Молчи и обнимай меня крепче

Марат сидел на ступеньках промерзшего подъезда дома Айгуль. Кое-как вырвавшись от милиции, он сначала думал идти караулить девушку возле школы, но он боялся снова нарваться на ее отца, а выходить с ним на конфликт во дворе школы он не хотел. Слишком много свидетелей и вызывать дополнительное непрошенное внимание к и так настрадавшейся Айгуль он не мог себе позволить. Поэтому он вернулся в ее двор, проскочил в подъезд и устроился на ступеньках возле ее квартиры. Он вздрагивал от каждого шороха, надеясь, что никто из соседей не вызовет на него ментов, и вслушивался в каждый хлопок входной двери и шаги на лестнице, надеясь что вот-вот появится она. Появится она и что? Что он ей скажет? Зачем он вообще пришел сегодня? Часы ожидания дали ему время на то, чтобы обдумать всё произошедшее за последние дни. Он пытался понять как в один момент всё начало рушиться, как одна ночь перевернула всё, сломала устоявшийся ход его жизни. Как в момент дал трещину пьедестал, на который он сам возвел своего брата, как он начал сомневаться в своих пацанах, в их преданности. Любой другой бы сказал, что он сам, из-за какой-то девки, разрушает всё вокруг. Но одна эта мысль вызывала в нем ярость. Айгуль не какая-то там. Она его. И если надо будет пойти против пацанов ради неё — он готов. И ему было важно, чтобы девушка тоже в это поверила. Марат совсем потерял счет времени и даже, кажется, успел задремать, облокотившись о холодную стену, когда из дрёмы его вывели приближающиеся шаги. Ему даже не нужно было проверять, он чувствовал, что это возвращается она. — Айгуль, — парень тихо, стараясь не напугать, окликнул девушку. Если он думал, что вчера Айгуль выглядела потерянной, то сегодня её пустой, отрешённый взгляд в конец добил его. Он хотел броситься к ней, обнять крепко и обещать, что все будет хорошо, он расшибётся, но отомстит за неё, и у них всё будет хорошо. Но девушка направилась прямиком к двери, лишь бросив краткий взгляд на парня и твердо сказала: — Уходи, Марат, — её холодный голос резал по ушам и больно бил, как тогда в первый раз когда она ему отказала. — И не приходи сюда больше никогда. Не надо. И девушка скрылась за дверью. Он зло ухмыльнулся. Уходить он никуда не собирался. Курить. Марат хотел курить и уже готов был затянуться прямо в подъезде, но решил все же, что и свежий воздух ему не помешает. Нужно успокоить свои нервы, прежде чем вернуться и попытаться с девушкой все же поговорить. Парень нарезал круги под ее окнами, нервно куря. Отчего-то ему было как-то по-особенному неспокойно. Что-то во взгляде Айгуль его напрягало и пугало. Марат не знал, что заставило его поднять глаза вверх и посмотреть в направлении квартиры девушки, но в следующее мгновение внутри него все оборвалось и время как будто остановилось. — Нет, — сорвалось с губ парня, и он пулей метнулся в сторону подъезда и вверх по лестнице, — нет-нет-нет, — как заведённый повторял он про себя. Только бы ему это показалось, только бы он просто нафантазировал и все было не так, как выглядело. Только бы успеть. Добежав в рекордное время до квартиры Айгуль, он готов был выломать дверь лишь бы попасть внутрь, но по какой-то счастливой случайности та оказалась открытой и он ввалился в квартиру, не разбирая ничего на своем пути, устремился в сторону балкона. За ним с криками неслась мать девушки, но ему было всё равно на проклятия летящие в его спину. — Айгуль, — облегченно сорвалось с его губ. Успел. Рациональная его часть понимала, что кризис еще не минул, она все ещё стояла в проеме окна, и каждая секунда была на счету. Адреналин в нем взыграл и он подлетел к ней, не понимая насколько это может быть рисковано и опасно, перехватил ту через талию и затянул обратно в квартиру. Они оба рухнули на пол и Марат, крепко обнимая девушку, которая уже билась в истерике, оставлял россыпь