Бесстрашные соседи

«Любовь может быть и слепа, а вот соседи — нет».

— Эван Эзар.

      Лесли, вовсе не плохо, но и не достойно для престижной должности окончив инициацию и получив скромную работёнку в патруле города, никогда не думала о том, что будет жить по соседству с Эриком, и сильно удивилась, когда в первую же минуту пребывания в новой квартире услышала жёсткий холодный голос сквозь словно картонные стены и хлопок двери, от которого с потолка посыпалась штукатурка, точно снег с хмурого белого неба. Вздрогнув, она тотчас припала ко входной двери, выглянула в коридор через маленькую щёлку, желая остаться незамеченной и не попасть под гнев находящегося явно не в лучшем расположении духа Лидера, и заметила только удаляющуюся, но такую узнаваемую для всех членов Фракции спину. Девушка спёрто выдохнула и угрюмо оглядела новое место жительства, не вдохновившись тем, что только что узнала. Уже через пару минут новоиспечённая Бесстрашная внимательно осматривала этаж: что-то упорно не укладывалось в голове, ведь Лидер Фракции не может же жить вместе с простыми солдатами. Наткнувшись на лестничном пролёте на ярко горящий неоном указатель «Этаж Лидеров», Лесли так и застыла на одном месте, пристально и как бы неуверенно глядя на буквы и сомневаясь в собственных умственных способностях. Неужели за столько недель тренировок, борьбы, стрельбы, метания ножей и преодоления страхов она разучилась читать? Тряхнув головой и ещё раз с сомнением покосившись на табличку, девушка направилась прямиком в место распределения жилья.       Мерный стук клавиш компьютера сразу привлёк внимание Лесли, но её приход остался проигнорированным девушкой, благодаря быстрым действиям которой помещение было наполнено размеренным, как бы успокаивающим звуком. Пару минут она на пороге переминалась с ноги на ногу, ожидая того момента, когда Бесстрашная хотя бы посмотрит на неё, но этого так и не произошло, поэтому ещё вчерашняя неофитка громко прочистила горло и вплотную подошла к её рабочему месту.       — Чего тебе? Квартиру поменять не могу: свободных нет. Если к кому-то съезжаешь, то милости просим, просто назови номер, — не отрывая взгляда от экрана, буднично протараторила работница.       — Нет, я просто хочу спросить... — Лесли порывисто набрала побольше воздуха в лёгкие, но её бесцеремонно перебили:       — Давай быстрее. У меня нет времени возиться с новенькими.       Оскорбление пролетело в потемневших на тон глазах бывшей неофитки лишь на секунду, губы искривились презрением, однако она стремительно взяла себя в руки.       — Меня распределили в восемьсот вторую квартиру. Это этаж...       — Лидеров, всё верно, — всё так же не поднимая глаз на девушку, выдала Бесстрашная.       Брови Лесли приподнялись в недоумении. Напротив сидящую девушку будто ничего не смущало. В особенности то, что среди Лидеров даже не было женщин, чтобы чудом спутать голос неофитки с кем-то из командования, несмотря на то, что она уже поняла, что перед ней стоит новенькая. Озадаченность всё больше отражалась на лице Лесли вместе с недовольством из-за отсутствия хотя бы малейшего проявления уважения к собеседнику и фактически тотального игнорирования. Раздражённая настолько, что ладони рук непроизвольно начали зудеть то ли от нервов, то ли от желания физической силой напомнить Бесстрашной о своём присутствии, девушка глубоко вдохнула в попытке унять порыв, и вдруг их глаза наконец-то встретились — одни полыхающие возмущением, другие, как будто в противоположность первым, — отстранённые и одновременно растерянные.       — Точно... Этаж Лидеров... — вновь повторила она, откинувшись на спинку кресла и вперив задумчивый взор в потолок. — Видимо, больше не было мест, поэтому как-то так получилось. Ну... что ж, поздравляю. Это же к лучшему. Будешь жить в хороших условиях, в отличие от своих сверстников. Считай это подарком на Новый год.       Бесстрашная наигранно мило и повседневно улыбнулась новенькой и принялась за прежнюю работу, как и до этого, не внимая нахождению постороннего в кабинете. Лесли, такая же ошеломлённая, уже стремилась покинуть наполненный каким-то двуличием кабинет, как заметила на самом выходе настенный календарь с обведённым красной ручкой первым числом.       «До Нового года тридцать дней, но подарки уже начались. Это что-то новенькое», — безразлично пожав плечами, девушка направилась в свою новую квартиру, отчаянно желая никогда не пересекаться с Эриком.       Но её желанию, как это обычно и бывает, не было суждено сбыться. Оставшийся день прошёл вполне спокойно, но в жутком напряжении. Подобно каменной статуе, Лесли скромно сидела на самом краю дивана, будто этот жалкий клочок и был всей мебелью, неотрывно глядела в стену и всё боялась, что ещё раз услышит стальной голос и оглушительный хлопок соседней двери. Сколько бы она ни обращалась к самой себе, однако так и не могла понять, чем обусловлена такая реакция. Всё-таки они не делят одну квартиру, девушка имеет собственное и вполне надёжное убежище, а он даже не знает о её существовании за стеной. Невзирая на это, умиротворение так и не посещало её душу. Раз за разом становилось жутко от мысли, что этот человек находится так близко к ней. Человек, которого избегает не только вся Фракция, но и весь город. Человек, репутация которого испорчена на всю жизнь. Человек, который каждодневно, по мнению общества, безжалостно убивает людей. Человек, руки которого никогда не отмоются от крови. Вдруг он убьёт и её? Эта мысль заставила судорожно обратиться к замку, который оказался слишком хлипким, и сердце тут же обдало холодом, а затем и жаром. Она медленно поднялась с дивана, так тихо ступая по полу, словно одно неверное движение могло привести к чему-то страшному и непоправимому, бегло провернула ключ до упора и только после этого смогла облегчённо выдохнуть. Уже через минуту дыхание вновь спёрло, когда она услышала твёрдые шаги, каждый из которых ударял по слуху и выбивал весь воздух, заставляя неконтролируемо задыхаться. Но ничего ужасного так и не произошло. Соседняя дверь негромко открылась и так же закрылась, наступила звенящая тишина. Лесли испуганно озиралась по сторонам, подобно загнанному зверю, и не узнавала себя. Каждый шорох в соседней квартире предвещал что-то опасное, казался последним звуком, который она услышит в своей короткой жизни. Первая ночь прошла более ужасно, чем день. Девушка безостановочно ворочалась, дёргалась от каждого скрежета, даже если это был упавший со слива на карниз мокрый снег, ощущала необоснованное волнение, парализующее тело. Именно так на неё влияло общественное мнение и слухи, постоянно окружающие её, фантазии таких же пуганых солдат, как и она в данное мгновение, которые верили сплетням своих предшественников или самостоятельно создавали их из-за личной обиды или неприязни к Лидеру. Однако Эрик ничего плохого ей не сделал, наоборот, вырастил настоящую Бесстрашную, обучив всему необходимому, хоть и не всегда гуманными, но вполне действенными методами. Так почему же Лесли чуть ли не до потери сознания боится, если чувствует некую благодарность к нему? Размышления над данным вопросом отставили в сторону все странные переживания и сомнения, наконец-то позволив ей уснуть.       