Ещё один Уизли

***

      С трудом разлепив глаза, я некоторое время просто смотрел в ничем особым не выделяющийся высокий потолок. Постепенно я осознал, что в принципе это уже знакомый мне потолок огромной общей палаты больничного крыла. Переместив ещё мутный ото сна взгляд ниже, я понял, что моя койка по-прежнему отгорожена с трёх сторон от остального помещения белыми матерчатыми ширмами.       Тут ширмы раздвинулись и в мою — «Палату? Или камеру?» — вошла улыбающаяся мадам Помфри: — Как Вам спалось, мистер Уизли? — поинтересовалась она, ловко водружая на тумбочку поднос с добрым десятком флакончиков. — А как должен спать тот, кого усыпили, не спросив его на то согласия? — вопросом на вопрос ответил недовольный я.       Улыбка её подувяла.       Впрочем, недовольство моё было не таким уж и сильным, как я стремился продемонстрировать. Сейчас моё состояние было не столь печально, как в прошлое пробуждение. В целом чувствовал я себя весьма хорошо. Зелья и моя повышенная регенерация сработали, что называется, на ура. Голова была достаточно ясной, что тоже не могло не радовать. Лишь немного пекло в солнечном сплетении и тянуло раны на месте отсутствующих пальцев, но с этим придётся пока смириться. Восстановление и магического резерва, и утраченных частей тела потребует времени. Так что действительно возмущаться я мог только насильственным усыплением.       «Не то чтобы я не понимал причины, но сам факт! Меня! Взрослого мужика! И как младенца!.. Без предупреждения!» — Я понимаю Ваше возмущение, но не собираюсь извиняться за выбор мной методов Вашего исцеления, мистер Уизли, — поджала губы мадам Помфри, протягивая мне уже открытый флакон.       Я, игнорируя лекарство, осторожно перетёк в сидячее положение и, не ощутив ни боли, ни головокружения, свесил ноги с кровати. Естественно, со стороны противоположной той, с которой находилась медиведьма. — Мистер Уизли, Вам пока не стоит вставать. — Я продолжу этот разговор только после того, как удостоверюсь в сохранности своих кошелька, внутренних органов и невинности!       «Эту грубоватую шутку стоило ввернуть хотя бы ради того, чтобы увидеть, как вытягивается её лицо».       Максимально простодушно улыбнувшись хватающей ртом воздух мадам Помфри, я подхватил свою трость, крайне удачно прислонённую кем-то к изножью койки, и направился на выход из своего тряпичного уединения.       «Или всё-таки изоляции?..» — Мистер Уизли! Куда же Вы?.. — как-то беспомощно воззвала к моей совести медиведьма. — Зов природы, мадам. Если Вы понимаете, о чём я… — крикнул я, поспешно удаляясь в сторону санузла. — Но… но ведь есть же заклинания… — явно не надеясь дозваться до моего здравого смысла, беспомощно пробормотала мадам Помфри. — Я скоро! — крикнул я. — А потом Вы сможете залить в меня столько зелий, сколько пожелаете!       И я захлопнул за своей спиной дверь, ведущую в узенький коридорчик, из которого можно было попасть в душевые или в туалет.       «Сбежал. Спрятался…»             В общем-то, так оно и было. В душ сходить я хотел бы, медитативное течение струек воды по телу частенько помогало мне думать, — «А подумать мне есть над чем!» — а вот для всего остального и правда давным-давно были придуманы заклинания. И пригождались они не только целителям, но и сидящим в засаде мракоборцам, уж поверьте.

***

      Зайдя в помещение туалета, я подошёл к ряду раковин и уставился на своё отражение в мутноватом зеркале. Оттуда на меня смотрел отдалённо знакомый мне помятый товарищ с бледноватым лицом и стоящими дыбом красными волосами.       «Как сказала бы мама: Жених!»       Скептически хмыкнув, я открыл кран с холодной водой и стал кое-как умываться одной рукой. Пока пялился в зеркало и пытался смыть с себя всё лишнее, я одновременно и думал о насущных проблемах. А подумать мне было о чём, моя прогулка по лесу оказалась очень плодотворна в плане приобретения этих самых проблем.       Самое важное — мой новый фамильяр, связь с которым я ощущал даже сейчас. Понять его состояние мне пока что было сложновато — мало опыта — но он вроде как жив и даже почти здоров. По крайней мере, уже не при смерти.       «При первой же возможности нужно будет к нему заглянуть и по-нормальному познакомиться».        Следующим на очереди стоял Дамблдор. И вот к нему заглядывать мне совершенно не хотелось, потому как уж с кем с кем, а с ним я знаком прекрасно. Что гораздо хуже — Пенсионер знаком со мной. То есть он знает обо мне больше, чем я готов был кому бы то ни было открыть. Конечно, нет ничего смертельного в том, что он знает о моей…       «Скажем так — подработке».       Если моё членство в гильдии будет обнародовано, не произойдёт ничего непоправимого. Однако это точно добавит мне головной боли. И не только от маминых криков. Так что стоит попробовать договориться с директором. Тем более сейчас, когда и у меня есть на него немного компромата.       «Голову на отсечение даю, за отправку первокурсника в Запретный лес на отработку Пенсионера по головке не погладят!»       Бросив себе в лицо очередную горсть холодной воды, я закрутил кран и потянулся за полотенцем. Взгляд невольно упал на перебинтованную трёхпалую ладонь. Боли как таковой не было — «Разве что моральная», — но было несколько непривычно. Нет, не в том смысле, как было бы непривычно любому обычному человеку, лишись тот пальцев. И не в том, как раньше бывало мне, когда я лишался частей тела. А в том, что теперешняя травма несла, если можно так сказать, более перманентный характер.       Я и раньше, бывало, лишался пальцев, по одному или даже по несколько за раз. Пару раз случалось такое, что и руку целиком терял. Издержки профессии. Мракоборцы — это вам не канцелярские крысы, которые дни напролёт только и делают, что заполняют бумажки. Ну если не считать, конечно, чёртовых отчётов после каждой вылазки. Но раньше хватило бы ночи под «Костеростом» и ещё какой-то там целительской ерунды, чтобы я был как новенький. Но вот сейчас… И как я буду объяснять это маме…       «Хм, забавно. Меня больше пугает не безвозвратная потеря пальцев, а то, что нужно будет объясняться с матерью… Но как же мне, лять, это сделать?!»

***

      Когда я вернулся к своему койко-месту, где совершенно не горел желанием быть, то вместо ожидающей меня мадам Помфри, горящей желанием залить мне в глотку очередную порцию зелий, я обнаружил за ширмами Пенсионера. Одетый в своём привычном стиле — в вырвиглазно-фиолетовую мантию, расшитую золотыми звёздами — он, прикрыв глаза, тихо мурлыкал себе под нос какой-то прилипчивый мотивчик, восседая на вычурном кресле, явно им лично трансфигурированном из какой-нибудь безликой госпитальной мебелины.       «Неожиданно. Хотя имеет смысл. Что же, одной проблемой меньше!»       Намерено игнорируя факт присутствия аж самого директора школы, я прошёл мимо и лёг.       Пенсионер открыл глаза и с лёгким укором посмотрел на меня: — Вежливые молодые люди должны первыми приветствовать взрослых. Особенно настолько взрослых, — подчеркнул он голосом указание на свой возраст. — А вежливые взрослые люди должны предупреждать о своём визите. Особенно настолько взрослые, — вернул я шпильку.       Мы с минуту посверлили друг друга взглядами, пока Пенсионер не перевёл своё внимание на тумбочку: — Мадам Помфри разрешила мне посетить Вас только после того, как я убедил её, что Вы уже достаточно большой мальчик и можете самостоятельно принять все необходимые зелья.       «И как у него получается оскорблять меня каждой фразой? Это же вроде как я тут пострадавшая сторона, а не наоборот!»       Я протянул руку к ближайшему ко мне пузырьку и вылил содержимое себе в рот. Лицо неконтролируемо скривилось, и невыносимо захотелось высунуть язык.       «Вот же гадость! Даже сравнить особо не с чем. Хотя…» — Фу!.. Это чем-то напоминает мне первые попытки моей младшей сестры готовить. — О, Ваша сестра так отвратительно готовит? Сочувствую. — Вообще-то, уже нет.       «Славься зелье от поноса! Мне его пришлось не один литр выпить, пока я был добровольным дегустатором результатов первых опытов Джинни в кулинарии. Зато теперь моя сестрёнка готовит очень даже неплохо и не отказывает мне, когда я прошу её сварганить для меня что-нибудь особенное». — Мистер Уизли, как Вы себя чувст?.. — Давайте без этого, а? — совсем невежливо перебил я Пенсионера. — Зачем Вы пришли? — Я уже не могу прийти проведать пострадавшего ученика? — Не имея при этом никаких скрытых мотивов? Нет.       Старик заметно погрустнел. — Печально, что Вы обо мне такого мнения.       Мне на секунду показалось, что он сейчас пустит слезу. Но даже если бы он на самом деле это сделал, я бы всё равно не повёлся. — Вы шутите или издеваетесь? — я выпил содержимое очередного пузырька и поморщился. — Какое у меня о Вас сложилось мнение, Вы уже знаете. Сомневаюсь, что Вы надеялись улучшить его, посылая меня — первокурсника! — в качестве наказания в Запретный лес. Да ещё и ночью! — Но, мистер Уизли, Вы ведь не совсем обычный первокурсник… — Но я всё ещё первокурсник! — наставил я на него указательный палец пострадавшей руки. — И я первокурсник вверенной Вашим заботам школы. Разве это не значит, что меня нельзя посылать на охоту за смертельно опасными существами?!       Молния, вырвавшаяся из моего — буквально в последний момент отведённого — пальца, ушла вверх, нанеся ущерб лишь белёному потолку лазарета. Да и то — спорный вопрос. Красивая голубая электрическая дуга оставила там загадочные подпалины, привнеся хоть какое-то разнообразие в унылые белые потолочные просторы. — Вам, насколько мне известно, в ближайшие дни запрещено колдовать, мистер Уизли, — заметил Пенсионер, изучая оставленные молнией повреждения. — Знаю, — процедил я и схватил пузырёк с голубоватой жидкостью. — Очевидно, действие «Анмагола» завершилось, пока я спал.       «И это действительно так, пускай на мои молнии эта гадость никак и не влияет».       Выпив зелье, через несколько секунд я ощутил, как по венам побежал холодок, полностью отрезая меня от моего магического «я». Сразу же стало некомфортно. Появилось такое чувство, будто чего-то катастрофически не хватает.       «Как если бы ты всегда ходил в броне, и тут, в один далеко не прекрасный день, оказываешься на поле боя в банном халате. Ужасный дискомфорт!»       На мою связь с фамильяром зелье тоже повлияло. Связь не пропала полностью, как моя магия, но сильно ослабла и…       «Поблекла?.. Странный эффект». — Что бы Вы себе там не надумали, мистер Уизли, но у меня и в мыслях не было Вам вредить.       Я скептически поднял бровь. — Надеюсь, Вы не будете отрицать, что своим поступком заслужили наказание?       Пенсионер подождал от меня возражений, но не дождался и продолжил: — И если бы я назначил Вам писать строчки или отправил бы в помощь мистеру Филчу для уборки, то и Вы потратили бы время впустую, и профессор МакГонагалл не была бы удовлетворена. — При всём уважении, директор, я бы лучше строчки пописал.       Я демонстративно покрутил в воздухе перебинтованной ладонью с тремя оставшимися пальцами. Пенсионер хитренько улыбнулся в усы: — А вот я в этом не уверен, мистер Уизли. Как бы это поточнее выразить… Вы показались мне человеком действия. И я смел предположить, что Вам больше по душе, простите за выражение, морды бить, нежели сидеть за бумажками.       Я весело хмыкнул и постарался представить, насколько удивился бы старый пердун, если бы я сейчас вывалил ему на коленки все свои тетради экспериментов и размышлений из своей сумки. Но я конечно же не стал это делать, а лишь продолжил отстаивать свою точку зрения: — Может, и так. Однако это всё ещё не даёт Вам права посылать первокурсника ночью в Запретный лес. — А согласно официальной версии, никто первокурсника туда и не посылал… — То есть? — Вы всего лишь помогали профессору Кеттлберну чистить загоны с экземплярами магической фауны, содержащимися там в качестве наглядных пособий для уроков магозоологии. Загоны с обожаемыми Сильванусом «зверушками», иначе говоря. — Ах вот как… — Да, мистер Уизли, именно так. В продолжение официальной версии скажу: на вас двоих напал дикий вампус. Животное находилось на пороге смерти, потому и решилось выйти из леса и напасть на показавшихся ему беззащитными людей. Профессор Кеттлберн смог обезвредить вампуса, потеряв при этом всего один протез. Что сказать? Профессионал! Знаток своего дела! А вот первокурснику Реджинальду Уизли повезло немного меньше…       Пенсионер задержал взгляд на моих отсутствующих пальцах. — …Так вот. Животное успело откусить мальчику два пальца. Шоком и болью был спровоцирован детский выброс, опустошивший магический резерв мистера Уизли до наблюдаемого нами сейчас плачевного состояния. И к моему и всего педагогического состава Хогвартса величайшему сожалению, раны, нанесённые магическими существами, — что Вы наверняка знаете благодаря своему роду деятельности — не поддаются окончательному заживлению. Что, увы, лишает пострадавшего первокурсника возможности восстановить утраченные части руки. — Звучит достаточно правдоподобно, — согласно кивнул я. — Однако мы отошли от первоначальной темы разговора. Чего Вы от меня хотели? — Как уже было сказано, я пришёл лишь проведать Вас и убедиться, что Вы в порядке, мистер Уизли. Признаюсь, я совершенно не ожидал, что у человека Ваших талантов могут возникнуть такие… неприятности.       На этих его словах мне показалось — «Если, конечно, мне не показалось!» — что… В общем, по-моему, в глазах Пенсионера плескалось…       «Разочарование, что ли? И словно бы даже некоторое презрение?.. Мне же проще. Думаю, излишне будет посвящать его в такие тонкости, что «неприятности» у меня возникли как раз таки из-за того, что я человек недюжинных талантов. Просто убить кошака — в таком-то его состоянии — смог бы даже первокурсник. И для этого совершенно не было нужды подходить к животине настолько близко, чтобы вампус мог дотянуться до детских пальцев». — Давайте заключим простое соглашение, директор.       Я посмотрел прямо в глаза старику: — Я молчу о столь нестандартном наказании для первокурсника, а Вы помалкиваете о моих «талантах», к тому же не таких уж, как выяснилось, и впечатляющих. Вы ведь за этим пришли на самом деле?       Пенсионер мягко улыбнулся: — Вы очень проницательны, мистер Уизли.       Он медленно поднялся и по-доброму посмотрел на меня: — Желаю Вам скорейшего выздоровления. — Угу. Но за эту парочку я с Вас спрошу отдельно.       Я покрутил в воздухе пострадавшей рукой. — Разумеется, — согласно кивнул Пенсионер.