мелких поцелуев на ее заплаканном лице, укачивал, пытаясь успокоить. На короткий момент брань в его адрес со стороны матери Айгуль прекратилась, вероятно, осознав, что только что произошло. Но в следующий момент она разразилась тирадой уже с удвоенной силой и теперь в адрес их обоих. Женщина подлетела к молодым людям, все еще сидящим на полу, и начала колотить ребят. — Ах ты маленькая дрянь, — Марат как мог, старался прикрывать Айгуль собой от нападок ее матери, — не хватало нам одного позора, так ты нас совсем со свету решила сжить. Ненавижу! Парень не намерен был больше терпеть этих оскорблений и побоев в адрес девушки. — Руки, — грозно и твердо начал он, — руки убрала быстро! Женщина, опешив от такого, как будто пришла в себя и отстранилась от них. Ее лицо было покрыто красными яростными пятнами от злых слез. Не отрывая взгляд от матери Айгуль, он аккуратно поднялся сам и потянул за собой девушку. Он буквально телом чувствовал, как она дрожит в своей школьной форме, и Марат только сейчас понял, что балконное окно все еще оставалось открытым и остудило зал почти до уличной температуры. Стянув с себя куртку, он быстро накинул ее на девушку и направился к входной двери. Плана, что делать дальше, у него не было, но оставлять в этой квартире Айгуль он точно не собирался. *** — Мам, это Айгуль. Она у нас поживет. Я потом все объясню, — буквально на одном дыхании выпалил Марат, заводя продрогшую девушку в квартиру. В голове у Диляры сразу возникло куча вопросов к сыну, но материнское и женское взяло над ней верх и она, видя замерзших ребят на пороге, моментально начала действовать. — Так, быстро раздевайтесь, руки мыть и за стол, — женщина подтолкнула ребят вглубь квартиры по направлению к ванной комнате. — Я как раз запеканку приготовила, сейчас чаем горячим вас напою, — уже во всю суетясь на кухне продолжила она. И чуть повысив голос, чтоб её услышали в ванной, — не хватало еще чтоб вы мне простудились! Марат, слегка приобнимая, уже плохо реагирующую на происходящее вокруг, Айгуль за плечи, довел ту до ванной, как маленькой начал мыть руки, долго держа под напором горячей воды, чтобы та хоть как-то отогрелась. Он пытался занять себя таким бытовым делом как тщательное мытье рук девушки, уделяя внимание каждому пальчику, даже вспомнил какую-то детскую песенку, которую мама пела ему в детстве, когда приучала к гигиене. Потом тоже проделал с полотенцем, также старательно вытирая ее ладони. И все это делал стараясь не поднимать глаз, только бы не словить ее взгляд, боясь увидеть в нем всю ту же страшную пустоту. Не увидеть в них свою Айгуль. Когда задерживаться дальше в ванной комнате, не вызывая подозрения, было уже невозможно, он взяв девушку за уже теплую ладонь, не говоря ни слова повел ее в гостиную, за стол, где их уже ждала его мама. Он отодвинул стул, усадил Айгуль, и сам сел рядом, пододвинув свой стул максимально близко к её. Их колени неудобно сталкивались под столом, а соприкасавшиеся плечи и локти мешали орудовать вилкой и пить чай. Но Марату нужно было чувствовать физическое присутствие девушки, понимать, что вот она рядом с ним и что с ней все хорошо. Хорошо насколько это возможно в их ситуации. Выброс адреналина явно повлиял на аппетит молодого человека и он набросился на еду, под пристальным взглядом своей родительницы, поедая запеканку почти сразу проглатывая куски, не пережевывая. Диляра, конечно же была рада такому рвению сына, но не пожурить его за такое поведение она не могла. — Ну-ну, полегче, — с легким смешком сказала женщина, потянувшись к сыну, чтобы притормозить руку, держащую вилку, чтобы тот успел прожевать предыдущий кусок, который был отправлен в рот секундой ранее. — Никто у тебя еду не забирает. Убедившись, что сын внял ее укору, она перевела обеспокоенный взгляд на их гостью. Девушка, едва водившая вилкой по тарелке, походила