Осколки

На пороге кабинета я читаю табличку: «Гранин Павел Анатольевич, капитан полиции».       Говорю лейтенанту, что дальше сама. Но даже не могу пошевелить рукой, чтобы сделать этот злосчастный стук в дверь. За дверью лишь слышу ругань мужчины с кем-то по телефону: «Зачем товарищ полковник вы вызвали ФЭС? Я бы сам разобрался с этим делом. Лучше бы вызвали кого-то из собственной безопасности?.. Что? Товарищ подполковник там работал?.. Да… Есть… Они уже здесь.» — последнее предложение произносится совсем досадно и вымучено. Я все же стучусь в дверь. — Входите. — говорит капитан совсем спокойным голосом, как будто не ругался только что с кем-то. Я молча захожу в кабинет. Гранин аж подпрыгивает со своего кресла. — Р-рита? — он произносит это совсем шепотом, смотря на меня большими черными глазами. — Привет, Паш. — приветствую мужчину, потому что факт его работы здесь, осознала ещё по табличке. Он как будто потерял дар речи, поэтому разговор продолжаю снова я: — Что у вас произошло? — Да начальника моего убили из снайперской винтовки прямо около дома. Наш судмедэксперт смотрел тело, ничего не обнаружил. Пулю по базам ещё не пробивали, у нас это не быстро. Врагов у него может быть много, сама понимаешь. — Павел уже свыкся с мыслью, что я здесь и начал говорить в своем обычном тоне. — Думаю последние связи пробьет Игорь вместе с пулей, может чего и разъяснится к этому моменту. Ты говорил с родными? — тоже продолжаю разговор в обычном тоне. — Да, но как всегда, никто ничего не видел и не знает. — Все ясно, ребята смотрели крыши, вдруг винтовка там? — Винтовки нет, но гильзу они нашли и тоже везут к вам. — Крышу ту уже смотрели? — Нет. Ждали вас. — Тогда поехали туда. — Поехали.       Уже на крыше мы зафиксировали необычные следы, нашли кусочек ткани куртки предполагаемого убийцы и решили пока закончить. Решила написать Круглову про то, что я с Граниным и, что Воеводина можно не искать. Майор удивился, но сказал, что одобряет это. Все равно не чужие люди, все служили вместе.       После осмотра места, мы поехали назад в отдел, на улице уже стояла ночь, Павел повел меня к себе в кабинет. В помещении было очень холодно, у меня начали немного подрагивать плечи. Мужчина тем временем направился в свое кресло, я же расположилась напротив его. В голове мысли перемешались полностью. Неужели мы с Пашей снова работаем, как в старые добрые? То есть это было возможно? А как же то дело? Когда их с Костей закодировали, и он направил на меня пистолет. Стоп. Рита. Его же загипнотизировала эта психопатка, он не виноват. Он даже через гипноз не смог застрелить тебя. А в нее попал, как будто установка работает только на тех, кто безразличен. Но он же плакал, стоя у ее палаты. Тогда вообще день был эмоциональный, он пристрелил её, она же не боевик в Чечне, которых он убивал. А девушка, которая дала ему установку — убивать.       Павел о чем-то спросил меня, я даже не успела переспросить его, как он взял и накинул на мои плечи плед, едва меня коснувшись. — Не мерзни, сидишь вся сжалась и дрожишь. — Паша смотрит на меня очень пронзительным взглядом. — Спасибо большое. А что у вас с отоплением в здании? — В городе авария на теплосетях, перед Новым годом решили нас видимо заморозить. Хочешь чаю? — спрашивает меня совсем невозмутимо. — А хочу. С тремя ложками сахара. — отвечаю с очень наглыми нотками в голосе. — Ты же обычно пьешь несладкий. Ну ладно, как скажешь…       Он до сих пор помнит, что я пью обычно несладкий чай? Спустя столько лет? Не успеваю толком это осознать, на столе напротив меня материализуется чашка горячего чая вместе с конфетницей. — Не удивлюсь, если в твоём отделе найдется портал в Нарнию. — смеюсь я. — Он в шкафу, проходи и не вздумай удивляться. — Гранин отвечает совсем невозмутимо. — Обязательно зайду после того, как допью чай.       Резко раздается звонок. Я беру трубку, слышу голос Игоря, который говорит о том, что винтовка была якобы списана со склада в конце девяностых годов. Эхо войны. Узнать больше о ней можно лишь отправив запрос в министерство, а это дело минимум на сутки. Так что был получен приказ — ждать и узнавать мотив. Я рассказала все Павлу, он лишь задал вопрос: — Какой же мотив? — Думаю, что об этом нужно подумать завтра. Я поеду в Москву, домой. — говорю устало, смотря на часы. — В какую Москву? Ты время видела? Пока приедешь, пока то, другое. Поехали ко мне, переночуешь. Думаю в моей двушке мы отлично поместимся.       