Доверие

Стук сердца. Стук машин. Стук капель дождя об асфальт. Все это объединяло одно - мое дыхание. Я дышала, и чувствовала мир. Я дышала, держа руку своего младшего брата. Мое дыхание замедляется когда я смотрю в его глаза, и вижу свое отражение. Я это не я. Я это и есть мир. Мир это и есть я. Дыхание останавливается. Вдох. Выдох. Нужно дышать что бы жить. Нужно видеть что бы отчетливо понимать где я. Открывая глаза я вижу белый потолок, смотря на свою руку я думаю: Почему я настолько мала? Я была больше, гораздо больше. Страх. Страх важен для жизни. Без страха человечество бы сгинуло. Но я его не чувствую. Откуда я вообще знаю что такое страх? Снова открывая глаза, я вижу брата. Он стал взрослее, он больше не тот малыш. Я тоже выросла, но до сих пор не понимаю кто я. Почему мне кажется что это все не правильно? Мир странный, все такое искусственное. Почему они улыбаются? Что такого веселого в телевизоре? В играх? Не понимаю. Беря в руку энциклопедию по медицине, мама говорит что это для взрослых, и что мое чтение слабо для такой тяжелой книги. Но не отбирает. Я начинаю читать, и понимаю каждый иероглиф. Каждый день она делает одно и то же. Это нормально? В телевизоре домохозяйки каждый раз делают что-то новое. Ну, чередуют свои обязанности, переставляют. Готовят что-то новое. Нана же... делает все будто по одной программе. Ее запрограммировали на исполнения одних и тех же обязанностей? Почему внутри нее маленький оранжевый огонек все меньше и меньше? Почему она дрожит смотря на меня? Нас с Тсуной отпустили погулять по дворе. Я уговорила маму приготовить что-то новое. Задумавшись над этим, меня перевал крик ото-то. Он визжал, сидя на причинном месте. С большими глазами смотря на собаку. Он боится? Эту мелкую псину? Подойдя к забору, я пнула ее в морду, и она заскулила, отступая к дому. Брат теперь смотрел большими глазами на меня, но без слез. Скорее с интересом? Но и со страхом, глаза все же большие, и морщинка на лбу имеется. Не знаю. Как они так могут выдавать нужную реакцию на все? Но больше всего меня волнует почему мой брат... так слаб? У него огонь больше чем у мамы. Но он боится маленькую собачку, а она нет. Она наверняка бы тоже ее пнула, и пошла по своим делам. Но раз Тсуна боится это недоразумение... В моей маленькой руке большой столовый нож. Собаки больше нет. Тсунаеши кричит находя у себя на одеяле отрезанную голову собаки. Почему он кричит? То что его пугало - мертво. Он должен стать сильнее. Наверное. А! Он должен был убить ее сам! Или он наоборот рад, что получил такой подарок? Я пытаюсь выдавить улыбку смотря на него, пока он заливается слезами. Похоже его это наоборот расстроило? Его огонек стал еще меньше. Я ошиблась. На моем желтом платье капли крови. И я бегу в ванную комнату. Я сдираю руки в кровь, в попытках отстирать платье. Ничто не должно указывать на меня. Я видела по телевизору, что убийц сажают в тюрьму. А я теперь убийца. Мама помогает. Она не задает вопросов. Она не смотрит на меня. Нана отвозит меня в странное здание, тут все белое и пахнет спиртом. А дядя в белом халате задает странные вопросы. Чувствовала ли я что-то когда убила собаку? Вопрос с подвохом...       — Но я ее не убивала. — попытка выдавить из себя слезы не обвенчалась успехом. Лишь мое грустное лицо, и покрасневшие глаза, доказательство невиновности. Другой мужчина достает телефон, и показывает запись. Там я и маленькая собачка. Собачки нет. Я есть. Крови не много. Но маленькие капли все же на моем платье. Нож в крови. Я улыбаюсь фальшиво-фальшиво счастливо. Бегу с отрезанной головой, домой, к брату. Запись заканчивается. И я знаю почему эти мужчины вздрогнули. На моем лице нет признака эмоций. Это я заметила давно. И сейчас я убедилась что это не есть нормально, и не все такие как я. Меня забирает мама, и молча дает таблетки. Таблетка. Еще одна. И еще. Их много. Пить каждый день. Я устала. Эти таблетки большие, и глотать их неудобно, как я их вижу ком встает в горле. Ходить к дяде в белом халате раз в неделю. Я хожу. В это посещение я спросила почему таблетки мне не помогают. Он сжал челюсти, и сказал что я не пойму. Я податливо согласилась. Прошел год. Мне пять лет. Ничего не меняется. Приезжал мужчина со светлыми волосами и карими глазами. Он наш отец с Тсуной, соответственно муж Наны. Он сказал что любит нас. Я задаюсь вопросом: Что такое любовь? Наверное я люблю маму и брата. Брату я даже хотела помочь, пусть и вышло это