на запуганного зверька. Вся зажатая и напряженная, она как будто старалась казаться еще меньше чем есть. Но больше всего женщину беспокоило её ничего не выражающее лицо. Хотя нет, в её юных, местами даже детских, чертах читалась какая-то вселенская усталость. И боль. Усталость от боли. У нее все так же было куча вопросов к ним обоим. Конечно, она боялась, что её сын причина такого состояния девушки. Она любила своего мальчика всей душой и верила, что её сын никогда не обидит ни одну девушку, но дурная мысль в голове все же промелькнула. Однако увидев, как Айгуль почти незаметно, как будто даже не отдавая отчета своим действиям, льнет к Марату, она эту мысль сразу отбросила. Диляра терзалась догадками, но не знала как начать этот разговор. — Айгуль, — не ожидавшие обращения в девушке, встрепенулись оба — и она и Марат, — а ты почему не ешь? Не вкусно? — с абсолютно искренним интересом спросила женщина. Реакция девочки на такой, казалось бы, обычный вопрос женщину озадачила и даже обеспокоила. Айгуль как будто еще сильнее напряглась, вытянулась по струнке и потупив взгляд в тарелку почти шепотом ответила. — Вкусно. Просто я, — она запнулась на секунду, но потом продолжила, — я не голодна, — последние слова прозвучали где-то между утверждением и вопросом. И девочка подняла на сидящую перед ней женщину глаза полные страха и слез. Девочка как будто не знала, правильно ли она ответила и что последует за этим ответом. Еще свежо было воспоминание о поведении её родной матери, которая теперь настолько брезговала ею, что ей проще было выбросить еду, нежели потом есть то, к чему прикасалась её дочь. Марат, забыв уже о своей еде, почти затаив дыхание, переводил взгляд со своей девушки на мать. — Ну ничего страшного, — с легкой улыбкой ответила Диляра. Выдохнули оба, и Марат и Айгуль. — Ты если потом проголодаешься, скажи, я тебе разогрею. Хотя она и холодная вкусная. Правда, Маратик? — Диляра перевела взгляд на сына. Парень утвердительно кивнул, все еще слегка напряженно наблюдая за ситуацией за столом. — Хотя знаешь, — она вновь обращалась в девочке, — ему, что не дай — все съест. Вот однажды помню приготовила я… Женщина только собиралась пуститься в явно нелицеприятный для того рассказ об аппетитах своего сына, но он решил её прервать. — Мам, — он уже поднимался из-за стола и тянул за собой девушку, — мы, наверное, пойдем в комнату, хорошо? Потом обязательно расскажешь Айгуль какой у тебя сын проглот, — закончил он выводя девушку из гостиной и направляясь в свою спальню. Закрыв за собой дверь, он уперся лбом в дверной косяк. Они с Айгуль наконец были наедине. Но он все не решался повернуться и посмотреть ей в глаза. Повернуться и начать разговор. Но он трусил. И ему было от самого себя противно. По лицу получить он не трусил, а поговорить со своей девушкой — боялся. Боялся принять правду о том, что же произошло с ней в ту ночь, узнать от нее, а не из слухов. Боялся после этого не увидеть в ней ту милую, немного дерзкую и своенравную девчонку, в которую без памяти влюбился как дурак. Боялся что не простит себе, что причина всего произошедшего — он сам. Что он втянул её во все это, что он причина пустоты в её глазах, что он сломал ей жизнь, что он причина того, что он почти потерял ее сегодня. Он сильно зажмурился, пытаясь сдержать предательские слезы, и наконец обернулся, чтобы посмотреть на Айгуль. Девушка сидела на краешке его кровати и теребила край передника. — Мне переодеться не во что, — тихо, еле слышно, как будто самой себе сказала она и подняла глаза на Марата. Парень явно не это ожидал услышать от неё. Но потом осознание того, что он увел её из дома в том, чем она была, без куртки, в одном школьном платьице, которое он после той самой ночи, яро ненавидел на ней, начало приходить к нему. Отпускать домой Айгуль он точно не собирался, сам идти туда пока