Пьедестал света

Сегодня был спокойный день. В музее появился новый посетитель, да не абы какой, а сам первый смотритель! Эклер пожал ей руку, предупредил о гусеницах, что развелись тут недавно, а затем печенья обсудили, какие реликвии были доставлены в новое отделение. Карамель от каждого упоминания части её королевства была вне себя от счастья. Когда парень позволил девушке оценить новую комнату, та сразу стала искать в каждой реликвии смысл: костюмы, декорация трона, флаги, вещи принца… Эклер решил не проводить ей экскурсию: она и сама прекрасно разберётся! Бурый Сахар с каждым новым пьедесталом переставала улыбаться, ведь она всё чего-то искала среди этих вещей, но никак не находила. Наконец девушка увидела тускло освещённый пьедестал с ещё не закрытой коробкой; именно тогда радость её полностью исчезла. «Кофейное печенье станет королём» Забавное «предсказание», правда? В королевстве Тёмного Какао часто коллекционировали подобные листья; при правильной обработке белые цветения становились кристальными, прозрачными, словно зеркало, с которым Аффогато часто ходил в качестве аксессуара, словно с веером или тростью. На весьма редком дереве серебрились красиво вырезанные листья — отдельные произведения искусства. Лишь немногие обладали талантом создавать такие лепестки. И теперь старое зеркальце лежало прямо перед ней. Чистое, абсолютно чистое зеркало, которое не запускали даже любопытные ручонки Эклера. И девушка сама потянулась к реликвии. От одного запаха кофе и сахара становилось тошно, но любопытство пересилило все остальные чувства. Разве это не под запретом? Да, но ведь девушка прекрасно знала, как следует обращаться с такими зеркалами; Карамель просто желала взглянуть на буквы чуть ближе. В отражении смотритель увидела себя: симпатичная, вольная и смелая девушка, чье лицо пропиталось скептическими нотами, в голове образовывались нити мыслей. Целый пьедестал или вещица этого мерзкого советника. Эклер даже не интересовался её вещами, он с упоением в глазах искал в мусоре Змея какую-то смешную безделушку. Теперь зеркало стоит тут, как память о великом предательстве, но почему история звучит интереснее от лица такого мерзкого печенья? Разве он заслуживает внимания и эмоций всего королевства? Чему он может научить детей королевства Темного Какао, да и вообще любого ребенка, своей историей? Зеркальце игристо отражало лучи света, словно исходившие с небес. Яркий свет не был характерен для такого темного зала. Белые лучи, по представлению Карамели, означали благие надежды, любовь и благословение тех, кто живет на небе. Вещи советника не должны находится под светом. Вещи советника должны гнить во тьме, ведь слава должна доставаться добрым печеньям, так учили Карамель всю её жизнь! Почему тут он, а не… она? Где любовь, которую она пыталась получить, чтобы её никогда не выкинули из замка? Даже родившись в стенах цитадели, она всё ещё чувствовала холодность короля, который никогда не будет так мил с ней, каким был с Аффогато; один-единственный поступок советника отрезал любую возможность вернуть то самое теплое доверие, которое она так хотела получить. Что же это были за фокусы? Что за лестное словцо он подбирал, чтобы затуманить разум Какао? А может… Какао и не был под чарами? Может его советник — лишь удачливый глупец? – Темные мысли, – тихо прошептала Карамель, – почему вы не покидаете меня? Из зеркала как будто стали доносится усмешки советника, сладкая ложь, которую он пел, даже не искренний смех, — в нём не было ничего настоящего! Вся его сущность скрыта в глубине его тела, в костях, в джеме, начинке… Мир под ногами стал ускользать, теперь была лишь она и это зеркальце, чей свист все больше напоминал смех советника. В искаженном отражении девушка видела себя. – Какие чары ты на меня наложил, чтобы и сейчас, с твоей пропажей, я смотрела на тебя со страхом? Почему я все ещё чего-то боюсь? Кого? Тебя? Одиночества? Звон затих. Карамельная Стрела стала словно даже как-то физически ощущать свои мысли, имевшие вкус горя и боли; голос был подобен жалобному стону покалеченной души. Только на самые мерзкие печенья обращают внимание. Весь этот музей не сохранил ничего о смотрителях, зато есть принц, король — всеми нелюбимый змей! Ему дали место под светом... Какао с радостью осветил историю Змея, не спросив даже о вкладе Карамели, который по праву можно было назвать неоценимым. Карамельная стрела не могла оторваться от отражения: в нём не было ни единой морщины от внутреннего страдания (смотритель давно научилась не показывать моральную боль, особенно во времена вражды, при её изгнании. Боль — признак слабости; в рядах благородных и честных смотрителей нет места боли). Один неверный шаг — и она снова буду жить в снегу. Королю все равно на неё? Его заботит лишь его собственное эго? Кто знает! Ему принадлежит здесь многое — он же король! А все короли получают свет —так гласят легенды. Но что дает важность короля, кроме его джема души? Есть ли в нём мораль? Хорош ли он как политик? Как отец? В груди стали разрастаться колкие, словно гнилые, ветки, которые пронизывали легкие и сердце и доходили до самого горла. Руки обрели силу, они получили приказ: «Уничтожь, сломай, сломай тут все!», — лицо оставалось каменным и холодным, без единой морщинки. – Должна ли я стараться больше? - спросила себя девушка, пытаясь