Начало есть конец

После казни Дии, Эва ещё долго не могла совладать с чувством печали, бродила по улицам, пытаясь успокоиться. Куда бы она не пошла, везде ее сопровождали мерзкие перешептывания: «Эти черномаги вообще не имеют совести, даже в отряд эпистата затесались.» «Я думаю эта хворь их поганых рук дело.» «Поговаривают, что эпистат до самого утра пытал черномагиню, пытался выведать одна она или кто ещё с ней. Тьфу на них.» «Что б все передохли. До одного.» Эва понимала, что где бы она ни была, для людей все черномаги останутся мерзостью. Им никогда не помогут, только воспользуются их помощью. Но после выбросят как ненужный мусор. В попытках успокоится она решила прогуляться по городу немного. Но её время истекло, и пришла пора возвращаться, иначе её отсутствие усилит подозрения охотников ещё больше. Что может привести к печальным последствиям. По пути в деревню, где они остановились отрядом, Эва размышляла о странном видении, что послала Дия. Ещё вчера это всё было сном, но не сегодня, сомнения пришли к ней во время казни. Когда подвешенная, обездвиженная и обездвиженная девушка из последних сил искала в толпе подругу, чтобы передать послание. Она надеялась, что Эва её поймёт иначе это всё было в пустую. Когда она наткнулась на неё, одну стоящую в тени дерева и смотрящую себе под ноги, в ту же секунду угасла последняя её надежда. "Эва не могла себя заставить посмотреть на неё, она чувствовала вину, которую не искупить ничем. Заставив себя поднять голову и посмотреть на последствия своих необдуманных действий. То, что она увидела ужаснуло её, пересушенные губы, мертвенно бледная кожа, как будто она уже была мертвецов и бесчисленое количество садин, синяков и ран. В тот же момент её пронзило жгучее чувство віны. Она поднималась все выше, на шее был виден след от удавки. Когда она поймала взгляд Дии на себе, в её глазах отразилось столько печали не известно, что она пережила за эту ночь. Она закрыла их и начала шептать как сумасшедшая, только одно слово: «Сон». Её подруга, которую она не раз предавала и подставляла, в попытке заслужить уважение наставника, передала ей послание, пыталась предупредить и спасти. Слишком поздно пришло осознание, что любовь это не громкие заявления, а спина поставленная, когда готова упасть. Что добивало сильнее всего, так то что её любимый собственноручно отправил на казнь её единственную и как оказалось лучшую подругу. Перерезал ей горло, ровно на столько, чтобы она умирала медленно и мучительно. Хотя Эва просила, умоляла его, подарить ей смерть без боли. Но он не просто отказал, но также заставил смотреть на это показательное представление. В толпе людей, что наблюдали за вершившимся «правосудием» её пожирал животный страх, что Амен видел только её и он уже почуял запах её крови и скоро придёт за её раненым, любящим его сердцем. Не смотря ни на что, она любила его, не могла понять почему. Может потому что Амен единственный, кто поддержал её после смерти брата или же из-за вечных их перебранок. Она не знала, но знала одно, что её серце теперь в его руках. Казалось на миг, когда он забирал последний вдох Дии, его глаза словно загорелись красным пламенем, что сожжет всех неподчинившихся его воле. И все кто встанут у него на пути, умрут ещё до того, как сами поймут, что он уже вынес им смертный приговор. Эва сгорала под взглядом голубых глаз и в тайне мечтала, что бы он забрал свои слова, о пренадлежности ему. Она уже давно и так была в его власти. Её мысли, душа, тело реагировал на один только его голос. В руках Амена — эпистата, что поклялся истребить всех черномагов, Эва становилась куском глины из которого он мог лепить, что его душе было бы угодно. Она мечтала сказать ему да, понимая, что она скорее всего его игрушка, которую он выбросит как-только ему станет скучно. И она говорила это тысячу раз если не больше, но ни разу эти