Грибной эффект

Они пришли из темноты. Странные воины, они спасли нас, убили плохих людей. Мама говорит, что они пришли откуда-то со стороны запада. Что их тоже нужно побаиваться, что староста был вынужден согласиться из-за страха перед могучими воинами. Не знаю, почему мама так их боится, по-моему, они очень хорошие. Выглядят они очень здорово, никогда не видел такой одежды. Папа сказал, что так до катастрофы одевались солдаты древности. Он назвал это бронелетом и каким-то ещё сложным словом. Один из пришедших солдат даже подарил мне кулёк с какими-то штуками, он назвал их конфетами. Родители, увидев это, сильно удивились. Мама даже плакала вечером. Я спросил у папы, почему она плачет, он сказал, что мама просто давно не ела и не видела конфет. Их было много до катастрофы, но как только привычный мир рухнул, сладости стали доступны немногим. Папа сказал, что если пришедшие люди делятся с нами такими вещами, то это говорит о них много хорошего. На следующий день нас вместе с вещами посадили внутрь красивых железных повозок, и они без помощи лошадей или быков двинулись сами по себе. Меня это очень сильно напугало, мама меня утешала всю дорогу. Грозные воины, казавшиеся ещё больше вблизи из-за своих доспехов, такие устрашающие, тем не менее, улыбались и тихо перешёптывались. Изредка они молились и гораздо чаще улыбались нам. Через какое-то время я уснул. Проснулся, когда мы остановились на привал. Воины занимали какое-то здание и выносили трупы убитых ими существ. В страхе я спрятался за спину матери. Папа сказал, что это были живые мертвецы, никто не знает, когда они появились, по крайней мере, мне так сказал мой отец. Очистив здание, воины и некоторые сельчане начали укреплять здание для безопасной ночёвки. Один из воинов объяснил нам, что ночью было опасно передвигаться. Поэтому лучше было укрепиться в одном месте. Через какое-то время я слышал, как кто-то начал ругаться. Я спросил у мамы, кто это ругался, на что испуганная мама велела мне не забивать этим голову. Вздохнув, я не стал спорить. В конце-концов, крики стихли, и те, кто ругался, кем бы они ни были, помирились. Скоро потемнело снаружи, от дома вокруг встали железные повозки. Это было так здорово, на верху этих повозок были какие-то пушки, они плевались огнём, изредка отгоняя хищников, которые так и норовили к нам приблизиться, но огонь их отпугивал. Мама не дала поближе посмотреть, жалко. После ужина мы поудобнее устроились на своих лежанках, все готовились ко сну. Кроме воинов, ведь им надо было нас защищать всю ночь, но перед этим большая их часть собралась в кружочек, и сняв шлемы, они встали на колени и начали молиться. Мы тоже молились, но в отличие от нас, они не благодарили Бога, а какого-то Великого Гриба. Я спросил у отца, что это за грибочек такой, на что мой отец ответил, что воины, видимо, так называют своего Бога. Отец пытался казаться уверенным, но сильное беспокойство пробивалось на его лице, также, как и у мамы. Их тревога передалась и мне. Посередине столпотворения молящихся воинов возвышалась громадная фигура одного из командиров. Он громко говорил, обращаясь к каждому из них. Каждый раз произнося много непонятных и сложных слов. Все остальные люди, не причастные к ритуалу, смотрели с удивлением, не понимая, как реагировать на то, что происходит перед ними. Внезапно мужчина, читавший молитву своим товарищам, резко посмотрел на меня, мы встретились глазами. Со страха я спрятался за спину матери и зажмурил глаза. Но даже так ярко-синие глаза, как горячее клеймо, сохранились в моём сознании. Через десяток минут их молитва закончилась, и каждый разошёлся по своим делам. Мы тоже через какое-то время отправились спать. Ночью я проснулся от чьего-то шёпота. Он был тихий, почти неслышимый, но игнорировать его было почти невозможно. Мне снился мой дедушка, он все время улыбался, но было непонятно, что он говорил, лишь часть слов можно было с трудом