***
— Вин! Вин, мне страшно! Белый кокон смыкается. Анна София пытается прорвать его, но тонкая паутина твердеет, теряет эластичность. — Ви-и-и-и-ин! Тишина. Никто не услышит, как она кричит. Никто не увидит, что она плачет от ужаса. Стенки кокона немного сжимаются, обхватывают плечи, точно бережные объятия. Анна София чувствует покой. Еще пара секунд и глаза закрываются. Софи-Софи-Софи перезвон колокольчиков в сиреневой дымке прошлого — Софи! Держись крепче! — Папа? — Еще выше? Еще раскачать? — Да! Софи из прошлого звонко смеется. Они в парке около дома. На Земле. Ей пять лет, а значит — это последние дни с отцом. Его день рождения всего через пару недель после её, и он не доживет до своих тридцати девяти. Анна София поворачивается и видит отца. Он улыбается. На нем светлая рубашка с закатанными рукавами. Волосы собраны в хвост сзади. Иногда она заплетала отцу косички и закрепляла своими заколочками. Он не возражал. Софи! Сцена меняется. Они сидят на скамейке. Отец протягивает мороженое. Говорит, что отойдет за кофе, просит не убегать с площадки. Софи слушается. Он уходит и растворяется в сиреневой дымке. — Привет! Можно к тебе? — Конечно, — удивленно отвечает Анна София. Она слилась с собой маленькой. Теперь она может говорить здесь. Рядом сидит незнакомая девочка с короткими золотыми локонами, убранными под ободок. Светло-голубое платье с вышитым воротничком выдает в ней ребенка из старой семьи. Девочка неуловимо похожа на Уинстона. — Это твой папа? — Да… — Я Эстер, — девочка протягивает ладошку. — Мне нужно узнать тебя поближе, можно? Узнать поближе? Анна София вспоминает, что она вовсе не на Земле. Она в космосе. В другой вселенной. В пугающем белом коконе. Вспоминает, что Рэйлин говорила «нас приглашают на вечеринку». Да, на вечеринках знакомятся. — Как тебя зовут? — спрашивает Эстер. У нее приятный мягкий голос. — Анна София Лерой.***
— Ох, Анют, какая же злая собака — эта жизнь! — дед вытирает глаза, а маленькая Софи прижимается к его теплому большому боку. Аня Стоцкая Айван всегда ее так называет. Ей нравится. Это секретное, семейное имя, даже мама им не используется. Маленькая Софи в белом платьице сидит на веранде загородного дома. Прошлым летом папа превратился в золотые искры, как сказали Тедди и Винни, ее лучшие друзья. Они вот-вот должны приехать тоже. Черный планер уже снижается… … планер летит над белой набережной. Это Тау. Софи пятнадцать. Они в машине вдвоем с мамой. На сиденье между ними лежит букет белых цветов. На небе собираются бурлящие облака — сезон дождей совсем близко. — Дай салфетку, пожалуйста, — Сандра кидает в утилизатор обертку от мороженого. — Да, сейчас. Софи протягивает пачку платочков, а сама смотрит в окно — долго еще лететь? Черная фигурка у такого же черного обелиска кажется игрушечной с высоты. И еще меньше, когда наклоняется, опускает что-то на плиту. Планер снижается. Мама не успевает заметить, а Софи видит, как женщина, которая только что стояла у кромки зеленых волн, глядя в бурлящее небо, делает шаг над водой и исчезает. На плите с надписью «Дэмиен Стоцкий» лежит белая лилия. — Кто это был? — Эстер сидит на перилах летней веранды и болтает ногами. Вокруг разливается сиреневая дымка и кажется, что уже вечереет. — Терра Роулз. — Ууууу! — Эстер восхищенно гудит. «Анюта, тебя мама потеряла, — Виктор накрывает плечи Софи кофточкой с вышитыми розами, — идем, тут прохладно уже». Анна София смотрит, как ее новая знакомая спрыгивает с перил… … вихри воспоминаний закручиваются снежными торнадо. Софи-Софи-Софи «Можно еще разок туда, где папа?» — Анна София чувствует слезы настоящей взрослой себя. Где-то внутри белого кокона они стекают по щекам. Где-то далеко-далеко только Терра Роулз знает, как это — быть папиной дочкой без отца. — Мне было семнадцать, — они стоят вдвоем на балконе, — как тебе сейчас. — Красивый… — Софи перелистывает фотографии — на них темноволосый молодой мужчина с протезированной рукой и двое ребятишек лет семи. Взрослая