Песня, которую слышит только он

      Каждую ночь, над землей на всех серверах разливался протяжный, низкий звук. Это сотни тысяч Эндерменов затягивали свою песню – колыбельную песню. Голоса их при этом становятся до того низкими, что не каждый получеловек сможет их уловить, что уж говорить о людях, которым нежные переливы недоступны вовсе.        И тем не менее, именно люди заинтересовались данным явлением. Именитыми людскими учеными было выдвинуто предположение, что эти неслышимые песни могут быть призывом ко всем эндерменам проснуться, встретить и воспеть ночь, а после вернуться в тень, как только снова выглянет солнце.                     Ранбу тоже мог слышать тихие звуки, витающие в ночном воздухе. Он помнил эти мягкие песни ещё из дома: они составляли самую глубокую часть его естества.        Ночами в Сноучестере, ожидая, пока Таббо уложит Майкла, эндериан тихо затягивает свою мелодию, вплетая ее в гармонию своего народа.                        Певучее наречие Края рвётся из груди, растекается по воздуху, заполняя пространство вокруг. Ранбу и сам не замечает, как начинает слегка покачиваться в кресле, частицы вокруг него светиться ярче, а комнату наполнять еле слышно бормотание.        «Я пою!» – трепещет в его сознании. – «И все поют со мной».                     Однажды он так увлёкся, что не заметил ни скрипа лестницы, ни цокота шагов. А Таббо замер у лестницы, с нежной улыбкой глядя на милого сердцу друга.                      Таббо не понимает слов, не может даже разобрать звуков, кроме тихого ворчания, но он слышит, как оно сплетается в мягкую и тихую мелодию. Напев, судя по всему, имеет какое-то гипнотическое действие: напряженные плечи сами по себе расслабляются, да и сам он вздыхает спокойнее.                       – Красиво, – тихо произнёс он на выдохе. Ранбу подпрыгнул, и в панике заозирался по сторонам.        «Ой. Я ведь не хотел пугать».        Наконец, эндериан нашёл его взглядом и зарделся нежно фиолетовым смущением, тихонько забив хвостом.                       – Это… это колыбельная, которую поют эндермены, я иногда к ним присоединяюсь… просто небольшая традиция, – под конец Ранбу почти шептал, плотно-плотно прижав уши к голове – знак максимальной степени робости. Таббо при виде этой картины только поддразнивающе ухмыльнулся, увлекая друга на диван.                      – Давай, здоровяк! Разорви меня своей песней эндермена! – Ранбу захихикал и прильнул барашку. Не слишком близко – чтобы тому было удобно при желании обниматься.                      Однако Таббо в ту же секунду притулился к его прохладному боку, и Ранбу – не без удовольствия – успокаивающе приобнял получеловека. Сам Табб был тёплым, почти горячим, как печь, с которой так часто работал, отчего обниматься с ним было вдвойне приятнее. Устроившись так, чтобы было удобно, Ранбу снова взял первую ноту, втягиваясь в гармонику тысяч голосов, которые слышал только он сам.                       – ᎮᏒᎧᏕᏁᎥᏕ, ᎴᎧᏒᎧᎶᎧᎩ, ᎮᏒᎧᏕᏁᎥᏕ, ᏬፚᏂᏋ  ᏁᏗᏕᏖᏬᎮᎥᏝ ፚᏗᏦᏗᏖ. ᎮᏒᎧᏕᏁᎥᏕ, ᎷᎥᏝᎩᎩ ᎷᎧᎩ, ᎮᏒᎧᏰᏬᎴᎥᏕ - ᏕᎧᏝᏁፈᏋ ᏬᏕᏂᏝᎧ ᏁᏗ ᎮᎧᏦᎧᎩ. ᎮᎧᏝᎩᏗᏒᏁᎩᏋ ᏒᏗᎴᏬᎶᎥ ᏬᏦᏗፚᏂᏬᏖ ᎮᏬᏖ Ꮶ ᏁᏗᏕᏂᏋᎷᏬ ᏦᎧᏒᎧᏝᏋᏉᏕᏖᏉᏬ. ᎮᎧᏝᎩᏗᏒᏁᎩᏋ ᏒᏗᎴᏬᎶᎥ ᎮᏒᎥᏉᏋᎴᏬᏖ ᏖᏋᏰᎩᏗ Ꮶ ᎴᎧᎷᏬ. – Ранбу знал, что Таббо не понимает ни слова. Ранбу и сам помнил их только потому, что временами перекидывался парой-тройкой фраз с бредущими мимо эндермэнами.                       Таббо, впрочем, не имел ничего против: барашек просто прижался ближе к груди эндериана и тихо улыбнулся, слушая его мерное сердцебиение.                     – Твоё сердце бьётся в такт песне, – всё также тихо заметил он, словно боясь спугнуть момент. Ранбу промычал что-то согласное  песне.                       За окном начали раздаваться крики Странников: один, два, пять, всё больше и больше людей его народа выходило на свет. Облачко эндерчастиц вокруг эндериана всколыхнулось. Он не знал, его ли песня этому виной, из-за его ли сородичей рядом с их домом, но это незнание не мешало ему радоваться красивым переливам фиолетового.                      – Знаешь, а ведь есть целые теории вокруг вашей «колыбельной Эндермэнов». – Говорит Таббо примерно через пять минут уютной тишины. Исключая пение Ранбу, конечно.                     – И что это за теории? – спрашивает Ранбу, искренне любопытствуя, но и просто чтобы побаловать Таббо.                     – Ну, например, что это сплетение мелодий не столько колыбельная, сколько наоборот, «утренняя» песня, побудка. И тогда выходит, что называть песни вашего народа «колыбельной» в корне неверно, правда, это сейчас не суть важно. Ещё я слышал, что «колыбельная» поётся настолько низкий тоном, что услышать её не могут даже полулюди с их усиленным слухом.                     – Хм… Они правы, но лишь отчасти. Наша «колыбельная» действительно предназначена для пробуждения, но только взрослых эндермэнов. Для молодняка же она выполняет свою привычную надмирским жителям функцию. Ночью на поверхности бродит много такого, с чем малыши ещё не в силах справиться, а значит и защитить себя они, случись что, не смогут. Поэтому они подчиняются обыкновенному дневному циклу, совсем как люди: отдыхают в темное время, а с наступления дня ищут себе пропитание или продолжают путь. Так что, технически, наша песня действительно не только колыбельная. – Вполголоса объяснил Ранбу, не желая нарушать умиротворение момента.                     – А что насчёт низкого тона? Это действительно так? Потому что, ну, тогда имеет смысл, что даже полулюди-нетопыри и полулюди-стражи – лучшие слухачи на серверах – улавливают ее с трудом.                      – Нет. Все дело в том, что эндермены просто по-другому управляют своим голосом:  мы «телепортируем» звуковые волны к другим эндерменам, и во многом именно поэтому «колыбельную» «слышит» только народ Края. Однако, если ты подчиняешься поближе к моим ушам, то, думаю, тебе удастся расслышать полу—                      Таббо немедленно подпрыгнул, прижавшись щекой к щеке Ранбу. Эндериан фыркнул и тихонько рассмеялся.        Он не обманул: только так, прижавшись к другу вплотную, барашек сумел уловить нежный хор, о котором тот упоминал. Приоткрыв от удивления рот, он совсем не заметил как позабавила друга его реакция.                      Ранбу понимает его изумление, его шок. Тогда как у народов Надмирья все мелодии обыкновенно разрешаются в тонику, для Странников Края вполне нормально оставлять слоги, а то и целые фразы без ожидаемого разрешения. Из-за этого в музыке Энда всегда присутствует таинственный, жутковатый оттенок. Ранбу знает – Таббо не может понять наречия Энда, на котором поют эндермэны. Но по тому, как друг весь расслабился и стал стекать всё ниже по спинке дивана, было ясно – Таббо уловил общий успокаивающий мотив.                      – Думаю, Томми бы это понравилось, – тихо пробормотал барашек, прикрыв глаза и весь обратившись в слух. Ранбу задумался. А ведь это дельная мысль! Эндериан улыбнулся, обдумывая пришедшую на ум идею.                      – Знаешь, я мог бы потянуть за кое-какие ниточки, и тогда, быть может, у нас получится показать ему «колыбельную». – Тихо предложил Ранбу.                      Таббо тут же оживился, даже вскочил на ноги.                     – Это замечательная идея! Эндер, да ты чёртов гений, боссмен! – получеловек засуетился в поисках комма, до того звонко цокая копытцами по полу, что эндериану пришлось его одёрнуть.                      – Тишшше! Разбудишшь Майкла!                     Таббо остановился, застенчиво потирая шею, но вскоре смог взять себя в руки и подошёл ближе к поднявшемуся было эндермэну-полукровке. На раздражённую улыбку друга барашек только развёл руками и виновато хихикнул. Таббо. На лице Ранбу была раздраженная улыбка, когда он мягко покачал головой.                     – Давай так: сейчас мы отправим сообщение Томми, где попросим его прийти завтра к Скамейке. Устроим ему сюрприз.                      Таббо энергично закивал.                      Вместе они вернулись на диван и барашек снова подобрался поближе. Он внимательно наблюдал, как Ранбу возится с коммуникатором, но вскоре глаза заволокла лёгкая пелена и Таббо задремал под негромкое гудение своего эндермэна.                      

 [Ранбу шепчет ТоммиИнниту]:

Встретимся у Скамейки завтра на закате. Я должен тебе кое-что показать.      

              [Томми Иннит шепчет Ранбу]:        И с хрена ли я должен?                     

 [Ранбу шепчет Томми Инниту]:

Таббо тоже будет      

              [ТоммиИннит шепчет Ранбу]:        Я приду.                     Хех, их друг иногда такой забавный.                      Только Ранбу хотел показать ответ Таббо, как заметил, что тот уже давно и крепко спит, тесно прижавшись к его боку. Ранбу улыбнулся. Устроившись поудобнее, он закрыл глаза и отдался объятиям сна.                      Колыбельная постепенно стихает. Единственный звук, наполняющий теперь комнату, это звук его собственного дыхания и сопение Таббо.                            _____                     Из дома Ранбу вышел около полудня. Быстро сказавшись Таббо (и долго провозившист с Майклом) эндериан двинулся в путь, в тундру, где его уже ждали Техно и Фил.                      Он многое запланировал на сегодня и было бы замечательно управиться до заката.                      В конце концов, будет нехорошо заставлять ждать человека, которого сам же и пригласил.                             _____                     Томми сидел на скамейке возле своего старого дома.                     «Что-то они запаздывают…»                      Он… чувствовал себя странно. Теперь, когда он поселился в маленьком домике в глуши в поисках покоя, возвращаться сюда было необычно и непривычно, но… приятно?                      Томми затянул тихую мелодию.                     Здесь воздух пах по-другому. Всё здесь ощущалось как дом. Даже в его новой хибарке он не чувствовал чего-то такого тёплого, родного.                      А солнце тем временем опускалось всё ниже и ниже к горизонту.                     Звуки здесь тоже были другими. В его новом доме единственными звуками были песни ветра в кронах ветра да крики животных в чащобе, тогда как здесь ко всему прочему добавились щелчки техники, шипение цепей красного камня, лай собак вдалеке. Особенно хорошо прислушавшись, можно было даже уловить гул разговоров в фойе отеля «БигИннит».                      