Начало есть конец

Амен подошёл ближе к единственной девушке, которую он мог назвать своей подругой. Что-то незнакомое скреблось под грудью, там, где должно было находиться сердце, которого у Эпистата нет и не могло быть. После стольких погубленных душ испытывать печаль такое лицемерие. Чем ближе Амен подходил к девушке, тем сильнее становился зловонный запах: смешение мочи, фекалий и сладковато-гнилосный запах, что источают мёртвецы. Повезло, что ночи сейчас не особо жаркие, иначе этот тошнотворный смрад распространился бы по всей деревне уже давно. Падающий свет позволял увидеть ужасающую картину для любого, но не для великого карателя фараона. В приоткрытом горле девушки застыла тошнота, в преддверии смерти организм пытался побороть яд. Но Агния была без сознания и не могла помочь себе, так что жидкость так и осталась там, расплескавшись остатками на некогда белой рубашке. На коже уже проявились первые предвестники смерти; Амен сразу подметил посиневшие пальцы и чёрные ногти на них. Не прошло и пяти часов со смерти девушки, не прошло и семи, как они пили вместе финиковое пиво и размышляли о будущем, которому так и не суждено произойти. Амен перевёл взгляд на стоящую рядом кружку и принюхиваясь уловил знакомые нотки растения, что погубило уже не одну душу. Голубой тюльпан — так его называли за его красоту и прекрасный неповторимый оттенок. Часто использовался для добычи краски прекрасного небесного оттенка, но произрастал только на территории Сарматии и не прижился нигде кроме дворца фараона, поэтому являлся довольно дорогим. Также его использовали лекари, но из-за редкости цветка, все растворы из него были очень дорогими. «Откуда оно было у Эвы довольно легко обьяснимо». Было у него ещё одно его предназначение: принимая внутрь раствор из цветка, человек засыпал. Из-за этого свойства он так часто использовался юными онейромантами. Чтобы не плутать по закоулкам сознания и вовремя сосредоточить силы на нужном. Амен как никто другой знал, что это такое и насколько может быть полезным эта сыворотка. Главное было не переборщить с дозой, ведь в один момент безобидное лекарство могло стать ядом. Отсутствие Эвы поблизости наталкивает только на одну мысль, что она бежала, испугавшись последствий своих действий, испугавшись его. Амен видел страх, пронзающий девушку каждый раз, когда она была с ним, но он надеялся, что впервые ошибся. Пытал ту девчонку с надеждой успокоиться, но она только подтверждала его подозрения. Амен не верил, даже когда услышал подтверждение прямо из её уст — девчонке незачем было ему лгать. После стольких часов пыток ломались все — она не была какой-то особенной и не смогла бы соврать, даже если бы хотела. Не поверил Амен и собственным глазам, когда увидел Эву той ночью в Ибу. Он ни за что бы не спутал её ни с кем другим — слишком часто Амен рассматривал её тело, чтобы не найти её даже в кромешной тьме. Оставалось загадкой только почему его магия молчит при виде неё. Но это не так важно, с этим можно разобраться позже. Убила Агнию, чтобы та не помешала ей, подлила яд, дождалась пока та выпьет его и сбежала. Неизвестно как она пробралась через охрану. Сейчас важно найти Эву. Амен впервые не знает, что предпринять, отец Агнии так просто этого не оставит. Она дочь могущественного жреца Греции, и Эву не прекратят искать, пока не найдут и не утопят её в крови, пытаясь отомстить за смерть любимой госпожи. Амен уверен, что знает где искать Эву, она не сможет убежать, не попрощавшись с ним. Он в последний раз оглядывается на мёртвое тело и покидает дом. Эва, наконец, добирается до заветной комнаты, и, когда приподнимает руку, чтобы открыть дверь, её пронзает дикая боль — сказываются несколько часов в неподвижном положении. Пройдя в комнаты Ибу она замечает лёгкий трупный запах, что витает в воздухе. В уголках глаз скапливаются слезы, а она понимает, что не может сдвинуться с места, так как дыхание как будто перекрыли и резко стало очень больно. После нескольких минут увещеваний она, наконец, начинает двигаться — ведь времени не так много. Особенно после часовых попыток найти безопасный путь внутрь и столько же сидя в