***
С таким страхом и надеждами ожидаемая доктор Рузанна поразила воображение Тобирамы с того самого первого момента, когда в пугающе холодный и стерильный медицинский кабинет впорхнула будто лёгкая птица невесомая воздушная фигурка. Тобирама, хорошо зная вкусы братца, сначала даже не поверил своим глазам! Насмотревшись на Хаширамины охи-вздохи и закаченные глаза Тобирама скорей ожидал увидеть женщину, чей объем бёдер мог поспорить шириной со знаменитой русской рекой Волгой, и грудью, на которую без труда умещалась бы целая кастрюля столь же знаменитого русского борща. Но тут была фемина совсем иного типа. Тонкая, ладненькая, изящная. Тобирама даже заметно приободрился. Доктор ему чем-то приятно и неуловимо напоминала сердечного дружка Изуну, так что строгий медицинский кабинет сразу перестал напоминать камеру пыток. Пышнозадая красотка скорей нагнала бы на младшего Сэнджу тоску и смущение. — Моё почтение, госпожа доктор, — приподнялся Тобирама с медицинского кресла, куда его уже успела заботливо уложить медсестра. — Мой непутевый братец просил извинений, что не смог нанести визит сам лично, и просил передать вам подарок к Новому году. Выразил надежду, что холодными зимними вечерами этот подарок вас согреет. А по моим личным наблюдениям, он, кажется, был бы весьма не против присоединиться к вам, чтобы оценить его лично. Рузанна уклончиво улыбнулась и взяла невесомый сверток, нежно огладив цветастую шуршащую обертку. — Передайте Сэнджу-сану мою благодарность. И конечно же, я буду рада его визиту. А сейчас я произведу осмотр, некоторые ощущения могут показаться непривычными или неприятными. — Доктор, вы не поверите, но то же самое мне мой парень в первый наш раз говорил, — ухмыльнулся Тобирама, со вздохом устраиваясь на пыточном кресле. — И как? — заботливо поинтересовалась Рузана, вооружаясь векорасширителем. — Не отбило это у вас охоту заниматься сексом? — Втянулся потихоньку, — хохотнул Тобирама.***
— Рузаночка… Ну, как вам… подарок? Голос Хаширамы в трубке был столь сладок, что сразу было понятно — его обладатель круто проебался и прекрасно это знал. — Сэнджу-сан, — голосом, полным яда, отозвалась Рузана, рассматривая себя в ростовом зеркале. — Я охуела, если честно. В трубке раздался глубокий затяжной вздох. — Но мне понравилось, — в голосе Рузаны наконец появилась улыбка. — Рузанна, это должен был быть великолепный чай. Молочный улун. Я ведь помню, какой сорт вы предпочитаете. Рузана с удовольствием провела ладонью вверх по шелковистой ляжке, зацепляя невесомую ткань прозрачного пеньюарчика, и приоткрывая тонкие, максимально блядские бретельки трусиков на бедре. Чудеса! Интимное бельё, стоимостью в бюджет небольшого африканского государства, таинственным образом преобразило изящную фигурку в весьма соблазнительные формы. Рузана могла поклясться, что в этом шелковом топе, отделанном мелким кружевом, та самая скромная грудь, которую так жадно и ненасытно ласкал неистовый Сэнджу в их единственную ночь, теперь выглядела и пышной, и манящей. Что ж… Хаширама ведь не был злонамеренным, а просто жизнерадостным идиотом и он определённо заслужил… Снимок без лица, но с весьма провокационным содержимым, аккуратно загрузился в окошко чата. И провокационно немедленно же обозначился двумя голубыми галочками… «Рузанна… Что вы со мной творите…» «Тобирама-сан что-то говорил о том, что вы желали бы присоединиться и лично оценить подарок» «Я сделаю всё, что от меня зависит… Рузанна, милая…»***
— Так доктору Рузане понравился твой подарок, братец? Тобирама явно был в восхищении от вида Хаширамы в темных солнечных очках среди снежного январского вихря. — Определенно, — побарабанил пальцами по рулю старший Сэнджу. — А вот Мито, похоже, нет… — не унимался несносный отото. Хаширама потёр пострадавший глаз. Синяк уже начинал сходить, но еще не побледнел настолько, чтобы Хаширама решился наконец нанести приватный визит доктору Рузане и лично удостовериться, как хороша была ее грудь в шелковой хватке топчика. — Если ты сейчас же не захлопнешься, я намекну Изуне, что ты своими руками преподнёс доктору Рузане в подарок нижнее бельё. Если Хаширама думал этим братца припугнуть, то зря. — Ками-сама, Хаши! Изуна как никто знает, что так налажать мог во всей вселенной только один человек. И это не я. — Ладно, выметайся, тебе пора на сеанс. — Ты не зайдешь? — Тобираме кто-нибудь когда-нибудь говорил, что быть столь жестоким к единственному живому родственнику это просто неприлично? — Нет, — с подавленным вздохом отмахнулся Хаширама. — Поеду к Мито. Чай пить. У нас теперь каждый вечер… чаепитие. И не дай Ками-сама пропустить хоть чашечку.***
Тобирама смеялся до самых дверей кабинета.