Переплетённые души

      Ночь сгущала свои мрачные краски над Конохой. Прохладный воздух преподносил в подарок свежесть. Тени играли, прячась в углах комнаты, словно пытаясь обратить внимание к себе и завлечь Мадару в свои объятия. Но он был непобедим для них. Задумчивый, он серьёзным взглядом смотрел вперёд. Дневные мысли не отпускали его расслабиться и насладиться ночным спокойствием. Он знал – оно обманчиво. Мадара всегда был осторожен. От этого зависели их жизни, жизни его клана и всей Конохи. И самым ужасным для него было то, что враг может быть гораздо ближе, чем кажется. Он знал и это. Он понимал. Хрупкий мир в Конохе может разрушиться в любой момент. Как бы не хотелось ему сейчас не думать об этом, он не мог. Мысли терзали его душу, сжигали огнем, равным по силе его пламени, заставляли чувствовать ненавистное ему бессилие.       Он тяжело вздохнул и посмотрел на постель, в которой спала девушка. Её длинные рыжие волосы были растрёпаны. Мадара тихо засмеялся. Накинув на обнажённый торс рубашку, он вышел во двор. Он остановился и обессилено сел на ступеньках у входа. Ещё один вздох и осознание, что переживания забирают у него слишком много сил. Горькая улыбка озарила его лицо. Ветер повеял, лаская его волосы, вынуждая Мадару усмехнуться, испытав тепло. «Хоть это не изменилось. И ветер по-прежнему хочет сделать мне причёску по своей моде. Меняющийся мир, готовый упасть в бездну вновь. Неизвестность. Глупая уверенность Хаширамы, которая разобьётся о жестокую реальность. Но ветер всегда остаётся ветром и заботится о моём внешнем виде». Мадара рассмеялся.       — Почему ты смеялся? — Учиха услышал за своей спиной красивый женский голос.       — Смог отвлечься от своих мыслей на мгновение, — ответил Мадара, слегка улыбнувшись.       Он повернулся. Учиха увидел девушку в красивом розовом кимоно с изображением элегантных цветов. Нежный образ заставил сердце Мадары трепетать. Ему хотелось защитить её, но мысли, режущие его душу, давили, словно тысячи шиноби, окружившие его и наносившие раны, заставляя медленно истекать от крови.       — Зачем ты надела кимоно, Мей?       — Я не знала, где тебя искать. Ты часто ходишь гулять по ночной Конохе.       Мей присела рядом. У Мадары внутри сжалось недовольство. Но не на Мей. На истинную причину прогулок. «Мей не знает, что я совершаю прогулки не потому, что я так романтичен и люблю смотреть на Луну». Мысли мучали Мадару. Он не мог оставить их, как бы ни старался. Прогулка помогала ему уснуть или провести время до рассвета, как можно меньше думая.       Словно понимая, что он хотел бы ей сказать, Мей взяла его за руку. Мадара опустил голову. Ему было грустно от того, что Мей вынуждена разделять с ним его проблемы. Она должна быть счастливой. Мей была единственным человеком, кому он верил.       — Люди поймут, какой ты на самом деле. Дай им время, и они примут тебя, — нежная улыбка пробудила у Мадары смешанные чувства. Она озарила его сердце теплом и пронзила острыми шипами. Что-то тёмное затаилось внутри Мадары и с каждым днем воспринимало Мадару и себя единым.       — Ты не должна… — тихо произнёс Учиха, не поднимая головы.       Мей всегда была слишком доброй. Хотел бы он быть таким. Мадара не питал иллюзий насчёт любви жителей Конохи. Для него это было невозможно по одной причине. Он – Учиха. Это фамилия заставляла дрожать других. А он не просто Учиха. Он – Мадара Учиха. Это имя приводило в ужас. Даже союзников.       — Что? — Непонимающе спросила Мей.       — Не должна верить людям, — недовольно сказал Мадара и выдернул свою руку из её ладони и поднял голову.       Как ненавидел себя Мадара сейчас. Он хотел сказать другое. Мадара боялся. Боялся, что не сможет защитить Мей, защитить свой клан, как не смог защитить брата. Но больше всего Мадара боялся того, что после создания Конохи, не настал мир. И опасность для Учих внутри деревни остаётся.       — Я не хотел расстраивать тебя, — с чувством вины произнёс Мадара.       Лёгкая улыбка скрасила момент. Мей всегда ему улыбалась. Даже, когда не нужно было.       В Мадаре было много Света, но Тьма могла взять верх. Его Свет мог отступить назад. Искреннее желание спасти всех облачится в доспехи из Тьмы. Тёмный покров воспримет эмоции Мадары по-своему. Мадара ходил по грани. И она в любой момент могла разрушиться. Мей боялась этого.       Учиха посмотрел в глаза Мей. Его чёрная бездна встретилась с голубым небом. Хоть взгляд Мадары не выражал стыда, ему было стыдно за свой поступок. Но он не знал, как правильно извиняться. Он не часто это делал. Немногие удостаивались его извинений. Чтобы их получить, надо быть очень близким ему человеком. А у него их осталось мало.       Ветер вновь подул, играя с волосами людей. Словно смеясь над Мадарой, он вцепился листом в его волосы. И не оставил в прядях Мей ничего, показывая, что она пришла в Коноху после её основания.       Мадара хотел бы забыться в глазах Мей, смотреть в них до рассвета, проникать в её душу, которую она и так от него не скрывает. Но нужно было кое-что сделать. Учиха достал маленький зелёный лист из своих волос.       — Как символично, — немного надменно произнёс Мадара, держа его в руке. — Ветер принёс мне лист.       Он отпустил лист, и тот упал.       Через секунду из куста выпрыгнула чёрная кошка.       — Бабочка, - радостно произнёс Мадара. — Ты была здесь.       — Только ты мог назвать кошку Бабочкой, — рассмеялась Мей.       — Ей подходит, — улыбнулся Учиха.