тоже не мог, если с ее матерью он еще как-нибудь бы совладал, а вот еще раз вступать в рукопашную с её отцом он не хотел. Поэтому нужно было что-то придумывать. — Так, сиди здесь, я сейчас маму приведу, — и он направился за своей родительницей. Пока Диляра, причитая, отправилась на поиски подходящей одежды для Айгуль из своего гардероба, он вновь разместился за столом, с которого мать еще не успела убрать тарелки и задумчиво ковырялся в своей уже остывшей запеканке. Через какое-то время женщина вернулась в комнату и села напротив сына. Марат кинул взгляд в сторону своей комнаты, собираясь возвращаться к своей девушке, но мать его остановила. — Я ей принесла во что переодеться сейчас и на пару дней вперед. Так что дай ей время привести себя в порядок, — ответила женщина на незаданный вопрос и, глубоко вздохнув, внимательно посмотрела на сына. — А нам с тобой нужно поговорить. Ты приводишь девушку, нет, девочку, домой. В таком состоянии. Без вещей. Что мне думать? — она волновалась, и её голос заметно повышался. Боясь, что Айгуль их услышит, она бросила взгляд в сторону спальни сына, и, переведя обеспокоенный взгляд на Марата, продолжила уже тише. — Ты обещал мне все объяснить. Я жду. Парень не знал, с чего начать. И сколько он мог рассказать матери? Так, чтобы не подставить ни себя, ни Айгуль. Чтобы выиграть для них какое-то время, чтобы он успел со всем разобраться — С ней плохо поступили, — начал он тихо, медленно, подбирая каждое слово. Увидев как мать встрепенулась и озадаченно на него посмотрела, он уткнулся лицом в ладони и затараторил, — там все так сложно, мам. С ней плохо поступили, не по-людски. Я помочь хочу. Наказать хочу того кто это сделал. А никто ничего делать не хочет, потому что она… она теперь, — Диляра не дала ему закончить. — Маратик, надо её родителям позвонить, — женщина уже собиралась вставать, чтобы направиться к телефону, но сын не дал ей этого сделать и почти упал к ней в ноги. — Мам, её выгнали из дома. Точнее я её из дома увел, — он сел возле матери на корточки и пристально смотрел на ту, пытаясь без слов сказать ей, что он верно поступил в тот момент, чтобы она доверилась ему. — Она… — парень вновь сильно зажмурился пытаясь побороть вновь подступающие слезы и выдавить из памяти образ Айгуль стоявшей в проеме балконного окна. — Она выброситься собиралась. Из-за них. Из-за них всех. Женщина от ужаса охнула и прикрыла ладонью рот. Диляра даже подумать боялась, что могло произойти с девочкой, которая сейчас находилась в соседней комнате. Но жила она не в вакууме и прекрасно знала об историях, о которых сплетничали её немногочисленные подружки, о том, насколько небезопасными стали их улицы и что случалось с девочками, девушками и женщинами на них. Но для неё все это всегда были лишь разговоры, никто из её родных и близких с таким не сталкивался слава богу. Пока не сталкивался. Она не хотела верить, но должна была удостовериться в своих догадках. — Марат, — начала она ровным голосом, — ты когда говоришь, что с ней плохо поступили, ты имеешь в виду… — закончить она не смогла. Диляра не помнит, когда последний раз видела сына со слезами на глазах. Ей казалось, что даже в детстве, когда он в очередной раз разбивал коленки или набивал себе шишку, гоняя по двору, он всегда улыбался и заливисто хохотал, тыкая своими маленькими пальчиками в ранку, чтобы проверить, насколько больно он может себе сделать и стерпеть. А теперь её мальчик сидел перед ней со слезами на глазах, и её материнское сердце разрывалось от боли. — Мам, — все что смог выдавить из себя Марат и уткнулся той в колени, чтобы спрятать слезы, — очень плохо. Она не сказала. Но я же все понимаю, — на какой-то момент в комнате воцарилась тишина. А потом он снова поднял покрасневшие глаза и твердо сказал, — Она со мной. Я её не брошу. Я люблю её. Женщина взяла лицо сына в свои