, да? — Не то чтобы. Просто не понимаю, что на тебя нашло. — Боже, Тихиро! Все, хватит, я больше тебя не слушаю. Это дружеский жест, сечешь? — А по-моему, — сухо замечает Тихиро, — ничуть не дружеский. Скорее, гм… — Хм-м-м? — … романтический. Он так это цедит сквозь зубы, что сначала Хинао посмеивается, что Тихиро неловко об этом говорить, а потом вдруг меняется в лице. — Ага! Я так и знала, ты все же смотришь фильмы! Ромкомы, да?! — Я не смотрю. Сиба-сан… иногда. Я краем уха слышал. То есть, Сиба любит романтические комедии? Какая отличная информация, пойдет в записки для шантажа. … но, значит, Тихиро что-то да понимает! Крутой парень, который смотрит ромкомы! Ну что за зрелище! Но вместо ответа Хинао лишь вздыхает и разминает пальчики. Опускает руки на плечи Тихиро. В первую встречу он уже не выглядит сопляком, но он все равно невероятно костлявый. Сейчас ситуация намного лучше, но даже до Сибы Тихиро далеко — он очень жилистый, но все еще довольно мелкий, всего на полголовы выше самой Хинао. Но с чакрами у него и впрямь беда. Хинао знает про них достаточно, и понимает, что в мирной обстановке плечи не должны быть такими жесткими. Ци похожа на нити, пронизывающие тело. Чем спокойней жизнь, тем прямее линии, это она знает точно. Люди спокойные, уверенные в себе, имеют самые заметные линии энергии, но чем больше передряг случается, чем меньше спокойствия в жизни, тем сильнее они напоминают клубок. Линии ци Тихиро напоминают моток пряжи, который основательно поболтался в стиральной машинке и перепутался еще сильнее. В таком состоянии ци застаивается. Конечно, с отводом энергии прочь у Тихиро нет проблем — магический меч работает как проводник. — Если бы профи увидел твои чакры — он дал бы тебе по шее, ты в курсе? Тихиро лишь едва заметно качает головой, будто и не возражая. — Потом. Когда верну мечи. Сейчас некогда. Тебе всегда некогда, хочет пробубнить про себя Хинао. Под ее пальцами клубок начинает распутываться, а чакры, словно очищенные водопады, начинают пропускать ци. Буквально на глазах у нее плечи Тихиро опускаются, расслабляются, она слышит, как его дыхание становится тише. Всем нужно делать перерывы. Всегда. Она размышляет о том, как глупая попытка в свидание превращается в урок о сохранении себя, но решает отбросить эту мысль на потом. Еще успеет подумать. В самом конце она наклоняется ближе, протягивает руки вперед и обхватывает плечи Тихиро, отчего тот вздрагивает, но следом замирает. Несколько секунд она сверлит чаинки, плавающие в пиале. — Стало легче? — Немного. — Вот видишь. Иногда полезно делать перерывы. Ты постоянно занят… Но так нельзя. Сиба верно говорит, а ты, дурак, будто специально игнорируешь. — Разве я могу?.. Просто взять и сделать перерыв? Тихиро чуть откидывает голову назад, и они с Хинао смотрят друг на друга. Вблизи она замечает еще больше мелких шрамов на коже и тени под глазами от недосыпа. — Еще столько не сделано, — заключает Тихиро. — Но мечи никуда не убегут. О них уже три года не слышно. Если бы кто-то захотел их использовать во вред, ты бы узнал. Разве нет? Аргумент неоспоримый, и Тихиро поджимает губы, затем кивает. — Придешь завтра? Я приготовлю лотосовый чай. — Я попробую. Хинао думает: наверное, он точно так же врет Сибе, что будет отдыхать. Но сейчас ей кажется, что он говорит искренне, и потому она мягко отстраняется. Дождь никак не прекращался, можно было продолжать маленькую чайную церемонию.