Долина Золотых цветов

      Стояла глубокая ночь. Тихая, безветренная, лунна сияла так ярко, что на открытой местности можно было передвигаться без фонаря или факела. А вот в чащобах было без света огня туго. Ни кочек, ни низких веток, ничего не увидишь. Только вот костерок в глубинке, на небольшой полянке горит, потрескивает радостно и приветливо, что любому одинокому путнику захотелось бы подойти к нему и погреться. Да вот только такая возможность будет единоразовой и последней в жизни, ибо в лесах этих чаще всего сидят бандиты, разбойники и прочий сброд, что наживался на незадачливых путешественниках и живущих неподалёку относительно богатых особах.       Вот как и сейчас горит костёр, а вокруг него сидят человек пять. Крепкие мужики, в шрамах, в кривых, сделанных во время очередной попойки татуировках, с сальными волосами, а если есть, то и бородой, смердящие потом, дешёвой выпивкой, жиром от готовящегося на вертеле порося. А неподалёку, в небольшой клетушке, сидела девочка лет 14-15, в разорванном платьице, перепачканная в грязи, жёлтые, как мёд, волосы, что до ещё неделю назад, до похищения были заплетены в тугую косу, совсем растрепались, сбились в колтуны, от пыли стали темнее и тусклее. Миловидное округлое личико всё отекло от нескончаемого плача, а голубые глазки налились кровью и сильно болели. Дочка и в принципе единственный ребёнок местного барона, горячо любимая и обожаемая, тихая, кроткая, всегда улыбчивая, местами наивная... Идеальная цель для похищения, с последующим шантажом и требованием выкупа. Она уже неделю здесь. Неизвестно, сколько ещё будет. И выживет ли она в принципе... Найдут не скоро. Сначала пойдут в старый форт, что в нескольких километрах севернее этого лагеря. Там-то главарь и сидит, это сейчас так, его пешки. Идут сначала на главаря, а потом на остальных. А пока идут на остальных, её уже здесь не будет.       — Бубо, я всё не пойму, какого хера мы должны её охранять? Не проще было бы глотку перерезать и терпеливо ждать, когда папаша отдаст выкуп? Меньше бы проблем было, — самый молодой, вроде несколько месяцев назад присоединился. А уже успел потрепать своим товарищам нервы, особенно сейчас, когда уже в который раз предлагает избавится от пленницы. Когда ожидаешь от бандитской жизнь, зрелищ, погонь, горы золота, реки вина и голых девок, такая "работа" действует как отрезвляющая пощёчина.       — А потому, Ганс, — начал говорить этот самый Бубо, с длинной, по самый пояс, угольного цвета бородой, заплетëнной в несколько кос, и огромным шрамом, что шёл от гладко выбритого затылка до бровей, — Что коль мы её кончим и папашка её узнает, так денежки капать не будут. А раз она жива, то и за сраку его держать можно, как дойную корову за вымя, понял?       В ответ как-то удручëнно кивнули и стало на миг вновь тихо, трещит костёр, плещется пиво в кружках да хохот га всю округу стоит. И тут до ушей доносится хруст веток, тихая по всей видимости брань на непонятном языке, звук падения чего-то тяжёлого и стоны боли, перекликающиеся с недовольным бурчанием.       — Хост, я спину не чувствую-ю-ю-ю-ю, — первый голос зычный, несколько страдальческий и хрипящий то ли от того, что больно, то ли его обладатели хочет драмы навести.       — Я тебе говорил, что не надо из себя ассасина премиум-класса стоить, говорил? Но как всегда, мои слова мимо ушей, ломаем дров и скулим, как нам больно, — второй басистый, с врождённой хрипотцой и лёгким порыкиванием, как у зверя чудного.       На миг всем обитателям лагеря, что бандитам, что пленнице, стало не по себе. Видно было, что не по случайности нерадивые гости сюда пришли, а намеренно, по делу. Бубо хватает Ганса за плечи поднимает на ноги, пихает в руки дубинку и толкает в сторону голосов. Хотел приключений и острых ощущений? Вот, пожалуйста, специально для тебя всё, иди и разбирайся! Сглатывает и делает шаг в темноту, ещё один и ещё, пока полностью в ней не растворяется. Впрочем, приключение это заканчивается также быстро, как и началось.       — ЧУДИЩЕ! ТАМ ЧУДИЩЕ! — дико вопя, Ганс бежит обратно к лагерю, а после вновь куда-то вглубь леса, надеясь спрятаться от того, что его так напугало. Остальные в лагере хватаются за оружие, кто за палицу, кто за меч, собираясь дать отпор этому самому "чудищу", какое бы оно не было...       На свет выходят двое. Первый – с виду простой мужчина лет 30, в красном бархатном плаще, под которым виднелась расшитая серебром рубашка. Круги под льдисто-голубими глазами сильно выделялись на бледном лице, левую сторону которого исказил крупный шрам, словно от ожога. Тёмные волосы его, с проседью на висках, были слегка зализаны назад и собраны в низкий хвостик. Собственно, с виду обычный человек, как можно подумать с первого взгляда, может даже какой-то обедневший дворянин, если бы не одно "но". А именно длинные гибкие шипы, соединённые перепонками, что шли от самых лопаток до кончика мощного чешуйчатого хвоста, который нервно дëргался из стороны в сторону.       В какой-то момент на него перестали обращать внимание, а переключились на его товарища, что вызвал ещё больший шок. Ростом под два метра, если не больше, одна пара рук упиралась в чуть согнутые колени, пока другая, несколько меньше, массировала поясницу, что пострадала от неудачного падения с дерева. Длинные, слегка заострённые уши, почти как у летучей мыши, реагировали на звучный треск дров в костре, от чего немного поддрагивали почти в такт. Рот... Нет, пасть, усеянная частоколом острых клыков, была слегка приоткрыта, словно её обладатель пытался отдышаться. Глаза были прикрыты. В больший ужас присутствующих привели предложения, что же могло скрываться под пыльной косухой и потрёпанной красной рубашкой.       — Так, буду предельно краток, — "хвостатый", как успел его окрестить в голове Бубо, сделал шаг вперёд, — Я Хост, вот это четырёхрукое недоразумение – Террор, пришли мы сюда только за... Кхм... Луиза, если я не ошибаюсь, да? — обратился мужчина к девочке, на что та рассеянно кивнула, до сих пор не понимая: её будут спасать или это очередное похищение? — Собственно да, нам нужна только Луиза. Отдавайте по-хорошему или за пару минут от этого лагеря ничего не останется.       Мужики сначала переглядываются, а после сотрясают воздух басистым хохотом, явно невпечатлённые данным заявлением, наоборот, это показалось им слишком уж забавным. Хост раздражённо фыркает и бьёт хвостом по земле, приминая траву. Террор же, что наконец-то разогнулся и перестал хрипеть, поглядывал то на друга, то на теряющих от нехватки воздуха из-за смеха сознание бандитов. Немного склоняется и старается говорить как можно тише, желая воспользоваться этой заминкой по полной.        — Слушай, помнишь, я тебе как-то советовал харизму подкачать? Так вот, не надо, если такое всегда происходить будет, то нам и напрягаться не придётся... — тихий рык заставляет зубастую пасть в миг захлопнуться и в долю секунды перевести разговор в другое русло, — Так какой у нас план?       — Ты на себя берёшь оставшихся троих, а я... — в свете костра блеснули лезвия серпов, — ...беру эту бородатую падлу...       — Понял. Луиза, ты не могла бы... Ой, гляди, какая смышлёная! — девочка сразу догадалась к чему всё идёт и тут же, без команды, спрятала лицо в согнутых коленях, а уши зажала ладошками так сильно, как могла. Помогло не очень, всё равно кое-где просачивались переходящие из хохота вопли боли, хруст костей, какое-то чавканье и прочее, о чём думать и что уж тем более представлять не хотелось.       В какой-то момент звуки бойни начали затихать, только костёр трещит и шелестят на ветру листья. Проржавевший замок клетки скрипит при каждом повороте ключа, дребезжит открывающаяся дверца. Луиза чувствует, как кто-то подходит совсем близко, что-то большое и тяжёлое ложится на плечи. Её ставят на ноги. Глазки слегка приоткрываются, ведомые желанием хозяйки глянуть на предполагаемого спасителя, однако их тут же прикрывают ладонью.       — Не стоит. Такое зрелище не для девочек твоего возраста. Бери меня за руку и мы пойдём отсюда, — в ответ робко пожимают плечами. Не стоит смотреть, значит не стоит, но слова о том, что её вот-вот вернут домой, приободрили.       