Невыносимая сложность бытия

Скалли, пытаясь отдышаться, перекатилась на спину, закутываясь наполовину в простыню и мечтательно прикрывая глаза. За последние две недели не было ни дня, чтобы её тело не испытывало сенсорную перегрузку, купаясь в физическом удовольствии так, словно она нашла фонтан молодости и никак не могла оторваться от этого источника. Но больше, чем реакция собственного тела, её удивлял Малдер и его страстное стремление обладать ей во всех возможных и невозможных формах его привязанности к ней. Поначалу её смущало и обескураживало такое поведение, так не свойственное ему, ведь они проработали бок о бок почти семь лет, не испытывая проблем с впусканием друг друга в личное пространство, каким-то образом придерживаясь установленных границ допустимого и не рискую сбиться с намеченного пути. Тем поразительнее было, что теперь Малдер будто бы не способен был держать руки при себе, стоило им остаться наедине. Правда, вскоре Скалли поняла, что их первая ночь вместе как-будто запустила некую неизвестную цепную реакцию, из-за чего его вектор сместился в её сторону. Они по обоюдному согласию пришли к выводу, что на работе они должны оставаться непредвзятыми, отодвигающими интимную близость с переднего края на задворки в пользу эффективности и профессионализма, но вот во всё остальное время, Скалли не знала, как заставить Малдера остановится. Они окрестили обе квартиры, не было такого места, где он не заставил бы её стонать и задыхаться от наслаждения. Секс на кухонном столе, секс в ванной, секс на его диване, её диване, на полу и у входной двери, список можно было продолжать бесконечно. Самое примечательное, что кровать вообще очень редко фигурировала во всех этих эскападах. Она разрешила ему целовать её между двумя рядами средневековой литературы 16 века, пока их не прервали тихие, но тем не менее, чьи-то отчётливые шаги. Тогда Дана резко отскочила от него, устремляясь в туалет, где с минуту стояла над раковиной, пристыженная и возбуждённая одновременно. Следующий подобный случай произошёл в раздевалке в Квантико, когда он заехал за ней после проведенного ею вскрытия, чтобы обсудить дело, но в итоге вколачиваясь в её податливое предательское тело с той же самоотверженностью и напором, с которым врывался в очередное расследование чего-то паранормального. Только будучи уверенной, что в половину первого ночи здесь никого не могло быть, она позволила ему сделать этот необдуманный шаг, а заодно шагнуть вместе с ним. После чего Скалли повторяла себе, что не допустит ещё подобной оплошности, но не далее, чем через два дня она обнаружила себя распростёртой на заднем сидении его форда с задранной юбкой и спущенными трусиками, пока он облизывал её, как самое вкусное эскимо на свете, неуклюже склонившись над ней на тёмной парковке в паре кварталов от Гувера. Она задыхалась от двух полярных чувств, совмещая страх быть застигнутой и острое наслаждение от его импульсивных действий. А в конце недели Скалли изумила саму себя, самозабвенно отдавая ему долг, останавливая лифт между 2 и 3 этажами в его жилом комплексе, опускаясь перед Малдером на колени и вырывая из него хриплые стоны, которые он даже не старался сдерживать. Они оба словно знали, что первый острый голод скоро сменится типичным для любых новых отношений пресыщением, поэтому цеплялись даже за мизерный шанс побыть наедине, желательно обнажёнными, полностью или частично. Всё-таки семь лет сдерживаемых чувств являлись сильным катализатором, особенно для него. Ведь если она шла к этому постепенно, то Малдер утверждал, что его захлестнуло сразу, и первый год он отчаянно барахтался в бесплодных попытках выбраться на сушу, и только после её исчезновения, он смирился и перестал противиться собственным