***

      Проводив взглядом спину в расшитой звёздами фиолетовой мантии, я лёг в точно такую же позу, в какой застал валяющегося на барной стойке Джима, в мой последний визит в филиал гильдии — «Безумие заразно…» — и принялся размышлять, помахивая стопой:       «Всё оказалось куда лучше, чем я думал. Пусть Пенсионер — Мордред его знает, каким образом — и узнал о моём ранге в ГБМ, однако на этом и всё. О моих действительных способностях и послужном списке он явно не в курсе, иначе ни в жизнь не поверил бы, что я так сильно пострадал, просто столкнувшись с раненным вампусом.       А этот его разочарованный взгляд?.. Старикан усомнился во мне. Ну или в своём информаторе. Он ведь явно подумал, что я слабоват, и мой седьмой уровень — очевидная выдумка. Ущемляет ли это мою профессиональную гордость? Да. Но это же гарантирует, что в дальнейшем использовать меня Пенсионер будет значительно меньше, чем он планировал, выйди я с честью из данного простенького испытания. А он точно планировал! Не тот Пенсионер человек, чтобы не использовать по полной любого. Пусть и ребёнка. Гарри тому наипервейший пример.       Ну а в конечном итоге результат нашей встречи можно обозначить, как «держим друг друга за яйца». Ну или «разошлись краями». Причём мирно разойтись со мной, не выкручивая мне метафорические яйца, более выгодно именно Пенсионеру, а не мне. Мне-то что? Ну раскроет он всем факт моего членства в гильдии боевых магов. И что? А то! Я стану популярным! А что? Даже если не говорить про мой действительный уровень, признанный гильдейский маг в одиннадцать — да даже если и первого уровня! — тут даже Министерство заинтересуется, а уж школьники — и подавно!»       Из минусов же я видел: бесконечные расспросы; пристальное внимание к своей персоне; а в качестве вишенки на этом торте — часа три маминых воплей о том, что я безответственный, безрассудный и совсем не думаю головой. А вот если я раскрою, какие в нашей школе наказания для первокурсников случаются порой, то на Пенсионера враз накинутся и обеспокоенные родители, и совет попечителей, и Министерство, и «Пророк» до кучи! Ну и мама будет эти три часа кричать не на меня, а на Дамблдора, потому что он подверг опасности её драгоценного сыночка.       «В общем, опять выходит так, что мама кричать будет. Но лучше пусть на него, чем на меня. Хотя мама всегда найдёт причину поорать, даже если и я, и Пенсионер промолчим».