Терра, самая, наверное, влиятельная женщина в новом мире человечества, вдруг превращается в неуверенного подростка, смущенно смотрит, шмыгает носом. — Я так никогда и не привыкла до конца, что его нет. — Понимаю. — Вы там сплетничаете? — кричит мама из комнаты. — Мы выбираем платье на выпускной! — Терра подмигивает и вытирает нос, но он становится лишь краснее. — Почему без меня? Идите сюда! Анна София хочет ответить, но балкон тонет в сиреневой дымке… Хочется обнять и пожалеть и Терру, и себя-девочку, и маму. «С кем идешь на выпускной?» — спрашивает семнадцатилетняя Эстер и берет ее под руку. Я с Винни хотела… Софи крутится перед зеркалом в синем платье и золотистых туфлях. Она красивая. Может быть, самая красивая девочка в выпуске. Эстер сидит на ее кровати, рассматривает разложенные сумочки и украшения. Комната на Тау залита светом, но сиреневая дымка все равно мешает рассмотреть детали. Шифон платья опадает уставшими крыльями бабочек. Другие девочки придут с братьями или отцами, а она… Она хотела пойти с Вином, но по-дурацки с ним разругалась. Все из-за того парня из бегового клуба, с которым ходила на свидание. Если они друзья, это вовсе не значит, что Вину можно называть кого-то «скоростным лосем». — Не хочешь с Виктором пойти? — на месте Эстер появляется мама. — Вот это еще попробуй. В ее руках колье с эмалевыми белыми листочками и мелкими сапфирами. Софи делает шаг, чтобы взять его… — Расскажешь еще про вас с папой маленьких? — они на конюшне в поместье бабушки и дедушки, на Земле — Да я особо и не помню ничего, — Виктор легко запрыгивает в седло и смущенно улыбается. — Я-то все детство в библиотеке сидел. Это они с Юджином тут веселье устраивали. Виктор — младший брат отца. Он немного странный, как будто не всегда понимает, как себя вести. Зовет маму «Саша», когда никто не слышит. Помогает с домашними заданиями. Готов целый день играть в настольные игры. Привез с Земли кучу бумажных книжек. Сегодня они у Маргарет вдвоем, остальные уже уехали после выходных, даже мама. У Софи каникулы. — Почему ты не на работе? — Потому что у меня отпуск. — Понятно. Куда поедем? Дедушка купил ей пони — маленького, мохнатого и норовистого, но Софи справляется. Они выдвигаются в сторону речки, и по дороге Виктор рассказывает, как десятилетний Дэмиен и маленький еще Юджин хотели пожарить маршмеллоу на костре и едва не спалили дом. — Почему у тебя нет жены и детишек? Тебе не грустно одному? Анна София закрывает рот ладонями от такой бестактности себя в прошлом. В этой сцене она просто наблюдатель, и она знает, что невидимой тенью смотрит откуда-то за двумя человеческими фигурками на низком берегу реки Эстер. — Бывает иногда. — И что ты тогда делаешь? — Приезжаю к тебе в гости. — Приезжай почаще. Просто так. Софи-Софи-Софи Девушка в синем платье кружится в танце с мужчиной в сером костюме и синем шейном платке. — Уверена, что хочешь поступать на химбио? — Конечно, я два года готовилась! — Ради Уинстона? Анна София пожимает плечами. Может быть, и ради Уинстона, но у нее самой и не было никакого явного призвания. Она не гений и даже не талант — просто старательная отличница. Биохимия — самый короткий путь к лицензии полетного медика, не нужно дополнительно учиться. — Уинстон — твой парень, да? — Слишком ты любопытная! Да. Прежде чем снова включается музыка, а вихрь танцующих пар обращается сиреневым торнадо, на лице Эстер появляется лукавая улыбка. … «Винни!» Ярко-рыжая макушка — огонек на фоне зеленой травы. Самый лучший мальчик, которого Софи знает в свои три года, готов играть в кукольное чаепитие… … «Мы должны тебе рассказать кое-что…» — братья подходят к ней вместе… Золотые искры вихрем проносятся в лавандовом тумане. … «Мам, а ты можешь попросить Терру, чтобы мальчики тоже переехали? Вместе с нами, мам, пожалуйста!» Софи готова умолять маму, лишь бы та согласилась. Она не полетит на Тау без Вина. Вин не полетит на Тау без нее. Если они погибнут, как погиб папа, то пускай вдвоем. — Даже так? — Эстер