Осколки Эпохи

       Самолёт приземлился в четыре утра по местному времени. Маглор, проспавший почти весь полёт, проснулся от того, что самолёт тряхнуло при посадке, и открыл глаза, оглядывая салон. Его попутчики, как и он, задремавшие в своих креслах, облегчённо вздыхали, расстёгивая ремни безопасности. Кто-то встал с места, разминая затёкшие за время долгого полёта ноги, а искажённый динамиком голос командира экипажа сообщил о том, что они приземлились в Шереметьево, и о погоде за бортом, которая решила порадовать гостей столицы ливнем.        Маглор встал со своего кресла, и достав свой видавший виды рюкзак из багажной полки над сиденьем поспешил к выходу из самолёта, напоследок кивнув красавице-стюардессе, провожавшей пассажиров дежурной улыбкой и пожеланиями хорошего дня.        «Турко бы ей ещё подмигнул», — подумал Песнопевец, вспомнив своего брата, который не мог спокойно пройти мимо любой прекрасной девы, к какому бы народу она ни принадлежала.        Заказать такси было делом пары нажатий кнопок на смартфоне, и уже через несколько минут Маглор, спасающийся от дождя под капюшоном ветровки, бежал из терминала к нужной машине, дожидающейся его у столба.        — Ну и погода, — вместо приветствия заметил таксист, когда эльф сел рядом с водителем, предварительно закинув свой рюкзак на заднее сиденье. — А ещё недавно стояла адская жара.        — Да, я слышал, — кивнул Маглор. — Говорят, у вас даже асфальт плавился.        — Это да, — кивнул таксист, искоса глядя на эльфа. — Бывали в Москве раньше?        — Сто лет назад, и то проездом, — честно сказал Маглор. Таксист улыбнулся.        — Вы тут по работе? — продолжил расспрашивать он.        — Не совсем, — уклончиво сказал Маглор. — Ищу старого знакомого для серьёзного разговора.        Таксист понял, что пассажир не горит желанием общаться, и всю оставшуюся дорогу молчал.        — Приехали, — сообщил он, остановившись у гостиницы. — Хорошего дня.        — Спасибо, — сдержанно поблагодарил эльф, выходя из машины, и зашёл в гостиницу. После недолгого оформления Маглор поднялся в выделенный ему номер, и, кинув дорожный рюкзак в угол комнаты, со стоном упал на кровать, не найдя в себе сил даже принять душ с дороги.        «Старею», — подумал Маглор, вспоминая дни своей юности. Тогда он мог несколько месяцев провести в дороге, причём не в комфортабельном самолёте, который за пару часов мог перенести его на другой конец света, а в седле или пешком, изредка прерываясь на короткий сон и перекус, а теперь ему тяжело даётся сидение в кресле.        Хотя кого он обманывает. Дело не в возрасте, а в цели его путешествия. Он долго думал, стоит ли ему ворошить прошлое, но всё же решился на серьёзный разговор и отправился на поиски своего давнего врага, который за столько веков стал для него почти братом. К тому же Маглору было любопытно посмотреть на то, как люди изобразили величайшую историю любви Первой Эпохи, в которой его братья сыграли не последнюю, и, увы, не самую положительную роль.        После короткого сна эльф принял душ, и позавтракав в ресторане отеля вышел на улицу, благо дождь прекратился. Маглор неспешно бродил по Москве, наблюдая за суетящимися людьми. Все куда-то спешили, не обращая на эльфа никакого внимания. Маглор же думал, как много лет прошло с тех пор, как он был здесь в последний раз, и как сильно изменились эти земли за это время.        Люди огибали эльфа, не замечая его. Дело было не в чарах, которые скрывали истинный облик сына Феанора, придавая ему вид ничем не примечательного человека, а в том, что жители Москвы были слишком заняты своими делами, и им было плевать на заплутавшего туриста, за которого они его принимали. Маглор с усмешкой смотрел на людей, подумав, что даже если бы он снял с себя чары, явившись в своём истинном облике, все по-прежнему игнорировали бы его, приняв за косплеера, который спешит на сходку.        «Атани», — снисходительно подумал Песнопевец, наблюдая за теми, кто заселил этот мир после ухода эльфов.        