ладони, наклонилась и поцеловала его в макушку. Затем отстранилась и посмотрела на того с мягкой улыбкой, в её глазах была нескрываемая гордость за её мальчика. Она прекрасно знала, что он у неё не ангел и на многие его уже совсем не детские шалости она закрывала глаза, выгораживая его перед мужем. Но в данный момент она не могла не гордиться им. Диляра выдохнула и, украдкой смахнув выступившие и на её глазах слезы, встала со стула, потянув за собой и Марата, принялась за уборку. — Так, давай-ка быстро, помоги мне все это на кухню унести и иди к Айгуль, а то оставил гостью одну. Некрасиво так поступать. Они быстро управились вдвоем и уже в дверях комнаты, Диляра окликнула сына и сказала: — Все будет хорошо. Марат очень хотел верить матери, но не нашелся что ей ответить, и лишь как-то неуверенно, но согласно кивнул. *** Зайдя в спальню, парень не смог сдержать улыбку от представшего перед ним вида. Айгуль, одетая в мамину рубашку и домашние штаны, которые явно были той великоваты, мирно спала на его кровати, уткнувшись в ковер на стене. Он не мог не выдохнуть с облегчением, что девушка чувствовала себя комфортно в новом окружении и смогла заснуть. Сейчас, спящая, она выглядела абсолютно свободной, спокойной, как прежняя Айгуль, не обремененная всем, что с ней произошло за последние дни. И все чего Марат сейчас хотел это просто быть рядом с девушкой. Наверное, это было неправильно делать и он не знал как на это отреагирует сама Айгуль и что скажет мама или отец, если не дай бог, увидит это все. Но парень не мог отказать себе в этом эгоистичном поступке и он тихо, стараясь не нарушить сон Айгуль, примостился на кровати рядом с ней. Сначала он оставил приличное, насколько позволяла его кровать, расстояние между ними. Лежа на спине он слушал мерное, спокойное дыхание девушки. Потом он решился повернуться и, уперевшись взглядом ей в затылок, приблизился еще чуть ближе. Он вдохнул ее аромат и рискнул кончиками пальцев пройтись по ее волосам, спустившись вниз к ее острому плечику и дальше ниже по её руке. Парень скорее почувствовал чем, услышал, что дыхание девушки прервалось. Он моментально убрал руку, испугавшись, что все испортил. — Айгуль, — тихо начал он, не придумав еще, что сказать дальше. Но девушка не дала ему продолжить. — Молчи, — она развернулась к нему и их взгляды, наверное, впервые за сегодня встретились. Оба понимали, что им нужно поговорить, во всем объясниться, но не сейчас. Сейчас им просто нужно было чувствовать близость друг друга. — Просто молчи. И обними меня. Пожалуйста. Марата не нужно было просить дважды, он притянул девушку к себе и крепко обнял. Молодые люди не заметили как, убаюканные дыханием друг друга, уже оба провалились в сон. *** Парня из полудёемы резко выдернули доносящиеся из-за двери голоса, которые становились все громче и громче. И что-то внутри Марата подсказывала ему, что разговор там велся не на самые приятные темы и, ему бы остаться в кровати, вместе с Айгуль мирно сопящей ему в шею, но интерес переборол и он, кратко чмокнув девушку в макушку, аккуратно выбрался из постели и направился на звук голосов. — Пожалуйста, успокойтесь и давайте все обсудим как взрослые люди, как родители, в конце концов, — в коридоре почти нос к носу парень столкнулся с матерью и людьми, которых он точно не хотел видеть в своем доме сейчас — родителями Айгуль. — Ничего я с вами не собираюсь обсуждать. Где Айгуль? — разъяренный взгляд отца девушки быстро переметнулся в сторону только что появившегося парня и тот на него сразу же набросился, схватив за грудки. — Ах, вот ты где, щенок! Иди-ка сюда. Ты мне сейчас за все ответишь, что с моей дочерью сделал. Я тебя надолго засажу. Знаешь, что с такими как ты на зоне делают? Первая реакция Марата была ответить мужчине, дать ему отпор. Но бить его, в присутствии своей матери и с Айгуль в соседней