чувствам, но продолжая относится к ней до крайней степени уважительно, предпочтя дружбу беспочвенным мечтам об их совместной жизни. Он и сейчас не сильно верил в эту пресловутую совместную жизнь, но не смог отказать себе в удовольствии, когда осознал, что Скалли увязла также окончательно и бесповоротно, как и он сам. Они ошибались, оступались, в один момент им казалось, что они вообще идут в разных направлениях, но стоило им всё же встретиться и честно посмотреть друг другу в глаза, не страшась и не убегая, как обратного пути уже не было ни для кого из них. Ранним утром у них был рейс в Калифорнию, Малдер опять наткнулся на какую-то чертовщину, поэтому она нехотя откатилась от его тепла, собираясь встать с кровати, до которой они, наконец-то, добрались к третьей неделе безудержных занятий любовью, но он перехватил её за руку, заново притягивая к себе. Она с усмешкой вопросительно выгнула бровь, замирая в слегка полусогнутом состоянии над ним, полностью распластанном на постели. - Останься на ночь, - попросил он тем чарующим голосом, который так хорошо действовал на женщин, но Скалли лишь огорченно вздохнула, опуская одно колено на матрас и придвигаясь в нему, чтобы свободной рукой погладить его по чуть колючей щеке. - Ты же прекрасно знаешь, что никто из нас не выспится, если я останусь. - Я и не собирался спать, - он улыбнулся только кончиками губ, облизывая их напоследок и пристально глядя на неё, как ещё один способ сломить её решительность. - Зато я собираюсь, - ответила она, возвращая усмешку и качая головой. Они прекрасно понимали, что последнее слово останется за ней, но Малдер был бы не Малдер, если бы так легко отпустил её. Ему казалось, что она всё ещё сопротивляется их сексуальным отношениям, хотя именно Дана была той, кто соблазнил его и затащил в свою постель в момент, когда он меньше всего этого ожидал. Он вновь недовольно цокнул языком, окончательно отпуская её, позволяя её телу покинуть его постель, а затем и квартиру. Скалли лишь покачала головой и с грустной улыбкой скрылась за дверью ванной, чтобы привести себя в порядок и одеться, а он беспомощно откинулся на подушках, громко вздыхая, уставившись немигающим взглядом в стеклянный потолок. Оттуда на него смотрело его нахмуренное лицо с этой хмурой складкой между бровей. Малдер должен был признать, что в первое время его захлестнула волна любви и крайней нужды, стоило Скалли ошарашить его небрежными, голодными поцелуями. Никогда не позволяющий себе фантазировать о ней в таком ключе, сейчас он словно падал в глубокую яму похоти, стоило ему снять ограничения и внутренние запреты, благодаря которым он жил беспроблемно все прошедшие годы с их знакомства. Он скосил глаза к ванной, опять вздыхая. Она по-прежнему была не в его вкусе, а мысли о её мокром обнажённом теле, которое отделяла от него только хлипкая перегородка, как ни странно, не возбудили ни одного нейрона в его собственном теле. Малдер даже мог поклясться, что воспоминания об их грязных совокуплениях не заставят его дрочить в одиночестве, когда она выйдет от него несколькими минутами позже. И всё потому, что это было неправильно. "Да, в основном это было грязно", - осенило его, пока он слушал, как выключается душ и шуршит полотенце. Он сделал её грязной, то, чего он избегал всеми возможными способами, но хуже всего, что Скалли похоже нравилось грязно. И это являлось ещё одной гранью её, о которой он не знал до поры до времени, отделяя реальную Дану от Даны в своих голове и сердце. Он собирался испортить очередные отношения сексом. И не просто отношения - смысл всей его жизни на данный момент. Приподнявшись на кровати, Малдер с тяжёлым сердцем впервые посмотрел на себя будто со стороны, стоило ему остаться наедине с