Так проходил день за днём, уже близилась середина декабря. Девушка больше так остро не реагировала на присутствие Лидера в считанных метрах от неё, но по-прежнему опасалась: старалась выходить из квартиры только в тот момент, когда шаги в коридоре окончательно утихали, тихо передвигалась по комнатам, практически на цыпочках проходя мимо входной двери, и даже течение воды из крана, скорее напоминавшее приглушённое журчание ручья, еле-еле отскакивало от стен ванной комнаты. Невзирая на все «меры предосторожности», Лесли всё-таки повезло несколько раз напороться на Эрика. В первый раз его светлые глаза блеснули очевидным непониманием — она вся сжалась, стремясь раствориться в пространстве и стать невидимой, страх вновь овладел всем её телом, захотелось зажмуриться, чтобы не внимать непоколебимому взгляду, но мужчина не выдал и слова и просто-напросто прошёл мимо. Ещё никогда ей не было так легко дышать, как в тот момент, когда он как ни в чём не бывало скрылся за тёмным углом. Уже во вторую незапланированную встречу Лидер излучал полнейшее равнодушие к Лесли, и этому она была несказанно рада. Вероятно, он уже выяснил причину нахождения только-только ставшей полноценным членом Фракции девушки на опустевшем лидерском этаже, куда боятся ступать не то что новенькие, но и уже опытные Бесстрашные, поэтому никак не реагировал на её присутствие в далеко не подходящем месте. За пару дней они уже привыкли видеть друг друга по несколько раз на дню, Лесли уже не опускала глаза в пол, а в упор глядела в его всегда одинаковое лицо и по утрам неустанно буднично здоровалась. Теперь прошлое поведение казалось Лесли таким детским и глупым, что одно-единственное воспоминание вызывало стыд, от которого невозможно было убежать и который словно насмехался над ней, когда она краснела и морщилась от этих мыслей.       Первая, довольно спокойная половина декабря осталась позади, и самое раннее утро второй половины уже было не таким, как все остальные, и Лесли сама не могла понять, почему так считает. Всё было как обычно и одновременно совсем по-другому. Ранний подъём в полпятого утра до сих пор являлся для неё главным мучением во всей работе. Особенно сложно было от пронизывающего кости холода, из-за которого все конечности поддавались дрожи, а колючие мурашки бегали взад-вперёд, беспроглядной темноты и гололёда, как назло покрывшего все дороги Чикаго, из-за чего значительно увеличилось количество травм и аварий на проезжей части. Патрулирование стандартно начиналось в шесть утра с обхода территорий всех Фракций, однако в этот раз им по непонятной причине, которую, конечно же, начальство не собиралось докладывать обычным патрульным, поручили проверить необжитую землю у самой Стены, на которой были лишь давно заброшенные заросшие здания, пугающие мрачностью и какой-то неизвестностью — кто знал, для чего они были построены их предками?.. Не только пугающее предчувствие, но и погода твердили Лесли о том, что что-то не так. Непробиваемая стена снега, с которой трое патрульных столкнулись в первую же секунду, как покинули пределы Фракции, словно предупреждала об опасности, заставляла вернуться в безопасное место и не становиться жертвами беспощадной метели. Однако у них совершенно не было выбора. Переглянувшись, каждый заметил в глазах напарника неподдельное сомнение. Погода действительно была далеко не благоприятствующей ежедневной проверке. Они скорее застрянут в непроходимых сугробах, чем обнаружат врага и тем более смогут его обезвредить. Тяжело вздохнув и вновь ощутив плохое предчувствие и отчаянный зов сердца, умоляющий не идти на поводу у разума, который не позволял даже просто родиться мысли о невыполнении поставленной задачи, Лесли почти до глаз натянула капюшон, застегнула пуховик не только на молнию, но и на всевозможные кнопки, липучки и завязки, и вышла из-под спасительного навеса навстречу особо жестокому сегодня снегу. Остальные тут же сделали то же самое, и небольшая группа отправилась в путь. Ледяной ветер неустанно пугающе завывал, снег попадал на лицо и сразу же таял на нём, кусал щёки и всячески издевался над единственными странствующими в такой ранний час во всём городе. Довольно долгая дорога будто была ещё более невыносимо продолжительной. Уже начало светать, когда они, озябшие и будто окаменевшие от мороза, приблизились к необходимому району. Стужа настолько пронизывала кости, будто постепенно разрушая их, что Бесстрашным казалось, что если они хоть на секунду остановятся на месте, то тотчас же превратятся в ледяные статуи и застынут в обыкновенно безлюдном месте навсегда. Концентрация снижалась буквально с каждой минутой, вместе с тем постепенно утихал снегопад, но словно становилось всё холоднее и холоднее. Бесстрашные мельком оглядывали разрушенные до основания и чудом уцелевшие, хоть и наполовину, здания, особо ничему не придавая значения. За последнее десятилетие в этой местности не наблюдалось абсолютно никакой активности — они прекрасно знали об этом, поэтому не относились к своей работе со всей серьёзностью, как их старшие товарищи. По всей видимости, они думали, что патрульные просто обходят город «для галочки», параллельно веселясь с друзьями-напарниками и никак не рискуя своими жизнями. Они, наивные и молодые, не видевшие ещё очень многого, с детским простодушием верили в то, что Чикаго — это самое безопасное место на всей Земле и что они будут жить вечно. Возможно, что-то в глубине души подсказывало, что их мысли совсем не сходятся с жестокой реальностью, однако ещё живые и полные сил дети внутри каждого из них отказывались доверять доводам взрослых, прятались подальше, чтобы их никто не нашёл, и старательно оберегали розовые очки, не позволяя им покрыться болезненными трещинами и царапинами.       