Ахиллес

Ахиллес

(по мотивам моего рассказа «Ахиллесова пята»)

Декабрь, 2023

В шести действиях.

Действующие лица: Фетида – морская нимфа, богиня, мать Ахиллеса Ахиллес – сын Фетиды, герой, участник Троянской войны, имеет лишь одно уязвимое место – пяту – по замыслу Фетиды. Гефест – бог огня, искусный кузнец, его доспехи носит Ахиллес. Хирон – кентавр, наставник Ахиллеса по просьбе Фетиды. Патрокл – верный друг Ахиллеса Парис – царевич Трои, именно он увозит Елену от Менелая и Менелай обращается к брату Агамемнону за помощью. Агамемнон идёт войной на Трою, именно в его войске находится Ахиллес. Агамемнон – амбициозный царь, желающий поглотить Трою, повод его не интересует. Не выносит Ахиллеса, считает его сердечным гордецом. Одиссей – подручный Агамемнона, именно но придумывает Троянского Коня для захвата Трои. Пленница – безыменная, захваченная в виде трофея Ахиллесом дева, которую желает забрать Агамемнон и из-за которой Ахиллес обижается на своего царя. Греческие солдаты (Солдаты), троянцы, упоминается царевич Трои Гектор. Действие первое. Сцена 1.1 Кузнечная мастерская, отовсюду пышет жаром и огнём, перестук молота и наковальни, громко, звонко, жарко… В центре мастерской, среди языков пламени и жара стоит Гефест. Его движения ловки, несмотря на хромоту и данную в фигуре неуклюжесть. Он искренне наслаждается процессом и выглядит как часть мастерской. В дверях, прикрываясь от жара с нарочитой брезгливостью, появляется Фетида. Она строга, брезглива, холодна. Гефест не сразу замечает её, но вот он чувствует её присутствие и оборачивается, с явным сожалением отрываясь от работы, и в то же мгновение в лице Фетиды пропадает всякая брезгливость и лик её преисполняется благодушия. Фетида (с лживым восторгом). Гефест! Мастер огня и молота, Я ведь с просьбой к тебе пришла! Бери вином и золотом – Что пожелаешь! Гефест (спокойно, слова Фетиды и её восторг не обманывают его). И в чём же она? Фетида. Сделай славный доспех, Для битв великих грядущих. Чтобы один такой, чтоб не для всех, Чтоб отражал всё сущее. Чтоб меч его не брал, Не брали топор и стрела, Доспех, что истинный мастер ковал… Вот зачем я пришла! Фетида больше не притворяется. Она понимает, что с Гефестом лучше быть честной. Их наденет мой сын, И в славную битву пойдёт. Он увидит весь мир, Он славу в боях обретёт. Радуйся, Гефест! Звон доспехов твоих Дойдёт до грозных небес! Закроет славу чужих, Когда их наденет мой сын – Ахиллес! Фетида хочет возражать, если Гефест начнёт спорить. Но он не спорит. Его интересует другое. Сцена 1.2 Та же мастерская. Гефест стоит, глядя в огонь. Фетида ждёт ответа. Она в нетерпении, но бог-кузнец явно не спешит. Наконец молчание нарушено. Гефест. Фетида, я понял желание, Но не понял другого. Где же твой сын? Почему не с нами? Фетида (мгновенно впадает в возмущение и бледность). Ну а что тут такого?! У него, знаешь ли, времени нет, Чтобы по кузням ходить! Он в тренировках, в грёзах побед… Фетида улыбается против воли, на самом деле в грёзах побед она сама. Гефест понимает это, Фетида нет. Гефест. Но ведь ему же доспехи носить! И мне всё равно нужно знать Его рост, сложение, вес… Он осекается. Фетида достаёт из рукава свиток, протягивает его Гефесту. Гефест, очень настороженный, принимает его. Фетида. Я всё тебе могу рассказать. Гефест. И всё же, если бы Ахиллес… Фетида. Нет времени! Я ему опора, Так что больше ни слова, От тебя ни слова об этом: Лишь прямые вопросы-ответы! Гефест может поспорить, но он смотрит в лице Фетиде и оставляет это желание. Сами разберутся кому присутствовать. Но он пытается заговорить о другом. Гефест. Если верно счёл я дни, То не молод ли он ещё? Чтобы идти в войне и в крови, Может быть отложим всё? Фетида (не желает его слышать). В войне он славу обретёт, И храбрость в нём силой встанет! Гефест. Тот, кто бьётся, много пьёт, Если дух его сломает? На войне бывает всё: Где и пьянь, где и игра, Где-то блуд… Фетиде плевать. Фетида. Все слова твои – враньё! Ему давно пора. В войну идти, и битвы ждут! Гефест. Ну что ж, Фетида, я не суд! Фетида. Ещё бы ты судил меня! Гефест. Я жду тебя через три дня! Фетида склоняет голову в благодарном жесте. Гефест отмахивается и провожает её уход задумчивым взглядом. Сцена 1.3 Фетида идёт к своему дому. Она не замечает ни красоты лугов, ни пения птиц, ничего. Все её мысли заняты одним – славой сына. Фетида. Он герой по судьбе, Лишь потом сын мой. Кто возразит в этом мне? Нет, мой сын – герой! Движения Фетиды быстрые, стремительные. В битве слава его, А не в рутине и мире. Без боя он только ничто, Тлен, пепел, пустыня! Я молила богов о нём, Они его напитали Великой войны огнём, Славу ему сплетают! Она достигает дома. Издалека видны фигуры: Хирон и Ахиллес. Они тренируются на мечах. Фетида смотрит, скрестив руки на груди. Он герой по судьбе, Кто бы посмел мне возразить? Ему, богам или мне, Тому, слово даю, не жить! Фетида медленно спускается к Хирону и Ахиллесу. Она не может отвести взгляда от их тренировки. Так его слава ведёт. Она как заря восстаёт, И плавит весь мир огнём. Его путь лежит в бой, Он сын лишь потом, Сначала – герой! Фетида приближается к Хирону и Ахиллесу. Хирон замечает её и останавливает тренировку. Ахиллес, мгновение назад ещё весёлый, серьёзнеет. Сцена 1.4 Хирон кланяется Фетиде, приветствует её. Ахиллес отступает от неё на шаг, весёлость покидает его ещё детское лицо. Фетида строга, её улыбка скорее обязательная, чем искренняя. Ничем не поприветствовав сына, она обращается к Хирону. Фетида.       Как мой сын? Как он? Ответь мне честно, Хирон!Ответы не смей таить от меня, Ибо я – мат и моё он дитя! Любой ответ, но правда,Это всё, что мне надо! Хирон даже теряется от такого напора, с сочувствием оглядывается на Ахиллеса, тот стоит, потупившись.       Для того поставлен ты, И я тебя просила …У него богов черты,Такая в сердце сила! Отвечай же, отвечай, Как мой сын? Как он? Правды лучше не скрывай, Честен будь, Хирон! Хирон смотрит ещё раз на Ахиллеса, тот не поднимает взгляда – видно, что за ним есть вина, что он сам ощущает её груз на плечах и понимает, что вина эта будет известна матери. Сцена 1.5 Но Хирон должен ответить – Фетида верно заметила, что для того он и поставлен. Выбора нет! Хирон (преувеличенно бодро).       Госпожа! Сегодня мы обсуждалиДобродетели исток и природу, А потом толковали О величии духа и свободы.О стихосложении говорили, Немного Слово Богов поучили, Затем про милосердство – Вы знаете, это верное средство… Но Фетиду всё это не интересует. Фетида (перебивает).       Что же с делом войны? Мне на рифмы плевать! Или не понял ты, Чему должен был его обучать? Ахиллес отступает ещё дальше. Общество матери его пугает.       Ахиллес, слышишь? Мой! Не поэт, не философ, а герой! Хирон и Ахиллес абсолютно одинаково вздрагивают.       Так что ты не виляй,Мечи уловкой-бредом! Честно мне отвечай, Отвечай по делу. Нужно покориться. Хирону явно не хочется говорить о военных успехах Ахиллеса, но Фетиду он не смеет ослушаться. Хирон.       