засаде в одном положении без движения. Сейчас рядом нет наставника, который мог бы ей помочь. Подойдя ближе к саркофагу, она принимается разглядывать лежащего внутри парня, что совершенно не похож на Исмана. У того на губах всегда цвела улыбка, этот же имеет лишь серую кожу, на которой тусклым проблеском выделяются тёмные вены и пятна. Эва понимает, что плачет, и остановиться она не в силах. Надо приступать к делу — близится рассвет и её время тут истекает. Надев маску для лучшей концентрации, поднимает руки над телом брата. Пытается нащупать остатки его Ка и надеется, что душа ещё не остыла и у неё все получится. Спустя пару попыток у Эвы, наконец, получается войти с ним в связь. Холод, что пробегает по телу, начинает медленно проникать в сердце; она понимает, что времени не так много. Лёгкая дымка перед глазами сменяется очертаниями брата. Он снова выглядит так, как в тот день, когда его нашли у реки. Эва запрещает себе плакать, иначе связь может пропасть, а это и так стоило ей всего. Пару мгновений спустя раздаётся тихий, ничего не понимающий голос. — Эва? Что случилось? Почему ты сейчас на заказе? Ты ведь знаешь, как это опасно. Если охотники узнают, ты можешь пострадать! — на лице Исмана сменяется куча эмоций от непонимания до беспокойства. Для Эвы видеть его таким как раньше невыносимо. Он снова милый и оберегающий от всего брат. — Исман, ты помнишь, что произошло, когда ты был на берегу Нила? — Эва спрашивает самым мягким тоном, чтобы случайно не напугать его и не утратить ту связь, что возникла. Исман хмурится, резко хватается за голову и поддерживается лёгкой дымкой. — Река. Что? Нет… Его речь была бессвязна и отрывиста и напоминала лишь набор слов. Эва испугалась, что снова потеряет его. — Всё хорошо, я сейчас рядом, дыши медленно и глубоко. Призраки не могут дышать, но этого ему знать не стоит. Привычные действия из жизни помогут успокоить его Ка, по крайней мере, на некоторое время. — Исман, посмотри на меня, какое последнее воспоминание у тебя есть? Его глаза вдруг перестают быть стеклянными, взгляд проясняется и Эва снова видит брата прежним. — Я ведь умер? — тихо спрашивает Исман. Вопрос сбивает с толку. Ведь если мёртвые начинают осознавать факт своей смерти, то обычно связь обрывается. Но сейчас Исман выглядит более спокойным чем был раньше. Это настораживает, но сейчас не до этого. — Да, и у нас не так много времени. Расскажи мне кто убил тебя. Я знаю тебя, ты не мог сам это сделать с собой. Я знаю это. Эва не сдерживается и начинает плакать. Исман подходит и обнимает её как раньше, когда они сбегали из дома поесть фиников и посмотреть на закат. Когда все было просто, и все были живы. Вдруг он вздрагивает и хватает Эву за руки, на его лице больше нет того спокойствия, что было раньше: — Тебе надо бежать, он тебя найдёт и убьёт. Тебе надо бежать! Ка Исмана начинает пропадать. Видимо, воспоминания все же тяжёлые и очень болезненные. Но спустя пару мгновений он выглядит как раньше. Тут явно, что-то не так. — Исман, успокойся. Просто расскажи мне что случилось. — Эва, тебе надо бежать. Он не пощадит никого. Я увидел то, что не стоит, и он убил меня, ты следующая. На кону слишком много стоит. Они не будут так рисковать, они снова убьют всех. Опять. — Я не понимаю, о чем ты говоришь? Кто они? Ты что-то узнал и от тебя избавились? — Да, Эва, и тебя убьют, устранят всех, кто сможет вывести на их след… — вдруг взгляд Исмана останавливаться за спиной Эвы и становится холодным как и его Ка. — Уже поздно, беги. Ка Исмана растворяется в темноте, а Эва не может понять, о чем Исман говорил. Наверное, стоит ещё раз воззвать к нему, в этот раз она будет более осторожной. Уже начав призыв, она слышит любимый голос, что сейчас так печален. Амен увидел её, застав прямо за магией тени, и его это не обрадовало. Он подтвердил свои догадки и, как всегда, оказался прав. Только это событие убило в нем маленький живший луч надежды, что Эва не черномаг. Что у них все может получится. — Эва, — Амен произнес любимое имя так словно прощался с той, что украла его сердце. Девушка обернулась и застыла на месте. Даже сквозь очертания маски