последние листы ii

Десять лет я блуждаю по трактам и стихами меняю судьбу, я не знаю, что ждёт меня завтра, но сегодня с дороги сойду. Навещу я кота и убийцу, что рассыпались яшмой в песок. И спущусь в ту сырую темницу, посадил где свой первый вьюнок. Рыжий мех мне мерещится в лужах и за шагом моим — чей-то шаг, лисья росстань сокрылась во стужах, вместе с тем затушив и очаг. Пепел сказок срывается ветром, у него я спрошу: как листы? Удалось им достичь километра позабытой в декабрь мечты? Что осталось от брошенных масок и измятых ночами листов, под ветвями иссохшего вяза, даже здесь не найду пары слов. Я присяду. И тени со мною. Они помнят, как я хоронил дестриэ короля после боя, его тоже пером я убил. Вечный бег от смыкающих стрелок на часах и немного в груди. Разменяв на струну своё время, я поддался в цари и шуты. Было небо и море, и звёзды, города у Невы, летний дождь, моя Муза была частым гостем: то обнимет, то всадит мне нож. За темницей — пустые равнины незаконченных к осени строк, здесь восходят к закату люпины — и покойник сплетает венок. Под ногами курчавится вереск, чуть цепляясь за фалду плаща. Горло жжёт то ли ложь, то ли херес, то ли весть от слепого гонца. Небо крошится тефрой на плечи; плавит солнце седой океан; десять лет ожидал этой встречи с человеком, шагнувшим за грань.