Что ж…ярость Ахиллеса потрясает! Не всякий воин так овладевает. Ахиллес настороженно поднимает голову. Во всём его существе надежда. Фетида грозно разглядывает то его, то Хирона, словно подозревает сговор, не меньше. Верно будет грозный бой, В нём он встанет над собой! Уже сегодня он силён, опасен, Уже сегодня он упорен и твёрд. Губы Фетиды трогает лёгкая улыбка. Это не всё… Лицо Фетиды мгновенно мрачнеет, Ахиллес опускает голову. Гнев бывает напрасен, Ведь в битве важен расчёт. Фетида заламывает руки. Строгость её рассыпается, превращается в фарс-трагедию. Фетида. Да, я так и знала! Я это знала всё! Смертного я всегда выжигала, Но не выжгла ещё! Хирон испуган и изумлён, но Ахиллес не удивляется – ему привычно. Хирон. Хочу лишь сказать о том, Что страсть безумством его ослепляет. Но это проходит. Не сразу, потом, С опытом настигает. Фетиде нет дела до его слов. Она услышала страшное. Фетида. Я знала, знала, он хуже, чем я Опасаясь, его представляла! Не моё он, а людское дитя, Я надеялась, но правду знала! Фетида мечется, плачет, рыдает, хватается за лицо и заламывает руки. Хирон (в ужасе). Нет! я хочу лишь сказать, Что не всё всегда выходит в один час. Он может и он умеет воевать, Пусть далёк славою до нас, Нужно меньше сердца и больше ума… Фетида решительно приближается к Ахиллесу. Только что она рыдала и заливалась горем, но мгновение и на её лице мрачная холодная решимость. Она хватает сына за плечо, заставляя его взглянуть на себя. Фетида (с холодным презрением). Всё плохо… ты рад? Я посрамлена! У Хирона от удивления не находится возражений, в глазах Ахиллеса стоят слёзы, в лице Фетиды мрачное торжество. Сцена 1.6       Теперь Фетида упивается своим горем и хочет вложить чувство вины в Ахиллеса. Она искренне считает себя оскорблённой собственным сыном. Фетида. Доволен? С нарочитым надрывом. Посрамлена! Так ты подвёл свою мать. И слава тебе нужна? Хирон (с укором). Фетида! Фетида. Не смей влезать! С сыном своим говорю – Я говорю не с тобой! К Ахиллесу, который стоит, потупившись. Очевидно, что ему не привыкать к подобным монологам от матери. Оглох? Что ж, повторю! В руках ты слаб, и боле – Позор! Высшая из кар! Хирон (всё-таки опять не выдерживая). Фетида, прошу, не стоит! Ведь я его лучшим назвал! Лишь сказал, на что обратить Весь взгляд, чтобы пришёл успех… Фетида (ей явно неинтересно). Тебе его слабостей не защитить! Мой Ахиллес отличается от всех! Он не такой как те, другие твои Ученики: Патрокл и кто там ещё? Фетида не скрывает презрения. Зато немного оживает Ахиллес – Патрокл ему лучший друг. Моего сына ждут великие дни, Время идёт, но память удержит всё! Хирон. И славно это! ты, гордая мать, Не бывает чудес по заказу! Фетида. Хирон, тебе ли влезать? Не ослаб ли твой разум? Снова к сыну. Ты, подлец, не старался, Чтобы я не могла краснеть! Ахиллес (в отчаянии). Мама, я тренировался! Фетида. Помолчи! Плохих героев ждёт лишь смерть! Если хочешь ты снова мне сердце рвать, И если не ценишь, что сделала я, То возьми этот меч, убей свою мать! Ведь так поступает дурное дитя! Хирон (в ужасе). Фетида, прошу, не надо! Как речи жестоки твои… Ахиллес вздрагивает, но видно – ему не привыкать и к этой фразе. Фетида. Каждый свою получает награду, Каждому, кто жив, свои приходят дни. К Ахиллесу. Ты меня подвёл, не одного себя! Не стоило надеяться на чудо. Как ужасна мать забытого дитя… Ахиллес (не выдерживает упрёков Фетиды). Мама, я лучшим буду! Сцена 1.7 Ахиллес пытается подойти к матери с объятиями, но та отстраняется. Хирон только мрачно взирает на них – похоже, что и ему Фетида открывается с новой стороны. Фетида. Будешь? Уж конечно – будешь! Знаю! Ведь всё ясно стало мне отныне. Значит нужно…что ж, повелеваю: Вместо праздности тебе пустыня! И к этому Ахиллес привычен. Фетида также возвращается в свою строгую холодность, больше нет упрёков и нарочитой слезливости в голосе. Она обрела себя. Она наказывает Ахиллеса. Никаких прогулок, никаких забав, Никаких послаблений в занятии. Кем-то можно стать лишь что-то поправ, Смирись! Спасение в принятии. Ахиллес и не спорит. Никакого смеха и ничего! Только труд, тренировка и меч! Остальное неважно и будет мертво, А слава твоя – игра и та стоит свеч! Наказав так, Фетида, тряхнув головою, наконец уходит очень довольная. Ахиллес остаётся с Хироном. Сцена 1.8 Хирон чувствует, что должен ободрить Ахиллеса. Гнев Фетиды был неприятен и самому кентавру, и он представляет, что чувствует ещё неокрепший юноша. но надо выбирать слова и Хирон осторожен. Хирон. Не печалься: не твоя то вина, Но ведь не я должен о том сказать. Твоя мама прекрасна, но она… Осекается. То, что идёт ему на язык, произносить нельзя. Со временем ты сможешь сам понять. Не печалься: этот день пройдёт, Пройдут другие и всё детство. Главное лишь память обретёт, Но ты старайся – храни сердце. Храни от боя, От меча и зла, Ум больше стоит – Не вечна война! Ахиллес благодарен за слова Хирона. Его поддержка была в спасение и Ахиллесу легче. Ахиллес. И я будто бы знаю всё, Что ты не желаешь сказать. Пытаюсь опять и ещё: Мне нужно – я смогу понять. Сцена 1.9 Несмотря на запрет Фетиды, Ахиллес всё-таки с полного немого одобрения Хирона сбегает с Патроклом к озеру. Патрокл ненамного старше Ахиллеса, но намного счастливее. К тому же у него есть опыт в битве, но Патрокл понимает – его друг Ахиллес затмит его славу. Оба они располагаются у кристально чистого, нетронутого никакой стихией, никакой войной и никакой славой озера. Вокруг тихо. Патрокл (видя грусть друга и, видимо, наслышанный о наказании Фетиды и её недовольстве, пытается поддержать Ахиллеса). Ты будешь героем – я знаю, Слава следом пойдёт за тобой. Лишь об одном умоляю: Хоть сейчас ещё побудь собой! Ахиллес улыбается, мрачность понемногу покидает его лицо. Золочённые трубы ждут, Чтобы «Славься!» воздать тебе. Тебя наши цари призовут, День славы пройдёт по земле. В Патрокле нет зависти. Он гордится другом.       Но сейчас, в этот редкий миг, Что истает как рябь на воде, Будь собой…ты к иному привык, Но долго ещё быть героем тебе. Ахиллес раздумывает. В его мыслях есть что-то, что он давно уже признал, но никому не произнёс.       Так останься…ты видишь озеро это? Видишь как в нём плещет лучом? Славное солнце! Золото света… Ахиллес (всё-таки собравшись). Золото это тут ни при чём. Патрокл (изумлён, но покладист). Если хочешь сказать – скажи, я замолчу. Ахиллес (поднимается с земли, вглядывается в озеро, смотрит и вперёд, но видит ли? Его голос тих, он словно сам с собою). А если героем я быть не хочу? Патрокл замирает. Сцена 1.10 В следующей сцене Патрокл остаётся где-то позади. Ахиллес мысленно взывает к образу матери и та появляется тенью на озере. Она не гневается на Ахиллеса и мрачно-спокойна, словно всё ей давно уже известно. И слова сына тоже. Фетида.       Я сама твой путь начертала, Путь героя, путь славной войны. Сама тебя в Стикс окунала, Так почему противишься ты? Ахиллес протягивает к ней руку, и Фетида касается его ладони, легко перейдя по воде, при этом гладь озера остаётся спокойной и нерушимой.       Ты упрямишься не там, Где упрямиться должен отважно. Ты – герой и путь богов тебе дан, Остальное неважно. Фетида касается щеки Ахиллеса, подбадривая его. Она совсем не похожа на прежнюю себя и Ахиллеса её касание пугает. Фетида, увидев его испуг, становится прежней, и мгновенно оказывается снова в озере.       Не позорь меня и семью свою, Не таись, а как есть прими. И снова Фетида спокойна, но уже не приближается.       О славе твоей я небо молю, Бейся славно, солдат веди. Иди, пора, начертан путь! Ступай, чего же ты ждёшь? Война твою утешит суть, Ты счастье в битве обретёшь! Сцена 1.11 Тень Фетиды пропадает, за спиной Ахиллеса отмирает Патрокл. Он не видел Фетиды – всё произошло быстро и незаметно для него. Патрокл встревожен словами Ахиллеса. Патрокл.       Ахиллес, это шутка такая? Или ты в сомнение пал? Ахиллес (радуясь, что Патрокл не видит его лица, нарочито весело).       Верно – шутка! Что ж я не знаюГ де моё начало начал? Поворачивается к Патроклу, овладев собой. Весел.       Буду героем, конечно, к чемуМне сомнение и всё иное? Патрокл (выдыхая с облегчением). А я уж поверил тому… Ахиллес (с фальшивым смехом, но Потрокл хочет верить Ахиллесу и не замечает).       Легковерие дорого стоит! Ты не верь – я не сверну. Всё лишь шутка да обман,Я герой и я пройти смогу Вес тот путь, что небом дан! Помогает Патроклу подняться – тот ещё бледен от «шутки» Ахиллеса.       Ты не бойся – я всё тот, Всё с тем же сердцем и душой. Я поведу солдат вперёд… Патрокл. А я, мой друг, пойду с тобой. Сцена 1.12 Ахиллес в золотых доспехах, сделанных Гефестом стоит перед Фетидой. Чуть дальше, позволяя им проститься, стоят Хирон и Патрокл. Патрокл тоже одет в доспех, но куда более скромный, чем доспех Ахиллеса. Ахиллес.       