***

      Надолго одного меня не оставили. Вскоре после ухода неуважаемого директора ко мне опять завалилось небезызвестное трио. На этот раз без Бенико. Гарри и Гермиона были вполне счастливы и рады меня видеть, а вот Рончик был хмур и невесел.       «Хотя, если вспомнить, что мы с ним всё ещё не разговариваем, всё сразу же встаёт на свои места». — Ну как ты тут? — спросила у меня Гермиона, присаживаясь на краешек моей койки. — Как самочувствие? — Лучше, чем было вчера, но хуже, чем будет завтра.       Гарри прыснул в кулак, а Рон закатил глаза. — Нашёл время шутки шутить! — возмутилась она. — Ты можешь себе представить, как мы все волновались?!       Глядя на гневно пыхтящую Гермиону, я не смог сдержать тяжёлый вздох.       «Честно говоря, даже не пытался». — Что ж, в таком случае я прошу прощения за то, что один старый маразматик в качестве наказания выкинул меня ночью на улицу в непосредственной близости от Запретного леса, который недаром так называется! — предельно вежливо, но и предельно саркастично «извинился» я. — Реджи! — всплеснула руками Грейнджер. — Нельзя так говорить про директора Дамблдора! — С такими наказаниями — точно можно! — горячо возразил ей Рон. — Подумать только… Запретный лес! Ночью! — Рядом с лесом, — занудливо уточнил я, сам не зная зачем. — Лядь, Реджи, как будто это что-то меняет! Если честно, я сильно удивлён, что Перси ещё не написал о произошедшем маме. Вот уж кто точно навёл бы тут шороху!       «Да я мешок галлеонов готов поставить на то, что Персика вежливо, но настоятельно попросили отложить своё перо в самый дальний ящик. Или он просто хочет сначала обсудить всё со мной лично?.. Ладно, не буду торопиться с пари и лучше приберегу заветный мешочек для более верной ставки». — С удовольствием посмотрел бы, как мама кричит на Пенсионера. Мне вообще нравится смотреть, когда мама на кого-нибудь кричит. На Фреда с Джорджем, например. Ну или на Рона. На кого-нибудь, кроме меня, понятное дело. Жаль, что это происходит нечасто. И в этот раз не получится. — Почему это? — мгновенно заинтересовался Гарри. — Потому, что мы с директором заключили сделку, и я совершенно не намерен так глупо терять такого должника.       «Даже ради маминого шоу с воплями. Хотя уже понятно, что чего-либо серьёзного за пару детских пальцев стрясти с директора не получится. Вот если бы это была голова!.. Но голова пока что мне и самому пригодится. А с этой паршивой овцы хоть шерсти клок. Волчьей. Фиолетовой с золотом».       На некоторое время между нами повисла тишина, поскольку ребята не знали, как реагировать на мою последнюю реплику, а я не собирался говорить что-нибудь ещё. Но тут, явно кое о чём вспомнив, Гермиона полезла в свою школьную сумку и достала несколько тетрадей: — Чуть не забыла! Держи.       Она протянула тетради мне, и у меня не осталось другого выхода, кроме как принять их. — Это мои конспекты за пропущенные тобой дни. И домашние задания. Не забудь сделать!       Я удручённо посмотрел на тетрадки.       «Нигде от этой учёбы не спрятаться…» — Что это за поникший вид? Учёба — это очень важно! И не стоит забывать о ней из-за такой мелочи, как попадание в больницу!       Я согласно кивнул ей, после чего обменялся понимающими взглядами с парнями и не особо аккуратно бросил тетради на тумбочку. Одна упала, но я даже не двинулся, чтобы поднять. Гермиона печально вздохнула. — Так что всё-таки произошло на твоей отработке? — решил сменить тему Гарри. — Вам ведь наверняка уже всё рассказали, разве не так? — Так-то оно так, но рассказали-то лишь в общих чертах, без подробностей. А тут — показания непосредственного участника событий! — восхищённо сверкнул он очками. — И каких же подробностей ты хочешь? — хмыкнул я. — Страшных! Кровавых!       Он рассмеялся и замер в ожидании. Гермиона только закатила глаза. А вот братец-Ронни тоже выжидательно косился на меня. — Ну-ну… Будут вам подробности. Я кормил флоббер-червей. Только представьте: двенадцать здоровенных ящиков, доверху набитых флоббер-червями. И всех надо накормить! — Здорово! Интересно как! Вот бы глянуть… — мечтательно протянул Гарри.       Рон чуть глаза на пол не выронил от удивления, так выпучился на друга: — Гарри, ты чего? Ты с ума сошёл? Это же флоббер-черви! Их ещё скучечерви называют. На самом деле невозможно придумать более скучное существо! — недоверчиво произнёс мой братец. — Вам, может быть, и скучно, но я-то ещё ни одного волшебного зверя в живую не видел. Только крыса твоя, но она обыкновенная… Не волшебная.       «О да! Самая обыкновенная!» — Всё с тобой понятно, друг. Я свожу тебя в загон к зверушкам профессора Кеттлберна. А пока слушайте дальше. Ну так вот. Кормлю я, значит, флоббер-червей. Уже одиннадцатый ящик покормил, и тут вдруг!..       Я с размаху шваркнул здоровой ладонью по коленке присевшего на мою койку Рона, и тот меня не разочаровал: взвизгнул и дёрнулся так, что шлёпнулся на пол.       Гермиона опять закатила глаза — «Вот когда-нибудь они у тебя так и застрянут», — Гарри нервно рассмеялся, а надутый Рон уселся теперь на тумбочку. — В общем, словно из ниоткуда вдруг выскочил здоровый шестилапый котяра. Я даже испугаться не успел, как он бросился на меня. Вообще-то, вполне может быть, что он просто хотел поживиться червячком. Говорят, вампусы их очень любят. А у меня как раз и был один в руке… Ну в общем, он как прыгнет, раскрыв пасть! Я только и успел, что руку с червём вперёд выставить, — я поднял ладонь с тремя пальцами. — Он как цапнет червяка! Ну и пальцы мои заодно. Было капец как больно! Вот от боли и страха я и шарахнул по вампусу всем, что было! Как детский выброс, только очень сильный. Это и «высушило» меня под ноль. Вампусу кирдык, а я сознание потерял. Очнулся здесь. Вот и весь сказ.       В моём изоляторе с тряпичными стенами повисла тишина, а потом Рон выдал в своём непередаваемом стиле: — То есть за то, что ты бросил Гарри в МакКошку, тебя заставили всего-навсего кормить флоббер-червей? — брови Рончика поползли вверх от удивления. — Интересно, а со Снейпом такое прокатит? — Профессором Снейпом, Рон! — тут же поправила его Гермиона. — То есть к «МакКошке» у тебя претензий нет? — хитро улыбнулось это рыжее недоразумение. — Рон!..       По моему лицу непроизвольно расползлась улыбка.       «Как же забавно наблюдать за нашими отношениями со стороны. Интересно, в прошлой жизни было так же?» — На самом деле, мне сильно повезло с Кеттлберном. Мировой мужик! Ему просто очень понравилось смотреть воспоминание о падении МакКошки. Так что он мне сильно сложных или противных заданий в ту отработку не поручил.       «И ведь почти не соврал…» — Не ему одному понравилось, — ошарашил меня Рон. — Чьё-то подробное воспоминание — причём с очень удачного ракурса! — разлетелось по всем факультетам. Так что теперь вся школа знает, каким местом об какой ряд ударилась МакКошка! Так что ты, Чудилка, у нас сейчас — местная знаменитость! Кстати, не забудь подойти к Фреду и Джорджу за своей долей. — Долей? От чего? От продажи сладостей-гадостей? — Каких «гадост…»? А! Ты про их вредительские конфеты, что ли? Неее, братиша, тут бизнес другого плана! Наши находчивые братья внимательно просмотрели то воспоминание и пометили мелком на трибунах места, с которыми МакКошка законтачилась.       Я обратил внимание, что Гермиона сидела весьма румяная, а Гарри откровенно ржал, прикрывая себе рот, чтобы не перебивать Рона.       «Похоже, все уже в курсе. Ну-ну, послушаем. Интересненько, что там парочка весёлых и находчивых придумала в очередной раз». — Так вот! — с энтузиазмом вещал мой братец, активно размахивая руками. — Ну они и нарисовали там на трибунах то, чем, значит, она с трибуной в этом месте встретилась. Сись… — тут Рон покосился на уже прикрывающую лицо руками Грейнджер и выбрал другое слово, — ну там… где рёбрами приложилась, там они это и нарисовали.       На этой фразе Рон со значением выпучил глаза до идеального круга, а руками обрисовал в воздухе перед собой столь объёмистые окружности, каких не было и у, дай ей Мерлин здоровья, мадам Максим. Гарри не сумел сдержаться и заржал в голос, откинувшись назад, на мою койку. Гермиона вскочила и понеслась в направлении двери в санузел, краешек которой был мне виден в щель между ширмами. Ну а я… Я малодушно присоединился к пацанам в приступе веселья. — И что? — спросил я, когда мы хорошенько посмеялись.       «Не знаю, над чем именно ржали одиннадцатилетние мальчишки, а вот лично я пытался представить МакГонагалл с бюстом обозначенного Роном размера… Получалось плохо, но было очень смешно». — Ну что-что… МакКошка про всё узнала… — начал объяснять мне Гарри.       Но я его перебил: — Да это-то понятно, об этом я уже и сам догадался. Иначе просто и быть не могло. Вы мне не сказали, зачем они всё это там нарисовали. — А! Так они колдографии делали! За деньги, ясное дело. — Колдографии скамеек с рисунками? — не понял я.       «Воистину ступил, стыдно признаться! Могу оправдаться только тем, что во мне плескалось не меньше стакана разных зелий, и кто знает, как они сообща действовали на мои мозги?» — Чудилка, ты и правда ещё не поправился. Ты раньше никогда так не тупил, — с сочувствием произнёс братец. — Фред с Джорджем взяли в аренду у семикурсника рейвенкловца колдофотоаппарат и делали снимки всех желающих на тех самых местах. С рисунками. Кого-то рядом с… ну… с буферами, — последнее слово Рон протянул опасливым шёпотом, — кого-то рядом с… с… с задницей.       А уж «задницу» он практически просто выдохнул и тут же выглянул за ширмы, проверяя, нет притаилась ли там где-нибудь мадам Помфри.       Смеялся я до слёз, думая, что не прочь был бы заиметь себе такой снимочек. Во всем известном стиле «мы с мужиками на охоте». Это когда заваливший главный трофей стрелок стоит, опираясь на свой штуцер и попирая ногой тушу какого-нибудь там бегемота. Вот и я представлял себя в рубахе и шортах цвета хаки, в пробковом шлеме, опирающимся на трость и с ногой, поставленной точно посередине нарисованного мелом схематичного изображения огромной женской груди.       «Хотя кошка не тот трофей, которым следовало бы гордиться, но вот наша профессорша — это уже совсем иной расклад!» — И что с близнецами? — Ну что-что… Мыли трибуны. Теперь вот красят. — Жестоко. Но… Её можно понять — такой удар по си… по авторитету!..       На этой моей фразе мы ещё посмеялись, а потом вернулась Гермиона, очевидно накрутившая себя как следует для смелости, и ринулась с места в карьер, привычно обрушивая на меня шквал претензий: — Как тебе, Реджинальд, вообще могла прийти в голову идея сделать такое? Как можно было так поступить с профессором МакГонагалл? Нормальные люди так не поступают!       Она попыталась состроить грозную мордашку и достучаться до моей совести, но… результат был вполне предсказуем, ничего у неё не получилось. За меня вступился Гарри: — Ну не скажи! Когда мы с Реджи были в кабинете директора, Дамблдор проболтался, что МакГонагалл ему однажды партой зарядила! Да ещё и так, что он из окна выпал!       Челюсть нашей подруги отвисла, вызвав у нас очередной приступ смеха. Впрочем, спустя несколько секунд Гермиона уже хохотала вместе с нами.       Не знаю, то ли она поняла, что бесполезно пытаться привить нам уважение к поверженным авторитетам, то ли устыдилась того, что и сама не сумела сдержаться, но к разговору о нашей деканше и её карьерных взлётах и падениях — «Не думать про фотку! Не думать!» — мы более не возвращались. Когда все более-менее отсмеялись, она радостно заявила: — Вот видите! Всем вместе нам намного веселее! Вам двоим уже давно пора было помириться!       Мы с Роном одновременно прекратили смеяться и уставились на Гермиону. — Не хочу тебя расстраивать, Гермиона… — начал я. — …Но мы вовсе не помирились, — закончил мою мысль Рон. — А? — глупо протянула она. — То есть как? Рон же здесь, вы общаетесь и всё такое… — Я здесь только потому, что Реджи серьёзно пострадал. Не более. Просто я не настолько чёрствый, чтобы не проведать брата после ранения.       Гермиона обескураженно переводила взгляд с меня на Рона, явно пытаясь вникнуть в тонкости братских отношений, а Гарри с лицом человека познавшего дзен сидел на кровати и наслаждался шоу. — Я лучше пойду… — промямлил Рон.       Братишка развернулся, но успел сделать ровно два шага, прежде чем его — «Наша?..» — подруга схватила моего бестолкового близнеца двумя руками и затащила обратно в огороженное ширмами пространство: — Ты никуда не пойдёшь, Рональд Уизли! — не терпящим возраженй тоном заявила она. — Реджи сейчас никуда убежать не может, а тебя я сама никуда не пущу, пока вы двое не поговорите и не помиритесь!       Рон попытался ей возразить: — Гермиона, я не собираюсь…       Но наткнувшись на разъярённый — «Почти как у мамы!» — взгляд, нервно сглотнул и быстро передумал.       Я же в этот момент думал о нашем с братом конфликте. Вообще, «конфликт» — слишком громкое слово. Скорее — детские обиды. Для меня было ясно как день, что Рон обиделся за моё молчание. И помириться с ним я мог бы элементарно, суть моих размышлений не в этом. А в том, как нам помириться так, чтобы это и удовлетворило Гермиону, и сохранило текущий расклад в отношениях между мной и «трио»? Не в обиду ребятам, но лично меня наши отношения в последнее время абсолютно устраивали. Мне стоило держаться от них подальше. По многим причинам. — Гарри…       Начал было я, но тот явно сразу же струхнул от выразительного взгляда Гермионы в его адрес и принялся быстро мотать головой из стороны в сторону.       «Трусло!»       Судя по глазам, Рон подумал о друге то же самое. — Нет! И это не потому, что я боюсь Гермионы… То есть я её не боюсь, конечно же!.. — поспешил добавить Гарри. — Конечно же… — ядовито процедил я. — Конееечно… — противненько протянул Рон.       У Гарри порозовели щёки, а не менее розовая Гермиона возмутилась: — Мальчики!       Гарри тряхнул чёлкой и закончил мысль: — Я и сам считаю, что вам уже давно пора помириться. Мне бы очень хотелось, чтобы у нас всё было как раньше!       «А вот мне именно этого и хотелось бы избежать». — Тут всё зависит от нашей принцесски.       Я закинул руки за голову и уставился на Рона. — А чё сразу я-то? Это ведь ты, Чудилка, всё начал! Ходил тут со своими секретами!       Братишка обвинительно ткнул в меня пальцем. — Я не понимаю, Чучело, ты смеёшься или издеваешься надо мной? — Нет! Я действительно так считаю! Между нами не должно быть секретов! — Что, вообще? — уточнил офигевший я. — Вообще! Какого, лядь, хрена, Реджи?! Какие могут быть секреты? Я же твой чёртов брат-близнец! Я имею право знать, чем ты, Мерлин тебя задери, занимаешься! — окончательно понесло Рона. — Ты ведь постоянно куда-то ото всех уходишь! И дома, и здесь… Вечно что-то делаешь, а мне не говоришь! Всегда или отшучиваешься, или отмазки какие-то дурацкие выдумываешь! Надоело! — Каждый имеет право на секреты и личную жизнь, — тоже взорвался я. — И если такое чучело, как ты, этого не понимает, то я тебе ничем помочь не могу! Я не твоя собственность! И как раньше, когда мы ходили на один горшок, никогда уже не будет! А чем дальше, чем взрослее мы будем становиться, тем больше будут расходиться наши пути! Заруби себе это на своём конопатом любопытном носу! — Но я же ведь и не прошу открыть мне абсолютно всё! Тебе сложно, что ли, сказать, где ты пропадаешь? Или откуда ты припёрся пьяным? Или где ты на самом деле зарабатываешь?       Мы уже с наслаждением орали друг на друга, совершенно не считаясь ни с тем, что у нашего «разговора» были свидетели, ни с тем, что в лазарете подобные выяснения отношений в общем-то не уместны. Но последняя фраза Рона заставила меня остановиться. Видимо, удивление отразилось у меня на лице, потому что брат тоже сбавил обороты и лишь усмехнулся добродушно: — Да брось, Чудилка. Чтобы ты, да тратил время в магловском магазине? Да ты бы в первый же день там со скуки помер бы! Не с твоим умом коробки таскать.       «Вот ведь наблюдательное Чучело!» — Лять, ну вот вроде неглупый пацан! Ну почему же с тобой так сложно? — выдохнул я. — Да миритесь уже! — не выдержала Гермиона. — Вы же… вы же совершенно одинаковые! — Чё?.. — Кто?..       Одновременно выпучили мы на неё глаза. — Вы просто не видите себя со стороны! Вы… Да вы даже ругаетесь одинаково! — И ничё не одинаково! — возразил Рон. — Реджи говорит «ляТь», — выделил он голосом последний согласный, — а я «ляДь»! — Эээ… А что, есть разница? — уточнил Гарри.       Мы с Гермионой не смогли сдержать смешки. — Я специально другой звук произношу! Не слышите, что ли? — продолжил настаивать Рон.       Тут уж мы все втроём рассмеялись. — Да ну вас!..       Рон обиженно отвернулся, но уходить не спешил. В основном всё же из-за удерживающей его Грейнджер, но, думаю, не на все сто процентов. Но и лицом он к нам не поворачивался, а плечи его как-то подозрительно подрагивали.       «Ох… Что-то надо делать. Как-то это надо решать. Не дело это брата так обижать… Но как же всё удачно складывалось! Эх!» — Хорошо! Зае… долбали! Считай, Чучелко, ты добился своего! Я поделюсь с тобой кое-какой информацией. НО! Только с тобой! И не прямо сейчас. Через неделю, когда снова смогу без проблем колдовать. — Обещаешь?       Рончик чуть повернулся в мою сторону, и мы встретились взглядами.       «Вот же Мордредовы портки! Какой же он ещё ребёнок!» — Обещаю, обещаю. Только реветь перестань, — пробурчал я, потеряв всяческий запал к отстаиванию собственной независимости. — И ничего я не реву!       Совершенно по-детски ощетинился Рон, сам, тем временем, украдкой смахивая слезу.

