Танцующие под дождём

Эпплджек и Эпплблум, ежась от изредка капающих сверху холодных острых капель, сидели под кроной раскидистой яблони и пережидали непонятно откуда взявшийся проливной дождь. — Вот Радуга! — ругалась старшая сестра. — Вот пони! Обещала же, бездельница, что все уберет! Обещала, что сегодня будет ясный день! И на тебе, пожалуйста — льет как из ведра! — Может, у нее были какие-то другие важные дела? — прижимаясь к теплому сестринскому боку, спросила Эпплблум. — Может, она просто не успела? — Да какие у Радуги могут быть важные дела?! — взъелась Эпплджек. — У нее есть только одно важное дело — разгонять тучи в небе над Понивиллем, чтобы не было осадков тогда, когда они не нужны! А что получилось? Смотри! Еще десять минут такого дождя — и все яблони в низине будут стоять в лужах! А мы только избавились от яблочной гнили! Эпплблум решила больше не возражать сестре. Яблочная гниль действительно была большой напастью. — Да еще мало того — у нас стоит вся работа! — продолжала ругаться оранжевая пони. — Мы должны поставить восемь тележек яблок Филси Ричу до завтра! А не собрали еще ни одной! — Но, — решила все-таки сказать младшая сестра, — до завтра долго. А дождь же не будет идти весь день, верно? Эпплджек посмотрела на небо, заволоченное синими тучами. — Я очень на это надеюсь! Потому что если это будет не так, кое-кто очень сильно пожалеет! Они обе молчали, слушая, как капли дождя стучат по листьям яблонь и по тачке неподалеку, которую Эпплджек в начале дождя предусмотрительно перевернула вверх дном. — А ты говорила, что мама любила дождь, — сказала вдруг Эпплблум. — Ты даже рассказывала, что она танцевала под ним когда-то, а ты была маленькая и когда увидела это — засмеялась. Эпплджек чуть-чуть запунцовела, вспомнив эту историю. Это было словно вчера… а сколько прошло лет с тех пор? — Да… было такое, — ответила она. — Мне было гораздо меньше лет, чем тебе сейчас. Я была глупая, ничего не понимала. Папа осек меня, когда я стала тогда смеяться, взял к себе на спину, и мы пошли в сад, к маме. Он танцевал с ней, а я сидела у него на спине, глупая, мокрая, и только хлопала глазами от удивления. Дождь был теплый, даже приятный, не такой, как сейчас… — А почему они танцевали? — Воспоминания, Эпплблум. Воспоминания… — Старшая сестра вздохнула, но продолжила с улыбкой: — В медовый месяц наши родители поехали к тете и дяде Оранж в Мэйнхеттен. Они жили там где-то неделю, и как-то раз попали под дождь. Шли из какого-то модного бутика, решив приодеться там по последней моде — и тут дождь, просто ливень, даже сильнее, чем сейчас, наверно. Погодные пегасы не справились с графиком, или что-то такое — они так и не узнали. Все пони на улице побежали под крыши, мама с папой тоже, но дождь был такой силы, что они в одно мгновение насквозь промокли в своих модных нарядах. Добежав до толпы, стоящей под каким-то навесом, они поняли, что не хотят втискиваться туда, к тому же, наряды и так были безнадежно испорчены дождем и грязью. Ты представь — только вышли из магазина, и тут такое! Они посмотрели друг на друга, рассмеялись и, не сговариваясь, начали танцевать, прямо у этого навеса, под ливнем. Наш старый понивилльский контрданс, которому их учила бабуля. Они танцевали и танцевали, все смотрели на них, наверно, как на сумасшедших. Но они были настолько счастливы, что не замечали ничего — ни этого дождя, ни удивленных взглядов пони. Они танцевали — и весь мир был их. Весь мир был для них одной большой сценой. Эпплджек замолчала, чувствуя, как по щеке у нее катится шальная слезинка. Она смахнула ее языком. — Жалко, что мы этого не видели. Наверно, это было и правда забавно, — сказала Эпплблум, смотря, как капли стучат по дну тачки, превращаясь в брызги. — Я думаю, это было красиво. Только представь — двое танцующих под дождем пони, на глазах у сотен других… Жаль, что там, наверно, не было никакого театрального режиссера, а то он непременно пригласил бы маму с папой выступить в каком-нибудь мюзикле! Ведь мама еще и пела хорошо. Да и папа тоже. У нас с Большим Маки их талант. Да и ты неплохо пела на прошлом сестринском фестивале, малыш. — Эпплджек потрепала младшую сестренку по красной гриве. Такой же красной, как у ее отца. — Я знаю, что хорошо пою. Не так хорошо, как Свити Бель, но лучше, чем Скуталу, это точно. Она горланит так, что воробьи падают с веток. — Эпплблум посмотрела вперед. — Эй, Джеки, кажется, дождь кончается. Я же говорила, что он долго не продлится. Пойдем, поднимем вместе тачку? Она встала с места и пошла вперед, не боясь промокнуть в маленьких лужицах в траве. — Ты идешь? — спросила она недоумевающе, обернувшись и видя, как ее сестра, задумавшись, с грустной улыбкой на мордочке, смотрит ей вслед. — Иду, малыш. — Она поднялась тоже. — Давай поднимем тачку. — Она наступила в лужу копытом и брезгливо поморщилась — вода была холодной, словно растаявший снег. — И пусть эта драная радужная грива не думает, что если я сейчас расчувствовалась из-за воспоминаний о родителях, ее ждет меньшая трепка за этот дурацкий ливень!.. Эпплблум засмеялась, уже держась копытцами за боковину тачки. — Ну, прости Радугу, — улыбаясь, сказала она. — Она — хорошая пони. Просто забыла… или, может, уснула. Ты же ее знаешь. И к тому же, смотри, благодаря дождю ты рассказала мне еще одну хорошую историю про папу с мамой. Я прям почувствовала, что они рядом… Эпплджек почувствовала, как новая слезинка катится по ее щеке. А может, это просто дождь? — Они всегда будут рядом с нами, сестренка, — ответила она, а потом, сбросив остатки сентиментальности, воскликнула, приподняв голову, словно радужная пони лежала сейчас на облаке над ней и могла ее слышать. — На этот раз я тебя прощаю, Радуга! Но это был в самый последний раз, учти! Эпплблум снова засмеялась. Не будем скрывать — посмотреть на то, как треплют радужную гриву, она хотела бы не меньше, чем на тот танец мамы с папой под мэйнхеттенским ливнем. Но еще не вечер. Кто знает, что Дэш успеет выкинуть до конца дня?