превратности толкования

      — нет, я точно помру здесь! — воскликнул Чуя, приземляя на стол очередную стопку пыльных фолиантов. стол жалобно скрипнул под литературным весом уже которого собрания сочинений. — понапишут, графоманы, а мне потом таскать!       Сакутаро, отчаянно пытавшийся выводить чернилами ровные строчки, поднял замыленный взгляд на возмущëнного Накахару, стиравшего пот со лба. если б не взгляд, полный ненависти ко всему живому, выглядел бы забавно.       — тебе бы только пить да в драку лезть… — устало вздохнул Хагивара, откидывая волосы с лица. — надо же после случившегося порядок навести…       — будь у меня возможность, я б заставил этого гада самому тяжести таскать! — так просто Чуя успокаиваться явно не собирался. — а то ишь, красота какая: он, значит, нас всех едва не убил, сам коней двинул, а прибираться за ним почему-то всë равно нам!       — зато представь, как красиво будет, когда мы всё здесь обустроим, — Саку несколько натянуто улыбнулся, будто и сам не верил в эти слова. — в конце концов, нас же не полки приколачивать заставили.       — потому, что ты бы уронил их на себя? — уже куда спокойнее усмехнулся Чуя, поправив закатанные рукава и прицениваясь к очередной стопке книг.       — потому, что ты бы до них не дотянулся, — фыркнул Хагивара, снова утыкаясь носом в опись.       — ну, ладно тебе обижаться, нормальная же шутка… — примирительно отозвался Накахара, тут же гакнув от тяжести взятых им книг. судя по весу и толщине, Лев Толстой и Марсель Пруст вместе взятые.       Чуя, насколько ему позволяло дыхание, сдул пыль с обложки, пытаясь найти подтверждение своей догадки.       — м-м? — Саку высунул кончик языка от стараний написать как можно разборчивее и красивее. выходило, к сожалению, не очень, и бедолаге приходилось почти утыкаться носом в бумагу, но он упорно продолжал свои попытки. — кто там у тебя?       — Шекспир, будь он неладен, — со всей силы хлопнул фолианты о столешницу Чуя.       — фух… тебя п-послушаешь, так вся история мировой литературы, помимо Рэмбо, Верлена и Миядзавы — сплошной мрак, недостойный внимания… — заплетавшимся от усталости языком отметил Хагивара, снова откидывая со лба нечëсаные волосы.       — мне другое интересно, — Накахара отряхнул ладони от пыли, пропуская колкость мимо ушей. — ты когда в последний раз отлипал от своей бюрократии?       — кажется, несколько часов назад… а сколько сейчас времени? шесть часов вечера? — Чуя кивнул. — тогда я работаю где-то часа четыре…       — подряд?! — Саку едва не оглох от такого крика. — ты сдурел! то-то я думаю, почему у тебя глаза краснее сельди! нельзя так с собой обходиться, дурачина ты этакий!       и прежде, чем собеседник успел бы возразить, Чуя ухватил какой-то из томов Шекспира и, потеснив Толстого, Лондона, Джойса и Гëте, уселся на стол. туда же, к отодвинутым литераторам, отправилась злосчастная опись.       — давай, у тебя глаза отдохнут, а у меня — руки, — усмехнулся Накахара, распахивая книгу.       — бездельник ты… — Сакутаро уронил растрëпанную голову на руки, всем видом показывая, что совершенно не против. — а… книга тебе зачем?..       — ну, не пялиться же мне в потолок! — торопливо перелистывая страницы, пробормотал Чуя, то откидывая выбившиеся блондинистые пряди, то бегая взглядом по строчкам. — к тому же, тогда у тебя не останется поводов обвинять меня в безграмотности и зашоренности.       — тогда… — Хагивара было замялся, но вдруг выпалил: — читай вслух!       на пару минут повисла недоуменная тишина.       — удивляешь, однако… так, это не то… это «Ромео и Джульетта», чёрт бы их драл… так… во! сонеты! — и, прокашлявшись, Накахара начал декламировать так искренне и проникновенно, словно отдирал строки от собственного сердца: — ты говоришь, что нет любви во мне. но разве я, ведя войну с тобою, не на твоей воюю стороне и не сдаю оружия без боя? вступал ли я в союз с твоим врагом, люблю ли тех, кого ты ненавидишь? и разве не виню себя кругом, когда меня напрасно ты обидишь? какой заслугой я горжусь своей, чтобы считать позором униженье? твой грех мне добродетели милей, мой приговор — ресниц твоих движенье. в твоей вражде понятно мне одно: ты любишь зрячих, — я ослеп давно…       Сакутаро заслушался, мечтательным взором уставших глаз окидывая стройные стопки книг. будто каждый стих отзывался где-то глубоко в его душе, ввергая в ещё большую задумчивость. и когда Чуя умолк, Хагиваре хватило сил только тяжело вздохнуть и тихо произнести:       — а ведь я проживал ровно те же чувства тогда, в прошлой жизни… Шекспир хотя бы потому гений, что угадывает эти всеобщие, но невыразимые на первый взгляд настроения, и превращает их в прекрасные стихотворения…       — да… ты тоже проходил нечто подобное?.. — голос Накахары стал куда спокойнее и мягче, словно бы поэзия сгладила его извечное зубоскальство. — может, поведаешь, раз завели тему?       — хм. может, и поведаю, — задумчиво проговорил Хагивара, но стоило ему только набрать воздуха в грудь, чтобы начать рассказ, как вдалеке за шкафами скрипнула дверь архива и послышались шаги.       не прошло и пяти секунд, как выглянувшему из-за угла Шимадзаки открылась странная картина. Чуя и Сакутаро стояли среди груд книг, и с умудрёнными лицами, какие бывают у познавших просветление, склонились над распахнутым фолиантом.       — я пришёл проверить, работаете ли вы тут… — фирменным полу-равнодушным тоном произнёс Тосон, подходя ближе. неожиданно его взгляд зацепился за книгу в руках Накахары. послышался тяжёлый вздох, отточенный годами. — слушайте, это несерьёзно. на мне не сработает этот трюк из старого кинематографа с чтением перевёрнутой газеты. лучше просто и честно скажите, что отлынивали, я передам кому надо…       меж тем, это невзрачное «передам кому надо» грозило ещё бо́льшими нагрузками, а такая перспектива никому не улыбалась. «ну, ты эту кашу заварил, ты и оправдывайся» — как бы говорил взгляд покрасневших от усталости глаз Сакутаро.       — вообще-то, — наконец начал Чуя, до того судорожно соображавший, что можно возразить, — мы так книгу читали не просто так!       — да-а? и в чём же причина? — скептически отозвался Тосон.       — а в том, что я недавно прочёл теорию о вопросе авторства, где говорилось о тайном коде Шекспира. между тем, если его расшифровать, это будет величайший прорыв в филологии, литературоведении, и, может быть, истории! — от такой патетики заплакали бы римские ораторы, но Накахара продолжил: — потому, когда я в момент перетаскивания томов Шекспира вспомнил об этой теории, мы с Хагиварой и решили найти ей подтверждение. представь только масштаб! мало того, что сейчас учёные спорят, был ли Уильям Шекспир как таковой, или мы называем им другого, забытого автора, так теперь возможно раскрыть знаки в тексте…       — какие знаки?.. — пробормотал ошалевший от подобной информации Шимадзаки. Чуя обернулся на Сакутаро и шикнул, мол, чего молчишь, помогай.       — знаки тайного ордена иллюминатов! — выпалил, как скороговорку, Хагивара. — как раз, когда вы пришли, мы нашли цепочку латинских слов, но пока что я не уверен, правильное ли направление чтения мы выбрали. возможно, стоит читать наискосок, или как-нибудь иначе… но то, что мы уже нашли, безумно ценно. «lilium pedibus destrue» — «попирай лилии ногами», лозунг к свержению королей. подумать только, вдруг в революциях 1848-го года в том числе виноват Шекспир? или… или тот, кто выдавал себя за него?       — да-да! о жизни Шекспира ведь мало что известно, никакой личной переписки не сохранилось… одно дело Гёте, уничтоживший свои письма, а здесь!.. в той статье говорилось о так называемом «антистратфордианстве», сторонники которого отрицают авторство известного из источников актёра Шекспира, — Чуя всплеснул руками, — из Стратфорда и считают, что «Уильям Шекспир» — это псевдоним, под которым скрывалось иное лицо или… или группа лиц!       они замолчали, уставившись на окосевшего Тосона. он то смотрел то на распахнутую книгу, то на Чую и Сакутаро, то снова на книгу. любой другой уже свалил бы со словами «не, ребят, такое надо закусывать», но только не дотошный Шимадзаки, по слухам, женатый на записной книжке.       — а ну-ка дайте сборник сюда… — наконец выдал он.       как только книга оказалась в его руках, он впился любопытным взглядом в страницы, и, уже уходя, буркнул напоследок:       — можете смениться с кем-нибудь или вроде того… что ж вы раньше не говорили, а… спасибо, в общем…       и исчез, хлопнув дверью.       повисла тишина. снова. но теперь куда более удручающая. Хагивара и Накахара переглянулись и синхронно выдохнули:       — нам конец.