разъедающими его мыслями, которые благополучно глушились на протяжении почти месяца, благодаря той эйфории, что Скалли дарила ему каждый день. Но эйфория начала проходить, замещаясь щемящим чувством нежности и привязанности. Его грани покачнулись и вернулись на место, оставляя Малдера с ужасающим пониманием, что же он наделал, соблазнённый Даной и её решительным желанием ощутить что-то, кроме боли разочарования после провала ЭКО. "Дурак!", - отругал он себя в сердцах. Конечно, для неё это был всего лишь секс, способ убежать от потери, и, конечно, она на сей раз отдалась тому, кому могла доверять. В отличие от него, Скалли ни разу не стремилась признаться ему в любви, ни разу не впускала его в душу, которую он привык держать перед ней нараспашку, ни разу... Нет, Малдер знал, что был ей небезразличен, по-своему, он вполне допускал, что там даже могла возникнуть определённая форма любви, всё-таки они через многое прошли, но этого словно было недостаточно. И внезапно он осознал, что без словесного подтверждения он начинает задыхаться в коконе собственных чувств к ней. Стукнув кулаком по кровати, он резко вскочил, принимаясь на первый взгляд бездумно отодвигать ящики комода, чтобы достать спортивные штаны и футболку. К тому моменту, когда Скалли чистая и благоухающая вышла из душа, Малдера и след простыл. Она в смятении оглядела пустую комнату, смятые простыни, всё ещё пахнущие сексом, обратив внимание на не задвинутый на место ящик комода и распахнутую дверь. Он сбежал от неё, впрочем, это происходило уже не впервой, но почему-то именно сейчас ей стало как-то не по себе от его побега. Неожиданно Дану накрыло острое чувство потери, как будто она что-то упускала, но пока не знала что. Её одежда аккуратно лежала на стуле, дожидаясь, когда её наденут. Бросив на неё мимолётный взгляд, Скалли подошла к открытому комоду и достала одну из его футболок, облачаясь после душа в приятный цвета вереска хлопок. Голову она не мыла, но от влажного воздуха ванны, волосы начали пушиться и завиваться, придавая ей по-домашнему несобранный вид. Со вздохом посмотрев на часы, Скалли решила приготовить себе кофе и ждать его возвращения. Но несмотря на все усилия, всё равно заснула примерно через час, свернувшись калачиком среди простыней, где её и обнаружил Малдер. Уверенный, что после пробежки вернётся в пустую и холодную квартиру, он был ошарашен, увидев её миниатюрное тело, облачённое лишь в его футболку, слишком просторную для неё, что тем не менее делало Скалли в его глазах ещё более прекрасной. Стараясь ступать бесшумно, он опустился на корточки у постели, не отводя взгляда от её свежего без макияжа и такого родного лица. И будто почувствовав его присутствие, она вдруг вздрогнула и открыла глаза. И он пропал. В очередной раз. Боже, его затягивало, как в водоворот. - Который сейчас час? - сонно спросила она, приподнимаясь на локтях, пытаясь встать. - Около трёх, прости, я не хотел тебя будить... - Поэтому сидел там и пялился, - она беззлобно поддела его, отмечая, как вместо лукавой улыбки Малдер прикусил нижнюю губу и опустил глаза в пол. И тогда её словно что-то подтолкнуло. - Фокс... Он ощутимо вздрогнул, моментально вновь поднимая глаза и пристально всматриваясь в её лицо. А в следующую секунду Скалли потянулась в нему, целуя медленно и осторожно, будто боясь спугнуть его. Он моментально потерялся в ласке, остронуждающийся в её прикосновениях, но жалкий в своей нужде. И именно это его и отрезвило. Судорожно вздохнув, он оторвался от её губ, отклоняясь всем корпусом и принимая оборонительную позу, закрываясь от Даны. Она полностью выпрямилась в постели, долгим тяжёлым взглядом впиваясь в Малдера и ведя свою собственную внутреннюю борьбу. - Ты же знаешь, что ты - самый