Как бы они ни старались не повредить эти спасительные очки, им было суждено наконец-то разбиться. Весь мир Лесли перевернулся с ног на голову, когда она, только-только твёрдо стоявшая на земле, оказалась прижата к ней спиной. Над слабым дрожащим телом навис кто-то тяжёлый, с холодящей душу нечеловеческой улыбкой, не предвещающей ничего хорошего. Девушка никогда не видела такого животного оскала, и это приводило в оцепенение. Руки и ноги парализовало, из головы выветрились абсолютно все мысли, больше не было слышно свиста студёного ветра — вокруг стояла лишь оглушающая тишина, сквозь которую не пробивался даже звук собственного шумного дыхания. Было ясно одно — этот человек пришёл сюда явно не с добрыми намерениями. От этой мысли сердце свело паническим страхом, забилось сильнее, казалось, в сто крат, дышать становилось всё тяжелее. Вот-вот ей должна была овладеть очередная паническая атака — привычное и такое обыденное явление за последние семь лет, — но блеснувший нож в руке, по всей вероятности, афракционера мигом отпугнул всю панику. Адреналин начал бурлить в груди — бывшая неофитка и нынешняя Бесстрашная разом вспомнила всё то, чему её ежеминутно учили несколько недель. Информация и дальнейшие действия появлялись в голове со скоростью света, будто она робот, конечности действовали сами, и Лесли не успевала не то что следить за ними, но и отдавать команды. Впрочем, её контроль словно и не был нужен организму.       Она умелым движением выбила нож из мужской ладони, однако он, как будто заранее предугадав её действия, успел полоснуть острым лезвием по не защищённому курткой бедру. Рану тотчас обдало жаром, щипанием и невыносимой болью, однако страх быть убитой всего в восемнадцать лет затмевал все ощущения. Костяшки избитых на тренировках рук тут же заныли, стоило нанести первый удар. Второй, третий, четвёртый — алая кровь уже медленно стекала с кожи и окропляла безупречно белый снег. Повторить такие чёткие атаки девушка не смогла бы ни во время инициации, ни прямо сейчас в спортивном зале: огромное влияние оказывал адреналин, бушующий внутри, прямо как недавняя метель на улице. Лесли не заметила того момента, когда нападающий уже без сознания лежал на промёрзлой земле, ещё пару минут безотчётно глядела на живое тело и не сразу обратила внимание на тяжело дышащих напарников неподалёку от неё и пару таких же обездвиженных изгоев. Осознание произошедшего дошло не сразу, лишь через пару десятков минут, когда Бесстрашные, погрязшие в размышлениях, мыслях и словно находящиеся в прострации, возвращались во Фракцию и, кажется, до сих пор не понимали, куда держат путь: ноги сами вели домой. Резкая боль от кровоточащей раны посетила Лесли как раз таки вместе с осмыслением того, что их пытались убить афракционеры. Слабость прошлась по всему телу, бедро начало невыносимо ныть, и хотелось упасть прямо здесь, на пустыре, лежать на мягком снегу и ждать, когда кто-нибудь наконец-то поможет. Вот только никто не мог им помочь. Рация не ловила нужный сигнал из-за плохих погодных условий, точных координат они не знали, поэтому спасения пришлось бы ждать гораздо дольше, чем если бы они сами вернулись во Фракцию. Безнадёжность сжала горло Лесли, воткнула в него острые невидимые иголки и безжалостно прокрутила их. Паническая атака отчаянно желала завладеть юной Бесстрашной всё то время, пока она безотрывно глядела на собственную кровь, пропитывающую форму и оставляющую следы на промёрзлой земле. До скрежета сжав зубы, девушка оторвала кусок ткани от верхней части формы, скрытой под плотной курткой, и затянула им ранение. Казалось, оно запульсировало ещё больше, и боль затмила глаза. Спёрто выдохнув, она продолжила идти за остальными, надеясь на то, что дойдёт до Бесстрашия и не истечёт кровью.       За последнее время это было единственное и, наверное, самое сильное желание, которое на удивление исполнилось. На подходе к Лазарету от усталости и потери крови Лесли неумышленно игнорировала всё вокруг: людей, которые оборачивались на бледную новенькую, тьму коридоров, которая для неё была совсем непроглядной, так как неустанно темнело в глазах, множество голосов, смешивающихся в единую неразборчивую массу, которые она попросту не слышала из-за назойливого шума в ушах, и навязчивые запахи, которыми было наполнено самое посещаемое место во всём Бесстрашии. От запаха спирта и других медикаментов у неё тотчас ещё больше закружилась голова, но помощь была рядом, совсем близко, стоило протянуть руку, и можно было наткнуться на доктора, хмуро и придирчиво осматривающего девушку. Привыкшая к боли, Лесли не чувствовала всех манипуляций, которые производил Бесстрашный с её ногой, лишь непередаваемую усталость, словно она оббежала весь Чикаго за несколько часов. После посещения Лазарета ей не стало значительно легче: последний час девушка уже не чувствовала боли, хоть она изредка давала о себе знать, или так быстро подействовало обезболивающее. Наоборот, ситуация усугубилась, когда Лесли на автомате подошла к главной лестнице и, так же по привычке поднявшись на первую ступеньку и ощутив резкий укол в бедре, поняла, что предстоит преодолеть ещё восемь этажей. От этой мысли Бесстрашная чуть не упала назад, однако из последних сил смогла удержаться за перила. Вокруг, как будто специально, никого не было. Сделав пару хриплых вдохов и выдохов, она, крепко-накрепко, как приклеенная, держась за ограждение вспотевшими и окровавленными ладонями, совсем медленно начала шагать ступеньку за ступенькой, стараясь как можно меньше напрягать травмированную конечность. Это получалось из рук вон плохо, но у неё не было никакого выбора. Либо идти, несмотря ни на что, либо остаться внизу и ждать помощи не пойми от кого, и ведь нельзя было быть уверенной в том, что кто-то вообще поможет.       Когда Лесли наконец-таки добралась до заветного этажа, ей казалось, что прошли целые сутки. Ноги дрожали и подкашивались, дыхание было слишком частым и хриплым — она никак не могла отдышаться, — а кровотечение будто началось вновь. Перед глазами проплывали непонятные фигуры, а когда они исчезали, то картинка становилась мутной, потолок менялся местами с полом, стены дрожали. Еле-еле дойдя до ближайшего поворота, Бесстрашная почувствовала, что ей совсем поплохело. Жар окутывал всё тело, рана болезненно пульсировала, уже ничего не было видно, кроме сплошной темноты. На ощупь найдя холодную стену, она доверчиво прислонилась к ней, видя в бездушном бетоне исключительное спасение, и почти сползла на пол, как вдруг что-то или кто-то подняло её наверх, подобно безвольной кукле. И если этот кукловод-спаситель или кукловод-злодей собирался поиздеваться над ней, то у него бы обязательно получилось осуществить задуманное без каких-либо сомнений. Лесли уже была на границе между реальностью и бессознательностью, поэтому не смогла бы сопротивляться врагу, даже если бы сильно хотела. Но она и не хотела. И он не был врагом.       