разобрать. Его губы двигались одновременно с этим шёпотом. Меня это напугало, поэтому я проснулся. Рядом спали родители, их лица были безмятежны и спокойны. Я поднялся на локтях и увидел, что в зале стояло два воина в своих доспехах; они что-то шептали между собой и иногда бросали взгляды по сторонам. Снаружи было слышно, как кто-то с кем-то говорил. Говорили негромко, я не мог разобрать слова и уловить общий смысл. Моё сердце начало биться быстрее, и я подкрался ближе к родителям, искав утешения и защиты. Неожиданно один из воинов, с глазами, похожими на те, что я видел ранее, подошел ко мне и легонько коснулся моего плеча. Я замер от страха и удивления. Воин улыбнулся, показав пустые ладони, одетые в перчатки, как бы давая мне понять, что не хочет нанести мне вред. Он сказал мне что-то, но из-за страха я не смог разобрать, затем он показал на нашу семью, затем указал на дверь и сделал жест, будто бы говоря о важности оставаться безмолвными и не покидать помещение. Я кивнул, но мои руки все еще тряслись от страха. Воин улыбнулся еще раз и тихо вышел из зала. Я вскочил с лежки и пошел к окну, чтобы увидеть, что же происходит снаружи. За окном я увидел темноту и освещенные фонарями силуэты. Это староста разговаривал с одним из командиров. Я пригнулся так, чтобы меня было трудно заметить с улицы. К счастью, на этот раз я смог уловить какие-то звуки. Правда, я не успел поймать нить беседы. Они к этому моменту закончили разговор. Как только те двое исчезли из виду, меня сразу начало уводить в сон, а в голове чуть громче начал звучать ЕГО шепот. Зевнув, я уткнулся в бок мамы и заснул. На следующий день мы снова были в дороге, но нас уже было немного меньше, чем в самом начале. Некоторые почему-то сбежали ночью. Я спросил у мамы, почему так случилось, зачем они так поступили, на что она просто пожала плечами. Мама была очень уставшей, как и папа. Староста был обеспокоен исчезновением людей. А вот солдаты были такие же улыбчивые и приветливые, они излучали уверенность и какой-то неуязвимый оптимизм. Может, во всём виноваты голоса? Хотя с утра я не слышал ЕГО шепота. Наверное, тут что-то другое. К полудню мы въехали в развалины города и объезжали полуразрушенные руины, пересекая заросшие травой пустыри. Мы добрались до какой-то ровной площади, а на площади стояло громадное и искусно построенное здание. Многие, увидев его через иллюминаторы машин, заохали, а некоторые продолжали таращить глаза, не в силах оторвать взгляд от не такого нового, но всё ещё величественного строения. В их числе был и я. Хотя временами меня одолевала небольшая тревога. Шёпот, который я думал пропал, снова начал звучать в моей голове. Я, как мог, старался его игнорировать, считая это всё плодом своего бурного воображения. Двери открылись, и нас вежливо начали высаживать наружу. Поскольку все были неприхотливые, всё прошло быстро. Собрав скарбы, мы прошли через арку внутрь огромного зала. В отличие от всего остального города, здесь было чисто и опрятно, а само здание было почти как новое. Некоторые посчитали это нашим новым домом и поставили чемоданы, а самые наглые пытались самостоятельно куда-то отойти, чтобы присмотреть себе закуток. При этом еще больше людей восхищалось и охало. Здание само по себе было очень красивым и весьма большим. Каково же было наше удивление, когда нам объяснили, что это был лишь вход. Услышав это, взрослые присвистнули, а я ничего не понял, что их так удивило? Как же бесит быть маленьким! Внезапно мы спустились по небольшой лестнице вниз, и я увидел громадную пещеру. Один из деревенских поправил меня, сказав что это туннель. Я повернул голову к отцу, тот мне кивнул. Ту-не-ль, какой же он огромный! Мы пошли дальше до какой-то площадки. Мама назвала эту штуку лифтом. Смешное название - лифт. Хи-хи. Нас всех перевели на эту площадку. Этот лифт был огромный, как пол в длинном доме для деревенских собраний. Все жители вместе с солдатами