Он прожил несколько Эпох, и большую часть жизни провёл бок о бок с людьми. На его глазах зарождались, расцветали и умирали могущественные человеческие государства, сменялись тысячи поколений, и всё равно Маглор не уставал восхищаться людьми, правда и разочаровывался он в них тоже довольно часто. Атани всегда могли его удивить, и Маглор не жалел, что передумал топиться после того как бросил Сильмариль в Белегаэр. Тогда ему, сломленному, отверженному своим народом, потерявшему всех братьев, было так плохо, что каждый вдох причинял физическую боль, но что-то удержало его от самоубийства. Тогда он, уйдя от своего народа, затерялся среди людей, став безмолвным наблюдателем истории мира. Как выразились бы современные люди, Маглор стал сериаломаном. Это был один затяжной сериал под названием «История человечества», в котором то и дело сменялись персонажи, но зато не было скучно. Жаль только, обсудить этот сериал было не с кем. Точнее, почти не с кем.        Вновь начался ливень, и Маглор зашёл в ближайший торговый центр, спасаясь от холодных капель. Побродив по отделам и пообедав, Маглор посмотрел на экран смартфона, чтобы узнать время. Хоть до спектакля оставалось более двух часов, Маглор, прислушавшись к интуиции, вызвал такси. Машина подъехала через несколько минут, но по дороге они несколько раз застревали в пробке. Пока таксист матерился, демонстрируя богатство и мощь русского языка, Маглор медитировал, усмиряя вспыльчивый нрав, которым прославился Первый дом. Наконец очередная вечерняя пробка рассосалась, и машина подъехала к нужному месту. Маглор вышел из машины и с интересом разглядывал здание театра, фасад которого был выполнен в форме кокошника. Выглядело необычно, зато заметно выделялось на фоне бетонных коробок, так любимых людьми.        — Умеют же аданы строить такие безвкусные здания, — заметил знакомый голос за спиной, и Маглор усмехнулся.        — Здравствуй, Даэрон, — поздоровался он, оборачиваясь к прославленному менестрелю Дориата. — Я знал, что найду тебя здесь.        — А вот я не ожидал тебя встретить, — заметил синда, делая шаг вперёд, и встал напротив феаноринга.        Маглор с интересом посмотрел на Даэрона, разглядывая его облик под чарами. За те века, что они не виделись, Даэрон ничуть не изменился, разве что поменял оболочку, которую он носил для людей. Несколько веков назад он выглядел как светловолосый юноша с холодными голубыми глазами, а в этом столетии, видимо отдавая дань моде, принял облик высокого бородатого мужчины в очках. Синда держал в руках два огромных букета с розами — алыми и розовыми, и Маглор невольно забеспокоился, не будут ли цветы мешать во время спектакля Даэрону или его соседям в зрительном зале.        — Вижу, ты подался в хипстеры, — с неодобрением заметил сын Феанора.        — Кто бы говорил, — с презрением фыркнул Даэрон. — Ты весь восемнадцатый век носил ужасные парики, словно стыдился своих волос.        — Признаю, победил, — усмехнулся Песнопевец. — Пришёл на спектакль?        — Дай-ка подумать, — закатил глаза Даэрон, поправляя один из цветов в букете. — Я, проживший более сотни лет в Лондоне, оказываюсь за тысячи миль от нынешнего дома, и стою возле театра с ужасным безвкусным фасадом с двумя букетами колючих роз. Наверное, это простое совпадение?        Маглор вздохнул, понимая что разговор не задался.        — Что ж, надеюсь, мы не зря проделали такой путь, и спектакль стоит наших затрат, — сказал он, и направился к театру, надеясь что Даэрон смирится с мыслью, что сегодня этот вечер будет омрачён обществом феаноринга.        Прошло много веков, а Даэрон так и не простил ни Маглора, ни остальных сыновей Феанора за то, что они сделали с Дориатом и его принцессой. Маглор понимал его чувства. Он сам себя не простил за всё то, что натворил во имя Клятвы, именно поэтому он так и не нашёл в себе сил вернуться в Валинор, когда у него была такая возможность.        