Глас вопиющей

Сновидцу смерть! Всё пышет злобой, А я вдруг вздрогнул от озноба, Не дали вымолвить и слова, Заткнули рот — И прямо в грот! Цветной мой плащ с меня содрали, Верёвкой руки завязали И бросили на дно колодца, Где темень, холодно, нет солнца. Но мы же братья! Верно? Братья! С их уст срываются проклятья, Как мимолётные заклятья. Зачем клянёте вы меня? И ярость, горячей огня, Зачем вы льёте, Яд плюёте… О Боже! Слышишь ли мой стон? Рувим, Иуда, Симеон! Да, видел… видел я тот сон! И что с того? Прошу, скажите! О братья! Слышите? Вы спите? Прошу, молю, лишь отпустите… Хочу увидеть лик отца… Но приближение конца Моих мучений я не вижу. И голоса всё тише, тише… Как вдруг я слышу чей‐то шаг! Иуда, ты? Я вам не враг! Верёвка, Боже мой! Спасибо! Счастливей, чем когда‐то либо, Я вверх ползу, скорее, ну же! Но всё становится лишь хуже… Монеты звонкие в руке, Змея скрывается в песке И караван измаильтян Стоит. А сам я, будто пьян, Не понимаю… Продаёте?! И что, куда теперь ведёте? Египет! Боже, помоги! Меня толкают в три руки, И через жжёные пески Иду И жду Свою беду. А я всё плачу очень горько. Скажи мне, Боже, зачем столько Свалилось, рухнуло на спину? Я в ночи тёмной, зяблой стыну. Но голос Твой святой я слышал! Твоей любовью сердце дышит. Тебе, мой Бог, я доверяю. Вернусь я в даль родного края. И радость будет петь, играя, Ведь — слышишь, Боже? — верю я.