На грани сознания девушка ощутила лёгкие хлопки по щекам, но они так и не смогли привести её в чувство. Чьи-то тёплые руки сначала поддерживали обессиленное тело, затем подняли в воздух. В этот момент Лесли почувствовала настоящую лёгкость. Ей впервые было так спокойно и беззаботно, как будто она находится вдали от всех проблем и каждый день проживает свою лучшую жизнь. Что-то внутри неё отчаянно желало, чтобы это мгновение продлилось хотя бы чуть-чуть подольше, а желательно застыло навсегда, однако совсем скоро под спиной было не воздушное пространство, а вполне твёрдая поверхность. И даже это безумно нравилось ей. Слова благодарности застыли в пересохшем горле — Бесстрашная физически не могла издать ни единого звука, но спаситель-незнакомец и не ждал их. Ещё минуту было слышно размеренное дыхание, затем неторопливые шаги и еле слышный хлопок двери. Однако в этот раз Лесли отнюдь не испугалась их.       Девушка часто слышала от старших Бесстрашных о том, что из-за выброса адреналина в кровь после столкновения с реальной угрозой или стрессом организм из-за чрезмерной потери сил может целые сутки и даже двое восстанавливаться во сне, и никогда не думала, что такое произойдёт с ней. Больше двадцати часов она спала беспробудным сном, кажется, даже не меняла позу и не слышала никаких звуков, будь то тихий шорох или настойчивый стук в дверь. Не слышала Лесли и осторожных шагов в своей квартире по нескольку раз за это время, не чувствовала настойчивых и одновременно аккуратных прикосновений к шее и лицу, точно их обладатель проверял пульс и температуру. Наконец проснувшись и ещё долго приходя в себя, девушка будто до сих пор ощущала фантомные касания на коже и всей душой верила в то, что причиной такого странного явления были сновидения или перепады температуры. Это продлилось ровно до того момента, пока Лесли не столкнулась с Эриком на пороге собственного дома. Лидер так беспечно заходил в её квартиру, прямо как в свою, и первой мыслью Бесстрашной действительно было то, что мужчина попросту перепутал двери, однако настороженный взгляд, пристально очерчивающий её тело, ответил на все вопросы. Это был он. Именно он спас её в коридоре, именно он постоянно навещал её последние сутки, именно он по совершенно непонятной причине не забывал о ней всё это время.       — Тебе бы ещё отлежаться... — настолько безмятежно, что моментально стало удивительно спокойно и комфортно, произнёс Эрик, прикрыв за собой дверь.       — Это был ты... — всё ещё шокированно протянула Лесли и даже не заметила того, что бессовестно нарушила субординацию. Впрочем, Лидер тоже не обратил на это никакого внимания, но его брови всё равно почти незаметно приподнялись.       — Ну да, или я должен был оставить тебя там? — беззлобно усмехнулся он, сложив руки на груди, — и прежний уют тотчас улетучился: мужчина значительно возвышался над ней, и она чувствовала себя маленькой девочкой рядом с сильным и осознанным взрослым. Наверное, так оно и было. По знаниям и опыту Лесли действительно была простой девчонкой по сравнению с самим Лидером Бесстрашия.       — Нет, большое спасибо!.. Просто... неожиданно как-то... — девушка тут же опустила глаза в пол и неуверенно сцепила руки за спиной, то ли стесняясь его, то ли боясь его реакции. Она ожидала, что он сейчас громко хлопнет дверью и больше никогда не приблизится к ней или отчитает за слабость, поэтому громкий смешок сбил её с толку. Лесли сразу подняла голову, в девичьем взгляде пробежали всевозможные эмоции — от удивления до страха, — а Эрик лишь выдал ровным тоном:       — Хоть что-то стабильно в этой Фракции. Ладно, отдыхай. Заходи, если что.       Лесли протяжно выдохнула, словно всё это время отчего-то задерживала дыхание и стоило позволить воздуху хоть чуть-чуть проникнуть в лёгкие, как происходящее оказалось бы сладким сном, предсмертной комой или блаженным Раем. Она так и стояла на том же самом месте, глядя на дверь, будто он всё ещё был в проёме или скрывался за ним, ожидая, когда девушка наконец выйдет навстречу. Эрик давно ушёл, но Бесстрашная до сих пор видела его очертания, мягкую усмешку, блестящий шарик над бровью, который будто озарял эту комнату невиданным светом. Она отчётливо слышала его плавное дыхание и необыкновенно спокойный голос или окончательно сходила с ума. И даже если Лесли действительно тронулась рассудком, то это было к лучшему: почему-то она больше не чувствовала себя одинокой, и это было поистине самое великолепное ощущение из всех, которые ей довелось испытать за всю жизнь.       После этого случая они стали видеться значительно чаще, будто каждый из них так и норовил выйти в тёмный коридор, чтобы наткнуться на другого. Безусловно, Эрик не преследовал такой цели, и все встречи, по его мнению, возникали стихийно, в отличие от Лесли, которая действительно желала видеть его как можно чаще и всё время покидала пределы квартиры, когда слышала твёрдые размеренные шаги. Собственное желание пугало и настораживало девушку: только две недели назад она боялась издать лишний шорох, искренне веря в то, что Лидер сразу покончит с ней и даже не поведёт бровью, и после того, как он всего лишь помог ей, Бесстрашная словно надеялась на что-то большее. Как будто это обычное спасение было проявлением каких-то чувств, чем необычайно скрытое в нём милосердие. Её мучила жажда ощутить на себе изучающий взгляд, стать причиной лёгкой усмешки от необдуманных слов и действий, просто перекинуться парой даже будничных фраз. Лесли больше совсем не боялась Эрика, наоборот, он стал объектом её любопытства и внимания. Девушке было безумно увлекательно узнать о его жизни, пути, привычках и интересах, окружении. Она не считала его заклятым врагом или деспотом ровно с того момента, как он помог ей. Казалось, Лидер был человеком, не любящим или не умеющим показывать настоящие эмоции. И хоть Лесли мечтала узнать его поближе, но к тому, что ей предстояло услышать, она явно не была готова и не смогла бы подготовиться заранее...       До Нового года оставалась неделя. Бесстрашие, как и весь Чикаго, уже было готово к самому главному празднику. Синий неоновый цвет в коридорах стал ярче, разноцветные гирлянды обрамляли всю территорию вдоль и поперёк, шары разных форм и оттенков свисали с потолка и блестели на главной ёлке в Яме, верхушка которой в виде мерцающей звезды почти доставала до стеклянной крыши, в некоторых местах можно было наткнуться на игрушечных Сант, снеговиков и эльфов, половина из которых словно была настоящей: они разговаривали, двигали частями тела, моргали и пели новогодние песни. Бесстрашие как будто было украшено больше самого Дружелюбия, и это было довольно противоречивым явлением. Многие думали, что солдаты не способны к прекрасному, и всё же за столько десятилетий жестокость и кровь не смогли погасить стремление к чему-то светлому и красивому.       