***

      Разумеется, наша «святая» троица не были единственными, кто навещал меня. Сразу же вслед за ними заявился Перси, и после его дежурного вопроса о моём самочувствии мы надолго зависли, обдумывая, что же сказать матери о моих потерянных пальцах. Сошлись на том, что скажем правду, но только тогда, когда вернёмся в «Нору» на летние каникулы.       Аманда бросилась в слёзы, стоило ей увидеть мою руку, и потом мне же пришлось её успокаивать. Тонкс восхищалась, цитирую: «материалом, из которого сделаны твои яица!» и призналась, что ей бы духу не хватило бросить что-нибудь — а тем более кого-нибудь! — в МакГонагалл. А для Бени мне и вовсе пришлось придумывать всякие мелкие, но «ооочень важные» задания и поручения, чтобы не торчала у меня в тряпичном изоляторе круглыми сутками. А то было у меня подозрение, что она и ночевала бы возле моей койки, прямо на полу.       «Она может!»       Заглядывали Симус, Дин, Невилл, девчонки нашего курса, но уже без Гермионы. Но так, больше из вежливости.       Ещё ко мне забегали Фред и Джордж, чтобы узнать о самочувствии и задать вопрос по очередной сладости-гадости. Когда же я — «Больше ради смеха, нежели из корысти, естественно», — спросил с них свою долю от прикола с колдофото, пацаны засмеялись и выдали мне пару галлеонов. — Я не понял… А у вас что, деньги не забрали? — удивился я. — Не-а, — беспечно заявил Джордж. — И что? Даже не заставили раздать обратно тем, кто заплатил за снимки? — ещё сильнее удивился я. — А мы МакКошке сказали, что это мы тебе на протез собираем, — хохотнул Фред. — И чего? Она в эту чушь поверила? — вообще обалдел я. — Ну, поверила не поверила, а деньги не конфисковала и раздать обратно не приказала.       Джордж безразлично пожал плечами, а я уточнил: — Но снимки уничтожила? — У тех, кто попался, уничтожила, — подтвердил Фред. — То есть свою репутацию попыталась спасти, уничтожив компрометирующие её колдофото, но восстановить справедливость в целом, заставив вас вернуть заплаченное людьми, не стала даже и пытаться?       Джордж философски заметил: — На мой взгляд, типично для нашей деканши — прикрыть собственный проё… эээ… просчёт за чужой счёт, — удачно скаламбурил он. — Ну да, — согласился с близнецом Фред, — всё как обычно. Видимость соблюдена, зачинщики наказаны, а то, что пострадали «клиенты», не её дело. Зато деньги вроде как на благотворительность собрали, на компенсацию ученику, пострадавшему «благодаря» и её решению тоже.       Я согласно покивал головой, удивляясь про себя, что, оказывается, мои братцы не совсем балбесы, а очень даже разбираются в чужом лицемерии. На том и разошлись.

***

      В свободное же от посетителей время я в основном делал записи в очередной своей тетради, в очередной же раз пытаясь рассчитать ритуал пробуждения метаморфизма.       «Актуалочка, так сказать».       Ну или читал ещё нечитаные книги из числа честно присвоенных во время похода в Мордредов коттедж.       «Не всё же бумагу без пользы переводить».       Так прошло ещё два дня, и мадам Помфри согласилась отпустить меня, несчастного инвалида без двух пальцев и магии, в большой мир.       Выписка прошла бы буднично, если бы не Фред и Джордж.       Стоило мне, относительно здоровому человеку, перешагнуть порог лазарета, как эти два придурка раскатали передо мной красную ковровую дорожку, трансфигурированную явно из какого-то мусора, если судить по неоднородности материала и перепадам цвета. Но до качества прикола никому не было дела, да и самим близнецам паясничать надоело уже через несколько минут восхвалений в мой адрес и величания меня не иначе как «Победителем МакКошек».

***

      Влиться обратно в школьную жизнь оказалось труднее, чем я думал. С одной стороны, мне надо было просуществовать в магическом мире без магии всего четыре дня, а вот с другой — целых четыре дня без магии! Это очень сильно ограничивало меня. Я не мог пафосно оставить чашку кофе парить в воздухе, чтобы перевернуть страницу книги. Не мог убрать случайно посаженное на мантию пятно. Не мог заниматься своими исследованиями, потому что они почти целиком построены на магии.       «Да блин, я даже трость не могу бросить в кого-нибудь, потому что потом мне в лучшем случае придётся самому за ней ковылять, а в худшем — искать по всем унитазам Хогвартса! Да-да, на собственном печальном примере я убедился, что некоторые ученики нашей школы крайне неприятные сволочи. И нет, я вовсе неслучайно смотрю сейчас на Малфоя! Но и это ещё мелочи!»       Сильне всего меня поразило поведение учеников в массе. В мой первый после выздоровления завтрак в Большом зале я впервые ощутил себя на месте знаменитого Гарри Поттера. Вся школа внимательно наблюдала за мной и шушукалась после каждого моего телодвижения. А стоило поднять от тарелки взгляд, как все тут же отводили глаза, тем не менее продолжая украдкой поглядывать. Уже на второй минуте мне захотелось устроить геноцид в одной отдельно взятой шотландской школе-интернате.       «Раздражают — жуть!»       У меня было такое чувство, словно вместо одной Бени теперь было несколько сотен.       «Ужас!..»       Ясное дело, что никого я не прибил и даже не проклял — «Без магии-то как?» — но я ещё сильнее зауважал Гарри. Учитывая, сколько подобного — не только положительного, но и отрицательного — внимания толпы перепало бедному пацану за годы учёбы, ему надо памятник при жизни ставить. Он не только не покалечил никого, он даже на словесные разборки был весьма сдержан.       «Да Поттер, Мордред его укуси, просто святой!»       Впрочем, слава, как я вскоре смог убедиться, быстротечна. Уже к Рождеству я вновь уступил пальму первенства Гарри.       «Но это я забегаю далеко вперёд».       Почти на всех уроках я, как и обычно, сидел за самой последней партой, рядом с Роном, Гарри или Невиллом. А в те редкие моменты, когда преподаватель обращал на меня внимание, я имитировал бурную деятельность, по факту же большую часть времени, как и раньше, думая о своём. За прошедшие месяцы в моих тетрадях записей с уроков появилось меньше, чем было текста в любом из еженедельных писем к Джинни. Даже меньше, чем в самом последнем, которое я написал в присутствии Перси, после нашего с ним сообща принятого решения о сокрытии от мамы моей «потери». А оно было самым коротким изо всех предыдущих.       Но меня всё устраивало. Преподавателей, судя по отсутствию придирок, тоже. Только Гермиона уже в который раз пыталась донести до меня важность учёбы — «Естественно, безуспешно», — требовала тщательного выполнения домашней работы и внимательности на уроках.       «Но это же Гермиона! Ей положено такой быть».

***

      В общем, если в быту и в удержании недоброжелателей на расстоянии магии мне очень и очень недоставало, то уроки без магии, как бы ни было это странно, остались точно такими же. И если на чарах, трансфигурации и ЗоТИ заданий, кроме теоретических, я выполнять не мог, то вот гербология, например, хоть и была полностью практическим занятием, но моя временная магическая несостоятельность на этой «практике» совершенно никак не сказалась. Самым разволшебным цветочкам было абсолютно плевать, выкапывает им ямку на грядке волшебник или временный магл. Так что здесь я — как и прочие наследники древних родов, полукровки, маглорождённые, мальчики, девочки и прочие знаменитости — сидел на корточках перед грядкой и усердно копал ямки маленькой лопаточкой. Правда, как этот процесс относится к изучению магических растений, я в прошлой жизни так и не понял.       «И боюсь, что и в этой не пойму».       А ещё на уроках гербологии всегда присутствовал специфический терпкий аромат нав… натуральных удобрений, которые мы засыпали в выкопанные нами ямки, и от которого я без магии не мог прикрыться. Так что нет ничего удивительного, что я был первым, кто выбежал на улицу, стоило звону колокола, означающего конец мучений урока, донестись до нас.       Покинув теплицу номер один, я сделал несколько глубоких вздохов. Вдоволь надышавшись прохладным воздухом, я поплотнее закутался в школьную мантию и направился не в гостиную, не в библиотеку и даже не в мой «кабинет». Вообще не в замок, а к круглому деревянному строению, виднеющемуся на отшибе, почти на опушке Запретного леса. В простонародье строение именовалось «Хижина Хагрида».       «Почему именно туда? О, я следовал туда, куда вела ослабшая без магической подпитки с моей стороны, но всё ещё действующая связь между хозяином и фамильяром».       Подойдя к хижине, я понял, что невидимая ниточка тянет меня не в само строение, а куда-то дальше, за него. Пожав плечами, я сделал крюк, обходя дом полувеликана, и оказался перед высоким бревенчатым забором. Пришлось ещё пройтись, поискать ворота или калитку. Нашёл. Калитку.       «Хотя для некоторых — например, для меня — так очень даже ворота. Но для Хагрида — калитка».       Зайдя в воротокалитку, я увидел несколько просторных крытых вольеров и некое строение, тоже, что и неудивительно, бревенчатое. Из строения доносились голоса, туда я и вошёл.