спокойно поместились на ней. И пока я и остальные деревенские смотрели на всё это с раскрытыми ртами, один из солдат подошёл к какой-то штуке, папа назвал её видеокамерой, и помахал ею. Странный какой-то, зачем ей махать? У неё же нет ручек. Я спросил об этом у отца, на что он просто улыбнулся, потрепал меня по волосам и велел просто смотреть, что будет дальше. И он был прав! Пол под нами сначала загудел, заставив меня и почти всех деревенских сильно вздрогнуть от испуга. Некоторые даже чуть не вылетели за пределы платформы. Благо, на краю были установлены перила, плюс солдаты подстраховали. А тем временем я удивился еще сильнее, впрочем, наверное, как и все остальные присутствующие. Пол внизу начал двигаться вперед, перенося нас вглубь туннеля. На мгновение я даже забыл о шепоте, который все это время был со мной. Он не хотел никуда уходить. Хотя в голове я много раз его об этом просил, он не был намерен слушать меня. Платформа спускала нас довольно долго. Но я не успел заскучать, так как мне было интересно все в этом месте, даже туннель. Наконец, впереди показался конец туннеля. Через несколько секунд я увидел нечто сияющее, отлитое из стали. Перед нами стояли самые огромные ворота, которые я вообще видел в своей жизни. Они были громадными и казались ужасно толстыми. Пол под нами уперся в противоположную площадку перед воротами и коротко завибрировал от соприкосновения с другой твердой поверхностью. Платформа под нами перестала гудеть, лифт отключился и перестал шуметь. Взрослые, взяв мешки и прочие баулы, подошли к воротам. Вокруг плотно закрытых ворот горели странные желтоватые лампочки, сбоку от них была надпись. "С-т-а-н-ц-и-я М-е-т-р-о, Воло-дар-с-к-а-я" Мет-рооо? Странное слово. Я повернулся к отцу и спросил у него, но он был слишком занят и отмахнулся. Один из солдат снова подошел к такой же камере и что-то сказал в нее. Через несколько секунд, огромные ворота страшно заскрипели и начали медленно раскрываться. От неприятного звука у меня все внутри сжалось. Мама меня прислонила к себе. Отец встал чуть впереди нас. Тяжелые ворота медленно погрузились внутрь стены, постепенно открывая нам то, что было за ними. А за ними были... еще одни ворота и сплошная кирпичная стена. Начинались они через несколько десятков метров. Перед стеной стояло несколько бронированных машин, они были частично разобраны. Тут, помимо нас, было куча людей, которые с помощью инструментов чинили разную технику. Я там даже видел какого-то волшебника, наверное у него была палочка, из которой искрились всполохи. Папа, увидев, что я глазею на волшебную палочку, закрыл мне глаза и сказал, чтобы я не смотрел на какую-то сварку. Несправедливо! Сам при этом он тихо перешептывался с мамой, удивляясь их технической развитости. Что это за дурацкая сварка, он видел только в нижегородских гильдейских цехах, а еще на священных заводах Рязани. Сказал он это тихо, но поскольку я много раз слышал его рассказы о том, как он служил стрелком в войске эмира Петрова, хозяина крепости Аль-Дзержинск, то разобрал без труда. Правда, тогда про сварку он не рассказывал. Я еле-еле убрал руку отца и искренне пообещал, что не буду смотреть на сварку. И без нее было на что посмотреть. Мы шли мимо непонятных механизмов и аппаратов, с помощью которых местные механики и инженеры, которые, к слову, вообще не обращали на нас внимания, чинили и улучшали машины. Какие же они были крутые! И машины, и механики! Эх, наверное, это так здорово работать со всеми этими механизмами! Внезапно какая-то девушка, вся измазанная моторным маслом, словно почувствовала мой взгляд на себе. Ранее сосредоточенная, она словно отмерла от работы и посмотрела на меня. И, немного подумав, тепло улыбнулась мне. Я в ответ улыбнулся ей и помахал рукой. К сожалению, нам надо было идти дальше, поэтому родители повели меня за собой. Я не был единственным из тех, кто непроизвольно останавливался, чтобы