Всё вокруг напоминало сказку с непременно хорошим, счастливым концом. Лёгкость прослеживалась во всём, отражалась в каждом действии и взгляде Бесстрашных. Казалось, только кроме одной Лесли. Сегодня она должна была радоваться приближению Нового года, красочным украшениям и завораживающему снегу. Именно сейчас она должна была преображать свою квартиру, готовить желание к новогодней ночи и выбирать наряд. Именно в эти часы она должна была полностью посвятить себя празднику и проникнуться его атмосферой, но никак не убивать. В эту смену, именно в её смену изгои опять напали на патрульных. Они никак не собирались утихать, даже несмотря на приближение Нового года, которое не являлось для них чем-то значимым. Когда девушку вновь повалили на промёрзлую землю, она не чувствовала страха, лишь всепоглощающий гнев. Ярость затмила глаза, заткнула сердце, не давая пробиться эмоциям и чувствам, как железная броня, защищающая жизненно важные органы. Вероятно, злость отразилась и в почерневших глазах: изгой испугался и собирался было отскочить от неё, но такая реакция только раззадорила Бесстрашную. Не думая о последствиях, Лесли стремительно выхватила пистолет из кобуры, словно механическим движением взвела курок и безжалостно выстрелила ему в лоб. Мужчина безжизненно упал мешком, она же как ни в чём не бывало встала с земли и беззаботно отряхнулась от снега. Осознание пришло только на обратном пути, и ужас сковал горло, впиваясь острыми иглами, и хладнокровно воспроизводил картинки убийства её же руками. Так прошёл весь день. Девушка не могла вдохнуть полной грудью, вспоминать о чём-то другом, кроме тела мёртвого изгоя, — стоило прикрыть веки, и его стеклянные глаза тотчас возникали перед ней. Он ведь тоже был человеком, а она жестоко лишила его самого главного — жизни.       Губы были искусаны до крови, всё лицо влажным и красным от непрекращающихся слёз, отсутствовал даже малейший живой огонёк в глазах — они были полностью потухшими, как и раньше, как и у того афракционера. Физически был мёртв он, морально — она. Очевидно, заснуть тоже не получилось. Мозг со всем коварством издевался над ней, беспрестанно прокручивая жуткие кадры, как только Бесстрашная хоть на секунду зажмуривала веки. Девушка без движения лежала на твёрдой ледяной кровати и безотрывно глядела в тёмный потолок. Подушка насквозь пропиталась солёными слезами, из открытого окна веяло морозом, а ледяной ветер задувал в квартиру, но это было абсолютно безразлично Лесли. Она была готова намертво замёрзнуть и была бы рада, если бы её сердце остановилось прямо сейчас. Не в силах больше думать о произошедшем, девушка нервно вскочила с кровати и прямо в пижаме направилась в местный бар.       Шумная музыка, обычно до боли барабанящая по ушам, сейчас проходила словно через невидимый вакуум и звучала совсем тихо, будто в другом конце Бесстрашия. Однако Лесли была прямо в центре ежедневных развлечений, бездумного пьянства и неразборчивых знакомств и не замечала ни случайных взглядов, ни оглушительной мелодии, от ритма которой дрожали стены и пол, ни окружающих и нечаянно прижимающихся к ней солдат. Она с непроницаемым выражением лица и огромной дырой в неспокойном, но, видимо, чёрством сердце пробивалась сквозь плотную липкую толпу, по пути стирая оставшиеся слёзы, и, достигнув пункта назначения, бесцеремонно выхватила из рук неизвестного бармена бутылку с неизведанной жидкостью, лишь сказав своё имя, чтобы заплатить за алкоголь чуть позже. Молодой парень ещё пару секунд озадаченно глядел на поникшую фигуру, бегло удалявшуюся к выходу. Оставаться в весёлой беззаботной толпе Лесли была не намерена. Ей было совсем не до развлечений, танцев и новых знакомств. Девушка медленно умирала в одиночестве, но настолько привыкла к нему за последние годы, что не была способна разделить с каким-то незнакомцем свои проблемы и переживания. Бесстрашная была твёрдо уверена в этом, пока по пути домой не выпила половину содержимого бутылки, причём довольно крепкого и как бы разъедающего горло, и не встретила на подходе Эрика. Она уже не была трезвой. Да и он не был незнакомцем.       Лесли сразу заприметила сгорбленный силуэт, сидящий на полу, как только завернула в ту часть, где находятся их квартиры. Ни яркий неоновый свет, ни гирлянда, расположенная вдоль всего потолка, не помогли ей определить личность Бесстрашного. И хоть ответ был очевиден — в этом коридоре располагаются всего две квартиры, — однако из-за влияния алкоголя девушка соображала намного медленнее и менее логично, чем обычно. Совокупность света безупречно подсвечивала лицо неизвестного, очерчивала скулы и все остальные черты, делала их более острыми и пугающими. Однако Лесли больше не опасалась его. Как только девушка узнала в фигуре Лидера, то тут же плюхнулась рядом с ним и тяжело вздохнула. Пару секунд бесцельно побуравив отчуждённым взглядом стену, она повернулась в его сторону, мигом заметила что-то блестящее на его лице, в районе щёк, и медленно скатывающееся вниз и списала это на особо возбудившееся воображение. Мужчины же не плачут, ведь так? Словно почувствовав, что Лесли заострила внимание на том, во что отказывалась верить, Эрик шумно усмехнулся, но это была не та мягкая усмешка, которая так нравилась Бесстрашной, а горькое и подавленное подобие её. Затем мужчина сделал большой глоток из точно такой же бутылки, как та, которую девушка держала в подрагивающих влажных ладонях. В растерянности она повторила это же действие, всё не отрывая от него изумлённого взора. Почему-то Лесли всегда казалось, что Лидеры не употребляют алкоголь: у них же так много дел и забот, что они наверняка думают об этом в последнюю очередь. Однако Лидеры были такими же живыми людьми, как и все остальные, и нынешний Эрик в том не понятном ей, не свойственном ему состоянии, в котором он находился в данный момент, был опровержением её детских мыслей.       — Что у тебя? — ни на миг не убирая с лица вымученной полуулыбки, так тихо произнёс он, что девушка непроизвольно вздрогнула. От обычно жёсткого холодного голоса не осталось и следа. Перед ней был совершенно другой человек, вовсе не имеющий отношения к тому бездушному, о котором все вокруг говорят. Именно поэтому она, как бы ни старалась, не могла перестать внимать его потерянному виду.       — Я убила человека... — поёжившись от собственных слов, дрожащим голосом выдала Лесли, и немедля её слуха коснулся будто бы понимающий смешок, хотя его лицо оставалось неизменным.       — Я уже и не помню, когда в первый раз кого-то убил. Не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо... — Эрик по-прежнему глядел строго перед собой и даже не выглядел пьяным. Но приглушённый голос и понурый взгляд казались неестественными и доказывали, что это не тот суровый жестокий Лидер, который постоянно появлялся в обществе, а простой человек со своими чувствами и переживаниями, которые он никогда никому не демонстрировал, кроме сегодняшней ночи и кроме неё, ещё недавней неофитки, никак не относящейся к его жизни.       Лесли испытывала смешанные ощущения. Ей казалось, словно она открыла что-то личное, тайное, недоступное для других людей и в частности неё самой. Будто она стала свидетелем проявления невозможной слабости, хотя именно он всегда учил и будет учить не позволять себе поблажек. Эрик был слишком противоречивым человеком, имеющим сразу несколько масок в запасе, прямо как настоящий актёр, без исключения надевающим их каждый день и не позволяющим им покрыться трещинами и разбиться вдребезги. Однако именно сейчас мужчина был без единой маски и позволял разрушаться самому себе на глазах другого. Впервые. Девушка чувствовала сожаление, удивление и умиротворение. Именно в данное мгновение Лесли ощущала себя спокойной как никогда раньше то ли из-за нахождения рядом с ним, то ли от осознания того, что у каждого человека есть свои проблемы и они могут разделить их вместе.       — Почему?       — Сейчас меня не мучает совесть, в отличие от тебя, — в первый раз за это время его обыкновенно равнодушные глаза нашли её — робкие, наполненные небольшим волнением, небезучастные. — Он заслужил этого. Ты ни в чём не виновата.       — Откуда ты знаешь?.. — протянула Бесстрашная, озадаченная его непоколебимой уверенностью в сказанном.       — Ты бы разве убила невинного человека, если бы он не пытался причинить вред тебе или твоим близким? — туго соображающая, Лесли успела только еле заметно повести головой, как Лидер сразу продолжил: — Правильный ответ. Нет. Ты бы никогда этого не сделала. Как и любой нормальный человек, но не в Бесстрашии.       Воцарилась напряжённая и как бы говорящая тишина. Лесли осмысливала их диалог, до сих пор так и не притронувшись к бутылке: отчего-то необходимости в алкоголе больше не было, — мужчина же, наоборот, стремился выпить её до конца и о чём-то размышлял, глядя в горящий разноцветными огнями потолок.       — Почему ты это делал? — не сдержалась девушка, и кончики пальцев после этого вопроса почему-то закололо. Видимо, она начала нервничать, однако переживала не из-за реакции Эрика, а из-за его возможного ответа. Бесстрашная боялась услышать, что убийства доставляют ему удовольствие, и тогда все слухи оказались бы правдивыми. И тогда он бы стал для неё ещё большей загадкой и истинным злодеем, во что отчаянно не хотелось верить.       — По приказу, — только успел сказать он, и Лесли моментально облегчённо выдохнула. — В Бесстрашии только так. Или ты соблюдаешь приказы, или отправляешься к афракционерам, — последнее слово было выделено издевательской интонацией, и девушка мигом смутилась, но не подала виду.       — И тебе не было их жалко?       — Сначала было, а потом привыкаешь. Сейчас я жалею об этом, но ничего изменить невозможно. Вообще ничего... — разочарованно выдохнул Эрик. — Возможно, это и есть моё наказание за те смерти...       — Какое наказание?.. — на свой страх и риск еле слышно спросила Бесстрашная, не ожидая, что он ответит на этот вопрос, но искренне надеясь на это.       — Знаешь, иногда тебя предают самые близкие по совершенно глупой причине. Наверняка за что-то. За собственную слабость или какой-то ужасный поступок. Мы всегда чем-то за что-то платим... Удивительно, правда? А потом ничего не остаётся... совсем ничего... — медленно, осознанно и одновременно неверяще протянул он, так и глядя пустым взглядом исключительно перед собой.       Тем временем Лесли удивлялась пуще прежнего с каждым новым словом и совершенно не узнавала его. Казалось, ещё двадцать минут назад он был похож на себя обычного, а сейчас возле неё находился сломанный и выброшенный, ещё еле дышащий и из последних сил хватающийся за не нужную ему жизнь человек. В этот момент девушка осознала, насколько сильно они похожи. Их обоих предали близкие, и они оба остались одни. Только Бесстрашная ещё пыталась цепляться за жизнь, а Эрик будто не видел смысла в своём существовании.       — Нужно жить дальше, — она сама пыталась поверить своим словам, скрепя сердце стараясь спасти и себя, и его.       — А если ничего не осталось? — моментально парировал он усталым голосом.       — Найти что-то новое... — сначала неуверенно, но затем без сомнения и безапелляционно заявила Лесли, почувствовавшая резкий прилив сил. Её сестра не стоила того, чтобы жертвовать только-только начинающейся жизнью, и девушка поняла это только в эту минуту и теперь была намерена убедить Лидера в этом же.       — Ты права, — спустя минутное молчание неожиданно согласился мужчина, серьёзно, как на взрослую, и благодарно взглянув на Бесстрашную, и с резким звоном отставил в сторону ещё не законченную бутылку с алкоголем.       — Наших с сестрой родителей убили, когда мне было одиннадцать лет. Просто из-за того, что отец был «не таким». Дивергентом. Я видела их тела прямо в нашей квартире. Мы стали сиротами, и никому, ни одному человеку не было до нас дела в этом огромном городе. Потом сестра бросила меня и ушла в другую Фракцию. В одиннадцать лет я осталась одна. У меня не было никого — ни дальних родственников, ни друзей, ни знакомых. Все просто делали вид, что всё нормально, и избегали меня. Никто ни разу не поинтересовался о моём состоянии, здоровье или хотя бы о том, как обстоят мои дела. А они были ужасны, потому что каждую ночь я видела живых или мёртвых родителей и сестру, которая обвиняла меня в их смерти. И до сих пор мне это снится. И до сих пор я одна...       В карих глазах собирались слёзы, как это возникало каждый раз, когда она вспоминала свою семью, которой лишилась в таком раннем возрасте. Сердце опять заныло с такой силой, что приносимую боль можно было приравнять к физической, точно кто-то наживую разрезал его, разбирал на куски и оставлял кромешную пустоту. В такие моменты, которые наступали очень часто, она чувствовала себя особо одинокой и ей казалось, что никто не способен понять её чувства. Однако сейчас она была не одна. Однако сейчас рядом был человек, который видел в Лесли себя, точно глядел в отражение разбитого пыльного зеркала. Однако сейчас рядом с ней был человек, который понимал её как никто другой.       