***

      Внутри было одно большое помещение, пол которого, как ковром, устлан был свежим сеном. Вдоль одной стены стояли с десяток корзинок-лежанок с мягкими подстилками, вдоль другой — небольшая армия глубоких тарелок и наполненных водой мисок, и повсюду были разбросаны разнообразные мягкие игрушки.       «Мордред, я ещё могу хоть как-то понять медвежонка и зайчика, но вот плюшевый паук… Какие травмирующие у меня воспоминания, однако».       В центре этого будущего «детского сада» стоял большущий стол, с покрытой серебристым металлом поверхностью, а на столе лежали в ряд несколько низлов. Очевидно было даже мне, что это самочки, притом глубоко беременные, потому как такие пузики даже булочками не наесть, а низлы их и не едят. Пушистые жертвы эксперимента не шевелились и удрать не стремились, а значит — были усыплены. Также на столе возлежал мой фамильяр, по-прежнему — как и под конец нашей прошлой встречи — размера свойственного крупным низлам, а не здоровенным вампусам. Но хотя его саблевидные клыки заметно потеряли в длине, впечатление зверь всё равно производил. Он был вполне себе пушистый и чистый; все лапы одинаково серые, без ран и лишней черноты; длинный хвост вполне живенько мотался из стороны в сторону.       У стола стояли Хагрид и профессор Кеттлберн, и стояли не просто так, а производили какие-то манипуляции с усыплёнными низлами. Я особо не приглядывался, но заметил, что на столе лежали какие-то инструментики и полные крови магловские шприцы, хотя и вспышки чар я отчётливо различил. — Мряяу! — внезапно выдал котяра.       «Это он поздоровался или послал меня куда подальше? Что-то я в кошачьем не силён… Но стоит надеяться на лучшее…» — И тебе привет, мелкий!       Услышав мой голос, действительный и будущий преподаватели ухода за магическими существами чуть не подпрыгнули от неожиданности. Испуганно переглянулись и уставились на входную дверь, но, узнав меня, расслабились. По крайней мере Сильванус. Он вытер руки чистой ветошкой и похромал к порогу. Его лицо озаряла яркая улыбка, в отличие от лица нервно косящегося на меня Хагрида.       «Ну собственно, ничего удивительного, мы с Хагридом всего-то разок до этого общались как следует. Это я его как облупленного знаю, а он-то меня не особо».       Добравшись, Сильванус завладел моей здоровой пятернёй и активно её затряс: — Мистер Реджи! Рад видеть тебя в добром здравии! — И я Вас, профессор. Спасибо за Вашу помощь во время недавнего… инцидента. — Ох, да брось! Ни один взрослый не оставит ребёнка без помощи.       «Сомнительно, но…»       К нам присоединился Хагрид: — Привет, Реджи. Ты… это… как ты там вообще? — немного сбивчиво поприветствовал он меня. — Извини, что я… того… не навестил тебя. Просто мы тут… этого… ну в общем, вот… — Разбираете вампуса на анализы, пока хозяин за свою «зверушку» заступиться не может? — весело хмыкнул я. — А… Ну, это… — Хагрид, успокойся!       Сильванус хорошенько шваркнул полувеликана протезом по спине.       «Ну да, до Рубеуса же иначе не достучаться». — Я, значится, помалкивал, на всякий случай, но теперь, думаю, можно сказать?       Он глянул на меня, и я кивнул. Сильванус тут же торжественно объявил: — Это мистер Реджи — хозяин вампуса, и именно он попросил меня создать шестилапых низлов!       Хагрид наградил меня ошарашенным взглядом, пытаясь, очевидно, собрать в своей голове все кусочки этого пазла в единое целое. — И я смотрю, у вас тут уже во всю кипит работа…       Я подобрался поближе к столу и посмотрел на дрыхнущих беременных самок низла. Хагрид по-прежнему помалкивал, а Сильванус счёл возможным похвастаться: — А зачем откладывать? Пока низлятки родятся, пока подрастут, пара месяцев по-всякому пройдёт, куда ж ещё откладывать? Так что я одолжился по знакомым капиталами и партию низлих «в интересном положении», значится, и приобрёл. На тебя, мистер Реджи, теперь вся надежда, что компенсируешь, значится. — Несомненно!       Я протянул ему увесистый кошелёчек. — Ох, порадовал старика! Вот спасибочки! Хагрид! Давай, в аптеку беги, вот список тебе. Давай, дружочек, поторопись.       Хагрид засобирался, а Сильванус пошёл его проводить и, наверное, выдать последние инструкции. Мы остались с моим кошаком один на один. Я подошёл поближе и взглянул прямиком в жёлтые звериные глаза: — Ну что, «дружочек», — передразнил я по-доброму одного любителя опасного зверья, — самое время нам нормально познакомиться, как думаешь?                    Минивампус медленно моргнул, как бы соглашаясь и ожидая продолжения. — А у тебя, я смотрю, с самооценкой всё нормально. Кое-кому тут явно понадобится дрессировка… Так и быть, представлюсь первым — Реджинальд Родерик Уизли, твой новый хозяин.       Кошак потратил несколько секунд на созерцание моей персоны, после чего широко зевнул. У меня дёрнулся глаз.       «Ой, чувствую, сейчас кто-то оргебёт… Этот… этот беляш недожаренный за кого вообще меня принимает?!»       Моё лицо исказила наверняка неприятная кривая ухмылка, а по рукам пробежали слабенькие разряды молний.       В этот момент дверь открылась и внутрь шагнул Сильванус, а кошак шустро подскочил с места и, очевидно, собрался дать дёру.       «Чуешь, что запахло жареным? Котлета шерстяная! Ну я тебе сейчас преподам урок, почему нужно слушаться доброго мальчика Реджи!»       Я пошёл следом за не очень-то резво прихрамывающим на не до конца ещё зажившую лапу вампусом. Торопиться мне было некуда, вампус — даже полностью здоровый — при всех его достоинствах всё равно не может быть быстрее молнии. — Эээ… А вы куда, друзья мои? — А мы на улочку, профессор. Тут слишком всё деревянное, а мне необходимо провести для своего фамильра урок на тему послушания и уважения к хозяину. Боюсь, не обойдётся без элементов насилия и психологических издевательств над одним определённым животным. Прошу отнестись с пониманием…       Сильванус только крякнул и дёрнул себя за ус, но ничего мне не возразил и следом не пошёл.

***

      Поскольку в мои планы совершенно точно не входило стирание одного наглого вампуса с лица земли, молнии я решил использовать креативно, а не карательно. А потому не успевшего слинять зверёныша окружила такая же, как в прошлый раз, клетка из молний, но гораздо меньшего размера. И я теперь остался снаружи. Кошак вначале заметался, но потом скукожился и замер. С каждым шагом, что приближал меня к клетке, запертый в ней минивампус визуально словно бы становился всё меньше и испуганнее. Наконец я подошёл вплотную и вновь посмотрел в жёлтые, но теперь полные страха глаза: — А теперь давай начнём с начала ещё раз, кошара.       На моём пальце появился крошечный разряд, которым я стрельнул в кончик пушистого хвоста. Шерсть на хвосте мгновенно распушилась до состояния задранного вверх пипидастра, по серой шкуре забегали еле видные в дневном свете голубые искорки статического электричества. Минивампус передёрнулся, и жалобно мяукнул. — Что значит «не надо»? Порка только нача… Стоп, какого дементора я тебя понимаю?        Я удивлённо уставился на кошака. Тот так же удивлённо уставился на меня в ответ. — Хочешь сказать, ты тоже меня понял? — Мряяу!       На каждый «мявк» вампуса у меня в мозгу возникало чёткое понимание того, что там этот шестилапый промяукал.       «Ещё один неизвестный мне ранее нюанс связи хозяин — фамильяр?» — Мяу мяв мяуу мяу мяу? — Не-не, — я помотал головой. — Я в магии разума вообще не секу, чтобы такой фокус провернуть. — Мяаав… — И не говори…       Он улёгся в позу сфинкса и уставился в одну точку. Несколько минут мы задумчиво потупили в никуда, размышляя каждый о своём. Однако время не резиновое, поэтому пришлось возвращаться из «чертогов разума» и вновь сосредотачивать внимание друг на друге. Я начал первым: — Ладно, блохастый, попытка номер два.       Я присел на корточки перед клеткой: — Вне зависимости оттого, хочешь ты этого или нет, ты — мой фамильяр! Таковы были условия нашего с тобой соглашения — смерть или служение. В результате ты остался жив, — не стал я размениваться на намёки. — И теперь у нас с тобой есть только два пути: добровольное сотрудничество или твоё рабство. — Мяв?! — котяра явно был шокирован. — Того! Хозяин имеет над своим фамильяром практически безграничную власть. И ничто не мешает мне просто-напросто подавить твою волю и сделать тебя своей послушной марионеткой. Однако, на твоё хвостатое счастье, мне противна сама мысль о лишении мыслящего существа свободы воли, — я брезгливо поморщился. — Да и от самостоятельного разумного, я считаю, намного больше пользы, чем от исполнительного, но тупого болванчика. Так что сейчас тебе предстоит выбрать: сотрудничество или рабство? — Мя муррья мяу мяв мяв мяуу? Мяв мяу мряяу! — Ну… Кому очевидно, а кому и нет…       Я взмахнул рукой, и клетка развеялась. Кошак тут же поднялся на лапы и хорошенько потянулся. — Ну как меня зовут, ты уже знаешь. А что насчёт тебя? Есть у тебя имя? — Мрряумявмяумяумявмряумяу! — гордо промяукал кошак. — О’кей… — озадаченно протянул я. — Я даже пытаться не буду это выговорить.       В этот раз я услышал только его мяуканье без «внутренних субтитров».       «Не знаю, как это правильнее будет называть». — Мяу! Мрряуу!       Возмущению хвостатого не было предела. — Да, это твоё имя, и никто не в праве забрать его у тебя, однако я не буду тебя так называть, смирись. Я же язык сломаю! — Мяаа? — Да разберёмся как-нибудь. А знаешь что? Дам-ка я тебе кличку! Дай мне только минутку подумать…       Я заозирался, ища что-нибудь, что могло бы натолкнуть меня на идею, как назвать вредного зверя. У меня всегда было плохо с кличками животных. Короста — он же Петтигрю — получил своё имя до попадания ко мне/Рону, своего сычика я назвал… Сычиком. А последующих питомцев именовала уже Гермиона, чему я совершенно не противился.       Так я и оглядывался по сторонам, ломая голову, пока взгляд мой не упал случайно на забинтованную трёхпалую ладонь.       «Бинго!» — Я буду звать тебя Мизинчик! — Мрряяу! Мяв мяв мяу! — минивампус всем своим видом выражал неприятие. — Вот веришь, нет? Плевать мне, что твоё настоящее имя красивее! — Мяв мяу мяяу! — Да, ты носишь это гордое имя, но произносить-то его придётся мне. — Мняу мняя? — Да, у тебя нет права голоса в этом вопросе. — Мряаа! — Ну потому, что если тебе его дать, то ты всё равно будешь голосовать за своё имя, так? — Мрряяу! — Ну вот. А мне его не произнести никак! — Мяв мяу… — Да, вообще никак! — Мяв! — Вот и не возникай!       Кошак плюхнулся на задницу и заметно сник. Я нагнулся и погладил погрустневшего минивампуса по голове. Он испуганно сжался и посмотрел на меня, как на идиота. — Мрряяу мяу мяв? — А ты чего ждал, Мизинчик? Ты же кот! Привыкай. Тебя ещё не раз и не два погладят. И не только я. Ты же такая лапочка. С виду. — Мряуу мяяу мяв мяу мрряу! — Да, людей тоже гладят, но… Там много нюансов. — Мяу… — протянул кошак. — Да, жизнь штука сложная…       Я подхватил его под пузо здоровой рукой и отнёс обратно в «детский сад». Там он улёгся в одну из корзинок и уставился в никуда.       «Как я тебя понимаю. Тоже иногда хочется так зависнуть».       Я ещё разок потрепал его промеж ушей: — Тебе явно многое предстоит обдумать. А ещё — смириться с нынешними реалиями твоего существования. В любом случае я от тебя пока что ничего требовать не буду. Ты ещё не до конца восстановился, да и легенда твоего появления ещё только…       Я оглядел мирно спящих в корзинках беременных низлих: — Ну скажем так — в стадии зарождения. Так что лечись, думай… Ну и постарайся не помереть со скуки. А я буду к тебе заглядывать. Приду через пару дней, поболтаем!