Ты будешь гордиться мной, Когда я вернусь домой, Облачённый в славу… Фетида (как прежде сурова, но в глазах её неприкрытая гордость).       Обещаний мало! Ты делом прежде докажи, Что клятвы твои не из лжи, Что меч ты способен держать, Тогда я сумею признать: Славу свою ты заслужил! Мой сын вес мир покорит… Не дождавшись объятий, Ахиллес без сожаления идёт прочь. Патрокл настигает его. Фетида даёт ему напутствие.       Прими, покорись, вот путь твой, Жду тебя героем домой! Ахиллес и Патрокл уходят всё дальше. Конец первого действия. Действие второе. Сцена 2.1 Некоторое время спустя, по прошествии многих битв. Возмужавший Ахиллес – загордившийся, довольный собой, рядом с ним гордый за друга Патрокл, множество солдат. Все в пиршественном зале, по-видимому, празднуют очередную победу. Солдаты (весёлые от недавно пережитой битвы, хмельные).       Слава Ахиллесу! Она твоя по праву, Слава тебе, Ахиллес! Бери её венец… Передают между собой сплетённый лавровый венок. Смеющиеся танцовщицы, присутствующие здесь же, на пиру, перехватывают венок, надевают его на голову самодовольному и гордому герою Ахиллесу под радостный рёв солдат.       Признаём и тебе даруем славу, С тобой идём, чтоб свой встретить конец. Слава любит! Он богов дитя, И каждый из нас гордится им. И счастлив каждый – хоть ты, хоть я Н азывать его братом своим… Патрокл (поднимается, гордость за старого друга переполняет его, и он рвётся сказать).       Слава Ахиллесу! Слава герою, Слава его весь мир покроет, Она переживёт все смерти наши, Ахиллес, прими славы чашу! Патрокл подаёт Ахиллесу золотой кубок с вином. Ахиллес принимает его с нарочитой насмешкой, но видно – он доволен словами друга. Солдаты.       Ахиллес! Слава, слава тебе, Боги перстом путь указали. Мы победили в этой войне, Герой среди нас, герой с нами! Патрокл и Солдаты.       Ахиллес, слава твояЛ ишь крепче день ото дня. Её не победят тлен и ветер, Она не покорна и смерти, Слава тебе, Ахиллес! По праву, Мы чествуем тебя, ты с нами, Прими чашу! Прими свою славу, Путь твой боги перстом указали! Ахиллес весело выпивает с солдатами и Патроклом, но на мгновение становится грустен – ему тоскливо и как-то тесно. Но веселье берёт свое, и Ахиллес прогоняет с лица тени тоски. Пусть и ненадолго. Сцена 2.2 В пиршественной зале, когда солдаты уже хмельны, Ахиллес вдруг замирает. Прямо перед ним, из воздуха, незаметный для других (как прежде у озера), появляется грозная тень Фетиды. Она оглядывает пьяных солдат, золотые кубки, уже валяющиеся под ногами, видит и лавровый венец на голове Ахиллеса (который тот пытается запоздало спрятать, сорвав с головы). Всего этого Фетиде явно мало. Она недовольна. Фетида (глядя на сына, грозно и мрачно). Взращивай славу свою В самом кровавом бою, К самому центру стремись, Слава и есть твоя жизнь! Ты отличаешься от людей, Так то докажи маме своей! Ахиллес пытается что-то сказать, но Фетида жестом велит ему молчать и дать ей договорить. Ахиллес не противится – ему и самому становится тошно и тесно в очередной раз на этом пиру. Он чувствует себя униженным признанием нескольких солдат.ему нужно больше.       Ведь не зря страдала она, Пока твоя сила росла, И не зря терпела упрёки Хирона, Не зря рыдала опять и снова, Не зря молилась основе дня, Когда весь мир узнает тебя! Взращивай славу свою, иное В мире жестоком ничего не стоит. Взращивай славу, слёз в письмах не лей, Взращивай славу – в битве врага не жалей! Лишь битва тебе должна быть по нраву, Слушай меня: взрасти свою славу! Провозгласив так, Фетида исчезает (а может её вовсе и не было и её образ – лишь мысли самого Ахиллес?). Ахиллес мрачнеет и поднимется из-за стола. Патрокл это видит, но не делает попытки остановить Ахиллеса. Сцена 2.3 Армия в походном снаряжении и построении. Ждут Ахиллеса. Он появляется облачённый в изящные золотые доспехи, и солдаты ревут от восторга, видя его. Но Ахиллес, ещё накануне радостный от этой славы, ныне мрачен и даже морщится, словно восхваления от этих людей ему больше не нужны и даже ранят его своей ничтожностью. Солдаты.       Вот он – герой, сын неба! Вот доспехов его блеск. Мы за ним, где бы он ни был, Мы с тобой, Ахиллес! Шаг за шагом, меч к мечу, Плечом к плечу и снова в бой! «Ахиллес!» – имя кричу, Ты – настоящий герой! Ахиллес вяло приветствует солдат. Патрокл замечает перемены в друге, но решает отложить разговор.       Ты всех – известно! – смелей, Богов или людей. Ты ступаешь вперёд, Нас в битву герой ведёт!       Ты герой, ты сын неба, Мы за тобой, где бы ты ни был, Нас ведёт твоих доспехов блеск, Мы за тобой, Ахиллес! Ахиллес возглавляет армию, но видно, что это ему больше в тягость, чем в удовольствие. Ряды выступают вперёд. Сцена 2.4 Военный лагерь, вечер. Всюду горят костры, вокруг располагаются солдаты, готовясь к битве, пересматривая снаряжение, раскладывая нехитрые пожитки. Кто-то готовит, кто-то лениво переговаривается, кто-то оценивает план новой битвы, кто-то перевязывает раненых. Разбиты шатры, вокруг стража, дозорные. Среди всех шатров выдаются два – один, украшенный золотыми и бархатными тканями – шатёр царя Агамемнона, другой – большой, раскидистый, украшенный знаком солнца – нескромный шатёр зарвавшегося Ахиллеса. У шатра Ахиллеса также стража. В богато убранном, безвкусно обставленном шатре: сам Ахиллес – беспокойный, мрачно-весёлый, не имеющий возможности найти себе спокойной минуты; Патрокл – встревоженный, напряжённый, с тревогой вглядывающийся в изменяющегося на глазах Ахиллеса; также Пленница – захваченная в Троянской войне молодая девица, напуганная, молчаливая. Ахиллес с Пленницей не считается, полагая её своей добычей, но Патрокл поглядывает на девушку с сочувствием. Патрокл не решается начать важного разговора, поделиться своими тревогами, но Ахиллес начинает беседу сам. Ахиллес.       Ещё немного, я чую! И вся слава мира Л яжет у моих ног! Сегодня я в битве лютую, И много в руках моих силы! Но завтра я буду как бог! Патрокл едва заметно качает головой, слова Ахиллеса кажутся ему словами Фетиды. Патрокл! Мир запомнит меня, Пройдут долгие жизни, но память Переживёт каждую из них! Патрокл, вся слава мира моя! И ею мне править, Она в руках моих! Ахиллес доволен своими словами и убеждениями. Ему чудится, что это его счастье. Патрокл (всё же решившись). Ахиллес, ты велик! О, мой брат, Никто с тобой не сравнится! И славу твою не сможет объять. Но не страшно ль идти без огляда назад? Или…совсем заблудиться, И волю свою в вечной войне потерять? Ахиллес сбит с толку. Он даже останавливается в своём метании посреди шатра, точно на стену налетел. Пленница, почуяв перемену в нём, вжимается в стену, точно пытается слиться с нею. Но Патрокл, видя изумление друга, всё же решается закончить свою мысль. Ахиллес, всё проходит под светом, Как кончаются ночь или день, Можно однажды и сердце предать. Просто помни об этом: Вся слава мира – лишь тень… Ахиллес (с плохо сдерживаемым раздражением). Тебе-то откуда про это знать?! Ахиллес зол, раздосадован, он не верит в то, что услышал от Патрокла. И даже не слова его задевают, а то, что их произнёс именно Патрокл. Ахиллес досадует, мгновение кажется, что он готов броситься на давнего друга, но этого не происходит. Вместо этого Ахиллес в несколько резких и грубых шагов покидает собственный шатёр. Патрокл, бросив сочувственный взгляд на Пленницу, идёт за ни: он знает, что его слова, пусть и грубы, в некоторой мере отражение мыслей самого Ахиллеса, настоящего Ахиллеса, неиспорченного надеждами и фанатизмом своей матери. Сцена 2.5 Шатёр царя Агамемнона. Он в недовольстве – влияние Ахиллеса, а что хуже – его заносчивость, раздражали бы любого царя, что уж говорить про амбициозного Агамемнона. Но как подступиться к нему – царь пока не знает: Ахиллес нужен ему в этой войне, нужен для захвата древней Трои. На помощь своему царю спешит Одиссей – он хитрый, дальновидный, насмешливый. Одиссей (тихо появляясь перед царём). Мой царь, сказать хочу тебе… Агамемнон. Ну что у тебя на этот раз, Одиссей? Одиссей. Царь! Как нет двух богов на одной стороне, Так среди солдат двух царей… Агамемнон хмурится. В войске твоём есть герой, Он стал богом для солдат. Меч ему второй рукой! Кажется так о нём говорят: Будто бы он дитя всех чудес? Одиссей склоняет голову, как бы извиняясь за свои слова. Агамемнон (в раздражении). Знаю всё! Проклят он! Ахиллес! Хороший солдат, но непокорен, И всё должно быть по его! Не по-солдатски он со мною волен, Но что он есть? да ничего! Солдаты богом его считают, Хотя должны считать меня! Агамемнон осекается – мысли, сорвавшиеся с его губ, давно терзают его. Одиссей (с мягкой улыбкой). Глупцы часто забывают, Кто им дороже в свете дня! Агамемнон молчит. Решения у него нет. Оно есть у Одиссея. Царь! Воины биться должны, А не смуту рождать в лагерях. Они рождены для войны, Сама война у них в матерях! Может, нам стоит его отослать Куда-то туда, где надежды нет?! Одиссей не договаривает своей мысли, но Агамемнону всё и без того ясно – лицо его светлеет. Агамемнон (осторожно). А если и там сумеет он встать? Тогда он не солдатам будет свет! Одиссей. Ах если! Это всё спорно, мой царь, И будет иль нет – нам всё едино! Умрёт? Что ж, гордец, помирай! Победит? В нём, значит, сила… Агамемнон (немного подумав). Верно сказал, Одиссей! Что ж, я сам пойду, скажу – Так будет всего верней: Пусть считает, что даже я прошу! Одиссей улыбается – это ловкая придумка царя! Агамемнон выходит из своего шатра, словно он действительно проситель. Одиссей проскальзывает за ним покорной тенью. Сцена 2.6 Одиссей нагоняет Агамемнона и указывает ему на шатёр Ахиллеса – в свете костра виден знак солнца. Одиссей. Вот, мой царь, шатёр его! Агамемнон. Роскошеством с моим сравнён! А сам-то что он? Ничего! Одиссей. Я вместе с вами огорчён, Ныне время такое: герой! И значит много он для всех, И забыто – какой войной, Кто пошёл и чей будет успех! Одиссей и Агамемнон входят в шатёр. Их пропускают без проблем, с лёгким изумлением. Ахиллеса и Патрокла в шатре нет. Агамемнон оглядывает убранство с лёгким отвращением на лице. Агамемнон. Золота много, и… Замечает Пленницу – та белее своей светлой туники. Ты кто такая? Одиссей, подойди! Одиисей мгновенно оказывается рядом. Молчит? немая? Одиссей (быстро оглядывая Пленницу). Напугана она. Всё же дева, а кругом война! Агамемнон (к Пленнице). Эй? Ты знаешь кто я? Понимаешь, о чём говорю? Одиссей. Прошу, простите, мой царь, меня. Агамемнон смотрит на него. Я, видно, сейчас вас разозлю… Пленницу эту в ночь прошлого дня К Ахиллесу вели…мимо меня. Насколько знаю – он велел, К себе вести…точно! Эту! Агамемнон становится ещё мрачнее, но Одиссей это предвидел. Более того – ему выгодно это, так он показывает, что царь действует очень вовремя, желая отстранить Ахиллеса от своего войска. Агамемнон. Что ж, видно, знатно осмелел… Одиссей. Вы не знали? Спохватывается. Я не жду ответа. Думал: верно мне солгали, Как же так? Есть закон, Что любая дева – вам! Решает о судьбе красы не он, Вы даёте по делам! Ахиллес того не знал? Агамемнон (в бешенстве – и снова гордец-герой показывает, что царь ему не указ!). Всё он знал, такой подлец! Царь не царь, закон попрал! Это будет его конец! Ведь со мною так нельзя, Я царь ему, а не дитя! Агамемнон переводит дух, желая успокоиться, но именно в эту минуту появляется Ахиллес! Он уже весел. Ахиллес. Царь? Я тебя не ждал. Тон Ахиллеса наглый и насмешливый. Одиссей переступает за спину Агамемнона. Агамемнон. Да уж вижу верно это! Ахиллес. Чем явиться обязал? Одиссей (не выдерживает наглости). Неучтивые ответы! Агамемнон. Пленница эта…твоя? Укрыл её от меня? Забыл закон иль не знал? Я ведь ясно приказал… Ахиллес (едва глянув на пленницу). Закон я помню лучше всех, Но по герою и успех! Эта будет лишь моей! Агамемнон (с тихой, яростной улыбкой). Ты слышал это, Одиссей? Ахиллес. Нет, мой царь, чей меч в крови, В том значит есть и воля, Чтоб решить всё не в любви, Ведь сильный только славы стоит! Это перебор даже для заносчивого Ахиллеса. Агамемнон.       Ты глупец, ты гордец, Ты всего лишь герой, Ахиллес. Если дам волю я, На лоскуты изрежут тебя, И девку твою отдадут жеребцам! Ахиллес бесится, кажется, вот-вот и он схватится за меч. Агамемнон безоружен, говорит без страха. Пленница почти лишается чувств от ужаса. Ахиллес.       Ты считаешь я себя обидеть дам? Ты царь лишь по рождения праву! А я одет в бессмертную славу! Агамемнон.       У тебя здесь нет ничего! Ни злата, ни дев, ни вина! Ахиллес.       Это меня нет у тебя – вот и всё, Я уйду! И чем будет война? Агамемнон. Думаешь ты – первый герой? Одиссей (вставая между ними). Прошу, оставим спор пустой! Агамемнон. Без закона? Ряды мои оставляй! Ахиллес (смеётся и издевательски кланяется).       Я? С радостью! Путь героя –Он велик, могуч и это – Свобода! Дорого стоит Клеть не знать да советы! Патрокл (появляясь у входа в шатёр, также весел, но веселье мгновенно пропадает, когда он застаёт всю картину). Мой царь? Ахиллес. Мы уходим! Не нужен он нам! Одиссей.       Прошу, оставим битву драм! Пусть до нового боя! Но Агамемнон уже выходит. Он яростен и зол. Одиссей следует за царём торопливой тенью, Патрокл в изумлении пропускает их. Ахиллес (вдогонку). Оставьте шатёр не вашего героя! Хохочет вслед, вызывая всё большее недоумение на лице Патрокла и всё больший ужас для Пленницы. Сцена 2.7 Но хохот покидает Ахиллеса, когда Агамемнон и Одиссей уже далеко. Ахиллес приходит в бешенство и начинает уже знакомое метание по шатру, по пути ему попадаются предметы – кубки, статуэтки, какие-то куски ткани и подушки и всё это он без всякой жалости отшвыривает прочь. Патрокл наблюдает за ним, Пленница бледна, но заметно – она становится спокойнее. Ахиллес.       Ты слышал? Слышал, что он П осмел сказать мне? Царь пустых корон – Герою в своей войне? Ты слышал какие слова Он произнёс? И кому? Да кто он такой? Пустота! Патрокл.       Не кричи, Ахиллес! К чему? Я слышал ясно, да. Ахиллес (никак не успокаивается).       Нет, какие слова! Ведь это я! а он что значит? Он никто! Весь путь его ничто! Он умрёт – небо о нём не заплачет, И ноги моей не будет в войске его! Ахиллес подуспокаивается, довольный своим решением. Сцена 2.8 Патрокл, видя относительно спокойствие Ахиллеса, возвращает его к серьёзности вопроса и ответственности. Патрокл. А солдаты? Как они? Ахиллес вздрагивает – о них он не подумал, как и о своей ответственности.       Они ждут тебя завтра в строю, Как с ними? В чём их винить? Прости, если не то говорю, Но долг друга – другом быть, Мысли свои не скрывать. Солдаты ждут…как Ахиллеса простить, Он покидает, забыв слово сказать? Ахиллес сползает на пол. Он растерян. Как гордец он уже обещал Агамемнону не быть среди солдат, но ответственность, о ней Патрокл напоминает очень правильно. Они ждут что завтра в бой Их ты поведёшь и они осмелеют. Ты для них бог, не просто герой, А завтра пустыня – они онемеют. Патрокл садится рядом с Ахиллесом. Пленница, немного подумав, садится в своём углу, устав от страха. Теперь сочувствие уже в её глазах. Я не верю что ты так легко Их оставишь пред битвой лихой. Неужто тебе они лишь ничто? А ты для них бог, не просто герой… Сцена 2.9 Ахиллес закрывает лицо руками. Он несчастен и слаб. Да, слав в эту минуту и случайная пленница да ещё давний друг Патрокл – единственные свидетели этой его слабости. Ахиллес. Солдаты не должны страдать, А я не должен нарушить слово. Я обещал царю не воевать, Обещание – оковы! Патрокл (но решение, кажется, есть у Патрокла). Если кто-то придёт, Наденет доспехи твои, Кто под шлемом разберёт… Ахиллес в ужасе. Он резко встаёт. Ему не нравится вся эта затея. Ахиллес. Патрокл, ты не глупи! Патрокл (поднимаясь следом). Это лучший выход – сам смотри, Я воин умелый, ты знаешь! Я