Из-за потока слёз, перекрывающих обзор, девушка не видела, насколько отстранённый и вместе с тем шокированный взгляд изучал её профиль, но почувствовала, как Эрик, судорожно вздохнув, сжал девичью влажную ладонь, оторвав её от бутылки, в которой не было необходимости и в которой невозможно было найти успокоение, сколько бы он ни пытался.       — Жаль, что мы замечаем настоящую натуру людей так поздно... — ровным голосом проговорил он, по-прежнему пристально разглядывая слишком знакомые черты.       — Это странно, но мы во многом похожи, — вытерев слёзы свободной рукой, нервно рассмеялась Лесли, бегло взглянув на мужчину. — Как будто это с нами сделал один человек.       — И вправду один... — иронически хмыкнул Эрик, ловя на себе доверчивый взгляд идентичных карих глаз.       Стихийность встреч осталась в прошлом. По крайней мере, точно для Лидера. Ни один день не проходил по отдельности друг от друга, как будто они были преданными друзьями долгие годы. Одиночество сближало полные противоположности. Ему было откровенно всё равно на возраст, пол, статус и разнообразные маски, которые они каждый день надевали на людях и непременно уставали носить, но не могли себе позволить остаться без «защиты». Слабости не было места в Бесстрашии. Она развязывала руки, давала поводы для жалости и позволяла сдаваться, что было категорически запрещено солдатам. И раз за разом толкая речи о силе воли, смелости и о том, что Бесстрашные никогда не сдаются, Эрик хотел смеяться, потому что каждую минуту отчаянно желал пойти наперекор этому правилу, однако разум по-прежнему брал верх над сердцем, давая слабину лишь в одиночестве, когда борьба предательски усиливалась. Он должен был оставаться сильным ради Фракции и всего города, которые и так пострадали из-за его невнимательности и непреклонной веры в людей. Мужчина всё равно продолжал противоречить самому себе, доверять почти незнакомой девчонке и опасаться того, что в один миг она окажется точно такой же, как и её сестра. С каждым новым днём такие мысли посещали его всё реже: Лидер чувствовал себя живым человеком, а не выброшенной бездушной игрушкой, и ради этих моментов был готов получить ещё один нож в спину, возможно, гораздо более болезненный, чем предыдущий, и точно смертельный.       Благодарность внутри Лесли усиливалась в геометрической прогрессии, разрывала внутренности и яростно пыталась выбиться наружу. Эрик заменял ей всех. Родителей, сестру, пару, друзей и приятелей. Впервые за семь лет в её жизни появился человек, который действительно хотел помочь ей, оказывал внимание и просто был небезучастным, хотя самому требовалось то же самое. Их помощь была взаимной. Лидер тренировал её в спортивном зале, показывая всё новые и новые приёмы и делая её сильнее, девушка вместе с ним разбирала словно нескончаемые кипы бумаг, как будто в их время не существовало электроники, на которой это всё можно было хранить и значительно экономить время. Мужчина слушал её рассказы о давних увлечениях и смешных историях, делился ими в ответ, Бесстрашная читала книги, которыми была наполнена лидерская квартира. Эрик иногда ходил с ними в патруль, действительно беспокоясь о чрезмерной активности изгоев, а Лесли в свободное время разъезжала с ним по другим Фракциям. Теперь жизнь была по-настоящему красочной, совершенно не напоминала реальность и скорее походила на самую добрую сказку. Девушку волновало только одно: она как можно чаще желала ощутить на себе его взгляд, каменела и смущалась от каждого прикосновения, сердце билось всё быстрее в его присутствии, а тёмные глаза всё время были направлены на мужчину. Бесстрашная отдавала себе отчёт в том, что начинала чувствовать к Лидеру что-то большее, чем простую благодарность, и вместе с тем понимала, что всё может ограничиться только дружбой, но ничего не могла с собой поделать.       Впервые за последние годы Лесли отчётливо ощущала приближение Нового года и соответствующее настроение. Каждый метр Фракции источал праздник не только от украшений, но и от самих людей. Лёгкость и предвкушение какого-то чуда крепко поселились внутри каждого жителя города. Лучезарные улыбки, ещё более громкий и заразительный смех, чем обычно, загадочное мерцание на каждом углу и глубокие сугробы за окном — всё это напоминало о том, что уже сегодня настанет новогодняя ночь. Лесли снова чувствовала себя маленькой девочкой, когда с тёплой улыбкой, возникающей без причины, отсчитывала часы до вечера, перебирала платья и глядела в покрытое по бокам инеем окно, заостряя внимание на серебряном полумесяце и считая особо яркие звёзды. Половину дня она провела с головой окунувшись в воспоминания. В голове неустанно возникали картинки родной квартиры, украшенной всей семьёй уже первого декабря, пышной живой и пахучей ели, которую отец каждый год по знакомству покупал в Дружелюбии, с большими шарами и фигурками, оставшимися с детства родителей, и жёлтой гирляндой, освещающей всю гостиную. На панорамных окнах они с сестрой гуашью рисовали новогоднюю атрибутику или самих себя, а потом, в конце января, с трудом стирали засохшую краску. Мама любила наготовить целый стол, поэтому с самого раннего утра и до ночи крутилась на кухне, по телевизору показывали довоенные фильмы, а девочки распаковывали подарки и иногда даже дрались за них. У девушки было и вправду счастливое детство, о котором могли помечтать многие дети, и она никогда не жаловалась на него. Лишь подростковый период заставил забыть о беззаботном времени, искоренил всю наивность и ребячество, безжалостно ломал её многие годы. Однако сегодня Бесстрашная была серьёзно настроена противостоять прошлому, не дать разрушить настоящее и изменить будущее. Только недавно Лесли поняла, что она сама влияет на своё настроение и строит жизнь, а уготовленные судьбой препятствия проверяют её на прочность и направляют в нужную сторону. Кто знает, что стало бы с ней, если бы девушка не сломалась тогда?..       Настенные часы пробили девять вечера. Бесстрашная даже не заметила, как быстро пролетело время. Встрепенувшись, разгладив складки на чёрном платье и схватив бутылку шампанского, она стремительно вылетела из квартиры и постучала в соседнюю дверь. Как только костяшки пальцев отстранились от твёрдой поверхности, Лесли ощутила, как по всему телу прошёлся разряд волнения. С каждым днём девушка всё больше нервничала в его присутствии и, несмотря на это, ловила себя на нужде чаще находиться рядом с ним.       