посмотреть на что-то интересное. Это же было так удивительно! Оказывается, где-то под землей есть такое поразительное место. Кстати, почему-то шепот, на фоне всего этого, не казался таким зловещим, а скорее просто странным? Я поднял голову на отца. Интересно, а у него в мозгах звучит этот шепот? Я помотал головой, чтобы отогнать шепот и хотя бы затолкать его вглубь сознания. Отец же тем временем вслух рассуждал и делился мыслями с мамой о том, откуда у местных столько энергии. Он показал пальцем на свет множества лампочек, на приборы, питающиеся электричеством, на сварку. И говорил, что для работы всего этого нужно огромное количество энергии. Мама же в ответ лишь пожимала плечами. Она, как и я, просто смотрела вокруг. Мы так шли, пока не добрались до вторых ворот. Они были на вид не такие мощные, и, в отличие от первых ворот, были распахнуты настежь. Зайдя внутрь, попали в ещё один зал с техникой. Здесь уже было намного больше людей, плюс здесь стояли солдаты, которые преградили нам путь. Отвернув в строну коридоров, нас повели в какой-то зал, где нам приказали снять нашу старую одежду и оставить всё наши вещи. Некоторые люди начали возмущаться и кричать. Перед нами вышел командир солдат, которые всё время до этого сопровождали нас. Он вышел вместе с нашим старостой. Он поднял руки и, дождавшись, пока люди успокоятся, начал что-то объяснять. Я не понял половину слов, но это успокоило взрослых, включая моих родителей. Дальше нас повели в какой-то большой зал. Нас разделили на две части. Я пошёл с одной частью вместе со своим отцом, а мама и другие женщины пошли с другой. Мне было страшно, и я крепко держался за руку отца. Мы вели себя тихо, и был слышен только топот множества сапогов. Наконец мы оказались в зальчике с скамейками и множеством труб с кранами. Солдат, который нас вёл, подошёл к одному из кранов, и, повернул его, неожиданно из одной из труб полилась чистая вода. Многие люди, включая меня, заохали. Это было так замечательно! Чистая вода текла прямо из трубы! Все-таки папа зря надо мной смеялся, они точно были волшебники! Или безумно богатые! Да точно! Какие же они были богатые! У них чистая вода лилась прямо из труб! У них было воды столько, сколько они захотят. Даже отец был сильно удивлён и растерянно смотрел на льющуюся воду. Единственный, кто был более или менее спокоен, это наш староста. Закрутив вентиль обратно, солдат повёл нас в другую комнату. Там стояли странные корзины, стоящие возле скамеек. Он показал на них рукой и сказал выкинуть туда одежду, взамен нам должны были принести новую. Сказав это, он вышел, а мы стояли, и никто из нас даже не двинулся. Первым, не говоря ни слова, начал раздеваться староста. Вслед за ним, снимать одежду начали другие. Грязные рубашки, покрытые застарелыми пятнами брюки, полуразвалившиеся башмаки с невероятно вонючими обмотками. В комнате итак неприятно пахло, а сейчас, когда сдерживаемая слоями одежды вонь прорвалась наружу, дышать стало совсем невыносимо. В комнату снова зашёл солдат с корзиной. В ней лежали маленькие прямоугольники бурого цвета. Он начал их раздавать по одному на каждого. Мне тоже досталось. Папа сказал, что это мыло, оно смоет грязь с моего тела. "Мы-ло," тихо произнёс я, растягивая слово на своих губах. Прислонив к носу, я понюхал его. Пахло приятно, лесными травами. Солдат, кстати, и носом не повёл, когда зашёл к нам. Вонь его никак не тронула. Раздевшись полностью, мы пошли с отцом мыться. Отец, в отличие от большинства из наших, сразу же приноровился к вентилям. И уже через несколько секунд он поставил меня под струи тёплой воды. По всему моему телу прошла лёгкая дрожь, и я ощутил то, чего до этого не испытывал. Было похоже на купание в реке, но одновременно и не похоже. Нечто среднее. Капли воды приятно теребили мою кожу. Отец, улыбнувшись, принялся обтирать меня этим мылом. Через несколько секунд на моей коже появилась пенка, она была похожа на