надену доспехи твои. Ахиллес. Всё не о том ты предлагаешь! Патрокл. Солдаты утратят дух и волю, Если завтра не будет тебя! Я знаю – это того не стоит, Но им пострадать из-за царя?! Ахиллес снова вступает в своё метание, но на этот раз он серьёзно задумывается: в словах Патрокла есть смысл. Он оскорбил, деву твою возжелав, Но неужели их оставишь теперь? Если на дело –у меня больше прав, Вести их вперёд, Ахиллес, мне поверь! Ахиллес. Мне не нравится эта затее, Но, как и ты, я другой не имею… Патрокл. Значит сомнение ложно твоё! Я готов: я бился опять и ещё, Как и ты – войне готов отдать я дни… Ахиллес (примиряясь с правотой Патрокла и его воодушевлением). Завтра наденешь доспехи мои. Ахиллес неловко похлопывает Патрокла по плечу, благодаря его за снятие ответственности и уходит в глубину шатра. Патрокл остаётся с Пленницей. Пленница не плачет, но бледна и явно сбита с толку. Сцена 2.10 Патрокл чувствует перед Пленницей вину и желает её хоть немного успокоит, предполагая как ужасно её состояние. Патрокл (как можно более дружелюбно, садясь рядом с нею, отчего она вздрагивает). Успокойся, ни он, ни я Не желаем обидеть тебя. Вражды не имеем к тебе. Ты лучше молись или спи, Ты можешь позволить себе И пищу, и сон, и вино… Патрокл указывает на блюда с фруктами, холодным мясом и сластями, на золоченые кувшины. Один из них он берёт и даже наполняет кубок вином. Пленница. Прошу, отпусти… Патрокл. Не всё ли равно Сейчас тебе в плен или к утру? Впрочем, о тебе я решить не могу, Ведь даже наш царь не смеет… Усмехается, вспомнив лицо Агамемнона, протягивает Пленнице кубок. Может Ахиллес тебя пожалеет, Но пока…ты не бойся – есть жизнь, И ты проживёшь её сполна. Успокойся и богам своим молись. Пленница. Почему вы добры ко мне? Я ведь только…никто. Патрокл. Ты женщина прежде всего, Ты пей – покой в вине. Патрокл поднимается, идёт прочь из шатра Ахиллеса. Пленница выпивает кубок единым порывом и ей, кажется, становится легче. Конец второго действия. Действие третье. Сцена 3.1 Напряжённое молчание. Ахиллес стоит у своего шатра – он уже знает о том, что случилось, но всё ещё не желает в это верит. И всё же – верно и неумолимо приближается процессия солдат, во главе с Агамемноном, которые несут на свои плечах ношу. Они приближаются и можно видеть, что это за ноша. Это Патрокл. Мёртвый Патрокл в золотых доспехах Ахиллеса. Ахиллес цепенеет, когда тело Патрокла опускают на землю. Он падает на колени перед мёртвым другом, рядом с ним, признавая его горе и разделяя скорбь, опускается на колени и Агамемнон (а следом за ним, немного подумав, и Одиссей), хотя Агамемнону выгодна смерть Патрокла – очевидно, что встретив смерть друга, Ахиллес не станет мириться с нею и будет мстить, мстить троянцу, эту жизнь забравшую, и всей Трое. Солдаты. Скорби, Ахиллес, скорби… Пал он, мы думали – ты. Он шёл, как ты, впереди, Сражён! Мечи их остры. Скорби, Ахиллес, скорбь чиста, Ведь она проводит лишь свет, Скорби, Ахиллес… Ахиллес (даже слёз своих не замечая). Все слова – пустота, Если Патрокла нет! Как он посмел оставить меня? Как посмели его не сберечь? Он там – за порогом ночи и дня, Навечно! А где моей мести меч? Агамемнон доволен, но не выдаёт этого. Солдаты. Скорби, Ахиллес, и мы с тобой плачем, Мы жалеем угасшей жизни свет. Ахиллес. Ваша скорбь ничего мне не значит, Ничего не значит, когда Патрокла нет! Ахиллес пытается нащупать хотя бы дыхание Патрокла, хотя бы тен дыхания, но тщетно. Патрокл мёртв. Ахиллес подавлен. Сцена 3.2 Подавленность не длится долго, мгновение-другое и Ахиллес приходит в бешенство. Он обводит взглядом всех – и солдат, и Агамемнона, как бы с каждого требуя ответ. Ярость клокочет в нём и требует выхода. Ахиллес. Но кто? Чья поднялась рука? Чья рука меч держала? Как зовут того врага… Осекается, увидев мёртвое лицо Патрокла. Агамемнон. Гнев – скорбное начало! Ахиллес. Имя! Дайте имя его! Ия убью – это долг мой! Я обращу в Ничто того… Агамемнон (с ложной неохотой). Он Трои известный герой, Их царевич, Гектор – он Убил Патрокла! Подлец! Вот им наш Патрокл сражён. Ахиллес ничего не слышит в гневе, кроме имени. Его больше не волнует война, но Гектор, царевич Трои, и сама Троя становятся ему личным врагом. Ахиллес. И Гектор найдёт конец! Гектор! Именами богов, Что несут лишь гнев и месть, Что плодят три тысячи слов, Объясняя, что их легенды есть, Гектор, тебе не сбежать! Гектор, я в этом клянусь! Стены не смогут меня удержать, Я отыщу тебя… и я сражусь. И жди, Гектор, последнего дня, Гектор, поверь, я убью тебя! Солдатам по нраву речи Ахиллеса, Агамемнону тоже, он подмигивает Одиссею, мол, как его, а? одиссей потрясённо разводит руками. Но роль Агамемнона ещё не сыграна, и он с нарочитой скорбью обращается к Ахиллесу, напоминая ему о том, что Ахиллес рвался из его войска. Сцена 3.3 Агамемнон (касаясь плеча Ахиллеса).       Скорблю с тобой, Увы, скорблю! Такой бедой …З ахочешь – иди, пойму… Ахиллес теряется – едва ли он уже помнит, что собирался уходить от своего царя.       Знаю: Ты так хотелБ ыть не у дел Этой борьбы, Надоевшей войны, И опротивел предлог, А тут ещё скорбный рок… Сцена 3.4 Ахиллес вспоминает своё намерение и приходит в ещё большее бешенство. Он смотрит на царя с вызовом и гневом, не подозревая даже, что именно этот гнев Агамемнону и был нужен. Ахиллес.       Мне плевать на предлог! Мне плевать на тебя – На любого царя, Любую из дорог! Есть лишь мой гнев, Есть расплата! Она падёт за грех, За смерть того, кто ближе брата! О да, она придёт, На другое плевать! Мой меч взойдёт – Кровью нужно его напитать. Я отомщу, Гектору не жить! Буду мстить, пока идти смогу. Стены не смогут его укрыть, Если надо, я и их сожгу! Сообщив так, Ахиллес затихает, как будто ждёт возражений от царя, но Агамемнон и добивался этого гнева и только разводит руками. Ахиллес, довольный тем, что никто, даже царь, не может остановить его, идёт прочь, расталкивая солдат. Патрокла бережно поднимают и уносят дальше для последнего обряда, а Ахиллесу надо побыть одному, чтобы хоть немного стихла боль. Сцена 3.5 Одиссей, разгадав замысел своего царя, всё-таки терзается вопросом. Решившись, желает уточнить – правильно ли он всё понял. Одиссей.       Мой царь! Ахиллес в гневе и злобе, И жаль, И стоит ли быть ему на свободе? Не лучше ли П ока печали полны дниОстановить его? Агамемнон (с довольной улыбкой, на лице нет и тени скорби). Да ни за что! Сцена 3.6       Агамемнон даже не пытается скрыть своего торжества – его герой – его Ахиллес теперь никуда не уйдет и станет лютым воителем, теперь его ведёт месть. Агамемнон.       Нет, Одиссей, Пусть он идёт В царство людей – И кровь врага прольёт. Ни в коем случае мы Н е помешаем емуЗатеять свою войну, Не покажем что мы слабы. Ни в коем случае мы Н е будем держать его, Пусть зажжёт он огонь войны, Оставив от Трои ничто! Одиссей тихонько усмехается. Агамемнон удаляется от солдат к своему шатру, Одиссей привычно спешит за ним. Сцена 3.7 Агамемнон идёт к шатру, он всё ещё размышляет сам с собой – слова Ахиллеса о том, что он значимее своего царя, произнесённые до смерти Патрокла, видимо, задели Агамемнона. Одиссей просто следует за ним тенью, не вмешиваясь. Агамемнон.       Да будь ты хоть трижды любимец богов! Тебя забудут люди. Ибо тот останется в сетях веков, Кто править ими будет. Тебя забудут, Ахиллес! Ведь не царь ты, а глупец, Что страсть и гнев лишь знает, А смиренье отвергает… Агамемнон даже улыбается от своих мыслей.       