Тишина в соседней квартире настораживала и одновременно пугала Бесстрашную. Вдруг он решил провести Новый год с кем-то другим и она снова останется в одиночестве? Ревность, опустошение и отчаяние выбили из лёгких воздух и мгновенно повлияли на настроение в самом негативном ключе. Решив не унывать сразу, девушка постучала ещё громче и настойчивее, и только после этого за дверью раздались копошение и такие обнадёживающие шаги. Лесли тотчас облегчённо выдохнула, улыбка будто самостоятельно напросилась на губы и так же собственнолично слезла с них, как только хозяин квартиры появился на пороге.       — Ты что, спишь, что ли? — возмущённо воскликнула она, и Эрик сморщился от громкости претензии.       — Ну да, разве это запрещено? — беспечно протянул он, зевнув и опершись плечом на косяк двери.       — Вообще-то сегодня Новый год! — девушка недовольно сложила руки на груди и уставилась на мужчину укоризненным взглядом.       — Это замечательно. Но я так и не могу понять, как это связано с моим сном, — их глаза сцепились в равной схватке, и Лидер усмехнулся от её сурового вида.       Раздражение ударило с новой силой, стоило ей вглядеться в довольное насмешливое лицо. Оскорблённо прищурив глаза и поджав губы, Лесли небрежно и не глядя впихнула ему в руки бутылку и, задев плечом, чего он, разумеется, даже не почувствовал, вошла в квартиру. Скептически оглядывая пространство, она на ходу завязывала волосы и спустя затянувшееся молчание наконец-то оглянулась на недоумённого Эрика, весь вид которого словно задавал вопрос. Бесстрашная только приподняла брови, как мужчина, внимательно оглядев её с ног до головы, выдал:       — Красивое платье.       — Не подлизывайся, — хмуро хмыкнула она, по-прежнему сохраняя безэмоциональную маску, однако стоило отвернуться от Лидера, и губы исказила мягкая улыбка. — Значит, так. Это на стол, — девушка кивнула на бутылку, всё ещё сжатую в его руках, — ты на склад, я на кухню. И вообще, принеси ёлку. Какое праздничное настроение тут может быть?!       Позади послышался тяжёлый громкий вздох — она тут же обернулась вновь. Эрик, поймав тёмные чересчур серьёзные глаза, еле заметно кивнул и, накинув куртку, мигом покинул квартиру. Лесли самодовольно усмехнулась и ещё раз оглядела скудное пространство, потирая ладони. Она была намерена создать здесь хотя бы подобие новогодней атмосферы, и уже через два часа дом Лидера был похож скорее на семейное уютное гнёздышко, чем на серое место жительства бывшего Эрудита.       До полуночи оставалась пара минут. Девушка задумчиво глядела вдаль через панорамное окно, с которого простирался весь мрачный, но горящий множеством огней город. Всё напоминало ей дом. Краем глаза она видела украшенную на скорую руку, но не менее красивую, увешанную гирляндами ёлку, и ей чудилось, что под раскидистыми ветвями лежат красочные подарки от родителей; чуть левее стоял накрытый ярко-красной скатертью стол лишь с несколькими блюдами, однако зрение предательски обманывало хозяйку, и поверхность чудом была заставлена тарелками, как это любила делать мама; на кухне раздавался тихий звон посуды — наверняка родители разливают шампанское, которого, конечно же, не получат сёстры. Лесли прикрыла веки в попытке сдержать слёзы. В горле поселился комок, царапающий ткани и оставляющий кровавые следы. Сердце будто перевернулось внутри неё так болезненно, что захотелось осесть на пол.       В руки попало что-то прохладное и вытянутое — Бесстрашная моментально опустила голову и по мерно всплывающим мелким пузырькам в золотистой жидкости определила напиток. Это было шампанское. Только оно напоминало девушке о том, что она не дома. Только оно раз за разом повторяло, что она больше никогда не окажется там. Только оно вытягивало её из затяжных воспоминаний в тяжёлую реальность, точно из прекрасного сна. Влажные пальцы крепче обхватили бокал. Лесли была готова раздавить его в ладонях, чтобы осколки поранили кожу и кровь залила пол, лишь бы вместо этого она оказалась в родной квартире с семьёй. Однако сколько бы стаканов девушка ни перебила, всё равно бы не попала в прошлое. Разумом понимая это, но отказываясь осознавать сердцем, Лесли судорожно вздохнула и подняла поникшие глаза на Эрика, который сосредоточенно изучал её профиль последнюю минуту.       — Надо продолжать жить, — твёрдо произнёс он, переведя лишённый эмоций взгляд на окно и положив руку на её плечо, слегка прижав к себе. Дыхание перехватило, по телу пробежали колючие мурашки, и мужчина, рука которого покоилась прямо на открытом участке кожи, явно почувствовал это. — Нельзя изменить прошлое. Можно только повлиять на настоящее и будущее.       — Прошлое важнее будущего, — тихо-тихо протянула она, ни на миг не переставая снизу вверх изучать кажущееся равнодушным лицо.       — Ты ошибаешься, — Эрик заглянул в затуманенные глаза, сосредоточившиеся только на нём. В металлическом шарике отражались тёплые огни от гирлянды, татуировки будто стали чернее. Отчего-то она не могла отвести от него заинтересованного взгляда, но мужчина, не замечая этого, продолжил: — Прошлое остаётся в прошлом. А будущее — это и есть твоя жизнь. И только тебе решать, как ты её проведёшь. Только ты можешь предпринять меры для того, чтобы твоя жизнь была лучше, чем в прошлом.       — А ты не ошибаешься... — дрогнувшим голосом выдала девушка, ощущая безграничное тепло, исходящее от его тела, но Лидер её, казалось, уже не слушал.       — Как там говорят?.. С кем встретишь, с тем и проведёшь? — спросил он, но совсем не дожидался её ответа. Голубые глаза сместились с электронных настенных часов позади неё, время на которых неизбежно быстро бежало и стремилось достигнуть полуночи. Оставалась пара секунд.       — Чего?.. — нахмурившись и остолбенев, негодующе протянула Лесли.       Цепкий взгляд стремительно переместился на её глаза, затем на губы. Звонко забили часы, за окном загремел салют, озаряющий ярким светом весь Чикаго, и он, убрав её бокал в сторону и мягко обхватив щёку, вмиг прикоснулся к искусанным холодным губам. Девушка не успела ни вдохнуть, ни выдохнуть, и только через пару секунд осознала происходящее. Охваченная дрожью ладонь несмело легла на его плечо — Эрик тут же другой рукой удобнее поправил её и усмехнулся прямо ей в губы.       Два незнакомца, узнавшие друг друга за две недели, на что у некоторых уходят долгие годы, были одними из редких жителей тёмного полуразрушенного и безбожного Чикаго, кто был счастлив в данную минуту.