из рук вон плохо. Мама плачет. Тсуна плачет. Почему все плачут? Ничего же грустного не произошло. Папа просто спросил что за таблетки, а я рассказала что произошло. Папа кричит. Не на меня, а я ведь совершила убийство. Почему он кричит на невиновную маму? Может дело не в этом? Я просто стою и смотрю. Меня берут на руки и увозят. В аэропорте холодно, папа кутает меня в его куртку. Мою одежду мы не взяли. Только документы. Почему он решил меня увезти? Я теперь в Италии. Учу язык. Это нужный навык, ведь я совсем не понимаю что говорят остальные люди. Они кидают на меня странные взгляды даже когда я просто сижу на стуле. Папа говорит что тут все такие. Вздохнув он сказал что у меня будут тренировки. Зачем? Почему? Ответа на эти вопросы нет. Меня бьют. Я не чувствую боли. Папа расстроен этому.       — Ты расстроен, что мне не больно?       — Нет-нет. Просто... Из-за этого у тебя будут трудности, помимо тех которые ты уже имеешь. Меня наверное убили. Я уверенна, что нож перерезал мне глотку. И.... Произошел взрыв? Я впервые почувствовала что-то. Мне говорят что это страх. Я... плачу? Я смеюсь. Я злюсь. Я рада. Спасибо. Папа помог. Не дядя в белом халате, не мама. Папа, который второй раз в жизни меня увидел. Он говорит что этого недостаточно. Это лишь слабые отголоски эмоций. Я большинство даже не замечаю. Но я все равно рада, это так... прекрасно? Я чувствую что-то. Мир не бездушен. Я не мир. Я человек. ... Папа сказал что я должна гореть сильнее. Он наставил на меня пистолет.       — Но я не горю. Мне нужно поджечь себя? — склоняю голову набок. Эмоции быстро затухли. Раздался щелчок предохранителя.       — Нет, ты и есть пламя. Выстрел. Я горю. Сгораю в эмоциях. Я чувствую силу, она течет по моим венам. Я чувствую ту боль о которой тут все говорили. Постоянные разговоры о боли. Мое сознание будто выключилось, и я отмечаю что нападаю на папу. У него ожоги. Я счастлива. В меня стреляют. Пули сгорают не долетая до меня. Прибежал мальчик, у него такие же глаза как у меня. У него волосы как у меня. У него... эмоция удивления? Он горит, как и я. Мы танцуем в пламени. Это драка. Не на насмерть. На подавление сил. Я надеюсь, молюсь на свой проигрыш, слишком больно. И я проигрываю, наваливаясь на мальчика, и благодарю его. Я не чувствую благодарности. Я вообще мало что чувствую. Снова. Мое имя Маэко Савада. Я научилась понимать эмоции остальных, но свои так и не обрела. То мгновение когда я их чувствовала, стало самым бережно охраняемым воспоминанием. У папы остались после этого ожоги, я люблю их. Шрамы красят мужчину, я обрабатываю их и улыбаюсь. Я должна быть рада этому. Каждый день я благодарю отца, и целую его руки. Он смущается и просит так не делать, ведь это очень странно. Но я такое видела в фильмах. Такое делают когда очень благодарен человеку. Имя моего отца Иэмитсу. Он советник девятого Вонголы. Я наверное люблю его. Он постоянно говорит что я похожа на его бабушку, и гладит меня по черным волосам. Папа не злиться на ожоги на лице. Он счастлив что смог мне показать, что такое на самом деле чувства, эмоции. Папа говорит что возможно при следующем применении пламени я смогу снова их почувствовать, но сразу добавляет что бы я не надеялась. Я не надеюсь. Я рада была этой возможности, даже если она была единственной в моей жизни. Имя мальчика который мне помог Занзас. Он милый, и говорит все прямо. Постоянно стреляет в меня, так улучшаю свою ловкость. Я улыбаюсь и благодарю его за такую возможность. У него краснеют щеки, и поднимается уголок губ. Говорит что никто не понимает почему он, стреляет в них, или кидает что-то. А я поняла, пусть и не имею эмоций. После недолгого молчания, добавляет:       — Возможно именно поэтому и поняла. Ты смотришь на все с рациональной стороны. Он берет меня на руки, и входит в сад. Занзас знает язык цветов. Он любит своих братьев, и не хочет занимать трон Вонголы. Он наверное счастлив. У него есть все, и практически нет ответственности. Мама и брат. Я их толком не помню. Я помню голову собаки, и маленькие огоньки. Слабые. Тут огоньки сильные. Даже очень, и они большие, разных цветовых. Раньше я видела только один цвет - оранжевый. Мне говорят огоньки зависят от эмоций. От полноценности. Я вижу что они зависят от силы. И с каждым днем убеждаюсь в этом. Сила моральная, сила от пламени. Но мне говорят что я не полноценна. Но мой огонек не потухает. Он лишь разгорается, пока не перерастет в непотухающе пламя.