важный человек в моей жизни? - Скалли осторожно, стараясь не спугнуть, протянула руку и провела пальцами по его предплечьям, сложенным в замок на груди. - Допустим, - ответил он, не спеша идти на полноценный контакт, по-прежнему не реагируя на её мимолётное касание. - Ты что-то хочешь сказать, Скалли? Малдер прекрасно осознавал, что отчасти берёт её "на слабо", но ничего не мог с собой поделать, ему так сильно надо было услышать, что его тоже любят, и не просто любят, а задыхаются от этой любви, чтобы не чувствовать себя единственным утопающем, но она упорно молчала, словно обдумывая, как правильно сформулировать последующие слова, не обидев его. - Знаешь, уже, и правда, поздно, а завтра ранний вылет, вернее, уже сегодня, - он для вида посмотрел на наручные часы, не желая встречаться глазами со Скалли, посчитав, что её молчание в данное мгновение являлось красноречивее любых слов, особенно если она не изъявляла какой-либо готовности к этому разговору. По всем правилам, она вообще должна была уже находиться дома, пока он бегал кругами вокруг района, но нет, она была здесь, и, кажется, совсем не собиралась уходить, когда Малдер вернулся домой. Это очень сбивало его, заставляя разгадывать её вновь и вновь. Но как бы он не любил загадки, иногда её противоречивые сигналы приводили к тому, что ему нестерпимо хотелось получить чёткий и прямой ответ. И обычно Скалли любила чёткие и прямые ответы, также, как он - загадки. Всегда, кроме тех моментов в жизни, которые касались их сложных отношений. Видит Бог, он не хотел давить на неё, вот только его проклятая импульсивность всё равно проявлялась так или иначе, заставляя Дану поднимать свои щиты. - Почему всё обязано быть по-твоему? - произнесла она наконец, выпутываясь из простыней и опираясь ему на плечи, тем самым пригвоздив Малдера обратно к матрасу. Он удивлённо поднял глаза, опешив от такой постановки вопроса. - По-моему? Ты правда думаешь, что всё сейчас происходит по-моему? - Почему так важно, чтобы я сказала эти проклятые три слова? Что это изменит?! - продолжала напирать она, упуская из виду, как сменялись эмоции на его лице за столь короткое время. - Всё! Это изменит всё! - выкрикнул Малдер, неожиданно не справившись с волнением. - Как ты не понимаешь...Я умираю здесь... На этих словах он осёкся, всерьёз испугавшись, что сболтнул лишнего. Она нахмурилась, впервые за вечер посмотрев на него более внимательно, попытавшись прочитать скрытое сообщение, горящее в его глазах. Неужели...? - Никто никогда не говорил мне... - Боже, - Дана прикрыла ладошкой рот. Ему не требовалось продолжать фразу, чтобы она поняла смысл. Никто и никогда не говорил Фоксу Малдеру, что любит его, словно он был недостоин такого простого, но одновременно запутанного чувства. Конечно, любой бы усомнился. Тем поразительнее было, что он всё равно продолжал носить своё сердце на рукаве, не противостоя эмоциям, обуревавшим его. Иногда они тлели, как угли, иногда разгорались до полноценного пожара, но всегда отображались в зелени его глаз. Скалли же была не сильна в эмоциях. Порой она боялась их проявлений, хотя и остро ощущала эту необходимость. Чаще всего она в принципе не видела ценности в них. Чем сидеть и рефлексировать, проще было действовать. Но Малдер был другим. И это короткое, но ясное понимание неожиданно развязало ей язык. - Я люблю тебя, - прошептала она, не отводя взгляда, и мгновенно была вознаграждена мягкой нежностью, читающейся в ответном взгляде. - Совсем не сложно, - произнёс Малдер, как-то весь вмиг расслабляясь и лучезарно улыбаясь ей. - Для тебя, - проворчала Скалли, вплотную придвигаясь к нему и касаясь кончиком носа его щеки. - Останься, - снова попросил он. И на сей раз у неё не нашлось аргументов против.