Ночь Снежных Духов

      Огромная статуя по середине площади нависает над всеми, но люди будто этого не замечают. Конечно, эта статуя Снежинки со всех возможных сторон украшена разными лампочками, придающими лёгкость этой массивности. Да и сама специфика праздника не позволяет никому оставаться в плохом настроении. Фонари по всей площади горят не привычно-нейтральным светом, а взрывом красок. Колокольчики на карнизах крыш тихо позвякивают, и будут по настоящему звенеть от снежного ветра только к полуночи. Площадь покрыта тонким слоем снега. В воздухе раздаётся тихий звон колокольчиков, смех, разговоры людей и едва различимая мелодия. Музыканты только начинают.       Он обращает своё внимание на центр площади.       Они держатся за руки и ведут хоровод, что-то говоря друг другу, а затем взрываются смехом.       Их слегка завитые по праздничному поводу рыжие и блондинистые волосы мягко подпрыгивают под их весёлые движения. Их глаза горят радостью, и он видит в них Лиссу и маму… Норт бы смотрел на веселье сестёр вечно.       Снежные хлопья начинают мягко приземлятся на их волосы, и Норт ещё больше восхищается ими — взрывным весельем Василисы и изящно-элегантной радостью Дейлы. Он усмехнулся. Конечно же, он не признается им о своих мыслях.       Музыканты меняют темп, и люди разбиваются на пары. Очевидно, его сестрам всё равно на окружающий мир и они не собираются отвлекаться ни на что, когда к ним подходит один из Драгоциев. Он зовёт Василису на танец, и её весёлая улыбка сменяется смущённой, и она всё же подаёт ему руку. Дейла хитро улыбается им вслед, когда её саму утягивает в танец другой Драгоций. Обе пары кружатся в ритмичном танце, успевая перебрасываться короткими фразами и обмениваться лёгкими, а иногда многозначительными улыбками.       Норту непривычно, что искренние улыбки своих сестёр видит не только он.       «Фэшиар,» — припоминает он одно из имён из большого семейства Драгоциев, их многочисленных соседей. Он пару раз приходил помогать Василисе. Ну, это то, что знает сам Норт, может быть они общались чаще чем он думал?       Второго же он не знает, но обязательно позже спросит об этом у Дейлы.       Нужно было найти и младших…       Его внимание перехватывает начавшийся снежный бой на другой стороне площади. В этой суматохе он взглядом находит Ноеля, его чёрные волосы растрепаны, на щеках румянец, и одновременно он лепит запас снежков для своей команды. Хоть бы этот негодник высунулся и получил в лицо! Его младший несносный братец и без того достаточно прохлаждается без дела, хоть на этом празднике получил бы своё. Все равно, от снега, пока он веселится, ему ничего не будет.       Норт вгляделся в толпу музыкантов, ища глазами Эрика — брата-близнеца Ноеля. Он, в отличии от этого бездельника, играл на флейте, и в этом году его пригласили играть на празднике. Норт помнит как три года назад маленький Эрик сам потянулся к его флейте. Теперь уже прошло два года, как он начал действительно хорошо играть на этом инструменте, обогнав в этом Норта. Сейчас он брал уроки у Лазаревых в их свободное время.       Норт, конечно же, гордился им. Упорство и страсть Эрика всегда восхищали.       Его размышления прервала Николь, самая младшая Огнева. Русые волосы, заплетенные в две короткие косички, растрепались от активных игр, в серо-зелёных глазах горела искра веселья. В красных варежках, связанных Дейлой, она протягивала ему миниатюрного снеговика.       Норт непритворно восхитился:       — Вау, вот это талант! Я сейчас присоединюсь к вам. А сможешь скатать шар побольше, Николь?       Девочка по-озорному улыбнувшись убежала.       Норт сделал глубокий вдох. Нос пощекотал холодный, освежающий воздух.       Его братья делали активный вклад в этот снежный праздник, его старшие сестры кружились в танце со сверстниками, а Николь радостно и заливисто смеясь, бегала с другой детворой, пытаясь слепить шарик.       Сам Норт, не смотря на свои слова, не спешил присоединяться к ним. Пока что, ни к кому с деревни.       А вся деревня праздновала конец года.       Будто бы было что праздновать! Будто бы это их выбор — праздновать конец одного цикла в двенадцать месяцев посреди этого холода, плясать хороводы, играть в игры с этим снегом и делать вид, что всё в порядке.       Где-то в ином мире, как было написано в тех книжках с пыльного, закрытого отцовского кабинета, они могли бы праздновать что угодно, и отсчитывать начало и конец года как угодно: конец сбора урожая, равноденствие, первый день весны. Но как сказала Азалия, вот они здесь. И они должны принимать эту реальность и играть по их правилам.       Ради себя. Ради семьи.       Ради Николь.       Да, ради Николь, также как и в предыдущие года ему стоит отбросить эти мысли и присоединиться ко всем.       Уважительно коснуться снега двумя ладонями, несколько раз кинуть снежок в других людей, в семью, обязательно присоединиться к хороводу вокруг большой Снежинки, традиционно сделанной Бронерами и построить свою снежную фигурку.       После первого прикосновения к снегу ни на секунду не показывать ни ненависти, ни презрения, ни страха воспитываемого в них с ранних лет.       Хранить страх где-то в глубине души и не замечать отблески ужаса чужих глазах. Он обязан переключить свое зрение, начать видеть только положительные вещи вокруг себя и отбросить все раздумья, длиннее трех мысленных цепочных звеньев. Опять захандрит.       Одним словом, праздновать. Праздновать Новый год.       Или как здесь уже давно называют — Ночь Снежных Духов.