Я снова нахожусь в ступоре. Гранин настолько опешил, что предлагает просто поехать к нему? Мне ничего не остаётся, как повестись на эту авантюру. Потому что я очень сомневаюсь в наличии хоть сколько приличной гостиницы в Вороновске. Или вообще какой-то ночлежки: — Надеюсь на первоклассное размещение и all inclusive. — Не беспокойся об этом. — говорит Павел, указывая жестом на дверь, открывает ее мне и выходит следом. Доехать молча не удалось. Паша сразу обратил внимание на порезы на ладонях: — Рит, а можно спросить, что у тебя за порезы? — спрашивает мужчина, слегка касаясь раны. Внутри все сжалось от его короткого прикосновения. Власова, что с тобой? Нужно не подавать вид: — Это с утра кружка с кофе лопнула прямо в руках, хоть я и успела ее откинуть, но без крови не обошлось. — иронично отвечаю мужчине и ловлю его обеспокоенный взгляд. Видно, что его что-то тревожит. — Все нормально Паш, правда. — Да, я понял. Выкинь все такие кружки, если у тебя они есть. — говорит мужчина все таким же напряженным голосом. — Не беспокойся, таких больше нет. Эта была в единственном экземпляре. — ловлю эту неловкость вперемешку с напряжением, и отвечаю с этими же нотками ему. Зловещая пауза. Дальше мы едем молча, благо до конца маршрута остаётся минут 7.       Заходя в квартиру Павла, так и не скажешь по началу, что это холостяцкое логово. Все очень педантично стоит по местам. В воздухе витает запах горького шоколада. — Проходи Рит. Ванная слева, халат, тапочки и полотенце оставлю сейчас тебе там, постелю тебе в спальне. Форму можешь закинуть в стирку, к завтрашнему дню будет готова. Я пока постелю тебе в спальне. — Паша говорит как на автомате. — Спасибо большое, а где ты будешь спать? Второй комнаты я не увидела. — решаю поинтересоваться у мужчины. — На диване на кухне, просто ты там ещё не была. Не беспокойся за меня. — Павел слегка смеётся и относит мне вещи в ванную.       Я в ответ лишь направляюсь в ванную комнату. Здесь, по традиции всей квартиры все расставлено очень аккуратно. На зеркале стоит флакон с парфюмом с запахом табачного листа с древесным оттенком. Он за эти годы не сменил аромат. Открываю флакон и вдыхаю его запах. Сразу переношусь в больницу, где кладу руку на его плечо и вдыхаю этот запах с его рубашки. Решаю остановиться, потому что внутри начинает жечь, как после залпом выпитого стакана виски. Пока набирается ванна, я закидываю форму в машинку и запускаю ее. Ложась в горячую воду, я погружаюсь в состояние релаксации. Она согревает до мурашек и заставляет тело расслабиться. Так проходит почти час. Надеваю свежий шуршащий черный махровый халат и полотенце на голову, выхожу из ванной. Не находя мужчину в спальне, иду на кухню, где уже готов импровизированный ужин: рис с овощами, салат и бутылка коньяка. Чертёнок. Как он успел все это приготовить? — С лёгким паром, Рит. Угощайся, все, что успел сделать за твоё непродолжительное отсутствие. — слегка смеётся Павел. — Где достал скатерть-самобранку? Гранин, ты удивляешь меня все больше и больше. — кидаю свой смешок в его сторону. — Там где брал, уже нет. Оставлю тебя с вкусностями вдвоем, пойду пока развешаю твою форму. — находит предлог Паша и удаляется с кухни.       После такого тяжёлого дня, я буквально накидываюсь на еду. А Гранин весьма недурно готовит. Вроде обычный рис, но очень вкусно. Может так сказывается отсутствие еды целый день? Отметаю эту мысль, быстро уплетая блюдо. Закончив с рисом, берусь за салат. Ну тут ничего необычного: огурцы, помидоры и зелень. Но это отличное завершение ужина, ничего не скажешь. Не успеваю закончить с едой, на кухню заходит Паша с большой плиткой горького шоколада: — Это нам к напитку. Как тебе ужин? — Потрясно, ты замечательно готовишь. — Спасибо, ещё никому не удавалось оценить мои блюда. А себя трудно оценить объективно. — констатирует Павел. — Не скромничай уж. — смеюсь я и вижу, как Павел вскрывает колбу с напитком. Закончив с этой манипуляцией, он ловко наливает коньяк по стаканам. — Предлагаю выпить за встречу. Мы так давно не виделись, Рит. — говорит мужчина и тянет стакан, чтобы чокнуться со мной. Я тяну стакан с напитком ему навстречу и наши пальцы соприкасаются на долю секунды и по телу проносится разряд тока. Я сразу немного одернулась, хорошо, что Паша этого не заметил, наверное бы подумал не то. — Да, правда. Почему ты принял решение уйти из конторы? — решаю пойти на маленькую провокацию. — После