Платок

             Аня осторожно приоткрывает занавески в спальне. Холод разрисовывает её окна снежной вуалью. Аня хихикает от радости. Зима её любимое время года. А как иначе? Гостинцы, подарки, сладости повсюду, и к рождеству все обязательным образом становятся добрее. А ещё... Ещё приезжает Володя на праздники. Сколько месяцев она не видела его? Сколько неотправленных писем в ящике стола спрятанными оставила?       Сердце тревожно бьётся: «Дыши, просто дыши».       Иван Иванович обещал, что сын приедет завтра. Аня резко выдыхает. Не помогает, сердце трепыхается словно птица, запертая в клетке. Видимо, к нему рвётся. Только ж разве ему нужно сердце мелкой девчонки?       Эта мысль больно колет, но, как ни странно, помогает успокоиться. Может сердце её ему не нужно. Но от подарка же не откажется. Аня достает шёлковый платок, расшитый ею самой. Нежные пальцы были исколоты не зря: красивым вензелем на платке вышиты его инициалы. Движимая внезапным порывом она целует платок       - Хотя бы так подарю Володе свой первый поцелуй. - Аня хихикает. Настроение её снова улучшается.       Она начинает кружиться по комнате, представляя, как вручит ему платок, хранящий её нежные чувства. И как он будет хранить у сердца её поцелуй.       - Опять в облаках витаешь? - Полина появляется внезапно, в словах её яда столько, что хватит для отравы дядюшкиного стада.       - Что тебе, Полина? – Аня старается оставаться невозмутимой, не её вина, что Иван Иванович взял в воспитанницы её, а не Полину.       - Барин на завтрак просит.       - Передай Иван Ивановичу, что спущусь через пару минут       - Барыня ты мне что ли, чтобы я слова твои передавала. - отзывается она и тряхнув густой косой уходит, хлопнув дверью.       Аня провожает её грустным взглядом. Она тоже могла быть на её месте, если бы Иван Иванович при рождении не дал ей вольную. Подарок всей жизни, который она никогда не забудет. Насмотревшись, что значит невольной быть, она всё время себе повторяет, что её от Вари, Полины и Никиты отличает лишь случайная удача. Однако зависть Полины причиняет Ане немало проблем: то куклу подпортит, то платье в золе испачкает будто случайно, а у самой глаза так и горят торжествующей местью. Бог с ней. Есть кому судить о её поступках. «Вот бы Владимир был скорее здесь, тогда и Полинины козни казались бы просто комариным жужжанием».       Аня мечтательно улыбается, на скорую руку вплетает ленту в волосы и спускается к завтраку, где всё уже готово и Иван Иванович вместе с Володей ждут её. Её глаза широко-широко распахиваются:       - Владимир?       Он ещё в мундире. Значит прибыл только что, прямиком из корпуса. Как же она не слышала, почему Полина ни слова не сказала.       - Здравствуйте, Анна. – он как обычно очень учтив и вежлив, слегка холоден и отстранен. Всё-таки мундир заставляет человека быть сдержанным. Но на ней то нет мундира, и ей всего 15, а корсет? Как-будто он может сдавить её достаточно сильно, чтобы уменьшить чувства к Владимиру.       - Владимир! – кричит она и бросается ему на шею.       Иван Иванович слегка неодобрительно качает головой.       - Дети, приличия! – ворчливо бросает он и садится. В глубине души он, конечно, бесконечно рад, что меж его «детьми» нет вражды.       Руки Владимира нежно смыкаются на её талии. Большего он себе не позволяет, пока она не сдерживаемая правилами общества здесь, в столовой их усадьбы, может висеть у него на шее, не особо рассуждая о последствиях своих эмоциональных действий.       - Аннушка, - замечает барон, - право же, прекрати висеть на Владимире. Он только с дороги, наверняка, ещё не успел восстановить силы после каретной тряски.       - Отец, не беспокойтесь обо мне. – он решает немного покружить её по комнате – Разве Анна с её то худобой может причинить мне какое-либо неудобство? Она всё та же малышка.       Он ставит её на пол, и Анна, улыбнувшись, оставляет свои грустные мысли при себе: «Малышка… Доколе Владимир будит видеть во мне лишь намек на женщину?»       - С приездом, Владимир Иванович. Легкой ли была дорога? Может распорядиться, чтобы Варя приготовила ваш любимый пирог к обеду?       - Благодарю, ваша забота радует моё сердце, только вот… Я уже сам распорядился. – он ухмыляется, на лице у него появляется ямочка, их глаза встречаются, раньше она бы отвела взгляд, но не сегодня. Слишком долго она его не видела. В его глазах она видит искорки веселья, она случайно переводит взгляд на его губы, слегка искусанные морозом, искушенная чтением любовных романов, она не может удержать собственные мысли в рамках приличия и чувствует, как по всему телу растекается что-то яркое, теплое, волнующее. Щёки заливает румянец, и она отводит взгляд.       За завтраком Владимир рассказывает им о своих успехах на службе, шутит и травит байки, зацензуренные специально для Ани. Иван Иванович неодобрительно качает головой, но не может сдержать смех, как и Аня, которая смеётся от души, почти до слёз. После трапезы, Владимир и Иван Иванович уходят в библиотеку. Девушка остается одна, сердце заливается соловьём. Она знает, что по возвращении дядюшка обязательно попросит её исполнить что-нибудь несложное, чтобы усладить их слух. Она с нетерпением ждёт реакции Владимира. Она весь год упорно занималась: её голос окреп и пение стало разительно лучше. А навыки игры приблизились к совершенству.       Однако, страх выдать свои чувства не оставляет её, вдруг она слишком откровенно посмотрит на него, или же наоборот совсем разучиться смотреть ему в глаза. Что ей делать, если он захочет похвалить её, как быть, если сделает комплимент. Стоит ей представить это, как щёки быстро окрашиваются алым.       Аня осторожно достаёт платок, чтобы скрыть смущение, но замечает на шелковых гранях вышитое её рукой «Vladimir Korf». Она тихонько охает: «Перепутала! Перепутала платки! Хорошо, что Владимира здесь нет!»       Аня поспешно оглядывается и уже хочет вернуть платок обратно в карман, но голос Владимира заставляет её вздрогнуть:       - Аня, отец сказал вы споёте нам. Но может быть вы ещё не готовы?       От неожиданности она теряется.       - Я вас смутил, Анна? – Владимир подходит ближе, лицо его выражает искреннее участие.       - Нет, что вы! – лукавит она. – Может быть немного. Ваше появление застало меня врасплох.       - Право, я не хотел. – его голос растекается по венам. Вот бы он почитал ей вновь, как в детстве.       - Вы очень возмужали, Владимир. – внезапно замечает она.       - А вы выросли, вновь. Впрочем, весьма похорошели.       - Спасибо, Владимир, вы очень любезны.       Он вздыхает:       - Скоро за вами начнут ухаживать женихи, и вы уже не обратите внимание на мои комплименты.       - От чего же?! Вы с дядюшкой всегда будете самыми важными людьми, чьё мнение я буду ценить превыше мнения других.       - Правда? – он улыбается ей, глядя на неё с нежностью, и, хотя она понимает, он скорее думает о ней как о милом котенке или ласковом щенке, её сердце продолжать биться в груди с отчаянной надеждой.       - Что это у вас в руках? – Аня растеряно переводит взгляд на руки.       - Вы про платок? – как можно равнодушнее уточняет она.       - Именно. – он снова дарит ей лукавую улыбку, от которой у него появляется эта чёртова ямочка, которая туманит её разум и приводит всё тело в полное смятение:       «Тише, влюбленное сердце! Пожалуйста, тише» - бесполезно.       - Мне показалось, я видел на нём своё имя.       - Вам показалось, Владимир.       - Правда? Покажите! – он делает шаг к ней.       - Нет. – она делает шаг назад, он, хмыкнув, вновь одним шагом сокращает между ними расстояние, и вздрогнув Аня роняет платок, который Владимир успевает подхватить.       - Отдайте. – просит она.       - Зачем? – от учтивости не остаётся и следа, в нём просыпается озорной мальчишка, который любил подшучивать над ней с самого детства.       - Я прошу вас.       - Но я не понимаю, вас, Аня. Разве этот платок предназначается не мне? Смотрите, вот же моё имя. А почерк ваш. Аня, зачем вы меня обманывается?       - Раз он вам так нужен – забирайте сейчас. А я ухожу. – Аня демонстративно отворачивается, Владимир осторожно касается края её платья.       - Я буду бережно хранить его у себя, вспоминая о вас.