он видел её, свою милую и любимую госпожу. — Амен, это не то что… Эва замолчала, решив не оправдываться. В этом не было смысла, она и так слишком часто ему врала. Последние минуты жизни Эва не собиралась тратить на попытки оправдаться. То, что они точно были последними, было понятно по взгляду Амена. В его глазах потух огонь, одинокая слеза скатилась по щеке. Эва поняла — это был конец их так и не начавшейся истории. Немного поколебавшись, она сняла маску и посмотрела на него ожидая приговора. — Зачем ты убила Агнию? — спросил он. — Если хотела замести следы, чего дружков своих не прихватила вместе с собой? Ты знаешь, что тебя ждёт за это. — О чём ты? Я не убивала её, она всего лишь спит.- на лице Эвы отразилось полное непонимание. — Не ври мне хотя бы сейчас. Я пытаюсь помочь тебе, — Амен поморщился так, как будто Эва стала ему резко отвратительна. — Но это правда. Я лишь дала ей настойку сон-травы, чтобы она заснула, и я смогла тихо уйти. Эва начала вспоминать, что, когда она уходила, Агния была ещё жива. Эва чувствовала тепло её Ка. Что же случилось потом? Слишком много смертей тех, кто был связан одним делом. Как Исман и сказал — избавляются от всех, кто что-то знает. — Амен, прошу поверь мне. Я пила этот раствор ни один раз, он очень слаб, чтобы причинить какой-либо вред. Я видела Исмана, он сказал, что его убили за то, что он о чем-то узнал и что убьют всех, кто может помешать. — Эва, хватит оправданий. Я сам видел Агнию, и она была отправлена Синим цветком. Раствор, который используют черномаги. — Прошу, поверь мне, — проговорила она, но Амен не дал ей закончить. — Поверить тебе? Тебе? Ты лгала мне, все сетово время! А теперь просишь поверить тебе? — Амен вышел из себя произнося каждое новое слово громче и громче. Его глаза начали гореть красным. — Амен. Твои глаза! Значит, тогда на площади мне не привиделось. Он понял, что сорвался, и снова позволил магии овладеть собой. Взяв под контроль эмоции, Амен попытася придумать решение, которого казалось бы нет. — Агния была дочерью греческого жреца, — уже спокойно сказал он. — Своевольная принцесса решила попутешествовать, но как только весть о её смерти долетит до столицы за её убийцей пошлют всех воинов столицы. Эва наблюдала как на любимом лице отображалась вселенская печаль. — Но я ведь её не убивала. Это правда. — Сейчас это не так важно. Агнию убили сразу после того, как она переехала к нам. Они узнают, что в использовании тёмной магии подозревали тебя и обвинят во всем тебя. То, что они сделают потом даже думать страшно. — И что же? Выхода нет? — Если я сожгу тело Агнии вместе с домом, и внутри будет находится ещё один труп, тогда можно сказать, что это было случайное возгорание от упавшей лампы, — с надеждой сказал Амен, но Эва ее не разделяла. — Ну а как же маги? Разве они не смогут увидеть, что было? — вздохнула Эва, понимая, что мертвый дух девушки может указать на неё. — Только если не уничтожить останки полностью. Если превратить их в пепел, они ничего не смогут узнать, ведь её дух исчезнет. Эву ужасали слова Амена. Они могли лишить девушку шанса на тихое посмертие на полях Иалу. А Агния и так настрадалась, став всего лишь случайной жертвой чей-то игры. Растворить её Ка — это вверх бесчеловечия. Поэтому не сдерживаясь девушка вскрикивает: — И лишить её шанса на загробную жизнь?! Мы запятнаем себя грехом, который потом ничем не смыть! — Тише, у нас нет другого выхода. Ты сбежишь сегодня из города. Эвтида умрёт тут, в Фивах. Поедешь к Югу, там у меня дом, будешь ждать от меня вестей там. Эва понимала, что шансов у них было мало, в этом плане было слишком много дыр. Она не могла позволить умереть и Амену. Любимый рискнул ради неё всем, и она не может так предать его. Она может стать его погибелью в конце концов. Так всегда происходило с теми, кто подле неё, они умирают. Но Эва больше не позволит этому произойти. Она не хотела больше нести на себе грех за чью-то погибель. Подняв взгляд на Амена, Эва пыталась запомнить любимые черты и благодарила богов, что подарили ей ту дурацкую встречу с ним в подворотне. Она принялась вспоминать все моменты с ним и снова заплакала