***

      Оставив Мизинчика переосмысливать свою жизнь, я подошёл к Сильванусу. — Вижу, вы наладили общение? — улыбнулся он мне, привычно теребя ус.       Мы вышли на улицу и присели на мощную лавку, на которой уже сидел, отпиваясь водой из какой-то баклаги, вернувшийся из аптеки Хагрид. Сильванус продолжил рассказывать: — С нами твой зверь очень неохотно шёл на контакт. Больше просто лежал и думал о своём. — Да уж. Ему о ещё о многом предстоит подумать. Скажите, профессор Кеттлберн… — Да чего уж там, мистер Реджи, давай на ты. — Благодарю за доверие, Сильванус. Так были ли какие-нибудь проблемы с лечением? — В энтом плане у котейки твоего всё прекрасно! То противоядие, что ты в него влил, спасло его от самого худшего. Ну а дальше — дело техники! Кстати, а что ты использовал? Не пойми превратно, что я там что-то вызнать пытаюсь… Просто, раз уж оно такое мощнючее, лекарство энто твоё, так, значится, им и других зверей подлечить можно будет, если с ними что-нить похожее приключится, да?       Я уже собирался не особо задумываясь ответить правду, что это было противоядие от яда акромантула, но наткнулся на умоляющий взгляд Хагрида.       «Ну да, наверняка он тоже осматривал Мизинчика. И кому как не ему понять, что было причиной всех бед». — К сожалению, купить такое не получится. Это была моя экспериментальная разработка. Противоядие от самых распространённых ядов — «Жидкий Безоар». Самый удачный образец. Обезвреживает около ста сорока четырёх ядов природного происхождения. Но дороженный! Жуть! Так что я чисто для себя и для братьев сварил, когда в школу собирался. Это же Хогвартс, сами понимаете, самое безопасное место в мире, — не смог я удержаться от сарказма.       «А про противоядие — это не совсем выдумка. «Жидкий Безоар» и впрямь существовал… Будет существовать. Лет через несколько. Десятков. Это будет одним из проектов исследований Отдела тайн, который будут постоянно совершенствовать. А сто сорок четыре яда — это лучший результат на момент… на момент моего попадания сюда». — Вот оно как… Жаль, жаль…       Расстроенный Сильванус опустил голову, а я в этот момент незаметно подмигнул Хагриду: — Давайте не будем о грустном. Я вижу, — я выразительно скосил глаза на бревенчатый «детский сад», — что вы уже начали приводить в действие план «Шестилапые низлы»? — Именно так, — кивнул Сильванус, возвращаясь в хорошее расположение духа. — Я, значится, на следующее утро после наших приключений, первым делом к Хагриду рванул. Ну и там дальше по плану уже действовал. Вдвоём-то оно куда сподручнее будет со всем справляться. Ты же не против, мистер Реджи, что я Рубеуса привлёк к энтому делу? — Ни в коем случае. Я только за. На Хагрида всегда можно положиться!       «Если только не надо хранить секретную информацию про Фламеля и Пушка! Или это Пенсионер велел ему специально проболтаться? Ведь молчал же Хагрид про своего Арагога все эти годы. Так сразу и не разберёшь…»       Хагрид просиял, Сильванус, в общем-то, тоже: — Ну вот и ладненько! Ну и, значится, набросали мы с ним идей, как нам всё энто провернуть, и принялись за дело. Мелочишку — корзиночки, мисочки, игрушки…       Я негромко кашлянул в кулак, возвращая животновода-энтузиаста на «путь истинный». — …А, да! Вооот… Сараюшка, значится, готовая была. Это Хагрид давно ещё построил. Один строил, но получилось ничего так, качественно! Но это уж целиком Хагрида заслуга! Руками работать он мастер! — Да ничё такова сложнова-та… — пробормотал покрасневший, словно помидор, полувеликан. — Зато зверушкам будет того… где жить! — Разумно, — согласился я. — Значит, дальше по плану что? — А это уж тебе, мистер Реджи, не стоит сейчас выяснять. Дальше-то по плану, значится, только ждать, когда низлихи окотятся. Мы уж всё нужное сделали. Али ты химерологией серьёзно интересуешься? — Нууу… Не так чтобы серьёзно… Но в общих чертах хотелось бы узнать. — Ну если в общих чертах, то… Взяли мы у твоего котика образцы… Не переживай! Всё обезболили и для него неопасное количество взяли. Так-то, значится, — Сильванус украдкой покосился на меня. — Котёнок твой, мистер Реджи, в этом плане не слишком сговорчивый оказался, конечно, но ничё, ничё… Разобрались. Не переживай, хорошо всё. — Ну раз хорошо, то и ладно, — согласился я. — Уму не постижимо! Настоящий вампус! Поработать с настоящим вампусом!.. — восхитился Хагрид.       Мы с Сильванусом обменялись понимающими взглядами. — Хорошо. В таком случае, говорите, когда ещё деньги понадобятся. На корма, на витамины. Не знаю, что там вам ещё нужно для дела?.. И это, господа химерологи… Сколько я лично вам за работу должен буду? Ваша зарплата какова? Вы прикинули? — Какая зарплата, мистер Реджи! — Какая зарплата, Реджи?       В один голос произнесли они.       Я не смог сдержать смешка, так уж забавно это прозвучало. — Не надо нам денег! — заверил Сильванус, яростно дёргая свой ус. — Не надо зарплаты! Не! — вторил ему Хагрид. — Одно дело исследования профинансировать, — принялся за пояснения Сильванус, — потому как самому мне этот проект не осилить, накладно получается. Там ведь нужно было сразу много низлих для изменений купить, да ещё и чтоб прям вот на сносях! Таких ещё поди найди. И зелья, и инструмент, да и магловского оборудования лабораторного, значится. Но на это ты нам денег уже выдал. И достаточно, мистер Реджи, достаточно! Лично нам ничего не надо платить! Одна только возможность поработать и поэкспериментировать с вампусом сама по себе денег стоит! Какая зарплата, о чём ты?       Хагрид согласно закивал: — Ага! Ты это, не надо нам зарплаты никакой, Реджи! Не надо! Чего ж платить-та, когда работа-та интересная? И со зверушками… Не, не надо, Реджи. Нам и так… Ну… — Хорошо. Я вас услышал, Хагрид, Сильванус.       Кивнул я им в ответ, извлекая ещё один кошель. — А теперь заткнитесь и берите. Здесь триста галлеонов. И это лично вам. Когда закончатся деньги на зелья и прочее, что необходимо, скажите мне, я выдам ещё. — Реджи! Да куда ты такие деньжищи-то нам?! — изумился Хагрид. — Не надо нам этого! — Рубеус прав, мистер Реджи. Нам достаточно просто твоего финансового участия в проекте. Это лишнее! Придумаешь тоже: «зарплата». Оставь эти деньги лучше себе на сладости, значится. Да мало ли на что пригодится?..       Я серьёзным взглядом посмотрел сначала на протестующего Сильвануса, а после на мотающего головой Хагрида: — Или вы берёте деньги, или вы двое больше не увидите Мизинчика.       «Хм, а мне и впрямь начинает нравиться эта кличка!»       Переглянувшись, парочка химерологов-любителей со вселенской печалью на лицах приняла мои деньги. — Вы выглядите так, словно я вам не денег дал, а на каторгу отправил! Не считайте, что вы меня ограбили, — «До этого ещё ой как далеко!» — лучше сделайте всё качественно и так, чтобы никто ни в чём не нуждался. Корм для Мизинчика тоже ведь денег стоит. Сомневаюсь, что животному полезно годами сидеть на флоббер-червях.       «Кстати, стоит выяснить. Вдруг он у меня какой-нибудь дракклов гурман? Ещё одна статья расходов».