молочную пенку, кипящую в кастрюле. Я сильно испугался, и, наверное, страх был хорошо виден на моём лице. Отец начал смеяться, и я, поняв, что именно так и должно быть, успокоился. Мы вышли из душевой, так папа называл это место, через примерно полчаса. Это было так странно. До этого я всегда мылся золой и песком. Каждое воскресенье у нас был банный день. И я никогда не был таким чистым! Папа объяснил, что на самом деле такое мыло бывает в больших городах. Например, оно продавалось в Нижнем Новгороде, но оно было очень-очень дорогим. Папа сетовал, что наша деревня сама могла делать мыло, но жир и другие ингредиенты для изготовления мыла предпочитали тратить на другие вещи. Хотя примерный рецепт был известен. Жалко, конечно, что мы до этого не делали мыло, потому что сейчас я себя чувствовал очень чистым. Ощущение было непривычное. Я поднёс пальцы к лицу, затем сместил взгляд дальше по ходу руки до самого плеча. Я был чистенький! Неожиданно я услышал чей-то всхлип. Я посмотрел на отца, он смотрел на меня, и у него были мокрые глаза. Я спросил отца почему он плачет, в ответ он лишь улыбнулся, и погладил меня по голове. Не поняв, почему он так странно себя вёл, я улыбнулся в ответ. Через некоторое время несколько человек в серых штанах и робах принесли такую же одежду, как у них. Десяток корзин, забитых одеждой, быстро выросли перед нами. Переодевшись, мы с отцом и остальными деревенскими, дождавшись всех, вышли из комнаты через длинный-длинный коридор в большой зал, в котором остались наши вещи. Солдаты, стоявшие в коридоре, проводили нас обратно. Только сейчас я заметил, как же странно пах воздух здесь. Был лёгкий запах плесени и трав. Я его почувствовал ещё в тот момент, когда открылись ворота. Тогда я посчитал, что так пахло только там, но этот запах был везде. Причём, мне казалось, что из-за него шепот в голове стал громче. Как ни странно, этот запах плесени не был мерзким или противным для меня, он не вызывал резкого отвращения. В чем-то он даже был приятный. Я спросил у отца про запах плесени, чувствует ли он его. Отец на это мне ничего не ответил, а просто странно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Через какое-то время вернулась мама с остальными женщинами. Она была такой счастливой. Мама всегда была красивой, даже несмотря на все трудности и усталость, но сейчас чистая и веселая она, как будто, помолодела на несколько лет. Папа, увидев маму, обнял ее и поцеловал. Увидев это, я отвернулся, бе, мерзость. Взрослые такие странные! Дальше, собрав нас, солдаты повели всех в столовую, поесть. Это многих обрадовало, в том числе и меня. Радостные и весёлые мы зашагали следом за солдатами. Шли мы довольно долго, проходя мимо длинных коридоров. С каждым пройденным шагом нам всё больше на глаза попадалась зелень. Пока наконец мы не вышли в самый большой зал, который я видел в своей жизни. Глаза заребило от обилия зелёного цвета. Куда бы я ни посмотрел, везде стояли катки с деревьями и маленькими кустиками. В нос ударил сильный цветочный запах, перемешанный с нотками плесени. Так же здесь гулял приятный тёплый ветерок. В зале было очень красиво, ничего не разваливалось, не обваливалось. Было видно что помещение было недавно отремонтировано. Я многое понимал в этом, в прошлом году с гордостью вспомнил, как помогал отцу ремонтировать длинный дом и наш амбар. Чуть впереди стояли столы, накрытые едой. Перед нами вышел какой-то дядька. По одежде можно было понять, что он не солдат. Тепло улыбнувшись, он пригласил нас за стол. Я почти первый побежал за едой и, дождавшись, пока родители не сядут рядом со мной, начал есть. На секунду я задумался, что я стал какой-то расслабленный, когда зашёл в зал. Началось это сразу после того, как я начал вдыхать более пахучий воздух. Уже тогда я начал чувствовать себя немного странно. В дополнение к этому я распробовал грибной суп. Он был вкусный, но ещё и странный. Весь какой-то