В фойе было шумно. До начала спектакля оставалось пятнадцать минут, и зрители спешили поскорее сдать верхнюю одежду в гардероб и занять свои места в зале. Несколько человек стояли чуть поодаль, присматриваясь к столу, на котором была разложена мелочёвка, посвящённая мюзиклу. Маглор тоже подошёл, чтобы оценить товар. Открытки и наклейки с изображением артистов в образах персонажей, которых они играли, его не заинтересовали, а вот силиконовые браслеты ему глянулись. Один из них, чёрный, запал ему в душу, и Маглор не задумываясь купил его. Заметив краем глаза подошедшего Даэрона Маглор отошёл, убрав свою покупку в карман ветровки, и направился к гардеробу. Сдав ветровку, Маглор огляделся. Изнутри театр был куда красивее, нежели снаружи, и эльф с интересом разглядывал красивые костюмы и головные уборы, выставленные в стеклянных витринах.        Прозвенел звонок, и сын Феанора поспешил в зал чтобы занять своё место. Его кресло находилось на несколько рядов дальше от того, которое занял Даэрон. Маглор видел его макушку, когда синда занял место впереди, чуть левее, почти посередине зала. Наконец прозвенел третий звонок, и представление началось.        Маглор смотрел на сцену, затаив дыхание.        Он любил театр, и восхищался человеческой задумкой. Даже не владея магией у людей получалось то, чего не выходило у них, Эльдар. На небольшой сцене люди умудрялись создавать целый мир, и показывать события, происходящие в нём. Маглор смотрел во все глаза на действие, разворачивающееся на сцене, боясь упустить хотя бы мгновение. Сейчас перед его глазами оживали события давних дней, когда он был молод, а люди только пришли в Белерианд. Маглор словно по волшебству переместился в прошлое, на несколько Эпох назад, и наяву видел события, когда-то изменившие этот мир до неузнаваемости. Правда, не все актёры соответствовали своим персонажам.        «Моргот был выше», — подумал Маглор, глядя на актёра, изображавшего падшего Валу. Мужчина был талантлив, но в нём не было столько злобы и ярости, как у падшего Валы. Впрочем, это была не его вина: ни в одном смертном не нашлось бы столько тьмы, чтобы воплотить образ Моргота со всей достоверностью. Актёр, изображавший Гортаура, так же был неплох, но тоже не попадал в образ.        «Предыдущий актёр был лучше», — отметил Маглор, вспомнив видео, которые случайно попались ему полгода назад. Первый исполнитель роли Саурона умел передать мрачное обаяние и хитрость тёмного майя, нынешний же был слишком молод, и не обладал той же харизмой. Но кое-что от Майрона у молодого актёра было: хитрое выражение лица и коварная ухмылка, так что дело было небезнадёжно.        Спектакль шёл своим ходом, давая Маглору возможность наслаждаться прекрасной музыкой и пением. Ему понравилось выступление Берена, хотя его фехтовальные потуги вызвали бы смех у любого воина Первой Эпохи, а сцена первой встречи с Лютиэнь была сыграна просто великолепно. Маглор невольно бросал взгляды на Даэрона, сидевшего впереди. Маглор видел его неестественно прямую спину, и чувствовал, что тому очень тяжело в этот момент.        «Зачем он пришёл сюда? Неужели ему так нравится бередить свои старые раны?» — подумал Маглор о Даэроне, отметив, что синда может задать ему тот же вопрос. Они всего лишь осколки Первой Эпохи. Два героя древних легенд, которым не осталось ничего, кроме как странствовать по изменившемуся миру, и наблюдать за тем, как люди переделывают мир, который когда-то принадлежал им, эльфам, под себя. Они два ненужных, бесполезных элемента от уничтоженного витража. Тем не менее они сейчас сидят здесь, в маленьком театре, и смотрят на то, как люди изображают одно из старинных преданий, героями которого они были.        Захваченный представлением, Маглор не заметил как пролетело время, очнувшись только когда прозвенел звонок, оповещающий об антракте. Нолдо не был голоден, но всё же поднялся в буфет, чтобы выпить. От нахлынувших воспоминаний у него пересохло в горле, и ему нужно было выпить хоть что-то. Даэрон встал позади него в очереди на кассе, и ровным голосом спросил:        — Как тебе мюзикл?        — Пока неплохо, — сказал Маглор. — Актёры очень талантливы. Не все попадают в образ персонажей, но они стараются. Хуан прямо как живой.        Даэрон ухмыльнулся.        — Ну, благородства у этой собаки явно побольше, чем у некоторых лордов нолдор, — насмешливо бросил синда.        Маглор пропустил шпильку мимо ушей. Даэрон имел право ненавидеть сыновей Феанора, и он этим правом пользовался.        Очередь дошла до Маглора, и эльф, сделав свой заказ, сел за свободный столик, неспешно потягивая чай. Краем глаза он наблюдал за Даэроном, который, сев за соседний столик, положил букеты себе на колени, и что-то печатал в своём телефоне, не обращая внимания на свой стакан.        «Интересно, есть ли у него друзья?» — рассеяно подумал нолдо. Позволяет ли себе Даэрон дружбу с людьми, которые так много у него отняли? Сам Маглор не дружил со смертными. Он не брезговал ими, просто люди имели такое неприятное свойство как умирать, и своим уходом разбивать ему сердце, а Маглор слишком устал хоронить любимых. Хватило и того, что он потерял всю семью. Прошло столько веков, но Маглор до сих пор помнил братьев, и каждое имя причиняло ему боль. Нельо, Турко, Курво, Морьо, Питьо, Тельво… как же он по ним скучал.        Маглор вздохнул, когда прозвенел ещё один звонок, возвещающий о том, что скоро начнётся второй акт, и допив свой чай поспешил вернуться в зрительный зал.        Девушка, играющая Лютиэнь, была прекрасна. Её чарующий голос проникал прямо в душу. Маглор сочувствовал её горю, когда та пела о том, как сожалеет об уходе своего возлюбленного. Актёр, играющий Даэрона, отлично разыграл сумасшествие. Маглор косился на оригинал, и боялся представить что тот чувствует в этот момент.        Наконец показали сцену, где Лютиэн встречала братьев Маглора. При виде озорных близнецов нолдо невольно улыбнулся. Эти двое ничем не походили на Турко и Курво, но в них было столько очарования, что Маглор ощущал к ним почти братскую привязанность. Чем-то они были похожи на Амбаруссар, но в братьях Маглора было столько боли, сколько не было у этих двоих юных аданов. Маглору нравилось, что в этом мюзикле его братьев изображали не чудовищами, а просто озорниками.        Хуан тоже был очарователен. Каждый раз, когда тот появлялся на сцене, Маглор испытывал умиление, с нежностью вспоминая питомца брата. Маглор был благодарен Хуану за то, что тот не дал Турко жениться силой на Лютиэн. Он знал, что даже если бы план Турко и Курво удался, и они добились брака с дориатской принцессой, он не принёс бы счастья никому, а лишь усугубил бы вину сыновей Феанора.        Сцена поединка Лютиэн и Саурона он смотрел на одном дыхании. Сцена была пронизана силой и эмоциями, и Маглор невольно задавался вопросом, сколь величественным и прекрасным был реальный поединок слуги Моргота и дочери Мелиан. А вот сцена ухода Финрода причинила ему боль. В отличие от Турко и Курво он любил своего двоюродного брата, и жалел, что всё так вышло. Он так и не простил своих братьев за то, как они поступили с их родичем, но думал, что это из-за проклятья Намо.        Заключительную сцену в залах Мандоса Маглор досмотрел с мокрыми глазами. Он неоднократно пересматривал этот момент на видео, и каждый раз его сердце щемило от боли. Видеть эту сцену вживую было в разы тяжелее, особенно когда он вспоминал что ждало впереди потомков Лютиэн. Когда спектакль закончился Маглор долго аплодировал артистам, восхищённый их работой. Нолдо жалел, что из-за пробок он не успел купить цветы, завистливо глядя на Даэрона, вручавшего букеты актрисам, что играли Лютиэн и Мелиан.        После поклонов Маглор вышел в фойе театра, и, забрав свою ветровку, недоумённо огляделся, не понимая почему остальные зрители не спешат покидать театр. Нолдо огляделся, пытаясь найти Даэрона. Тот стоял чуть поодаль, и кого-то ждал, не обращая внимания на феаноринга. Не успел Маглор подойти к нему, чтобы спросить почему все не спешат расходиться, как из одной из служебных дверей вышли актёры, и восторженные зрители тут же кинулись к ним.        