***

      На второй день моей временно магловской жизни, сразу после обеда, я отправился в свой «кабинет». Свободное время во второй половине дня было необходимо чем-нибудь занять. Потому что из-за ограничений в колдовстве я только и мог, что лениво валяться на диване в гостиной «Гриффиндора» и давать окружающим «мудрые советы», чем бесил всех неимоверно. Хотя, стоит заметить, в семи случаях из десяти мои советы и впрямь можно было считать таковыми!       Вот чтобы не нарываться на «благодарность» софакультетников, я решил потратить время с большей пользой и научить Бени парочке полезных заклинаний.       «Есть что-то этакое в наблюдениях за тем, как юные волшебники косячат, пока осваивают элементарные чары. Возможно, это даёт о себе знать мой внутренний садист».       Я бодро прихрамывал в нужную сторону и раздумывал над тем, какое заклинание будет одновременно и функционально полезно, и по силам Бенико, и сильнее всего позабавит меня во время её тренировок. И тут по коридору разнёсся громкий крик: — А ну, стой, Уизел!       Будь у меня всё в порядке с магией, я — даже не обернувшись — пустил бы себе за спину «гелиевый туман» и ушёл бы, посмеиваясь. И пусть писклявые малолетки подольше искали бы из него выход. Но… С магией у меня была беда, потому пришлось остановиться и повернуться. И конечно же, это был один хорошо мне знакомый, совершенно мной не любимый, неугомонный блондинчик. Ну и постоянно сопровождающий его мебельный гарнитур на заднем фоне. — Малфой, если ты сам не в состоянии догадаться, то я тебе поясню: коверкание моей фамилии не помогает тебя выглядеть умнее. Скорее, наоборот.       Смотрящий на меня с ухмылкой Драко замер, но с ответом не нашёлся и просто презрительно фыркнул. Но, что действительно странно, я успел заметить быстро промелькнувшую в ответ на моё высказывание улыбку Гойла и поймать короткий насмешливый взгляд того на своего «сюзерена».       «Любопытно». — И ты ещё пытаешься меня учить, магл?       Последнее словно Драко произнёс невероятно слащавым голоском, вызвав у меня приступ «испанского стыда». Как и у Крэбба с Гойлом. Да у него и у самого уши покраснели, когда понял, что переборщил. — Слабо повторить мне это через три дня? — усмехнулся я.       Он побледнел — «Помнишь нашу дуэль, мелочь пузатая? Хотя наверняка считаешь, что мне просто повезло», — но быстро пришёл в себя, тряхнул головой и поднял свою палочку: — Не слабо! Но это будет через три дня. А тебе не отвертеться уже сейчас!       Я спешно оглянулся вокруг. Прямой коридор с парой окон и совсем без дверей. Есть одна ниша с доспехом на постаменте, за которым я даже без магии ощущаю знакомое присутствие, но своим ходом я туда буду добираться куда как дольше, чем Драко будет произносить заклинание. Не вариант.       «Тц… Придётся действовать в лоб». — Может быть, и «не отвертеться», — ответил я, делая шаг ему навстречу. — Однако, в отличие от тебя, я не убегаю от драки. И уж тем более не прячусь за папочку, случись чего! Тебе бы, знаешь ли, тоже не помешало этому научиться!       Драко побагровел, а его телохранители за узенькой спинкой своего «патрона» синхронно кивнули, чем вызвали у меня невольный смешок. — Ах ты!..       Он направил было мне в лицо палочку, но, словно о чём-то вспомнив, быстро опустил: — Буду я ещё на тебя, почти магла, свою магию тратить! Крэбб, Гойл! — он щёлкнул пальцами. — Мне кажется, Уизли соскучился по больничному крылу. Отделайте его хорошенько!       Я лишь шире улыбнулся:       «Ну, подходите!»       За время, потраченное на эту глупую детскую болтовню, я сумел, не привлекая ненужного внимания к истинной цели своего передвижения, сократить расстояние между нами. Сейчас меня от Драко и его прихвостней отделяла всего ярдов семь-восемь. Два здоровяка, обойдя худосочную «блондинку» с двух сторон, не торопясь направились ко мне, нехотя разминая запястья. Когда же они подошли достаточно близко, чтобы услышать, я тихо произнёс: — Псст! Парни, хотите облегчить нам всем жизнь, попутно скинув все проблемы на Малфоя?       Гойл замер и призадумался, а Крэбб полностью проигнорировал обращение и замахнулся своим большим кулаком, целясь мне в голову. Вот только попал тот не в голову, а в трость, выставленную мной на пути его кулака в последний — «Для пущего пафоса!» — момент. Неудачливый боец тут же взвыл от боли и обхватил пострадавший кулак другой ладонью, видимо рассчитывая, что от этого полегчает.       «Не, пацан, это никогда так не работает. По себе знаю».       Пока Крэбб баюкал свою руку, я предпринял ещё одну попытку договориться: — Парни, давайте без глупостей. Вражда, если это можно так назвать, у меня лично с Малфоем, а не с вами. Может, обойдёмся малой кровью?       Издав нечто похожее на боевой клич орангутана, Крэбб, подняв кулаки к груди, рванул в мою сторону. Раздражённо вздохнув, я отступил немного в сторону и подставил свою незаменимую трость под ноги этому горе-спринтеру. Как и следовало ожидать, тот на полной скорости запнулся и, пролетев по инерции пару ярдов, шлёпнулся на пол, проехался на пузе ещё пару ярдов и замер, больше не подавая признаков активности.       Несколько секунд прошли в полной тишине, пока я, Гойл и Малфой рассматривали растянувшегося на полу Крэбба. Не знаю, что было в головах у слизеринцев, но лично я всерьёз подумывал о том, чтобы подойти и провести добивающий в голову.       «Ему всего одиннадцать! Он ещё не пускал в тебя «Аваду»! Успокойся!»       Ущипнув себя за бедро для большей концентрации, я, не отводя взгляда от Крэбба, тихо произнёс стоящему рядом Гойлу: — Предложение ещё в силе. — Что нужно делать? — так же тихо спросил тот.       «С этим можно работать!» — Пока ждём. Когда Малфой начнёт на тебя кричать за ничегонеделание, ты понарошку набросишься на меня, и я проведу опасный удар тростью снизу. Тут тебе понадобятся все твои актёрские способности, чтобы изобразить боль и, возможно, потер… — Гойл, хватит стоять столбом! Врежь ему! — сам того не зная, прервал Малфой инструктаж.       Гойл повернулся ко мне, а я подмигнул. Шумно выдохнув, тот в два шага сократил короткое расстояние между нами и занёс кулаки. Но я тоже не стоял просто так! Поудобнее перехватив трость двумя руками — «Точнее, одной рукой и остатком второй!» — я размахнулся… Конец трости описал нижнюю часть окружности, подлетев к моему постановочному противнику снизу и всего на пару сантиметров разминувшись с подбородком Гойла. И тут актёрский талант того проявился на все сто! С криком боли тот откинул голову назад, двумя руками прикрывая лицо. Из-под большущих ладоней очень правдоподобно закапала на пол кровь.       «Интересно, что это на самом деле? Какой всё же талант за спиной Дракусика пропадает!»       Гойл попятился от меня, пройдя спиной вперёд пару шатких шажков, попытался развернуться. Того якобы повело в сторону. И в завершение шикарного театрального номера этот бодигард на минималках оступился и упал, достаточно аккуратно «ударившись» плечом и многострадальной головой об стену коридора, по которой и сполз на пол, не забывая заливать «кровью» свои руки, грудь и пол.       Если бы не стоящий тут Дракусик, я бы похлопал такой хорошей актёрской игре. Однако он всё ещё был тут, и с ним надо было что-то делать, поскольку несколько секунд спустя, которые он с открытым ртом таращился на «поверженного» Гойла, в его руке появилась палочка, и её кончик «смотрел» прямо на меня. — Т-ты… Ты! Да как ты… Бесполезные ничтожества!       Его рука с палочкой слегка подрагивала, я же со своего места заметил, как на пару секунд скривилось лицо Гойла.       «Да уж, у их отношений явно статус «Всё сложно»!»       А ещё я неохотно был вынужден признать, что Малфой не полный идиот. Пока шла наша «драка» с Гойлом, он успел отойти подальше, и теперь у меня не было способа быстро сократить дистанцию.       «Кроме магии молний, разумеется, но это было бы совсем неспортивно!»       За неимением альтернатив, я решил воспользоваться нерешительностью своего противника и, перехватив трость пониже ручки и прикинув наскоро траекторию полёта, с силой швырнул в него. Швырнул намного сильнее, чем смог бы это сделать первокурсник моей комплекции. «Блондиночка» явно такого не ожидал, растерялся и даже не попытался уклониться — «Ну идиот же!» — поэтому прилетела трость ему прямо в лицо и, с весьма смачным хрустом, встретилась в очередной раз с его носом. Брызнула кровь.       «Хм, две стычки между нами, два сломанных носа у Малфоя. Тенденция, однако. Надо будет постараться поддерживать эту миленькую традицию в дальнейшем. Ни в жизнь не поверю, что этот гадёныш остановится!»       К сожалению, на этом моя удача закончилась. Не успел я сделать и трёх шагов, как палочка Драко вновь указывала на меня, пока он прижимал свободную руку к носу. — Типе кодец, Удизли! — прошипел тот, гнусявя. — Педри… — Бени! — …фикус… — Экспеллиармус!       Вылетевший из-за постамента доспехов красный луч выбил палочку из руки Драко, оставив того стоять с открытым ртом. Забавно, что и в этот раз с Малфоем сыграла злую шутку его нарочито медленная манера произнесения заклинания.       «После такого он просто обязан подтянуть скорость каста. Не то чтобы это помогло ему в бою против меня или любого другого невербальщика, но… Хотя, сдаётся мне, с его сейчасошним произношением у «блондиночки» тоже ничего не наколдовалось бы». — Кдо?..       Он посмотрел в сторону, откуда прилетело заклинание, и увидел Бенико. Я просто-таки уверен, коленки у неё подрагивали весьма ощутимо, но внешне она выглядела вполне собранной. — Фы ещё кдо? — с удивлением спросил Дракусик.       Бенико его проигнорировала и посмотрела на меня. — Подкрепление, — оскалился я.       Поняв, куда ветер дует, наследник древнего и благородного дома Малфоев предпринял попытку тактического отступления. Переводя на человеческий — Драко сломя голову побежал куда глаза глядят, крича что-то про отца. Я покачал головой и, посмотрев на Бени, дружелюбно улыбнулся: — Пальни в него «Инкарцеро», пожалуйста.       В глазах Бенико Фоссет вспыхнул огонь воодушевления, которого хватило бы на маленькую армию. Кончик её палочки указал в спину блондинчика: — Инкарцеро!       Поскольку Бени в первый раз использовала это заклинание, ничего удивительного нет в том, что то сработало не в полную силу и совсем не так, как я рассчитывал. Я ожидал, что Малфой окажется крепко связанным по рукам и ногам, но в реальности получилось так, что единственная появившаяся в воздухе верёвка зацепилась за его левую руку и правую ногу. Верёвка сократилась, и конечности Драко притянуло друг к другу за спиной хозяина, а он сам совсем не по-благородному грохнулся на пол. — Для первого раза неплохо, но всё равно нужно будет немного попрактиковаться, — прокомментировал я результат срабатывания заклинания, направляясь к Драко.       Вообще, он мог бы послужить для Бени неплохим манекеном для отработки заклинания, но… — Бени, нам стоит отсюда исчезнуть побыстрее.       …Но лучше нам свалить до начала разборок. А разборки обязательно начнутся с появлением в этом коридоре кого-нибудь из преподавателей. Сейчас моё реноме среди педсостава Хогвартса — за исключением разве что Флитвика и Кеттлберна — чуть выше подземелий Хогвартса. А это не тот уровень, к сожалению, чтобы я мог себе позволить устраивать репутационные бои с Малфоем. С обоими Малфоями.       Подойдя к Драко я дружеским — «Действительно достаточно мягким, что ж я, зверь, что ли?» — пинком перевернул его на спину и с максимально милой улыбкой, увидев которую Фред и Джордж обычно предпочитали оставить меня в уютном уединении, посмотрел на него, точнее, на его сломанный кровоточащий нос.       Но только я открыл рот, чтобы выдать парочку остроумных фраз, наподобие: «Сам ты «педрификус»!», как рядом раздалось: — Ступефай!       Глаза Драко закатились, и он потерял сознание. Я же шумно вдохнул носом и выдохнул через рот. — Бени… — Т-ты же сам сказал, что нам надо уходить, — попыталась оправдаться она. — Не спорю, надо. Однако я ещё не закончил с этим хорьком. А «благодаря» тебе, он получил пару лишних заклинаний в свою хилую болезненную тушку. Верни его из мира грёз, будь добра. — А… а как? — «Энервейт». Жест… — я почесал затылок. — Не помню. Я всегда без жеста применял. Пробуй. Время пока есть.       Получилось у Бени только с шестой по счёту попытки, а по времени мы засекать не стали, потому что пришлось внепланово обучать её применению «Финиты», когда от корявых «Энервейтов» у недобровольного учебного пособия пена из ушей пошла. Я даже подумывал оставить всё так, но потом посчитал, что из-за пены ему меня может быть плохо слышно.       По пробуждении первым делом увидев меня, Драко, и без того бывший бледным, умудрился побледнеть ещё сильнее. — Прости мою подругу, она немного поторопилась с твоим оглушением. Я ведь с тобой ещё не закончил, Дракусик.       Сам собой вылезший на моё лицо безумный оскал и пылающие нехорошим огоньком глаза, видимо, так его напугали, что на брюках Драко стало быстро расползаться тёмное пятно. — Твою ж… Вот ведь… Воистину хорёк!       Мы с Бени шустро отошли от него на добрый ярд.       «На всякий случай!» — Ты серьёзно? Я был о тебе лучшего мнения, Драко. Хотя пугать врагов до мокрых штанишек… Что-то в этом есть.       Я задумчиво почесал подбородок, но меня прервал аккуратный тычок в бок от Бени. Она уже в курсе, что иногда я могу уйти в себя далеко и надолго. — Мордред, после такого тебя даже лишний раз трогать не хочется! Вот что ты за человек такой, Малфой, а? Ни себе, ни людям! Лааадно…       Я сделал аккуратный шаг вперёд и склонился над «блондиночкой»: — Скажу только один раз: если снова сунешься ко мне или к моим друзьям, получишь намного больше, чем сломанный нос. Я понятно объясняю?       Я внимательно посмотрел на Драко и, дождавшись кивка, повернулся к Бени: — Вот теперь можно.       В него угодил очередной «Ступефай», лишая сознания, а мы с Бенико поторопились покинуть «поле битвы». Но прежде я остановился возле всё ещё подпирающего стену Гойла, быстро черканул записку и положил листок в карман чужой мантии. — На всякий случай!       Подмигнул я с интересом смотрящей на мои манипуляции Бенико.