того дела, когда меня загипнотизировали, сложно было дальше работать. Предложили место здесь, дали ведомственное жилье. Должность непыльная, руководящая. Хотя я это не очень люблю, но все равно, здесь напряжение поменьше. — Павел не поддается на мои провокации, и я чувствую, что коньяк ему постепенно развязывает язык. Ибо Гранин обычно сдержан и немногословен. — А ты почему ушла вслед за мной? Я так и думал, что ты работаешь на новом месте. Когда мне сказали, что едет ФЭС, никак не ожидал увидеть тебя… — Причины практически те же. Я хоть и трудоголик, но тогда был сложный период, опять же после того дела, нашего… — голос начинает предательски дрожать. — Ты всё ещё злишься на меня из-за того, что я направил на тебя оружие? — Гранин спрашивает на прямую и смотрит на меня своими двумя большими черными глазами, в которых читается беспокойство. — Нет, что ты, Паш, ты тогда был не в себе… — Я бы не выстрелил в тебя, Рит. Тогда во мне что-то переключилось, когда ты сказала «ты же не будешь в меня стрелять». Уже тогда их программа переставала действовать на меня. Твой голос мне не дал выстрелить. Не дал. — отрезает Гранин и наливает себе целый стакан спиртного. Как только мужчина наполнил его до краев — выпивает залпом и не морщится. Я от этой сцены нахожусь в шоке. И от его слов тоже. — А то, что я выстрелил в Варвару — это случайность. Наверное, я бы смог полюбить ее, если бы… — Павел не договаривает и уходит на балкон. На кухне я остаюсь одна со своими мыслями вперемешку. Зачем он снова вспомнил про Варвару, про это дело. Он бы смог полюбить ее, если бы…что? Слишком много вопросов. С одной стороны не хочется допрашивать Гранина, но с другой — стаканчик коньяка мне придал смелости. И я решаюсь пойти за Павлом на балкон. Открываю дверь балкона и нахожусь в шоке с представшей картины: Паша стоит у окна с сигаретой. Он ведь бросил курить давно, и за сегодняшний день не покурил ни разу, значит снова не начал. Значит наш разговор задел Пашу? Зачем только я начала его? Гранин словно не заметил, что я вышла к нему, поэтому решила подать знак о том, что я здесь: — Снова куришь? — 5 минут как. Я очень редко курю, только когда есть подходящее «настроение». — отвечает мужчина совсем безэмоционально.       Его интонация вводит меня в ступор. И я решаю пойти на провокацию: взять сигарету из его пачки и покурить с ним. Я в последний раз курила год назад, как раз после того Нового года со Степой. И не только курила. Табак без виски — моветон. Нагло беру сигарету из пачки, поджигаю ее и аккуратно затягиваюсь. Странно, что не кашляю, ведь не курила уже давно. Гранину все равно, я надеялась, что эта провокация выведет его как-то на эмоции. Но, не получилось. — Тоже захотела подымить? — Немного, решила не оставлять тебя тут одного. — С чего вдруг? — в голосе мужчины улавливаются нотки алкоголя. — Ты так резко ушел, выпив залпом стакан. Если ты не хочешь больше говорить о деле, то… — договорить не успеваю, Гранин притягивает меня к себе и вцепляется в губы. Очень требовательно и маняще. Вкус табака и коньяка улавливаются сразу, следующим шлейфом следует его бессменный парфюм. Хочется поставить время на паузу и продлить этот момент до бесконечности. Наш поцелуй длится буквально пару секунд, внутри разгорается пожар, словно душу облили бензином и кинули в неё горящую спичку. И, как ни странно, не хочется ему врезать, как следует. Это пугает больше всего. Паша быстро отстраняется, забирает у меня сигарету и тушит вместе со своей. — Ты вроде хотела услышать, что я не договорил на кухне? Ты услышала, а теперь пойдем спать. — Павел говорит это почти шепотом, затем подаёт мне руку и мы выходим с балкона.       Уже в спальне в полной темноте лежу и смотрю в потолок. Но уснуть не получается, в голове возникает сразу огромная куча мыслей. О нашей случайной встрече, о разговоре на кухне, о поцелуе, нашем первом поцелуе. Что он значил? Почему не отвергла его, не дала хорошую пощечину, чтобы вспомнил, кто такая Рита Власова? «Я бы мог полюбить ее, если бы не любил тебя?» — Паша так хотел дополнить? А почему меня вообще должно это волновать? Наверное потому, что тело реагирует на его прикосновения как-то странно. И не хочет отвергать их. Сразу бросает в дрожь и становится не по себе. Власова, ты же обещала себе больше не влюбляться ни в кого. Никогда. Почему снова тянет в этот омут, куда-то далеко, вниз. На этой ноте тело поддается усталости и я отрубаюсь.