Даэрон одним из первых направился к девушке, что играла Лютиэн. Маглор смотрел как синда рассыпается в комплиментах перед актрисой, и испытывал огромную жалость к нему. Наверное, Даэрон видел в этой деве отражение своей давно ушедшей возлюбленной. Возможно, это его хоть как-то утешало, но сам Маглор, увы, так и не мог найти утешения.        Впрочем…        Маглор увидел близнецов, что играли Курво и Турко, и направился к ним. Дождавшись, когда толпа их поклонниц чуть поредеет, эльф приветливо улыбнулся им.        — Спасибо за представление, вы отлично сыграли, — сказал он им.        — Спасибо, — синхронно улыбнулись близнецы, и в этой своей непоседливости они так были похожи на Амбаруссар. Маглор, вежливо попросив разрешения, сделал фото с ними, и вышел из театра. На улице было холодно, но по крайней мере дождь наконец прекратился.        — Ты на машине? — спросил подошедший сзади Даэрон.        — Нет, — сказал Маглор отстранённым голосом, по-прежнему не отойдя от впечатлений от спектакля.        — Может, выпьем? — неожиданно предложил синда. — Тут неподалёку есть неплохой бар, думаю тебе понравится.        — Почему нет? — пожал плечами Маглор. — Зная твою привередливость, если ты хорошо отзываешься о каком-то заведении, оно действительно стоит похвалы.        Даэрон скупо улыбнулся, и пошёл вдоль по улице, огибая огороженный участок дороги. Маглор последовал за ним.        Бар и в самом деле находился неподалёку от театра, и эльфы заняли столик в углу, заказав бутылку виски и два стакана.        — Как тебе спектакль? — спросил синда, после того как официантка принесла их заказ.        — Это было прекрасно, — искренне сказал Маглор. — Порой атани могут создавать удивительные вещи. Уверен, этот мюзикл станет легендой.        — Такой же, как мы, — задумчиво сказал Даэрон, словно говорил сам с собой.        — Возможно, — кивнул Маглор. — Если, конечно, как обычно не уничтожат всё прекрасное, что есть в этом мире.        Даэрон криво усмехнулся, нехотя признавая правоту сына Феанора.        — Давно живёшь в России? — поинтересовался Маглор.        — Два года, — пожал плечами Даэрон.        — Ты из-за спектакля сюда переехал? — наугад предположил нолдо, чем вызвал лишь насмешливую улыбку синды.        — Нет, конечно, — фыркнул он. — У меня возникли кое-какие дела, и пришлось на время переехать сюда.        — Скажи, актёры, они похожи на своих героев? — спросил Маглор. — Про братьев скажу что да, похожи, но не на Турко и Курво, а на младших. А вот остальные… я никогда не видел леди Лютиэн и короля Тингола. Да и майя Мелиан была знакома мне лишь понаслышке.        — В каждом из актёров есть что-то персонажа, — задумчиво сказал Даэрон, посмотрев в окно, и в этот момент казался таким уязвимым и одиноким, что у Маглора защемило сердце. — Я люблю каждую актрису, что играет Лютиэн. Они все прекрасны, и в каждой из них есть её частица, но больше всего мне нравится игра Вилены. Её голос очень схож с голосом Лютиэн. Иногда я закрываю глаза и слушаю пение Вилены, и мне кажется, что это Лютиэн. А вот Берен…        При имени адана лицо Даэрона скривилось от отвращения.        — Ничуть не похож, — заключил он. — Тот адан был старше, и не так красив. До сих пор не понимаю, что она в нём нашла. Маглор подумал, что Келегорм бы сейчас согласился с мнением синды, и спрятал горькую улыбку за стаканом виски, делая глоток.        — Прошлой осенью роль исполнял актёр, который был точной копией этого бродяги, — задумчиво продолжал Даэрон. — Мне казалось, что это сам Берен. Мне было больно смотреть спектакль, я даже чуть не сбежал во время антракта.        — Сходство было настолько поразительным? — изумился заинтригованный Маглор. Даэрон кивнул, мрачно сжав губы. Маглор напряг память, пытаясь вспомнить кто прошлой осенью играл сына Барахира, но не мог. Он лишь недавно узнал о существовании мюзикла, и все имена и лица актёров смешались в его голове, поэтому не мог понять кого Даэрон имеет в виду.        — Самое странное то, что до этого тот актёр играл Владыку Намо, и тогда я не замечал сходства, но когда ему дали роль Берена, мне стало плохо, — продолжал Даэрон. — Я словно вернулся в прошлое, на несколько Эпох назад, и снова переживал всё наяву. Хорошо что он тогда играл не с Виленой, иначе это бы меня доконало. Если их когда-нибудь поставят в пару, я не пойду на спектакль, и даже не буду смотреть видео, иначе это окончательно сведёт меня с ума.        — А мне понравился актёр, который играл тебя сегодня, — сказал Маглор. — Поёт он, правда, не так хорошо как ты, но он красив, и похож на тебя внешне.        — Не пытайся задобрить меня лестью, я по-прежнему ненавижу тебя и твоих братьев, — предупредил синда.        — И в мыслях не было, — заверил его Маглор.        Повисла неловкая пауза. Даэрон пил свой виски, задумчиво глядя на Маглора.        — Зачем ты приехал, Канафинвэ? — спросил он, пристально глядя в глаза сыну Феанора. — Только не ври, что дело в мюзикле. Ты мог посмотреть трансляцию, но ты всё же приехал в Москву. Зачем?        — Хотел увидеть тебя, — признался Маглор. — Прошло несколько веков с тех пор, как мы виделись в последний раз в Вене, и наговорили друг другу много неприятных вещей. Я хотел извиниться за своё поведение.        — Я рад, что ты признал очевидное, — усмехнулся Даэрон. — Всё же я был прав, сказав, что Моцарт просто деревенский дудочник по сравнению с Вивальди, а твой вкус так же отвратителен, как и твои песни.        — Я сказал, что хочу извиниться за своё поведение, а не мнение, — уточнил Маглор. — Свои взгляды я не поменял.        — Ну, спасибо и на этом, — хмыкнул Даэрон. — Что-то ещё?        — Я… знаешь, последние семьдесят лет я много думал о том, что ты сделал, и наверное, я должен поблагодарить тебя, — сказал Маглор. — Признаю, когда я впервые увидел книги Толкина, я был в бешенстве, и был готов первым же рейсом плыть в Англию, чтобы убить и тебя, и его, но потом понял, что ты поступил правильно. Слишком долго герои Арды пребывали в безвестности. Они не должны были быть забыты, но у людей короткий век и не менее короткая память, и они позабыли величайших героев прошлого. Я благодарен тебе за то, что ты рассказал о них Толкину, хотя зол за то, что ты сделал это, не спросив меня. Это ведь и моя история, и ты мог бы сперва спросить меня, желаю ли я делиться ею с людьми.        — Я волен делать всё, что пожелаю, и не обязан отчитываться перед тобой за свои поступки, — холодно сказал Даэрон. — Я рассказал Джону о Войне Кольца и других событиях не ради тебя, твоих братьев или героев Арды, а ради Лютиэн и её жертвы. Она и её потомки не должны быть забыты. Я буду говорить о них человечеству каждый раз, когда их имена исчезнут из памяти, и ты мне не помешаешь.        — Я буду помогать тебе в этом, — пообещал Маглор. — Толкин дал новую жизнь героям прошлого, пусть только на страницах книг, но это лучше, чем безвестность. Даэрон не стал с ним спорить, и допив свой виски вновь наполнил свой стакан.        — Как жизнь? — поинтересовался он.        — Не очень, — признался Маглор, так же наполняя свой стакан. — Но ты и так это знаешь. Над миром снова сгущается мрак.        — Он никогда и не уходил, — скривился Даэрон. — Люди просто не умеют жить в мире друг с другом, и сами приближают свой конец.        — Но когда-нибудь они научатся понимать друг друга, и над миром засияет свет возрождённых Древ, — заверил его Маглор. — Может, мы даже увидим это своими глазами.        Даэрон недоверчиво покачал головой, а Маглор достал из кармана купленный перед спектаклем силиконовый браслет, и надел его на запястье. На чёрном фоне была короткая надпись: «Мрак не вечен», и Маглор надеялся, что это надпись пророческая.