***

      Тёплые солнечные лучи согревали Мадару. Река, текущая сзади, успокаивала. Ветер изредка напевал мелодию листвы, разрушая тишину. Покой и гармония. Ничего лучше и быть не могло сейчас. Прошлое не исправить, но настоящее нравилось Мадаре. Ясный день, свежий воздух, новая жизнь клана. Теперь у Мадары была надежда.       — Ммм? — Учиха услышал шорох, доносившийся из кустов.       В следующую секунду оттуда вылетела бабочка. Её голубой окрас с чёрными линиями по контуру крыльев впечатлял. Нежность, исходившая из неё, могла затронуть любое сердце, которое сохранило остатки тепла. Ещё через мгновение показалась чёрная кошка, прыгнувшая за бабочкой. Но коварная бабочка ускользнула из лапы кошки, желавшей обняться с ней.       Мадара рассмеялся, чем обратил на себя внимание кошки. Недовольный взгляд зелёных глаз посмотрел на него, от чего Учиха стал смеяться ещё сильнее. Уставшая от человека кошка продолжила прыгать за бабочкой. Мадара с любопытством и удовольствием наблюдал за ней. Эта игра пробуждала симпатию к её участникам и распаляла его воображение. В мыслях мелькали разные идеи её конца. От самой приятной для бабочки, до самой приятной для кошки. Каждая в трёх вариантах. И Мадара не думал останавливаться и просто наблюдать. Но бабочке надоело, и она решила оставить свою преследовательницу ни с чем, посчитав, что удовольствие от попыток поймать лучше, чем трофей. Расстроенная кошка подошла к Мадаре и прижалась к его ногам.       — Что случилось, Бабочка? — спросил Мадара. — Я назову тебя Бабочкой. Тебе идет.       Коготь сверкнул в подушечке лапы, но не успел ничего сделать, потому что Учиха погладил её. Все негодование сменилось тёплым урчанием, просящим ещё.       — Вот как, — с улыбкой произнёс Мадара. — Тебе нравится, — и погладил кошку за ухом. Услышав довольное урчание, он сделал вывод, что нужно взять Бабочку на руки и прижать к себе. Мадара подумал, если Хаширама узнает, что он назвал кошку так, потому что она пыталась поймать бабочку, будет смеяться. Прижимая Бабочку к себе, Мадара наслаждался её урчанием. Оно вызывало в нём самые приятные воспоминания, заставляя погружаться в обрывки прошлого, которые складывались в мозаику, но не омрачённую серым цветом потерь, а играющую яркими красками счастья былых дней, дающую почувствовать всё то тепло, что раньше, без каких-либо обязательств забрать с собой теплоту после исчезновения.       Так продолжалось несколько часов. Но настало время вернуться домой. Мадара опустил Бабочку и, ласково улыбнувшись, сказал:       — Мне пора.       Кошку это совсем не устроило. Наблюдая, как Мадара уходит всё дальше, она побежала за ним и вцепилась ему в ногу своими когтями, повиснув на ней. Ошарашенный Мадара резко повернулся со словами:       — Кто посмел? — и, увидев Бабочку, расплылся в улыбке.       Мадара героически терпел страдания, стойко держась на ногах с мыслями о том, что нельзя причинять боль такому милому существу как Бабочка. Улыбаясь, он мечтал, чтобы кошка отпустила его из своих когтей, не зная, как долго ещё сможет натягивать эту очаровательную улыбку. Что-то почувствовав, Бабочка отпустила ногу Мадары и виновато посмотрела. Учиха опустился к животному и, погладив, произнёс:       — Похоже, придётся взять тебя с собой, — и, взяв Бабочку на руки, отправился домой.