***

      Румянец сходил с лица, праздничное веселье всё отдалялось от неё. Оно осталось там, на площади. Сейчас же ей нужно было заняться благополучием семьи.       Она открыла погреб — в прошлый раз его открывала Нира, около месяца назад, чтобы убедится что им есть что преподнести Духам. Что Николь будет в безопасности.       Что дети справятся, пока взрослые вынуждены отлучиться из деревни.       Дейла и Норт недоумевали, почему их матери так неожиданно и невовремя уходят. Только Василисе, как самой старшей, сказали. Она же хранила молчание и старалась не показывать своего беспокойства. Решать проблемы нужно по мере их поступления. Сначала нужно всем благополучно пережить Ночь Снежных Духов, а с остальным она разберётся потом.       Василиса моргнула, отогнав от себя тревожные мысли, взглянула в тёмную глубь.       Когда она аккуратно спускаясь по лестнице, мягко приземлилась на пол, облачко пыли поднялось и зависло в воздухе. Давно же здесь не наводили порядок. Но и смысла в том не было.       Погреб давно пустовал, и та корзина с едой и шкатулка с украшениями были единственными вещами, что хранились здесь.       До сегодняшнего вечера.       Василиса со всей осторожностью поднялась наверх — было бы очень худо, урони она подношения духам.       Подняв взгляд, она видит Дейлу, а та аккуратно принимает вещи из её рук.       И две пары близнецов, и Николь стоят у люка. Василиса обводит их быстрым взглядом. Ноель, приобнимая Николь, которую он недавно привёл с площади, рваным движением проводит по волосам, внося ещё больший беспорядок. Волнуется. Нервничает как и все.       Эрик крутит флейту между пальцев. Обычно он не обращается с музыкальным инструментом столь небрежно. И Норт не делает ему замечаний — он не видит этого. В глазах Норта гнев, ненависть ко всей ситуации, но Василиса видит — там есть и страх. Норт сверлит взглядом корзинку в руках Дейлы. А она улыбается. Нервно, обеспокоенно, но Николь этого не заметит, маленькая ещё. Кажется, о Василисиных утренних словах о приободрении Николь помнит только одна Дейла.       Окончательно поднявшись и отряхнувшись, Василиса наклоняется к Николь.       Она знает о нависшей над ней опасности непродолжительное время. Прошло около двух месяцев, с тех пор как Лисса, Нира и Азалия позвали Николь на личный разговор и рассказали ей всё в относительно мягких чертах. И провели отдельную беседу с каждым из остальных их детей. Василиса думает, что они уже тогда знали, что их не будет с ними в этот вечер.       Их младшая сестрёнка явно нервничает. Конечно, Снежные Духи будут похуже любого подкроватного монстра. Особенно для ребёнка возраста пяти лет. Но честно говоря, для всех в их деревне. Нужно отвлечься.       Василиса расправляет плечи:       — Всё будет в порядке.       Но какое-то ужасное чувство грызёт её изнутри. Ни в один из предыдущих годов она не слышала такого заунывного воя ветра, приносящего снег. И колокольчики на их доме звенели громче. Василиса приказывала себе не думать о таком, но…       — Конечно же, — продолжает её слова Ноель. Несмотря на свой возраст и обычную лёгкомысленность, он старается излучать уверенность. — Мы есть у друг друга, Силиса всё подготовила, Дей всё поставит куда надо, Нортушка разожжет камин, Эри сыграет нам на флейте, а я расскажу тебе сказку перед сном.       — Я говорил тебе не называть меня так! — восклицает Норт, но Василиса видит, что делает он это без обычного запала. — Как и Азалия!       — Ноель, мама же говорила тебе уважать желания брата, — Эрик цепляется за возможность перевести всё в другую тему.       И вот такой шумной компанией, нешуточно-шуточными перебранками и спорами они добираются до спальной комнаты.       Сначала им нужно уложить Николь спать, с чем они справляются совместными усилиями.       Василисе хватает сил лишь смотреть.       Смотреть, с какой нежностью Дейла расплетает волосы Николь.       Как Норт вкладывает все свои эмоции в силы в мышцах, когда разжигает едва тлеющий камин.       Как Эрик вкладывает все свои эмоции в колыбельную. В его мелодии слышится одно — мы рядом.       Как Ноель рассказывает сказку, меняя свой голос, руками изображая разных персонажей и заканчивая всё счастливым концом.       И наконец, Василисе хватает смелости внимательно рассмотреть Николь.       Русые волосы раскинулись по всей подушке, губы то растягиваются в улыбке или громком смехе, то округляются в удивлении. В её глазах отражается пламя и радость. Николь — маленькая, счастливая пятилетняя девочка. Их девочка.       Никто из них не двигается, пока она не засыпает.       Они по очереди тихо выскальзывают за дверь.       Подношения на крыльце оставляет не одна Дейла, а все вместе.       Они молча смотрят друг на друга, пока не начинает завывать ветер, швыряя им в лицо снег.       Никто не рисковал оставаться на улице в это время.