странный. Я себя чувствовал странно... Я повернулся к отцу: он почему-то спал на стуле, а мама и вовсе лежала без сознания на полу. Странно, я даже бояться теперь не мог. Я ничего не мог. Через несколько секунд я отключился. *** Мальчик лет двенадцати лежал на кровати, он спал, судя по мимике его лица, ему снился кошмар. Рядом с кроватью, на кресле лежал мужчина и, закинув ногу на ногу, тихо дремал. Внезапно, видимо, кошмар достиг своего апогея, и мальчик пронзительно крикнув, проснулся. От крика, также всполошившись, проснулся мужчина. И быстро придя в себя, кинулся к сыну, чтобы успокоить его. Мальчик, встревоженный и потерянный, оглядывался вокруг, пока отец не приобнял своё родное чадо. На шум в комнату вбежала заспанная мама. Мужчина кивнул женщине, мол, он всё держит под контролем. Та, облегченно вздохнув, подошла к мужу и сыну, и приобняла их. — Что такое, сынок, кошмар приснился? Всё в порядке, парень, мы с тобой, я и мама. Ты теперь с нами, это всего лишь кошмар, не волнуйся. — Похлопывая сына по плечу, мужчина, как мог, успокаивал его. — Мне приснился странный сон. — Чуть-чуть успокоившись, ребёнок начал говорить. — В нём я был каким-то деревенским мальчуганом, я жил на поверхности, вы тоже там были, вы были моими родителями. Мы снилось как на нас напали какие-то бандиты. Но потом пришли легионеры, и спасли нас. Провезли нас через поверхность обратно домой. Мы были как будто чужие здесь, это было странно. А потом нас повели помыться, чтобы отравить, или что-то в этом роде. Это было так правдоподобно, словно это действительно было со мной. — Солнышко моё. — Начала говорить мать ребёнка. — Котёнок мой, всё хорошо. Это всего лишь глупый кошмар. Никто никого не травил, милый, и ты никогда не жил на поверхности. Мы с отцом да, это было ужасное время, страшное. И нас с ним действительно нашли легионеры грибного легиона, благодаря им и Великому мы живём в этом прекрасном и безопасном месте. Но это было много лет назад, ты никак не можешь этого помнить, звёздочка моя. Это просто сон. Давай лучше сегодня ты пойдёшь спать с нами. А завтра у отца и меня выходной, и мы сходим в киноотсек, и посмотрим фильм, там как раз премьера новой части Матрицы. Идёт? — Улыбнувшись, женщина обняла своего сына. Обещание про поход в кинозал, недавно открытый на их станции, сильнее всего подействовало на её сына. Внутри себя женщина вздохнула. Кажется, удалось успокоить его. Он у неё такой фантазёр. Она, как мать, знала, что лучше перебить одну его фантазию другой. Вот и сходим в кино, как раз. Да ей самой было интересно взглянуть на вторую часть заявленной трилогии покойных братьев Вачовски. Её подруга с другой станции, когда они общались по сети, так нахваливала вторую часть. Надо сходить посмотреть. Вот у меня сын фантазёр конечно! Придумает ведь, жили в деревне. Кошмар какой! Я и дня не проживу без ванны, подумала она, когда укладывала сына на кровати, вместе с собой и мужем. Примерно через десять минут семья Ивановых тихо засопела в своём отсеке, давая понять, что они все были в царстве Морфея. А тем временем, над центральной частью России царила ночь. Все нормальные люди спали, в том числе и новоиспечённые жители необычного подземного государства, раскинувшегося на части Нижегородского метрополитена. А ведь где-то там, в скрытых от многих глаз частях этого государства, некоторые не спали. Более того, многие не спали, стараясь работать посменно и днём, и ночью. Вот и сегодня один из рабочих служивших на благо грибного государства, выкидывал из тележки где-то глубоко-глубоко под землёй старую поношенную одежду в один из огромных чанов, расположенных в ряд. В чанах содержалась какая-то тёмная субстанция, изредка сама по себе двигавшаяся. Падавшая на поверхность чана одежда быстро растворялась. Бывшим владельцам она всё равно была больше не нужна, да и вряд ли они когда-то ещё вспомнят, что это была их одежда. И что они когда-то были другими…