***

      День, когда я вновь смог колдовать без риска превращения в сквиба, лично для меня был очень радостным. Чего нельзя было сказать об окружающих. На радостях я решил отпраздновать это событие и поднял в воздух пять коконов из одеял со спящими в них моими соседями по комнате.       «Ну подумаешь! Ну полетали немного по кругу под весёлую мелодию, которую я старательно напевал. Большое дело! А они ещё обижаются».       Вечером этого же дня, сразу после ужина, я схватил Рона за шкирку и потащил в свой «кабинет». Не то чтобы мне хотелось это делать, но я привык держать данное слово. И раз уж пообещал братцу приоткрыть перед ним завесу тайны, то обязан это сделать.       Бросив братишку в кресло, я уселся в другое и уставился на него, уперевшись локтями в подлокотники и сложив пальцы домиком: — Знаешь, когда ты так на меня смотришь, мне становится не по себе… — пожаловался Рон, усаживаясь поудобнее и потирая сдавленную воротником шею. — Эта встреча была твоей инициативой, Чучело. — Ага, только в моих мыслях я приходил сюда своими ногами, и мы спокойно разговаривали, а не вот это вот всё!       Я фыркнул и залез в сумку, чтобы спустя несколько мгновений достать маленькую бутылочку «Огдена». Выпускали они таки фанфурики ёмкостью в две стопки. — Реджи, это же… Это выпивка? Мордред тебя побери, ты что задумал?!       Рон вскочил на ноги, тыча пальцем в ни в чём не повинную бутылочку. — Я «задумал» выпить. Тем более и повод есть. Да ещё какой! — Какой? — Я снова могу колдовать!       В подтверждение я заставил тару со «стариной Огденом» внутри пару раз облететь кабинет кругом и вернуться в мою руку. — Придурок!..       Рон прикрыл глаза ладонью и покачал головой. — А ты думаешь, мне так просто взять и всё рассказать?       Мы устроили молчаливую битву суровых мужских взглядов, ради победы в которой я решил схитрить.       «И нет, речь сейчас не о магическом зрении».       Продолжая смотреть Рону в глаза, я медленно поднёс бутылку ко рту и вскрыл ту зубами, вызвав шокированное округление зенок у своего близнеца. Ну и чтобы добить, сделал первый глоток, не прерывая зрительный контакт. Он сдался и отвёл глаза. — Ещё одна победа в копилке Реджинальда Уизли! — проскандировал я как тост и сделал ещё глоток. — Прекращай, — попросил Рон, возвращаясь обратно в кресло. — Мы здесь не за этим собрались. — Ты прав, — кивнул я. — Мы здесь совсем ради другого. Но прежде чем я начну…       Я жестом призвал палочку из браслета-кобуры и навёл её на дверь: — Коллопортус. Муффлиато. — Эт чё? — Запирающее и от подслушивания. Чтобы никто нам «случайно» не помешал.       Братишка понимающе кивнул, наверняка подумав про вездесущих Гарри и Гермиону, однако я защищался в первую очередь от Бенико. Я прекрасно ощущал её взгляд у себя между лопаток, пока мы сюда шли. — Итак!       Я сделал ещё глоточек, чтобы прибавить себе моральных сил: — Ты хотел узнать: где я в действительности зарабатываю; куда я пропадал после Хэллоуина; где умудрился нажраться до потери пульса… Всё верно? — Последнее уже несильно актуально, — ответил Рон, с усмешкой покосившись на бутылёк в моей руке. — Это как посмотреть… В общем, как бы странно это ни было, но на все эти вопросы ответ один.       Я снова залез в сумку, достал свой серебряный медальон с изображением скрещенных меча и палочки и бросил его братишке. Тот достаточно ловко поймал вещицу и начал крутить во все стороны: — И что это? — Это, брат мой, медальон Гильдии боевых магов!       Продолжавший с сомнением вертеть побрякушку в руках Рон замер. Теперь в его глазах плескалось ничем не прикрытое изумление. Он ещё раз неверяще осмотрел медальон: — Да нет… Быть того не может! Меч и палочка и… Седьмой?!       Думаю, если бы они знали, к чему именно прислушиваться, то крик Рона могли бы услышать даже те, кто ещё не закончил ужинать в Большом зале. — Седьмой уровень гильдии боевых магов?! Это… Это же…       Улыбнувшись такой реакции брата, я достал из сумки бутылку сливочного пива и по воздуху отправил ему.       «Бросать сейчас опасно. Не поймает».       Рон даже не сразу заметил угощение, медленно порхавшее перед его лицом, но как только заметил, тут же схватил и одним махом ополовинил бутылку. Чтобы не отставать, я тоже сделал глоток. — Лядь, Чудилка, даже для тебя это перебор! Седьмой, Мордред тебя побери, уровень! Это что же получается: ты с семи лет работаешь на гильдию? — Ага. — И каждый раз, когда ты якобы уходил в магазин… — Ага. — Борода Мерлина!       Рон попытался схватиться за голову, естественно, ударив сам себя бутылкой по лбу: — Ау! Вот же ж… Как тебя вообще приняли?! Там же вроде только совершеннолетних берут? — Я нашёл лазейку в правилах, а дальше — дело техники.       Рон шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Я ему не мешал, а продолжал потягивать виски, думая о своём:       «Столько планов впереди». — Значит, после Хэллоуина… — Я был в гильдии. Пытался разузнать, кто пустил тролля в школу. Правда, ни фига не узнал. А потом зацепились языками с Джимом, слово за слово, и вот я уже пью Мордред его знает который по счёту стакан. — Хаа… Это и впрямь всё объясняет! И я даже могу понять, почему ты не хотел рассказывать.       Рон сел прямо и отпил пива. Я полностью отзеркалил его действие, что немного взбесило моего братишку. Он всегда бесится, когда я повторяю за ним. Правда, я понятия не имею почему. Та редкая вещь, которую я не знаю о себе… своём близнеце. И не тороплюсь узнавать, если честно. — Ещё кто-нибудь знает? — Помимо гильдейских знают только трое: ты, Чарли и Дамблдор. — А Чарли каким боком? — Нападение дракона.       Рон, именно в этот момент собиравшийся отпить глоток, от удивления пролил часть пива себе на брюки. Увидев пятно, он выругался. Я же, как хороший брат, взмахом палочки убрал его.       «Пятно, не Рона». — Обожаю магию! — Эй, погоди! Не отвлекайся! Так ты и с драконами сражаешься?! — Ну так седьмой уровень. Обязанности, все дела… — Вааау!!! Погоди, ты сказал, что ещё Дамблдор знает…       Глаза Рона округлялись всё сильнее и сильнее по мере того, как в голове его шёл мыслительный процесс: — Так Дамблдор послал тебя в лес, чтобы ты избавился от вампуса?!       Я удивлённо посмотрел на Рона: — Чучело, какого нарла ты настолько проницателен в те моменты, когда тебя об этом не просят?       Я залпом допил остаток виски и посмотрел на братишку сквозь пустую бутылочку: — Да, в этом была суть моего «наказания». — Но если ты ещё круче, чем я о тебе думал, то как какой-то драный кошак смог так тебя отделать? — Мне приятно, что ты обо мне такого высокого мнения, однако я вовсе не всемогущ. А у вампуса совсем не просто так пять крестиков в «Фантастических тварях» стоят. Если хочешь подробностей, то было всё максимально тупо. Вампусы у нас гости редкие — они в основном в Америке обитают — поэтому и знаний о них у меня лично с гулькин нос, а опыта сражений и того меньше. Вот и подловил меня котяра своими примочками. Чтоб ты знал, у него взгляд гипнотический. Как «Империус». Ну вот и… Если бы не Кеттлберн, я на той поляне и навсегда остаться мог бы. — Лядь! — Рон схватился за голову. — Моя картина мира трещит по швам! — Можешь сказать спасибо мне и Пенсионеру. — Пенсионеру? В смысле — Дамблдору? А ему-то за что?       Я зловеще усмехнулся: — Готовься ко второму разрыву шаблона!       Рон громко сглотнул и замер, весь превратившись в слух. — Одна из причин, почему я тебе ничего не рассказывал, — легилименты. — А это что за животные? Тоже в Америке живут? А класс опасности какой?       Я рассмеялся: — О да! Те ещё «животные»! Но живут, к сожалению, здесь. В Хогвартсе. — В смысле? — изумился Рон. — Это маги, умеющие считывать чужие мысли, просматривать воспоминания, ну всякое такое. — Лядь, и такие есть?! — Ещё как «есть»! Но сильно можешь не переживать, поскольку это целиком и полностью незаконно. Но кого это когда-либо останавливало? — А чё теперь делать? — растерянно спросил Рон. — Ну… В любом случае полностью прочитать все твои явные и потаённые мыслишки никто не сможет. По крайней мере, незаметно. И надо всегда помнить, что для всех видов чтения разума обязателен зрительный контакт. А для полного погружения ещё и заклинание необходимо. Но для поверхностного чтения достаточно только взгляда. — Что ещё за «поверхностное чтение»? — шёпотом спросил меня брат. — Способность магов разума считывать самые яркие поверхностные мысли и впечатления. Как пример, представь, что ты идёшь по Большому залу, думая об ужине. В этот момент маг разума увидит образы, связанные с едой. — Образы? — Честно говоря, я сам в этом не силён. Никогда не любил эту ветвь магии. Но! Если ты одновременно будешь думать об ужине, о том, что Гарри классно летает и о том, что Малфой — редкостный засранец, то легилимент увидит только что-то одно. Ну, как-то так. — Короче, ты хочешь сказать, что если бы я случайно подумал о твоём членстве в гильдии, то эти лег-ле-мен-ты смогли бы узнать об этом? — Именно!       Я широко улыбнулся и показал Рону большой палец. — Подожди. Значит, в школе есть эти лег-лим… маги разума? — Целых двое. Снейп и Дамблдор. — А… А-а… Чего?!       Братишка внезапно стал бледнее любого из хогвартских привидений: — Хочешь сказать, Снейп наши мысли читает?! И может слышать…       Я весело хмыкнул: — А почему, по-твоему, с нашего факультета так баллы летят? Поверь, дело не только в повальном идиотизме гриффиндорцев! Хотя и в нём тоже. — Так! Всё! Хватит! Стоп! — Рон замахал руками. — Слишком много информации для одного вечера… Дня… Недели… Месяца… Бррр! — он замотал головой. — Мне нужно всё это обдумать. Хорошенько обдумать. — Понимаю. — Только последний вопрос.       Он немного помассировал виски, собираясь с мыслями: — Как я понял, ты не хотел мне рассказывать о гильдии потому, что тогда об этом могли узнать… Ну, ты понял. А раз ты теперь мне это рассказал, то больше не боишься, что они узнают? — Поздно бояться. Пенсионер уже в курсе. — А причём тут вообще Дамблдор? — Помимо того, что он мудак, читающий детские мысли? Если бы он не знал о моём участии в гильдии, то я бы не попал в Запретный лес. Подумай об этом.       Рон кивнул: — Я пойду, пожалуй… — произнёс он, встав с кресла. — Иди, — пожал я плечами и взмахом руки отпер дверь, — насильно тебя тут никто не держит. Только помни, что весь этот разговор только между нами. Ни слова ни Гарри, ни Гермионе, ни кому-либо носящему фамилию Уизли, ни кому-либо ещё в этом мире! — Да понял я, Чудилка! Понял я…       Вяло помахав мне рукой на прощание, Рончик покинул мой «кабинет». А я остался сидеть на месте, задумчиво глядя на закрывшуюся за братом дверь.

***