***

      На улице завывала метель, но снег кружился не вихрем, а собирался в непонятные фигуры, отдалённо напоминающих людей.       Крыльцо дома огневых покрывал равномерный слой снега, который по неясным причинам продолжал лежать, несмотря на поднявшуюся метель. Из общей картины выбивались человеческие следы, ведущие к крыльцу с кустов соседнего дома, а затем исчезающие в других.       Перед дверью дома было пусто.       Снежная метель ударила пару раз в дверь, где проступил красный узор, напоминающий большую снежинку.

***

      Когда она выскользнула из кровати, все спали. В окне желтел рассвет.       Дейла тихо прикрыв дверь их общей спальни, поспешила ко входу.       Вчерашняя метель всё замела, но она смогла разглядеть двери соседей, те были чисты.       Она выдохнула.       А затем сделав глубокий вдох, проигнорировав холодный воздух, щипавший каждый открытый участок кожи, она сделала шаг вперёд.       И прикрыла дверь.       Из горла вырвался полузадушенный всхлип. Колени подогнулись, и Дейла сама не заметила как оказалась на коленях, руками закрывая рот, чтобы не разбудить Николь.       Она в неверии потянулась правой рукой к двери. Это точно сок ягод краснострел?       Да. Это не рябина, не боярышник и не любая другая обычная красная ягода.       Краснострелы…       Обзор на несчастную дверь заволокло слезами. Этот мир поплыл, дыхание участилось и усложнилось, в груди горело пламя. Дейла чувствовала себя так, как будто из неё разом выкачали все силы. Она могла только пытаться смахивать бесконечный поток слез.       Потому она не заметила как дверь приоткрылась.       Она пришла в себя только когда на неё накинули ее пальто, только тогда она почувствовала холод. Ее обняли.       — Норт, дверь… — еле прохрипела.       Он и не повернулся в ту сторону. Конечно же, он знает. Норт застыл каменным изваянием, только крепче обнимая сестру.       — Иди на кухню, приведи себя в порядок, я разбужу остальных, — в его голосе не было и намёка на эмоции.       Когда все кроме спокойно спящей Николь собрались на кухне, а Норт уже показал Василисе метку-снежинку на двери, Дейла уже умылась и привела себя в порядок.       Василиса не растерялась:       — Норт, посиди в спальне, если Николь проснётся отвлеки её и задержи в комнате, — он кивнул.       Когда он вышел, в комнате воцарилась напряженная тишина. Ноель постарался разбить её в своей привычной манере, но прозвучало робко.       — Может быть это другая ягода. Да может это Данила хотел разыграть нас. Мы же все видели, как Дей…       — Хватит нести чушь, — резко отрезала Дейла. — Это точно не боярышник или рябина, которые растут везде. Это ягоды краснострелов! Они растут только в лесу или ещё кто знает где, куда никто не ходит. Если бы ты при сборе ягод был внимателен, то заметил бы, что…       Ее прервала Василиса, положившая руку ей на плечо.       Когда её старшая сестра только зашла на кухню после осмотра двери, она была непривычно тихой, потухшей. Будто её ярко рыжие волосы резко потеряли цвет, а глаза покрылись пеленой. Она сидела, сгорбившись.       Дейла уверена, она сама несильно отличается от сестры. Но перед её глазами всё стояла эта треклятая дверь в рассветном солнце.       Сейчас же Василиса встала. Она возвышалась над ними, расправив плечи. Дейла знала, что это всё сделано для их поддержки, воодушевления. Но ещё она видела эту синеву васильковых глаз, в которых разгоралась искра надежды.       Это была их Василиса. С решимостью в движениях и с зарождающимся планом в голове.