слова, так и не сорвались с её языка. Эва понимала, что он её убьет и даже не задумается. Для него это будет очередной черномаг, даже имя которого он удосужится запомнить. Никто не имел для него значения, ни Эва, ни Дия до сих пор висящая под палящим солнцем на верёвках впивающихся в нежную кожу рук. Которые были ей дороже золота. У неё даже был особый ритуал, который как стал бесценно оберегаемым воспоминанием о былых днях: «Дия боготворила красоту, и поэтому сама так любила ухаживать за своей внешность, но любимой частью её тела были руки поэтому она так любила смазывать их маслом перед каждым переходом в сон, превращая эту процедуру практически в обряд. Но для Эвы внешность не была тем на чем стоит так заострять внимание. Поэтому и в этот раз она не изменила себе и по возвращению с «работы», застав сестру по ремеслу за этим занятием, громко фыркнула выражая крайнюю степень недовольства. — Тебе не кажется, что иной раз ты печешься о внешности даже больше, чем о собственной безопасности. — Какие же всё-таки гадости вырываются из твоего прелестного рта. Эва, во всем Мемфисе нет никого кто бы не восхищался этими ручками, — улыбаясь она повернулась к Эве и подняла запястья, демонстрируя свой предмет восхищения. — Дия, перестань дурачиться, мы уже не малые дети, — в ответ на это она заливисто рассмеялась и показала язык. Эва покачала головой и решила тоже…» Она вынырнула из воспоминаний, как только поняла, что по её щекам стекают первые слезинки. После смерти Исмана, она думала, что уже не сможет плакать, что она выплакала весь запас, что у неё был. Перед её глазами представал образ блаженной улыбки Дии, когда она поняла, что наконец пришёл конец её страданиями. Которые начались с Самаина, был ли он злодеем в их истории? Эва снова и снова прокручивала эту сцену в своей голове. Настолько часто, что она уже не видела Дию. Это она взошла на помост. Она, а не Дия. Это Эву Амен возвёл на эшафот и прирезал на потеху публике. Среди них троих, именно Эва была самой неосмотрительной и неосторожной. Именно она грубила Амену и была полна уверенности, что её никто не поймает. Она мечтала привлечь его внимание, хоть раз очуиться в его мыслях, хотела занять его голову, как он затуманил её разум прогнал все мысли и поселся там. Враг. Убийца. Любимый. За её оплошность ответила Дия. Она должна была быть там, она, не Дия. И Эва больше не сдерживаясь, сползает по ближайшей стене в подвортне и рыдает сжираемая чувством вины, понимая, что если её увидят тут одну дрожащую от слез, она может обрести проблемы, но вспоминает, что они были у неё всегда. Наказание для Эвы — это понимание, что её любовь убивает. Те кого она любит погибают, она и сама скоро умрёт. Эва чувствовала это, за ней по пятам шла смерть. Скоро она очутился в руках Анубиса — единственного бога, которому подчиняется смерть. Мыслями возвращается во время когда все было хорошо. До эпистата. До всех этих смертей. Сначала Исман, а теперь и Дия, кто дальше? Эва? Рэйммс или Реммао? Чувства притупились или их вовсе не было. Казнь Дии стала для неё точкой, после которой осталась лишь пустота. Началом стал берег Нила, на котором Анубис забрал её половинку души — Исмана. Он был лилией, нежной и заботливой, подарил ей любовь, которой она была не достойна. Спасая её всякий раз, когда она попадала в передряги, Эва клялась каждый раз, что это последний, что она в итоге оплатит этот долг перед ним. В итоге, за все это она отплатила ему смертью, и также его родителям, что приняли и растили её как родную. Эве никогда было не стать лилией, она была полной противополржностью этому прекрасному, невинному цветку. Её душа была запятнана и холодна. Самое печальное, что они даже в смерти не смогут быть вместе, ведь черномагам заказан путь в чертоги бессмертных. Самым вероятным исходом будет её сердце, которое Осирис бросит в пасть чудовищу Амат.