Он… правда скучал по Скамейке. С ней связано столько воспоминаний, и плохих, и хороших. В основном, конечно, хороших.                      Некоторое время всё было относительно тихо, но вскоре он услышал звуки приближающихся шагов. Обернувшись, парень заметил Таббо и Ранбу. Оба его друга широко улыбались.                     – Айо! Ну, колитесь: зачем вам понадобилось вызывать меня аж сюда от моих куличков? И был ли этот путь оправдан? – Ворчливо крикнул Томми. Впрочем, широкая улыбка выдавала его с потрохами.                      – Это сюрприз, боссмен! Если б мы вот так сразу тебе рассказали, было бы попросту неинтересно! – Отозвался Таббо нацепив притворно хмурое выражение на лицо. С тихим «уф!» барашек плюхнулся на скамейку, а Ранбу аккуратно присел рядом.                     – Итак, что это за сюрприз, который ты хочешь мне показать?                     – Постой, бро, давай сначала поболтаем! Как дела? Как твоё ничего? Целую вечность не виделись! – Таббо явно пытался увиливать от вопросов и делал это ужасно неумело. Томми закатил глаза. Ладно, он подыграет этой маленькой шараде.                     – О, отлично, прекрасно, суперски-пуперски! Я в очередной раз подтвердил, что являюсь офигенным строителем – построил целый дом-коробу из булыжника за день! Это очень глупо, и я ожидаю, что Ты будешь думать точно так же, – с гордостью заявил человек. Таббо прыснул: вот так, с глазами горящими от хорошего возбуждения Томми особенно напоминал себя прежнего. Парень исцелялся – и это не могло не радовать.                      На то, чтобы рассказать «своё ничего» у приятеля ушло что-то около полчаса. Друзья внимательно слушали, приободряюще улыбаясь.                       – ...и вот как я узнал, что грибы на самом деле были галлюциногенными или как там это называется, а потом я... подождите, что это за звук? – Ранбу расплылся в ещё более широкой улыбке, когда Томми с насупленными от усердия бровями завертел головой, пытаясь определить, откуда исходят звуки.                     – Да ладно вам… – Томми внезапно мотнул головой в сторону Ранбу. В глазах его поселилось едва сдерживаемое волнение. Чуть дыша, как будто не желая спугнуть момент, парень спросил: – Это…то, о чём я подумал? Колыбельная эндермена?                     Ранбу кивнул, не отрываясь от песни. Прерывисто втянув воздух, Томми откинулся на спинку скамьи и невидящим взглядом уставился в разгорающийся закат. Безмолвное «хха» покинуло его, когда он медленно закрыл глаза. Ранбу кинул на Таббо встревоженный взгляд, но барашек только покачал головой. Эндериан с облегчением выдохнул: Томми был в порядке.                      Сегодняшняя колыбельная звучала тише, темп стал медленнее и плавнее. Ранбу слегка улыбнулся словам, которые пели этой ночью его сородичи.                     – ᏕᎮᎥ, ᎴᎧᏒᎧᎶᎧᎩ, ᏕᏋᎶᎧᎴᏁᎩᏗ ᏋᎶᎧ ᎴᏋᏁ ᏒᎧፚᏂᎴᏋᏁᎥᎩᏗ. ᎮᎧᎩ, ᎷᎥᏝᎩᎩ ᎷᎧᎩ, ᏕᏋᎶᎧᎴᏁᎩᏗ ᎷᎩ ᏉᎧፚᏁᎧᏕᎥᎷ ᏋᎷᏬ ፈᏂᏋᏕᏖ ᏦᏒᏗᏕᎥᏉᎩᎷ ᏕᏝᎧᎶᎧᎷ. ᏰᏋᏝᎩᎩ Ꭵ ፈᏂᎩᎧᏒᏁᎩᎩ, ፚᏋᏝᎩᎧᏁᎩᎩ Ꭵ ᏦᏒᏗᏕᏁᎩᎩ. ᎮᏬᏕᏖ ᎧᏁ ᎮᎧᏕᏝᏋᎴᏬᏋᏖ ፚᏗ ᎮᎧᏝᎩᏗᏒᏁᎧᎩ ᏒᏗᎴᏬᎶᎧᎩ ᎴᎧᎷᎧᎩ. ᎮᏬᏕᏖ ᎧᏁ ᎮᎧᏕᏝᏋᎴᏬᏋᏖ ᏕᏝᎧᏉᏗᎷ ᏁᏗᏕᏂᏋᎩ ᎮᏋᏕᏁᎥ.                     Переводить друзьям песню эндериан не торопился. Зачем? Не было никакой необходимости нарушать этот мирный момент наслаждения гармониями сотен голосов, соединёнными одной мелодией. Ни Томми, ни Таббо не обязательно знать, что сегодняшняя песня – для него.                      – Красиво… очень, – тихо прошептал человек. Не открывая глаз, он мягко улыбался, вслушиваясь в переливы голосов. Ранбу согласно хмыкнул. Таббо, прогудев что-то неопределённо-согласное, склонил голову на плечо Томми и одновременно с тем переплёл пальцы с Ранбу.                      – Вау, Таббо, ты что же, дружишь в обе стороны? – подколол барашка парень. Ранбу усмехнулся, когда Таббо издал недовольный звук и ещё сильнее прижался к плечу Томми, одновременно с тем крепче стискивая пальцы полукровки.                      Томми и Ранбу преглянулись. В глазах обоих танцевали смешинки.                      – Его первой реакцией на незнакомую «колыбельную» было «Томми она понравится». Смотря на тебя, думаю, он был не так уж далёк от истины, – поделился Ранбу, ласково улыбаясь.                     – Ну, это так, признаю. Песня вашего народа действительно завораживает. И ты слышишь это каждую ночь?                     – Да… Но сегодняшняя песня другая, – машинально ответил Ранбу и похолодел. От Томми так просто не отвертишься – теперь придётся объяснять, почему именно сегодня песня отличается.                      – Хм, а почему? – Иии Ранбу оказался прав. Эндериан задумался.                     – Сегодня день рождения их принца. Так что, они, наверное, поют свою песню для него? – после недолгой паузы ответил Ранбу. Во всяком случае он может приоткрыть друзьям общество народа Края, не сознаваясь в своём королевском происхождении.                      – У эндермэнов есть принц? – В голосе Томми звучало искреннее любопытство, и Ранбу ответил подтверждающим мычанием.                     – Все эндермэны пришли из Края, которым правит Королева. Принц – её ближайший родственник, поэтому большинство эндерменов видят в нем своего рода… эм… правителя? – К удивлению Ранбу, Томми выглядел чрезвычайно заинтересованным, поэтому эндермэн-полукровка прочистил горло и продолжил свой рассказ. – На самом деле, Принц не потомок Королевы, во всяком случае не в привычном понимании. Среди Странников бытует мнение, что его рождение связано со всплеском странной магии.                       – Вау… Это реально круто, чел! Только Техноблейд не говори, а то с него станется прорезать себе путь в Край и просто убить всю тамошнюю монаршую семью. Слушай, а что вообще такое, этот ваш Край?                      Ранбу пустился в объяснения. Эндериана натурально несло на крыльях воодушевления от возможности поделится с друзьями воспоминаниями о своём старом доме. Что особенно радовало, Томми слушал исключительно внимательно и даже задавал вопросы.                      Далёкая песня медленно стихла, но Ранбу этого не заметил, как не заметили и Томми с Таббо. Барашек как-то незаметно сполз с плеча одного приятеля ему на колени и умостил ноги на коленях другого. Ранбу устроился поудобнее, но уже через несколько минут почувствовал, что языком ворочать все труднее, а глаза слипаются все сильнее. Бросив совёлый взгляд на Томми, он еле сдержал воркование – приятель уже посапывал.                      Конечно, возможно, заснуть буквально на скамейке было не лучшей идеей, но Ранбу устал и не мог (да и не хотел) заставлять себя или других переместиться куда-нибудь в дом.        Со спокойной душой эндериан окончательно закрыл глаза.               .              ..              …       И если проснувшись он обнаружил, что кто-то накрыл их троих одеялом с символом эндермэна, то не ему жаловаться.