В вечной славе не быть тебе, Подвластен гордыне своей. И это лишь тень на земле – Пройдёт, когда станет светлей. Будь ты хоть трижды любимец богов, Трижды герой небес …Н е останешься ты в оковах веков, Ты глупец, Ахиллес! Конец третьего действия. Действие четвёртое. Сцена 4.1 Ещё одна скорбная процессия. На этот раз уже по Трое. Белые стены величественны и мрачны, но их белизна как будто траур. На улице народ – все хотят убедиться в слухе. По улице медленно шествуют солдаты, на их плечах тяжёлая ноша – мёртвое тело царевича Гектора. Солдаты движутся через толпу, прямо к царственной семье – среди всех членов семи царевич Парис бледнее всех. Красавица, стоящая рядом с ним, пытается утешить его, прикоснуться, но он не замечает её прикосновения, не сводя взгляда с тела брата. Троянцы. Гектора нет! пал наш герой, Защитник Трои и сын царя, Что будет завтра со мной и тобой, Что звёзды грозные нам возвестят? Парис (падая на колени, когда процессия неумолимо приближается). Брат! Всё это из-за меня, И на месте твоём Верно быт должен я, Что же про город… Закрывает лицо руками, не в силах смотреть. За стенами Три торжествует меж тем Агамемнон. Всё идёт так, как ему нужно – Ахиллес упал в чувство мести и забыл про своё желание покинуть войско своего царя. Троя лишилась героя, Ахиллес не успокаивается, и значит, близка победа Агамемнона. Агамемнон. Он обречён! Ахиллес знает месть, Его это верное средство. Троя его, а я жду здесь – Плох герой с яростью в сердце! Снова Троя. Скорбь на улицах. Троянцы. Гектор! Нет! замерли люди, Что же днём грядущим будет? Солдаты Агамемнона в это время радостно и лихо встречают Ахиллеса, но тот не реагирует на дружественные приветствия и похвалу. Он погружён в свои мысли, необыкновенно мрачен и даже не замечает крови своих врагов на себе, своих доспехах и своём мече. Солдаты. Наш Ахиллес! Ахиллесу слава! Вся слава ему – герою! Он сделал то, что нам надо, А следующей погибнет Троя! Ахиллес (словно бы сам с собою, не то в первой для себя усталости, не то в обречении и тоске). Судьбе угодно чтобы мы Встали в войне с разных сторон, Чтобы бились и нами гордились отцы, Но впереди один нам сон. И кто знает не на одном ли берегу Мы будем, когда угаснет весь свет? Я не знаю, я судить не могу, Знаю только: Гектора нет! Смерть Патрокла наводит и Ахиллеса на неведомые прежде мысли. Сцена 4.2 Агамемнон – уже не проситель, а великий царь, приближается к Ахиллесу. Ахиллес вздрагивает, не сразу узнав его, так глубоко погружён он в свои мысли. Агамемнон. Ахиллес, поведи солдат На штурм проклятой Трои! Хватит войны и утрат, Эта честь дорого стоит. По праву скорби твоей, По праву всех страданий, Ахиллес, веди людей На завоевание! Они следуют к шатру Агамемнона. Ахиллесу дают умыться, но не дают обдумать слова. Агамемнон уговаривает Ахиллеса, понимая, что конец войны как никогда близок. Пора закончить с войной, Солдаты хотят домой, Солдаты хотят назад, Хватит войны и утрат, Каждый потерял кого-то, И дальше будет жестоко В этой войне тонуть. Ахиллес, дай им путь. Агамемнон знает, что теперь нужно сменить влияние на Ахиллеса, надо дать ему иллюзию власти над другими жизнями, показать, что только он может всех спасти и так стать героем… По праву славы твоей, По праву твоего горя… Ахиллес, веди людей На сожжение Трои. Сцена 4.3 Ахиллес задумчив и непривычно тих. Слова Агамемнона ему вроде бы и нравятся, но есть в нём сомнение… Ахиллес. Честь твою я, мой царь, ценю, И желание твоё понимаю. может даже ему внемлю, Но одного не постигаю… Агамемнон доволен тем, что он снова «мой царь». Стены, прочные стены, Трою века окружают. Это и есть проблема, Каждый солдат о том знает. Стены, прочные стены, Всей защиты хитрей. Это и ест проблема: Куда вести людей? Агамемнон улыбается – это не проблема, уже всё обдумано. Стены окружают град, Не подступиться и с морей. Сколько выдержат они осад?.. Агамемнон. Подойди к нам ближе, Одиссей! Незамеченный прежде Одиссей покорно выныривает из тени шатра. В его руках несколько плотных свитков. Сцена 4.4 Одиссей разворачивает один из свитков – там чертёж большой деревянной скульптуры – Коня. Множество линий рассекают рисунок, подробно прописано и показано, сколько солдат может уместиться в голове и в туловище Коня, и как следует его перемещать… Одиссей (весьма довольный вниманием Ахиллеса и Агамемнона). Мы тоже о том рассуждали, Долго спорили – разрешали, Но всё же пришли к идее одной, Оцени и ты её, герой! Они впустят нас сами, И тем разрушат себя! Ахиллес склоняется над рисунками. Агамемнон доволен – он уже видел чертёж и одобрил его. Одиссей водит пальцами по рисункам, показывая Ахиллесу, на что нужно обратить внимание. Мы притворимся что ушли морями, Вернёмся, когда исчезнут тени дня! Они нас сами приведут В свой город – и мы им кара. Мы им месть и справедливый суд, Мы так минуем стены града! Ахиллес поражён – он бы сам не догадался до чего-то подобного. Пусть всё сделают сами, Решив, что нас сломали, Что мы уплыли, оставив дар – А в нём величайшая из кар! Воины, что схоронятся, В нужный час врата откроют. Солдаты, что затаятся, В тот миг нападут на Трою! Одиссей торжествует, Агамемнон не смотрит на него – он ждёт ответа Ахиллеса. Они всё сделают сами, Без нашего участья! Решат, что побеждают, И гордыня им в несчастье! Сделают всё, что нужно нам, Мы затаимся как дар, А ночью мы выйдем к врагам, И явим в Трое пожар! Одиссей в одно движение сворачивает свитки и отступает в привычную ему тень подле своего царя. Сцена 4.5 Агамемнон теряет терпение. Агамемнон. Теперь ты видишь затею нашу, Мы не безумцы, ты ведь видишь, нет! И хитрую нальём мы чашу, Они примут: так кончится свет. Теперь ты верно видишь: их стены Нам не страшны и развязка близка. Чуешь: в воздухе вкус перемены, Слава, отвага…к итогу война! Троя – память, её не вернуть назад, Нам помогали советы небес. Ну что, ты ведёшь солдат? Дай же ответ, Ахиллес! Сцена 4.6 Ахиллес понимает, наконец-то понимает, что Агамемнон по-прежнему не считается с ним как с равным, а лишь желает использовать его. Удивления в нём нет. может быть, он всегда знал это? а может быть, вспомнил мать? Ахиллес (серьёзно и тихо). Царь, ты хочешь услышать: нет или да? но я много оставил в этой войне, Милее всего была мне она, Но чем прошла по мне? Царь, ты хочешь услышать: нет или да? И я обещаю ответ тебе дать, Но дам его я тебе лишь тогда, Когда увижу мать! Ахиллес круто поворачивается и уходит из шатра своего царя. Одиссей и Агамемнон переглядываются – они довольны. Конец четвертого действия. Действие пятое. Сцена 5.1 Берег озера. Реален ли он? Всё в нём безмятежно, но слишком уж идеально – и травинки (одна к одной) и песок – мягкий, но безжизненный, и солнце – вроде бы яркое, а вроде бы и не жжёт, и нет тепла от его лучей. На берегу стоит Фетида, она задумчиво смотрит на озеро и при появлении своего сына даже головой не поводит в его сторону. Она знала что он придёт. Фетида. Ты пришёл, и с сомнением, знаю! Вижу: тебе надоела война. Ты герой, жизнь твоя неслучайна, Случайны слабость и тоска. Всё-таки поворачивается к замершему Ахиллесу. Ты герой, так меч свой возьми, Иди в бой, жги проклятую Трою! Ступай, верных солдат веди, Ты символ им – их вера дорого стоит. Именно она плетёт людскую память, Запечатляет суть твою. Память не сжечь, её не исправить, Иди и заслужи её в бою! Ахиллес хочет что-то сказать, но Фетида качает головой, показывая, что все слова его ей уже известны. Ты герой! К чему тебе терзанья? Они для тех кто только прах. А всё твоё страдание Ничто! Оно вселяет только страх. Фетида приближается к сыну. Несколько шагов и она уже может коснуться его рукой. Но бояться не должен ты, Как и не должен ты страдать. У тебя путь героя, лик судьбы, Его начертила я – твоя мать! Ахиллес склоняет голову не то в почтении, не то в задумчивости. Он смотрит на кусочек озера, вспоминает свою беззаботность, которая длилась недолгие мгновения… Смертного я в тебе выжигала, И неужели не выжгла совсем? В бой! Чтобы слава твоя обжигала, Важна она! А остальное – тлен! Ахиллес не удивлён. Он отводит взгляд от озера, смотрит на мать. Смертного я в тебе выжигала, В реку Смерти тебя окунала, Ты был никем, ты был дитя – Но я всегда вела тебя. Одно слабое место, да, Задумано было – всего! Пята. И неужто в душе осталось пустое? Все эти тревоги, страхи, вина? Фетиде самой