* * *
Все знания Тома о домашних питомцах заканчивались на том, что их нужно держать в своей комнате и периодически кормить. Это уже само по себе непросто, лишней еды в приюте не водилось. Когда колокол отзвенел пять часов и все дети отправились на встречу с попечителями, Том незаметно прокрался на кухню. Она располагалась в полуподвальном помещении на цокольном этаже и каждая ступенька под ногами мальчика предательски скрипела. Он сел на нижнюю ступеньку перед дверью в котельную и поднёс пушистую морду Вайпера к своему лицу. — Не шуми здесь, — строго предупредил он, не став, однако, использовать внушение. Вайпер мягко уткнулся лапками ему в губы. Том тихонько приоткрыл дверь, пробрался сквозь тёмное жаркое помещёние и шмыгнул оттуда в кладовую. Долго находиться здесь было нельзя: кухарки прекрасно знали, что дети воруют еду, поэтому тщательно бдели над сохранностью продуктов. Если поймают, добром это не кончится, синяки долго сходить будут. В кладовой никого не было, со стропил свисала дурно пахнущая вяленая говядина и рыба. Том миновал мешки с крупой и ящики с овощами, пробрался к шкафчикам, открыл створки (они оглушительно скрипнули) и схватил первую попавшуюся стеклянную бутылку с чем-то белым внутри, надеясь, что это молоко. В этот момент за дверью раздались шаги. Том не стал срываться с места, а припал к земле, как зверь, и переждав опасность, ушёл бесшумно, как он умел. Вайпер дожидался его на ступеньках. Всё таки неглупая зверюга, не стал за ним идти. Схватив котёнка и прижав его к себе свободной рукой, спрятав за отворотом пиджака, мальчик крадучись прошелся по коридорам. Солнце уже зашло и вечно экономящие на энергии воспитатели позажигали в коридорах свечи. За высокими незашторенными окнами приюта бесшумно сыпался снег, он казался голубым на фоне ночи. Открытая дверь в столовую выливала на паркет желтую полосу света, оттуда доносился бодрый звон приборов, голоса и смех — на праздничный ужин в сочельник готовили много и вкусно, поэтому его никто не пропускал. Кроме Тома. Он на цыпочках прокрался мимо столовой, одним рывком минув жёлтую полосу. — Эй, что это у тебя, Реддл? Том замер. Голос Билли Стаббса, его одноклассника, разнёсся по всему коридору. Похоже, Билли отлучался в туалет: на нём была верхняя одежда, припорошенная снегом. К счастью, кроме них тут никого не было, а в столовой все были слишком заняты ужином. Подогнав к горлу побольше колючей ярости, которая жила в его желудке с малых лет и только ждала своего часа, Том медленно развернулся. — Прочь, — шипящим от злости голосом приказал он. Глаза Билли остекленели, затем он неуклюже дёрнулся, будто его огрели по голове, и кинулся бежать. Том отправился в свою комнату. Он очень надеялся, что взял именно молоко, а не что-нибудь бесполезное, что кошки не едят. Ему повезло. Когда он вернулся, положил Вайпера на кровать и смог наконец открыть бутылку, закупоренную слишком прочной крышкой, оказалось, что это сливки. Довольное урчание Вайпера согревало его целую ночь.* * *
Наутро Том проснулся от ощущения непривычного холода. Сизо-голубой сумрак заливал его комнату, за окном ослепительно белел снег. На тумбочке сидел забытый им вчера медведь с зелёным бантом и глядел на него глазами-пуговками. — Чего уставился? — спросил Том и добавил со злой иронией, на которую обычно не способны шестилетние дети: — Счастливого Рождества. Подарков ты не получишь. Он с силой щёлкнул медведя по носу и зашвырнул его в шкаф. Ему не нужна эта глупая игрушка, у него теперь есть Вайпер. Вайпер… Где Вайпер? Том растерянно оглянулся. Комната была пуста. Проверил кровать. Ничего. Вот почему ему было холодно — исчез пушистый теплый бок котёнка, который согревал его всю ночь. Но куда он мог деться из закрытой комнаты? Кто-то к нему заходил? Но почему тогда не взял медведя? В любом случае Вайпер сбежал — сбежал от него. Том почувствовал, как задрожал подбородок. — Ну и пожалуйста! — громко обратился он к невидимому