одолеть позывы. – Ведь история ещё не кончена, я непременно получу свою славу, нужен лишь труд, нужны тренировки… тяжелые тренировки. Меня, должно быть, околдовали, а иначе я не понимаю, почему же я снова чувствую внутри себя войну… Как можно в это верить? Как можно верить в то, что она недостаточно потрудилась? Она уже спасла короля, и единственное, что он сделал — повысил её; он даже не дал ей гарантии того, что не изгонит её вновь! Он может изгнать кого пожелает и даже не огорчиться! Неужели для него положительно ничего не значит вся эта забота? И тут в мысли пришел прекрасный принц, как брат, он научил карамель быть доброй, но посмотрите: он ведь наверняка следовал своим советам! Так почему король с такой жаждой говорил об его убийстве? Доброты не хватило? Иль все же разума понять, что свет получают лишь светлые печенья! – Короля не выбирают. Карамель, успокойся, это просто странная прихоть Аффогато написать на зеркале данные слова. Эклер посчитал это за предсказание, но это не так! Аффогато даже стараться не пришлось! Он получил свет в музее! Он ещё плакался в своих записках, что боится стать изгоем, каким и был до этого! Но он не понимает, что если он был изгоем — он сможет выжить в дикой природе, а та, кто пряталась под боком принца, проживет не так долго! Ей комфортно в теплоте, да и не заслуживает смотритель быть жителем улиц. Она не может жить в тени! Она — служитель света! А советнику лучше было оставаться в снегах, желательно не вставая, никогда. Тишина пронзила зал, на глазах девушки появились еле заметные слезинки. Как же в первые секунды было холодно и досадно, когда служителя света выкинула тьма. С губ сорвалась цитата – Дракон Тьмы и Дракон Света. – Смотритель прикрыл глаза, пытаясь сдержать исходящие из её души корни – Рождены сохранять энергию. И свет и тьма — одинаково равны… Все это объединилось в один кошмар. Девушка теряла восприятие мира. Она представила, как этот листок мог бы быть самим советником, к которому она могла прикопаться за все, ровно так же, как и Аффогато, Сахар могла прямо сейчас его ударить об свет, благодаря пьедесталу, заставить молить о пощаде, за все тьму, что он распространил на неё! Это его вина! – Тьма сменяется светом, свет меняется на тьму… Смотритель уже давно поняла, что с уходом советником ей становится тяжелее контролировать страшные чувства, греховные чувства… а именно зависть. Ещё с первых звонков, когда советнику за плохие поступки доставалось больше, Карамель стала слегка недоумевать. Недоумение сменилось на раздражение, а за ним, со скрежетом в зубах, появилась ненависть. Ей было мало света, она хотела быть во внимании, как было во времена принца! Принц — давал ей много внимания, а теперь, принц исчез, внимание нужно было заслужить, но доброта давала лишь мнимое влечение, все таки тьма всех восхищала куда больше. – Я не позволю тьме проникнуть в меня. Кто будет сохранять мир, если не я? Король в опасности! Он… меняется на тьму… я видела это своими глазами, без такой, как я - можно лишь просить милости небожителей. Девушка сдерживала всхлипы. Ей было страшно от самой себя, от такого обычного женского чувства! Советник навряд ли ей завидовал, а если и делал это, то карамель за своей то завистью это не видела. Она молила себя перестать об этом думать, девушка сразу нашла того, кого можно обвинить. – Аффогато, змей, ты… ты околдовал меня! Ты заставил меня быть ужасной! Думать о всех этих темных вещах! Нет! Твоя философия — чушь! И мы с тобой — ничуть не похожи! И ты не станешь однажды чем-то светлым, а я не стану твоей тень! Этому не бывать! Девушка вздохнула, и наконец-то, с каким-то треском, вернула реликвию на место, чтобы заявить: – Я ухожу! Завтра на пост, королю служить, буду выбиваться в свет. Пока я Верна - я буду в замке. Больше никаких музеев! Зависть можно победить лишь тогда, когда ты попробуешь об этом поговорить с тем, к кому испытываешь это чувство! Это бессмысленно! Зачем отрицать все это? Это же удел слабых! Карамель неидеальна, ни одно печенье не идеально, зачем стыдиться этого чувства? – Печенье Аффогато покинул нас, поэтому я выиграла, остальным необязательно об этом знать! Я все ещё не в стабильном положении, чтобы о таком говорить, есть чувства куда важнее, чем мои! Девушка не пожелала изучать отделение золотого сыра, она сразу покинула комнату. Зеркало все так же игристо веселилось, только теперь не лживым смехом советником. «Кофейное печенье станет королём» За этим предсказанием не было никаких приворотов от аффогато, в нём были лишь частички эмоций тех, кому доводилось взглянуть себе в глаза, в нём была доля истины, в которую сначала даже сам советник предпочитал не верить. Маленькая гусеница заползла на пьедестал, решая полакомиться новым словами. Укрытие чувств — делает тебя проигравшей, все сводится к тому, что герои, не получающие тепло, не сумевшие открыться перед людьми, примыкают к тьме. Ты не сможешь долго это скрывать, кабы твои намерения не казались тебе правильными. В зеркале звучал нервный смех Карамели, каждый раз, когда кто-то спрашивал её об эмоциях. Уже которые года смотритель старается выйти в свет, но не может покинуть тень зависти, в её душе уже цветет дерево зла, осталось немного, и скоро в королевстве объявится новый предатель, и опять король не сможет увидеть зачатки, как мило!

«воин света станет тенью»