кажутся абсурдными её предположения. Это от смертного, так что шёл бы ты в Трою, Чтобы слава навеки тебя приняла! Сцена 5.2 Ахиллес задумчиво смотрит на мать, обдумывая её слова. В какой-то момент, кажется, он готов уже уйти, но… Слова, которые он так долго таил от самого себя даже, прорываются. Ахиллес. Слава, слава… сколько её?! Позади, впереди, опять и ещё? Сколько раз кровь рядом текла, Умирала и поднималась война? Сколько раз стрелы скрывали свет, И каждый раз как в последний бой! Фетида пожимает плечами, ей непонятны истерики Ахиллеса. Прошу, дай мне простой ответ: Мама, ты гордишься мной? Ахиллес замирает, этот ответ ему важнее всего. Сцена 5.3 Фетида даже удивляется такому вопросу и не скрывает своего изумления. Фетида. Мне гордиться? Чем? Ответь! Может слава твоя победила смерть? Ты стал подобен богам? Демонстративно оглядывает сына. Вроде нет – идёшь по солдатским рядам! Или ты сделал великое дело, Которое время потомков воспело? Или ты сверг горы, что касались небес? Что же ты сделал, мой сын, Ахиллес? Она протягивает к нему руки, но Ахиллес отшатывается от её ласки как от огня. Чем же гордиться я должна? Что тебя не взяла война? Что дана тебе богами сила? Разве захватил ты славу мира? Ахиллес молчит и Фетида тоже умолкает. Она не делает попытки приблизиться и отступает от сына на шаг. Сцена 5.4 Ахиллес поднимает голову и смотрит на мать так, будто бы впервые её видит. В его глазах ненависть. Ахиллес. Нет, Стиксу не дано так жечь, Ему не дано отравить! Твои слова, что ядом покрытый меч, Они могут ранить и даже убить! Фетида усмехается. Ты всегда лишь одного желала, Чтоб имя моё сплели со славой! Но чего я хотел? Чего я желал? Я так никогда о себе не узнал! Нет, Стиксу не выжечь смертных чувств, Нет, Стиксу такой яд не по силам. Я дошёл до кровавых безумств, Ими мать меня напоила! Фетида пожимает плечами, но не возражает, позволяет Ахиллесу закончить свои мысли. Я скоро умру – я знаю, Я ненавижу тебя и себя. За Стикс и славу что отвращает, За то, что я не то дитя… В Ахиллесе нет больше гнева, есть только усталость. Сцена 5.5 Фетида не делает попытки приблизиться к сыну, лишь взывает к нему в своей манере. Фетида. К чему рыдания твои? К чему? Ты разве раб? Разве так ты кончишь дни? Или в руках ослаб? Ты сын мне – так не смей Отступать от пути. Ты выше всех смертных людей, Надо лишь до конца дойти. Ахиллес поворачивается и идёт прочь. Фетида кричит ему в спину. Так ступай же в Трою! Там враг – забвение! Ступай, твоя слава дорого стоит, К чему сомнение? Ахиллес не оглядывается на неё. Так в Трою! Она впереди, Этот путь ты должен пройти! Сцена 5.6 Ахиллес возвращается в реальность, идёт среди солдат, которые почтительно замирают и расступаются перед ним. Агамемнон и Одиссей довольны – они и не ждали иного исхода. Ахиллес. Мне не дано дороги иной, Мне не дано хранить мечтаний. Я смиряюсь с своею судьбой, Я отвергаю скитания… Лязг оружия и доспехов за его спиной. Солдаты готовятся к бою. Был бы Патрокл, я был бы живей, Был бы у озера – счастливым бы стал. Но нет: я выше смертных людей, Хоть не помню когда того пожелал. Солдаты с восхищением оглядываются на Ахиллеса, но Ахиллеса это не тревожит более. Я иду – поглощён пустотой, Я иду, отвергая скитания. Я иду в Трою, я иду в этот бой, Чтобы прийти в напевы сказаний. Вокруг суета. Куда мне идти и чего я хочу Если и слава меня утопляет? В ней задохнусь, в ней промолчу, Люди дорог не выбирают. Белые стены Трои тревожно освещаются огнями, но всё будет по плану – и лже-отступление Агамемнона, и придумка Одиссея – Троянский конь. Для этого готовятся солдаты. Я иду – поглощён дорогой, Иду, как показано судьбой. В Трою! До неё мне немного, Я иду в бой, в последний свой бой… Ахиллес делает солдатам знак отступления. Война переходит в последнюю хитрость. Конец пятого действия. Действие шестое. Сцена 6.1 Страшное произошло и Троя пылает. Выломаны городские ворота, на улицах бушует где скорбь, где пламя, где кровь. Ночь, но от огня светло. Звенит сталь, крики повсюду и грохот. Троя умирает. Троянцы (смешиваясь, путаясь, пробуждаясь, плача, в суете и в огне). Горе пришло и кара уж здесь, Так проливается гнев богов. Древние стены – древняя честь, Город, не переживший сынов… Троянцев теснят солдаты, тут и там происходят небольшие стычки – последняя попытка получить защиту. Солдаты. Великая Троя, гори! Так боги вам гнев являют! Тот, кто в пожаре устоит, Меч сильнейшего познает! Троянцы. Стены чернеют, дрожат, Прощай, Великая Троя. Стены…вас враги окружат И позором покроют! Агамемнон (он в лагере, получает донесения от своих солдат, очень доволен собой, Одиссей при нём верная тень). Горит, горит гордый город! Где будет теперь ваша слава? Вас ждёт лишь забвения холод, Упрямство вам стало отравой! Троянцы. Что ж, прощай, Великая Троя, Прощай навек, дом родной! Мы умираем с тобой, Без тебя жизнь малого стоит! Парис (его оттаскивают от улицы, но он вырывается, обезумел от пламени и ничего не видит). Это всё из-за меня! Любовь и страсть моя… Я с ней не совладал. Я сотворил предлог войне, Я сам Трою поджигал, Позор и стыд! Вырывается из рук верных людей и бросается в темноту чужого уже, умирающего города. Сгорю в огне! Троянцы. Предлог всегда лишь предлог, Он был бы один иль другой. У войны жестокий бог, Жесточей, чем его герой. Тот, что ещё не выбирал Пути и не знал покоя… Агамемнон (у себя, в нетерпении потирает руки). Древний город запылал, Горит Великая Троя! Сцена 6.2 А что же Ахиллес? Где великий герой, где его слава? Где доспехи его золотые? Ахиллес сам на себя не похож, он держится в стороне ото всех, петляет садами, прячется за статуями и домами, попадётся враг – он выхватит меч, но сам… Где его безумство? Ахиллес. Пожар…страшно горят стены Трои, И слова о славе где-то в сердце. Но чего слова все эти стоят, Если от памяти мне не деться? Сражает троянца, выскочившего на него, даже не глядя, не обращая внимания, снова выбирает тень. Горят стены Трои и меч в руке, Но вдруг и со мною что-то стало. Много огня и он уже во мне, Бешенства нет! а воздуха мало… Закашливается, держится за стену, чтобы не упасть, стена чернеет от огня. Бешенства нет! что ж, герой не герой, А я ведь так много раз представлял: Один иду я на город войной, Но город горит, а я в нём устал! Мне чудится трон, что взят был мною, И тот царь, на коленях стоящий, Но вот – горит Великая Троя, А я так и не стал настоящим! По пути попадаются ему две девушки, он отталкивает их, чтобы не задели и те, кто идёт за ним следом. Бешенства нет, рука лучше может, Но не желает рубить сгоряча. Бешенства нет, досада лишь гложет, Я хотел бы не знать в руках меча! Но вот пожар! Горят стены Трои, И это всё как будто не со мной. Бешенства нет! а тоска не стоит Я не я…думал – великий герой! Соратники настигают Ахиллеса, встречают его радостными возгласами, но он едва ли обращает на них хоть какое-то внимание. Он сражается с врагом, но без азарта, лениво, в нём нет прежнего изящества и прежнего же безумства. Меч в руке, война, дым, крики, пожар! Кажется здесь моей славы рассвет. Удар привычный и слабый удар: В Ахиллесе бешенства больше нет. Сцена 6.3 Солдаты, встретившие Ахиллеса радостно, переглядываются, замечают, что их герой, любимец богов, уже не такой как раньше. Удивление и ропот. Солдаты. Разве это тот герой, Что вёл ряды на Трою? Это он ли вёл на бой, Что всей славы мира стоит? Это ли тот, кого мы Как Ахиллеса знали? Он ли тот, кто славой покрыл Битвы, где мы устояли? Солдаты всё больше обращают внимание на Ахиллеса, который как будто бы даже уклоняется от боёв и врагов! Это ли он наш герой? Что ныне мягок и ленив? Где ярость его в этот бой? Где и сам он среди битв? Отчего так скромен он? Отчего так слаб, спокоен? Это лишь тень его, Пришедшая в Трою! Ахиллес удаляется от своих же солдат, его несёт куда-то в сторону. Он петляет опять и ещё и забивается в какой-то нетронутый