собеседнику. — Ну и уходи! Стёкла на окне зазвенели от этого возгласа, а может, от обиды и разочарования, которые душили мальчика. Не будет больше воображаемого камина и воображаемых рождественских носков над ним, набитых подарками. Ничего больше не будет. Желудок громко заурчал, напоминая, что он пропустил ужин вчера. Но вместо того, чтобы пойти на завтрак, Том оделся, натянул ботинки, шарф и старое пальто, а затем взобрался на подоконник и открыл окно. Свежий слой снега, конечно же, замел все следы, но на прикрытой от ветра стороне карниза всё ещё оставались отпечатки кошачьих лап. — Вайпер, — прошептал Том и вцепился в ветку кедра. Обледенелое дерево выскользало из-под пальцев, но Том взбирался по нему уже тысячу раз в самую разную погоду, поэтому справился со спуском. Рождественский Лондон спал, укутавшись в сугробы, и пыхтел каминными трубами как тучный джентльмен — сигарами. Почти все жители в это утро сидели по домам, завтракали или ещё спали, распаковывали подарки или дарили их. Никого нельзя было выманить из уютного гнёздышка на мороз и холод. Том снова чуял этот волшебный аромат подарков, ещё более отчётливый, чем вчера. Почти слышал восторженные детские вопли, которыми они благодарили навестившего их ночью Санту. Мальчик брел, утопая старыми ботинками в снегу и постепенно мёрз. Разумеется, никакой надежды отыскать Вайпер на соседних улицах не было и он сам не знал, на что рассчитывал. Том доверял своей интуиции, он всегда был достаточно удачлив, чтобы оказываться в нужном месте в нужное время, поэтому просто позволял ногам нести себя. Но уже буквально спустя полчаса пожалел, что так глупо ушел и даже не удосужился позавтракать. Почти все магазины в эту пору были закрыты, только из пекарни на соседней улице доносился восхитительный аромат, который рыболовным крючком зацепился за голодный желудок Реддла и потянул его к себе. Витрина пекарни была украшена венками из остролиста, их алые ягодки пылали, как кровь на снегу. Том постоял немного снаружи, вдыхая чудесный запах. На белоснежном снегу не найти белоснежного котёнка, ровно как и в тёмной комнате не найти чёрной кошки, но в жизни Тому удавались вещи и поудивительнее. Он особенный и именно потому у него всё получится. Он закрыл глаза, сосредоточился и прошептал, мешая отчаянную просьбу с внушением: — Вернись ко мне, Вайпер. Он долго не решался открыть глаза. Так и стоял, зажмурившись, пока ветер бросал колючие снежинки ему в лицо. Наконец о его штанину что-то потёрлось. Мальчик радостно распахнул глаза. Белоснежный котёнок с желто-зелёными глазами и кисточками на ушах смотрел на него, смешно дёргая усами. Мальчик радостно опустился на цыпочки и запустил пальцы в пушистую шерстку. Неизвестно, что приманило котёнка: его просьба или ароматы пекарни, но Том всё равно был рад маленькому чуду. Зазвенел дверной колокольчик и из пекарни, прощаясь с продавщицей, вышла женщина в дорогом пальто, держа в руках хрустящий пакет в обёрточной бумаге. «Должно быть, праздничный пирог» — с завистью подумал Том. — О, нет, отойди от неё! — воскликнула женщина. — Не трожь эту кошку, малыш! Том ошатнулся и, быстро подхватив Вайпер на руки, попятился вместе с ним. — Не трогай! — женщина вдруг запнулась и пристально посмотрела на него. По меховому воротнику разметались каштановые локоны, тугие и пышные, будто взбитые. Женщина их не собирала и не закалывала. Лицо ее было белым, помада красной, а глаза — синими и влажными, глядящими из-под угольных ресниц, в которых изредка запутывались пролетающие снежинки. Это была необычная леди, Том сразу понял это. Его внимание привлёк огромный меховой воротник её пальто — идеально белый, с голубым отблеском. Точно такой же, как мех Вайпер. Кровь застучала в ушах. Том развернулся, чтобы убежать. — Постой! — воскликнула женщина и ухватила поскользнувшегося на обледенелых ступеньках Тома за рукав пальтишка. — Упадешь ведь. Моргана, ко мне! Вайпер вдруг вырвался из его рук