Снег прямиком из ада.

Даня тяжело дышал, он пытался не посвистывать, но у него это плохо выходило, плюс периодически пронзала сильная нервная дрожь, интенсивно кололо в груди где-то возле сердца. Гулкий и тяжелый звук так и выходил из его горла, словно задавая ритм сердцебиению. Как бы он не старался его заглушить, но весь страх и ужас, весь трепет и гнетущее ощущение охватило все его существо. Юноша находился в ванной комнате, крепко держал подперев плечом закрытую наглухо деревянную дверь, чтоб снаружи никто точно не вломился в помещение. Он не был уверен, что тот, кто находился по ту сторону, не зайдет сюда, придумывая способ, как добраться до Дани, с ног до головы трясущегося в страхе. Никогда прежде юноша так не боялся. Никогда не было случаев, когда он не знал, что ему делать дальше, настолько его жизнь была определенной. Даня, находясь то у себя дома, то на природе, снимал видео за видео вместе со своей командой, радуя свои аудиторию чем-то классным, как ему казалось, в области киноискусства, пытаясь быть тем самым критиком, не уступая самым именитым. Да, хватало ему в жизни разных людей, тех, которые так и норовили испортить ему малину, подпортить то, что, казалось бы, нельзя было подвергнуть ненависти и презрению, но увы. Чем ты выше идешь к славе, полученной исключительно своим трудом, тем больше и больше людей будет презрительно плеваться в твою сторону, нахально и самодовольно при этом ведя себя. Юноша старался не обращать на таких внимание, но с переменным успехом. Иногда количество гневных комментариев под роликами было таким огромным, что руки были готовы опуститься, но нет, он держался, он держался как мог. А что ему делать именно сейчас, когда Даня, известный достаточно кинокритик и прекрасный рецензент, трезво оценивающий тот или иной фильм, мультфильм, рекламу или игру, он решительно не знал и не понимал. За той дверью находилось что-то поистине непонятное, то, что он по сути сам и натворил, вот только за какие это грехи, он не знал. Скорее всего, это было грех глупости, так как он ведь все взвесил и решил, что точно не случится ничего плохого, если он все же на том самом сайте оставит злополучную заявку на Деда Мороза, лишь бы ему не проводить эти праздничные дни одному. Возможно, это был и грех гордыни, ведь он искреннее считал, что уж он-то, со своим умом, дарованием и прочими качествами, которыми он так гордился, точно не совершит непростительной ошибки и не станет стоять в ванне, так настойчиво не впуская в дверь гостя. Вероятно, это был грех словом, потому что одно неосторожное его слово, данное своей семье, что он сможет провести этот праздник один, сыграл с ним злую шутку. Даня не мог знать наверняка, за что он так себя наказал, и на что он рассчитывал, надеясь, что тот Дед Мороз его развеселит, проведет с ним прекрасно время или на худой конец, молча будет пить шампанское, поедая мандаринки и глядеть ему прямо в глаза своими черными бездонными глазами, чуть улыбаясь. Надо было что-то решать с ситуацией, которая так неудачно подвернулась на его пути, но он совершенно был растерян и подавлен. Зачем, ну зачем надо было давать эту заявку на приход Деда Мороза? Он что, маленький мальчик, не понимал, кого он впускает в дом? И он находил ответ на свой же вопрос: да, он до конца не понимал, что совершает большую оплошность. Даня начал медленно сползать на пол, по-прежнему крепко держа дверь ванной уже не плечом, а рукой, чтоб тот, кто стоял на той стороне, все же не вошел. С плохого закрытого крана медленно, но отточенными ударами стекала вода, по капле образуя небольшие лужицы в ванне. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Даня понял, что в двери ванной торчит нож, прорезающий ее наверх к ручке подобно маленькой пиле.