комнате, он не стал. Ему стоило не дюжих усилий сдержать свой подступающий гнев, но он сдержался и с абсолютно невозмутимым лицом ответил: — Я Айгуль и пальцем никогда не трону. А вам плевать на неё, только бы люди вокруг не говорили о вас ничего. Все под ковер замести. И то что с ней сделали. И ее саму под ковер, — с каждым словом Марат чувствовал себя все более уверено перед отцом девушки. А вот мужчина был явно не готов к такому сопротивлению. — Вы за нее мстить не собираетесь, а я отомщу. Потому что она со мной. Потому что я ее люблю. И все для нее сделаю. Он вырвался из хватки потерявшего дар речи мужчины и обвел взглядом женщин, стоявших за ним. С благодарностью посмотрел на свою маму, которая, по-хорошему, не должна была его защищать, но материнское любящее сердце слепо укрывало её мальчика. И с отвращением на мать Айгуль, которая должна была стать на сторону своей дочери, а в итоге предала её и стала в ряд с теми кто затравил её почти до печального конца. — Таааак… Добрый вечер всем, — внезапно образовавшуюся немую сцену нарушил, появившийся в дверях квартиры, отец Марата. — Дилярочка, а я не знал, что у нас гости, — обратился тот к жене, а затем протянул руку отцу Айгуль. — Кирилл Суворов. А с кем имею честь разговаривать? Марат, воспользовавшись минутным замешательством присутствующих взрослых, решил вернуться к себе в комнату и, уже закрывая дверь, услышал свою маму: — Ну а вот сейчас мы как взрослые и как родители все обсудим. Пойдемте в гостиную. Парень надеялся, что происходящее за пределами комнаты не потревожило сон Айгуль, но его надежды не оправдались, и он застал ту сидящую на краешке кровати, как и парой часов ранее. Он уже собирался присоединиться к ней, но она его остановила: — Я тебя обманула, — почти безэмоционально сказала девушка. — Сказала, что ничего не было, — сердце парня пропустило удар. — Я тебе сейчас расскажу правду и уйду вместе с родителями, — внутри у Марата все как будто оборвалось от этих слов — Не надо, — девушка резко обернулась в сторону парня. — Если не хочешь, не рассказывай. Я и так все понял, не дурак же, — невесело усмехнулся молодой человек. — Сразу все понял, но не хотел верить, что это с тобой случилось. Еле слышный всхлип Айгуль разрезал тишину, и она уткнулась лицом в свои ладони. С каждой секундой её плач усиливался и хрупкое тело девушки сотрясало от все новой и новой волны подступающих слез. Она так надеялась, что больше не будет больно. Она так хотела, чтобы сердце перестало разбиваться. Наверное, поэтому и была готова к тому прыжку сегодня днём. Она хотела освободиться. Но Марат зачем-то спас её тогда. И зачем? Чтобы сейчас растоптать её, как и все остальные? — Но мне всё равно, — девушка встрепенулась и вновь подняла заплаканное лицо в сторону молодого человека. Тот же медленно подошел и сел рядом с ней на кровати. — Не, не так. Мне не все равно, что с тобой сделали. «И я за тебя отомщу. Не важно как. Без помощи брата и пацанов. Все сам сделаю, но отомщу» — про себя добавил Марат, но вслух не сказал. — Только я тебя из-за этого не брошу. — и наверное впервые за последние дни искренне улыбнулся, одной рукой приобнял девушку, а второй взял её ладонь в свою и крепко сжал, наклонившись, прошептал ей на ухо. — Я тебя, Айгуленька, так долго добивался не чтобы разбрасываться. Ты со мной. И я тебя… В этот момент он понял, что рассыпался своим признанием сегодня и перед матерью, и перед родителями Айгуль, абсолютно свободно, но вот сейчас сказать ей о своих чувствах почему-то струсил. Может быть, боялся, что своенравная девушка ему не ответит взаимностью? Или что не поверит ему. — И я тебя тоже, — тихо прошептала она и, чмокнув Марат в щеку, тихо и искренне засмеялась. В коридоре хлопнула входная дверь. Марат крепко держал в своих объятиях Айгуль и думал, что, может быть, мама права. И все будет хорошо.