и одним прыжком перемахнул на плечи женщины. Том застыл, глубоко втянув в себя воздух и забыв, что следом нужно делать выдох. — Отдай! — машинально приказал он с отчаянием, которого давно не ощущал. В зеркальной поверхности глаз женщины на миг отразились огни гирлянд. Она дёрнула головой, удивлённо улыбнулась и глянула на него как-то по-другому, будто впервые увидела. — Извини меня, малыш. Обычно низзлы дружелюбны, но моя Моргана очень вредная и недолюбливает магглов. Не даётся им в руки, может поцарапать, — когда она говорила, красные губы размыкались и из них вырывались облачка пара. Том вроде бы разбирал слова, но не мог понять их значение. — Так ты, значит, волшебник? — Что? — Том растерялся. Мало того, что на эту женщину не подействовало его внушение, так ещё Вайпер вдруг оказался какой-то «Морганой». — Я… кто? — Я совершенно точно уверена, что только что почувствовала непреодолимое желание отдать тебе Моргану, этот пакет с пирогом и, возможно, кое-что из своих карманов. Как интересно. Ты, случаем, не голоден? Это было похоже на спонтанный выброс. — Я… — Том растерялся, но неожиданно выпалил: — Да. Голоден. — Что ж, тогда я угощаю. Рождество, всё-таки. Где живут твои родители? — У меня их нет… мэм. Я живу в приюте. — Миллисента Багнолд. Можешь звать меня мисс Багнолд. А я живу здесь неподалёку и каждый день захожу в эту пекарню, здесь лучшие булочки во всём Лондоне, — она внимательно посмотрела на него. — Как тебя зовут? — Том. Том Реддл. — Так что ты пытался сделать, Том? — Я… — Том не знал, что сказать. Подсознательно он чувствовал, что эта женщина особенная, такая же, как и он. Он встретился глазами с Вайпер (который, возможно, вовсе не Вайпер) и в душе его проснулось давно забытое чувство, тёплое и доверительное. — Ты пытался колдовать? — подсказала она. Так спокойно, будто спрашивала об этом всерьёз. — Я не… — Фу, Моргана. Где ты так испачкалась? Так и быть, поможем тебе. Женщина оглянулась по сторонам и, заговорщически улыбаясь, достала из рукава пальто деревянную указку. Том инстинктивно ошатнулся, но быстро успокоился: он не в приюте и никто не собирался бить его по рукам. Мисс Багнолд легонько взмахнула ею — и мокрая грязная шерсть котёнка мгновенно стала чисто-белой и сухой. Том со свистом выпустил задержанный в лёгких воздух, его глаза в восторге расширились, щёки покраснели. — Невербальная магия, — улыбнулась Миллисента. — К счастью для тебя и для Морганы, я весьма умелая волшебница. Ну так что ж, мистер Реддл, говорят, Рождество — лучшее время чтобы сделать пожертвование в Мунго… ну или в маггловский приют. Покажешь мне дорогу? Я уверена, твои друзья с удовольствием разделят с нами этот пирог. — Мэм… мисс Багнолд. А можно мы не пройдем в приют? У меня там нет друзей. — Том переводил взгляд с кошки на волшебницу и обратно. Его шестилетнюю душу переполнял восторг, которым он не хотел ни с кем делиться. Мисс Багнолд сделала шаг в сторону и нахмурилась. — А твои воспитатели не хватятся тебя? — Нет, — поспешно ответил Том, боясь, что она может передумать. — Совсем нет, мэм. — Вот как, — лучистые глаза женщины на миг потемнели. Она как будто что-то обдумывала. Что-то неприятное. — Ну что ж. Магглорождённым, конечно, не положено… Но сегодня ведь Рождество. Нельзя игнорировать это, верно? Том не знал, о чём идёт речь, но на всякий случай кивнул. Он не любил Рождество, но если оно поможет переубедить волшебницу, он готов был его полюбить. Всем сердцем. — Тогда как на счёт выпить чая у меня дома? Моргана будет рада тебе. Ты ей очень понравился. — С радостью! А вы покажете что-нибудь ещё? Какое-нибудь ещё волшебство? — Может быть. Но не раньше, чем ты расскажешь мне, что делаешь здесь один в рождественское утро, — женщина стянула с руки красную перчатку и ласково погладила белую шерстку своей кошки. — Ты совершенно права, моя дорогая, что привела его сюда. Клянусь Мерлином, ни один ребёнок в мире не заслуживает оставаться один в Рождество.