снова сидит на кровати в комнате Софи. — А он на что готов ради тебя? — Вин? — Ну да… Прямой и жесткий вопрос заставляет поежиться. Мысли роятся бестолковыми пчелами. Что Уинстон Роулз готов сделать ради нее? «Бабушке и дедушке будет грустно без нас…» — десятилетний Винни не хочет переезжать, он летит только потому, что родители настаивают, в отличие от брата, который подпрыгивает на кресле космолета в нетерпении. Софи сидит между ними. Ей страшно лететь. Она жалуется Вину, а тот держит ее за руку и говорит, чтобы не боялась — маршрут между Землей и Тау теперь простой и безопасный, не то, что пять лет назад. — Почему он вообще должен чем-то жертвовать? — спрашивает Анна София. — Мы не можем просто нормально жить? — Просто спросила. Ты училась там, где не особо и хотела, притащилась сюда, а он? Парням всегда проще живется. Не так-то это и справедливо. — Я знаю, что он меня любит! Щеки вспыхивают от смущения, потому что Эстер бесстыдно заглядывает в самое сокровенное. Софи-Софи-Софи Морские волны шелестят в сиреневом тумане, и свет вечернего солнца уже не обжигает. Белое поло и белое платье небрежно брошены на черный песок, а Уинстон и Анна София сидят на синем полотенце и целуются. Только что он проиграл в карты один неприличный вопрос. — Кто был твоей первой… ну, — она решительно спрашивает и тут же тушуется, — ну ты понимаешь… — Кэндис, — он отвечает без всякого смущения. — Такая, с кучей косичек, в теннис играла. — Понятно… — А у тебя? Скоростной лось? Анна София берет поло и накидывает ему на голову. На обратный вопрос они не договаривались! И вообще, пора домой идти! Уинстон невозмутимо надевает поло на себя. Смотрит так, что ей остается только со смехом признать — да, тот самый лось. — Почему не я? — шепчет он так, что по шее бегут мурашки. — Сначала это не так уж приятно, — от него пахнет морем, хвоей и жасмином, если уткнуться в воротник, — я не хотела, чтобы тебе пришлось делать мне больно… Уинстон не заставляет смотреть в глаза, вообще не делает ничего такого, о чем пишут в штампованных любовных романах, только говорит тихо и спокойно: «Я никогда не сделаю тебе больно». Волна набегает на черный песок. — Знаешь, не такое уж и достижение, — морщится Эстер. — Тебе обязательно надо убедить меня, что Вин ничего не стоит? — Анна София тоже садится на кровать. — Нет, но, может быть, так ты меньше будешь расстраиваться, что вам пришлось разлучиться. Нет Анна София падает в пропасть лавандовых торнадо и дурных снов. Только не так, только не остаться без него. Вин Роулз не просто ее парень или друг. Он — ее жизнь, вся ее жизнь! Краски воспоминаний, и без того размытые, выцветают. Акварель превращается в сепию. Нет никакого мальчика у кукольного домика. Полотенце на пляже — пустая синяя клякса на черном песке. На сиденье космолета между Софи и Тедом валяется скомканная кофта от школьной спортивной формы. «Решила, куда будешь поступать?» — спрашивает Виктор. «Не знаю, — Софи смущенно опускает глаза и рассматривает подол платья, — наверное, на экономику…» Нет же! Кем бы ты могла стать без него? На первой полосе делового журнала интервью с Анной Софией Лерой. Она говорит, что самое важное в жизни — не позволять тащить себя по чужому пути. — Какие смелые мечты! — Ты просто… — О, как будто я не знаю, как это бывает! — Эстер смотрит прямо и сердито. — Глупые девчонки не меняются! Мы слишком подвержены чувствам, слишком поздно понимаем, как попали на самом деле. Этого не было! Это не по-настоящему! — Вин! — зовет Анна София. — Вин, где ты? А где она сама? В белом коконе, или здесь, в неясном водовороте прошлого? Винни! Зачем ты прячешься? Софи заглядывает за цветущий куст пионов, но ее друга там нет. — Ви-и-и-и-ин! Горячие слезы прожигают все слои реальности и воображения. Анна София хочет проснуться, хочет убедиться, что он рядом, что Вин никуда не исчез, но у нее ничего не получается. Она стоит одна на крыше под осыпающимися звездами фейерверков и не может понять, как оказалась здесь.