от горя, что, возможно, больше его не увидит. — Эва, не смей! Но было уже поздно. Она схватила кинжал, что всегда носила на бедре, чтобы в случае чего была возможность выиграть время. Не давая себе передумать, девушка с силой всадила острие клинка себе в грудь. Амен оказался рядом с ней в считанные секунды, но всё же было слишком поздно, чтобы чем-то помочь. — Зачем, глупая? Я бы мог тебе помочь, я бы спас тебя. — прошептал он, обхватывая девушку за плечи и помогая опуститься на колени. — Я бы не смогла жить, зная, что убила и тебя тоже. Я просто так устала и хочу лишь покоя. Эва посмотрела в его грустные глаза и провела по щеке, стирая следы того, что непобедимый жестокий эпистат плакал. — Поцелуй меня, пожалуйста. Эва видела в глазах Амена много боли и нежелания смиряться, но, в итоге, он подчинился ей. Он наклонился ближе к её лицу, и Эва снова уловила любимый ею запах мирта и немного кислого граната. Когда их губы соприкоснулись, она ощутила всю ту нежность, что Амен хотел ей подарить, но никогда не давал. Этот поцелуй невозможно было сравнить с предыдущими, когда он пил её душу. Когда он отстранился, Эва распахнула глаза и поняла, что для Амена это не конец. Теперь он перенял бремя убийцы, и в этот раз эта ноша ему оказалась не по силам. Амен впервые боялся, того что будет дальше. Эва продолжала водить ладонью по его лицу, выводя только ей известные узоры и передавая ему всю нежность через эти прикосновения. Амен хотел её обнять, жаждал коснуться этой безупречной тёплой кожи. Не сдержавшись, бережно заключает Эву в обьятия. Амен хотел всего лишь пару мгновений спокойствия. Хотел почувствовать себя дома, который он не искал, но все же нашел. Эва перевела на него свой взгляд. И произнесла, возможно, последние слова в своей жизни: — Я не жалею. Не жалею ни о чем. Ведь я встретила тебя, пусть это меня в итоге и убило. Я рада, что провела эти мгновения вместе. «Жизнь — это не только выживание». Как жаль, что она очень поздно поняла значение этого выражения. Возможно поняв это раньше, Эва бы не упрямилась. Приняла бы помощь родителей Исмана и тоже стала лекаркой. Больше проводила бы времени с братом, говорила бы как любит его и ценит все то, что он для неё делает. Тогда он бы не умер. — Я тебя люблю, — прошептал Амен. Амен чувствовал как с каждым мгновением жизнь вытекала из Эвы вместе с её кровью. Девушка улыбалась и хотела что-то сказать, но из её рта вытекала лишь струйка крови, а глаза закрывались. Сердце сделало последний стук. Эва застыла в руках Амена и больше не двигалась. Амен не двигался и не позволял себе отвести взгляд, чтобы напомнить себе лишь одну вещь. «Ты ничтожество и несёшь смерть всем. Это твое предназначение.» Ему никогда не смыть этот грех. Он перевёл взгляд с мёртвого тела любимой на руки, испачканные в крови его Эвы. Прижал к себе и начал укачивать её как дитя. Амен выл и раскачивал безжизненное тело девушки, что показала ему, что для улыбки не нужна никакая причина. Наконец, Амен позволил скатиться первым горьким слезам. Вместе с ним небо оплакивает дождем смерть своего дитя. Он начал рычать. Амен ненавидел то, что сделал, он ненавидел себя, свою жизнь и предназначение. — Прошу. Умоляю. Он не знал, кому молился и чего хотел. Сейчас он чувствовал, будто это он мертв. Его внутренности перемешались, а сердце слишком сильно давило на грудную клетку. Амен познал самую сильную боль в жизни. Ни голодные дни на улице, когда мечтаешь о крошке хлеба, ни избиения соседских мальчишек, что решили, что пятилетнему ребёнку подойдут ожоги от подпаленной палки, ни пытки, что он терпел при обучении. Ничто не приносило такую боль, ничто не могло сломить его броню. Это удалось лишь улыбчивой девушке, которая не спрашивая поселилась в его сердце и подарила ему счастье быть рядом с ней, любоваться ей. Эва подскочила и принялась рассматривать, где она находилась. Вокруг была темнота, но понемногу начал проясняться свет. Она заметила, что кто-то подал ей руку и поняла, что все время находилась в воде. Эва схватилась за руку, и её сразу же окружил мягкий мурлыкающий голос: — Здравствуй, Меренсет, я давно ждал нашей встречи.