Выход из клетушки был сопровождëн очередным звуком падения и тихой бранью. Тут глаза держать закрытыми было сложно. Все, кто был в лагере, в мясо, всюду алые лужи, лежат шмотки плоти, конечности, чей-то ливер украсил близ стоящее деревце, как мишура. И посреди всего этого лежит Террор, что на одной паре рук приподнялся, а другой себя ощупывал на наличие травм.       — Я кажется на чьих-то мозгах подскользнулся...       — Может это твои собственные, в драке взяли и выбили? Хотя о чём я говорю, у тебя их и не было никогда, — отвернувшемуся демону в затылок прилетел небольшой камушек, однако тот даже вида не подал. Это уже было что-то сродни традиции: одни подтрунивает, а другой высказывает по этому поводу недовольство. Всё по обоюдному согласию и никто не обижен.        Собственно, путь к родовому поместью Трастамаринов был не очень коротким и довольно-таки нудным, однако относительно спокойным, если не считать пары волчьих стай, от которых приходилось отбиваться и спасаться бегством, и парочки подглядуков, небольших лесных духов, что не были опасными, но до жути доставучи, особенно когда пристально на тебя смотрят своими огромными глазами и что-то ехидно шепчут друг другу на известном только им языке. И вроде бы всё, вот они пришли, вот бывшую пленницу родителям передали, всё хорошо, хэппи-энд, сейчас им награду вынесут за проделанную работу, однако...       — Нет, нет и ещё раз нет! Вы видели, в каком состоянии её привели? А если бы у нас были сейчас почётные гости и они бы увидели Луизу в таком виде? Стыд и срам!       — То есть, мы по Вашему мнению мы должны были вести бедного ребёнка не домой, а в ближайший город, лишь бы её там в порядок привели?! Или сразу в лесу найти и лося-цирюльника, и белку-портниху?! — Хост, за всё своё бытие демоном, видел людей разных, видел падение держав, интриги, перевороты, как особо отличившихся исторических личностей приравнивали к Богам и как кто-то вступался против этого. Видео, как пересыхают океаны, как умирает земля, как исчезают цивилизации и всё возвращение в новом цикле. Но вот с идиотизмом подобного уровня он встречается впервые, — Хотя нет, давайте-ка я угадаю: Вы бы и сами пошли спасать свою дочь и сделали бы это намного быстрее, и вообще выгнали бы всех преступных личностей с континента и с архипелагов, пошли бы даже баллотироваться на роль нового князя, если княгиня Атеремма так и не родит наследника или не выберет приемника! Но Вы ничего из выше перечисленного не сделали, не делаете и не будете делать, так как благополучие собственной жирной задницы, что постоянно застревает в кресле, для Вас важнее, чем что-либо другое, да?!        — Брат, не хочу тебя огорчать, но мне кажется, что ты перегнул палку... Побежим сразу до поля или только до крыльца, если верить людским байкам? — Террор, что до этого где-то ошивался и только сейчас пришёл нам вопли своего товарища, беспокойно навострил уши, поглядывая на барона. Тот весь насупился, глаза от негодования вытаращил так, что те покраснели, кровь прилила к щекам так, что всё лицо его напоминало свежий спелый помидор, а рыжие короткие волосы встали дыбом и больше напоминали клочок сухой сожжённой солнцем травы. Хозяева этого поместья славились своими пирушками, любовью к светским беседам и тем, какой же убогой была их псарня. Псы, будь то охотничьи или сторожевые, были раскормлены до состояния бочки, каждый месяц слегали от всевозможных болезней, а также беспрепятственно плодились и мешались меж собой, от чего назвать точную породу было уже проблематично, если вообще возможно. Вот и сейчас, когда поступил приказ спустить собак, что жили не на псарне, а в хозяйском доме, герои наши просто быстрым шагом вышли на улицу, спустились с крыльца и глянули назад. Там, через силу и несусветную одышку, переставляли то ли укороченные, то ли так заплывшие жиром лапы огромные, лохматые колобки, с пасти которых свисал язык, а с языка в свою очередь свисала капля вязкой слюны. Да, жалко, но сделать или изменить что-то уже нельзя, остаётся также быстрым шагом идти, пока перед глаза не возникает полянка в лесной глубинке.       — Не, ну слушай, не так уж и плохо, мы хотя бы живы... Хотя это и плюсом назвать трудно, если вспомнить, что мы в той или иной степени бессмертны, — Террор лениво пробежался глазами по месту, а после, широко расставив руки, упал навзничь в траву, желая немного подремать.       Вампирам сон как таковой не очень-то и нужен, но чисто как один из методов расслабления пойдёт. И только сознание начало постепенно отключаться, а тело чувствовалось как нечто ватное и аморфное, до его ушей донёсся раздражённый вопль Хоста и звук удара по дереву. Всё ещё лежит, только теперь прислушивается, предполагает, что сейчас может быть гневный монолог, ещё несколько ударов по бедному деревцу и ещё что-нибудь. Но ничего не происходит.       — Я устал... — демон падает лицом в траву, прикрыв глаза вдыхает запах земли, сока сломанных и скомканных под его весом травинок, даже запах камней чувствует, если таковой конечно есть, — Слушай, зачем мы всё это делаем? Из раза в раз приходим, берём заказы на убийство какой-нибудь дряни, изгнание нечисти или поиску людей, как сейчас, делаем всю работу, потом оказывается, что делаем буквально за даром и из раза в раз терпим то, как на нас собак стравливают? Тебе самому это не надоело?       — На самом деле? Надоело и ты сам представляешь как насколько. Но сам прекрасно понимаешь, что таков удел смертных, заботится исключительно о своей шкуре и время от времени о шкуре своих близких для приличия. А что там с другими их особо и не колышет и зачем им те же самые деньги тоже. Хотя и мы с тобой не лучше, как обычно пошли бы и пропили всё, что заработали, хотя опьянеть не можем чисто физически, да и алкоголь, как и еда нам в принципе не нужен. Хотя нет, я бы перекусил, чисто для поднятия настроения.       — И на какие шиши? Мы последние деньги потратили в эльфийском клубе ещё когда... — Хост договорить не успел, так и лежал с открытым ртом, когда Террор приподнялся на одном локте и распахнул косуху. Внутренние её карманы, которые вампир так заботливо сам пришивал, были набиты мелкими увесистыми мешочками. Один такой мешочек достают, развязывают, а там и фамильные перстни, и золотые цепочки, даже какая-то раритетная брошь лежит, — Пока вы с тем бароном цапались, я успел обнести почти все комнаты, так что можем шиковать какое-то время, — вампир паскудно "улыбается" и дрыгает бровями, явно намекая, что месяц разгульной и относительно спокойной жизни им явно светит.       — Террор, ты ж моя пиранья-переросток! Так бы тебя и зацеловал, если бы твоя пасть не напоминала орудие пыток! Ну что, всё сдаём в ломбард и идём в "Тучную куропатку"?       — Естественно!

***

      Город Блюсурр, столица княжества Кассен, по праву считали одним из самых ярких и запоминающихся мест континента. Пёстрые улочки, яркие и пышные наряды, гротескные здания, ансамбль всевозможных запахов, начиная тающими от яркого южного солнца сладостями и заканчивая разнообразными букетами вин из таверн. Да даже от того, кто тут жил, глаза или разбегаются, или в кучку! Если в Вольном городе, что находился на западном побережье континента и по своим габаритам больше походил на отдельное маленькое государство, жили преимущественно люди, а представители других рас как-либо вытеснялись, то тут в одну сторону глянешь – гарпии у прилавков крыльями машут и украшения подбирают, что будут с их яркими перьями сочетаться, слегка голову повернул, а там довольный волколак из цирюльни выходит, спустился в порт и слышишь, как возле корчмы два полуэльфа орут и друг другу морды кружками бьют, выясняя, кто из них больше эльф. Во истину, край чудес и тайн! А ещё вина, любви и всего остального...       Так и трактир "Тучная куропатка" тоже не выбивался из общей картины и с радостью и радушием встречал своих гостей, будь то человек или демон с вампиром.       — Ой, вернулись соколики! Месяц по кустам тëрлись и вернулись!       — Да-да, Пенелопа, мы вернулись. Давай вишнёвого эля, отметим это событие! А, и рагу ещё, баранье.       Трактирщица, приятная полноватая женщина, мягкая как зефир и и голосистая как канарейка, кивнула, метнулась и перед гостями уже стояли две огромные кружки.       — Ой, соколики, не представляете, что тут происходило! И банк Фальчелли ограбить умудрились, и какие-то спекуляции с кислым вином проводили, стыд и срам! Ну, по мелочи всё, как обычно. Ой-ой, а ещё же, ещё же..! Княгиня Атеремма, солнышко наше ясное! Боги, за что же нам это?! Умерла княгинюшка наша, умерла!       — ЧТО?! — Хост недовольно поморщился, когда Террор от услышанного окатил его элем, что уже собирался выпить, однако тут же сосредоточил внимание на женщине, — Погоди-погоди, Пенелопа, в смысле она умерла, от чего?       Трактирщица боязливо осмотрелась, а после наклонилась ближе к демону и начала говорить, чтобы только он её услышал:       — Алая чума её забрала, как княжеский целитель сказал. Сначала она бледнеть начала, как при хвори обычной, а после дохнет и кровавый сгусток отхаркнет. Даже вскрыли её, а там, вместо лёгких-то месиво красное, как фарш! И тело всё изнутри в язвах, в дырах, словно жрал её кто-то. Ой, горестные времена настали, голубчики, во истину горестные! — женщина, утерев краешком фартука подступившие слëзы, всхлипнула и отошла к печи, и рагу проверить, и мысли в порядок привести.       — Ну и ну... Это получается кто теперь у власти-то? — Террор глянул на ушедшего в свои мысли друга, сдержанно икнув и мысленно перебирая всех возможных кандидатов.       Супруга у княгини, как и детей, не было, а значит не было и прямых наследников. Сестра её старшая, княжна Эдемáри, ещё в детстве, годам к 10, тронулась умом и была сослана родителями в специально отстроенную для неё усадьбу, чтобы под ногами не мешалась. Младший брат умер ещё во младенчестве. Всё, не стало династии. А преемника тоже не было, не назначили, не успели. Да и наверняка всё по старинке будет, сначала чиновники друг другу глотки погрызут ради власти, а после император про своего солнечного вассала вспомнит и кого-нибудь на престол усадит. Ничего нового.       — Хотя плевать на эту власть, меня теперь интересует другое. Алая же чума только в северных провинциях бушевала, разве нет? По крайней мере дальше озера Самоубийц не заходила, так? — вампир внимательно наблюдал за демоном, пока тот, хмурив густые брови, думал. Легендарная Алая чума, болезнь, что возникает внезапно и убивает стремительно, что никак не передаётся и способна сидеть в своём носителе долгие годы, а после оборвать его жизнь, появилась тут, на юге? С севера, минуя центральные районы? Звучит, как абсурд, но к сожалению это правда.       — А это потому что Золотых цветов у них не было! — когда к ним подсел этот странный старичок было не понятно, но две пары глаз, что на него таращились, говорили сами за себя, — Вы разве не слышали? О долине с лазурно-зелëной мягкой травой, что усыпана Золотыми цветами? Цветы-то эти необычные, волшебные они, от хвори любой лечат! А вот где они растут, это уже...       — Так, а ну брысь, распугиваешь мне тут посетителей! — старика этого Пенелопа огрела тряпкой, да так хлëстко, что бедняга со стула навернулся и с упором на все 4 конечности бежал прочь, — Не обращайте внимание, мальчики, ходит тут, всякую чушь говорит, народ пугает. Где он эти "золотые цветы" только нашёл?       Остаток вечера прошёл относительно спокойно, эль весь выпит, рагу и что-то помимо съедено, остальные сплетни и байки рассказаны и обдуманны, можно и наружу идти, созерцать ночную красоту города. Стражники патрулируют улицы, горят фонари, снуют бродячие коты и собаки, веет прохладный ветерок. Идиллия.       — Слушай, а может поищем эти цветы? А то всё дети и дети, только детей ищем. Ну и украденные вещи время от времени, — слегка дëрнув ушками, Террор с интересом глянул на друга, что страдальчески вздыхал и массировал переносицу.       — Ты сейчас предлагаешь, чтобы мы, послушав какого-то деда, пошли хрен знает куда, искали какие-то цветы, которых возможно и не существует, а после пытались или с этими цветами, или чем-нибудь другим вернуться обратно?       — Да.       Хост с непониманием и возможно жгучим желанием устроить прямо тут резню глянул на вампира, точно ли тот уверен. Гляделки длились полчаса, каждый, кто проходил мимо, не раз покручивал пальцем у виска, однако глазеющих не трогали. В какой-то момент, под напором алых глаз, демон сдался.       — Хорошо, твоя взяла. Через пять дней выдвигаемся.