стычками и пожарищем угол. Там он прикрывает глаза… Сцена 6.4 Ахиллес нашёл уединение и возвращается к мыслям. Ему не хочется в бой и он ушёл от него. Ахиллес. Какой тяжёлый день, Какая дурная ночь. Я поднимаю в памяти тень, Но и там мне не в силах помочь. Но Ахиллес не прав. В ночи среди крови, пожарища, боёв поднимается тень. Хирон. Его призвал разум Ахиллеса и его измученное сердце. Призвало воображение – перед самим Ахиллесом пустота, но в ней он видит тень Хирона. Хирон (печально). Ты так много свершил, Но пройдено мало. И слава твоя зальёт мир, Но в воздухе тянет алым. Ахиллес вздрагивает. На его лице улыбка. Он рад видеть своего наставника. Ахиллес. Хирон! Наставник и друг! Я знал, ты придёшь ко мне В город проклятий и мук, В город, гибнущий в огне. Ахиллесу видится и вторая тень – Патрокл. Патрокл грустно улыбается другу детства. Патрокл. Там, вдали, на том берегу, Есть лишь пустота ожиданий. За ними озеро – я проведу В край бесконечных скитаний. Ахиллес (поднимается, ему отрадно находиться среди близких, пусть те лишь тени). Нет, ничего не пугает меня, Как в путь собраться без тебя. Я пойду за тобой, пойду с тобой, Дорогой одной навсегда. Патрокл. Там озеро есть, там покой, Там тихи страстей всех ветра… Ещё одну тень призывает душа Ахиллеса. На этот раз является Гектор – царевич Трои, убитый самим Ахиллесом. В Гекторе нет гнева, в Ахиллесе тоже. Они похожи на старых друзей, которые встретились после долгой разлуки. Гектор. Там нет врагов, Там нет мечей, Там нет богов, Там нет теней. Там есть лишь тишина Сожжённых городов. Там есть лишь немота Неконченных веков. Хирон. Как много всего, Но пройдено так мало. От дыма темно И воздух тянет алым… Я пойду в покой, Я пойду за вами, Стану одной судьбой С вашими шагами! Ахиллес хочет коснуться Хирона, но того уже нет – пустота разбуженной ночи. Пытается коснуться Патрокла, но и тот уже истаял, словно его и не было. Идёт к Гектору… Пусто, пусто. Кругом сражение. Но Ахиллес уже далёк от этого. Сцена 6.5 Ахиллес один. Ахиллес. Я больше не хочу огня, Больше биться не желаю. Отпустите же меня, Куда?.. не постигаю. Пламя гудит, кто-то совсем близко, но Ахиллесу даже сложно понять – враг это или друг. Он незамечен. Без войны я ничто, Но в войне я погиб. Отпустите – вокруг темно, Так бывает когда нет битв. Я где-то был счастлив, но где? Не помню, не вижу, не знаю. Это было давно, но было во мне, Большего не вспоминаю. Недавний герой больше похож на безумца-отшельника. Он даже не разбирает дороги. Просто идёт сквозь гибнущий город. Отпустите же меня туда, Пусть без меня идёт война. Отпустите, я хочу уйти, И блеск озера того найти. Отпустите, там что-то осталось, Что может ещё отнять усталость. Я больше не хочу меча, огня, Я прошу – отпустите меня. Ахиллес даже не знает, кого и о чём он просит. Сцена 6.6 Троя уже повержена. Последние попытки спастись провалены и остаётся либо бежать, либо сдаться на милость победителю. Троянцы. Кара! Настигло нас пламя, По улицам горе и кровь. Скорбь оплетает, идёт за нами, И спрячешься только – находит вновь. Троя! Троя родная, Дом мой и твой, Горит, пылает, Кровь стала её судьбой. Гибнет, враг уже здесь, О горе нам, горе, Горит всё что есть В ночь падения Трои! Агамемнон, наконец, входит в поверженный город. Он победитель и не скрывает своего триумфа. Гибнет, гибнет гордый город, Ведь за гордыню плата есть: Обречение в цепи и голод, Пожар и смерть уже ждут здесь! Они идут и скорбь за ними, Был город, а теперь – пустыня! Парис – окровавленный, с чьим-то луком и стрелами в руках, едва не бросается на Агамемнона, но его отталкивают, заслоняют и он скрывается в догорающей ночи. Парис. Так гибнет дом. Из-за меня! Я виноват кругом, Всё я! один! Всё я! Я драться буду до конца За каждого из тех, кто сгинет. Я стал хуже подлеца. Я стал пустыней. Ахиллес где-то неподалёку от Париса. Недавний герой то ли в безумии, то ли в тоске и равнодушии… Ахиллес. Город, проклятый город, Что нужно тебе? Ты измотан, расколот, Уже в огне. Почему ты не умер? Почему ещё стоишь? Задыхаешься в шуме, Но с укором глядишь? Троянцы (отступая). Город, любимый город, Гибнет, горит, уйдёт пламя в море. Окровавлен, разбит, исколот, Прощай, любимая Троя! Сцена 6.7 Обезумевший Парис сближается с Ахиллесом, сам того не зная. Ахиллес не разбирает дороги, Парис тоже. В Парисе бешенство, в Ахиллесе тоска. Встреча неумолима. Парис. Ещё одного, Пусть в последний раз! Умирать легко, Вырвав жизнь из глаз. Пусть стрелой одной, Пусть одним ударом, Но стану местью я, судьбой, За подлые пожары… Парис замечает Ахиллеса раньше, чем Ахиллес его. Парис узнает безумного ныне героя и скрывается за развалинами какой-то колонны. Парис целится из лука в Ахиллеса. Руки его дрожат, он боится попасть, но ещё больше боится промахнуться. Целиться сложно, Я не был героем. Но верю: возможно, Когда мстишь за Трою! Пусть одного и я сгину, Пусть выстрел один, так легко. Я уйду – землю эту покину, Но заберу хоть одного! Парис закрывает глаза, но стрела, пущенная его рукой, уже летит к равнодушному Ахиллесу. Мгновение, странный глухой звук, тихий стон. Парис в ужасе открывает глаза – стрела попала в пяту герою, но… Ахиллес бледнеет и качается. Парис не знал, но знал Ахиллес об одной уязвимости своего тела… Сцена 6.8 Изумлённый Парис, изумлённый Ахиллес… Парис (выходит из укрытия, страха в нём нет). Как поверить в то, что вижу? Как поверить мне глазам? И стону, что слышал, И миру, что в огне и слезах? Как то случилось? Не знаю. Не понимаю… Ахиллес (медленно опускается на обгорелую траву. Ему больно). Я умираю… Смерть – это боль. Даже если ты герой, Даже если ты Стикс познал. Уязвима пята осталась, А вместе с нею души усталость, Я верил, но не полагал. Парис приближается к Ахиллесу. В лице царевича и гнев, и ужас, и страх, и…сострадание, которое он в себе уже не ждал обнаружить. Парис склоняется над Ахиллесом. Парис. Как это может быть? Ахиллес. Как это стало?! Парис. Я не верил… Ахиллес. Тебе ещё жить, А воздух здесь тянет алым. Ахиллес отталкивает руку Париса и делает ему знак бежать. И вовремя: уже слышны голоса и веселье солдат Агамемнона – приближаются победители.       Парис не сразу решается, но Ахиллес повторяет свой жест и Парис скрывается в расходящейся темноте осквернённой ночи. Ахиллес медленно умирает. Сцена 6.9 Ахиллесу больно, но в лице его не только мука, но и давно забытая им надежда. Он прикрывает глаза, пытаясь справиться со слезами… Ахиллес. Всему есть итог, И всему есть финал. Я думал: я – бог, Но вот – проиграл. Мне больно, но что значит боль, Тому, кто прошёл сотый бой? Мне больно, и боль знает сердце Как путь, что не знал милосердства… Ахиллес отпускает меч в траву. Он уже и сам лежит в траве и хочет избавиться от оружия. Мне больно, я сделал свой шаг Туда, где нет боли и слёз. Там, где для плоти лишь мрак, Для славы – свет дальних звёзд. Всему есть итог, Всему есть финал. Я думал: я – бог, Но вот – проиграл. Показываются первые солдаты Агамемнона, но Ахиллес не реагирует на них. Ему уже давно было больно. Смерть уж близка ко мне, О снисхождении не молю. И стрелу, что в судьбе, Я, кажется, даже люблю. Мне больно, я погибаю, Как прежде враги и друзья. Мне больно, ведь я не знаю, Кем снова прожить мог бы я? Удивлённый возгласы солдат. Ахиллеса начинают узнавать и его вид – его умирающий вид пугает и удивляет их. Мне путь героя дан был, Меч вручен и доспех. И расстилался мир, Я герой, но не для всех.       А для себя я никтоЯ теперь это знаю, Когда больно и темно.Когда я погибаю. Агамемнон приближается с солдатами к умирающему Ахиллесу. Приближение это мрачно.       Всегда одно и то же: Слава мира и всё мало! Я умираю, уничтожен, Не знаю даже кто я, мама? Ахиллес делает последний вздох, и смерть находит его. Лицо его спокойно – боли больше нет. Над телом мрачно стоят Агамемнон и солдаты.       Рассвет. Конец шестого действия. Конец пьесы.