***

      Бабочка потёрлась о ноги людей, после чего, заметив открытую дверь домой, побежала к ней. Мадара рассмеялся, Мей улыбнулась. Они знали – сейчас она заняла их постель. И им места там уже нет. Бабочка будет пытаться избавиться от их посягательств на своё место, недовольно возмущаясь мяуканьем.       — Что ж, - произнёс Мадара. — На улице не так уж плохо.       Мей вновь улыбнулась. Она часто улыбалась. Мадара не знал, почему ему так повезло. Мей была солнцем, что согревало его. Дарило свои лучи утром, сопровождало до вечера и после заката продолжало бороться с тьмой и побеждать. Мей могла дотронуться до его сердца, согреть его, излечить раны, только она способна пройти сквозь мрак и протянуть Мадаре руку, от которой он не сможет отказаться. Мадара считал, что их души были связаны. Переплетены.       Учиха дотронулся до лица Мей. Грубые руки несли тепло. Прикасались с глубокой нежностью. Завораживали лаской. Дотрагивались до души. Воспламеняли сердце. Мадаре хотелось обнять Мей, прижать её к себе, не отпускать. Желая выразить свои эмоции сильней, он поцеловал Мей. Чувственный поцелуй заставил её закрыть глаза и отдаться моменту, в котором были только они с Мадарой. Никаких размышлений о Конохе, никаких разговоров о будущем, никаких тревог, никаких бессонных ночей с прогулками по деревне от Мадары и никаких поисков его от Мей из-за страха. Сейчас были только они. Мей дотронулась до непокорных волос Мадары, отражающих его своенравный характер, провела по ним рукой, успокаивая Учиху. Мадара эмоционален. Она знала. И хотела увлечь его от чувств, способных повести его по тёмному пути. Он посмотрел на Мей. Внимательный, ласковый, выражающий нежные чувства взгляд. Мадара не знал, правильный ли сейчас момент, но он что-то чувствовал.       — Прости, — произнёс он, решившись на извинение.       Мей вопросительно посмотрела на него.       — Ты не должна разделять со мной мои проблемы. Я справлюсь сам. Я хочу сделать тебя счастливой.       Мей легко улыбнулась и притянула Мадару к себе, положив его голову на своё плечо.       — Как я могу оставить тебя одного?       В тех словах Мадара почувствовал всю её нежную любовь. Он должен был что-то ответить, но не знал что. Он лишь продолжал молча сидеть с опущенной головой на её плече и наслаждаться мгновением, сплетённым из тёплых нитей ночи, которая неумолимо исчезает с каждой секундой, приближая рассвет, с приходом которого продолжится война за существование клана Учиха, только уже незримая, играющая по правилам нового мира – мира, где есть мираж безопасности, в который попались даже мастера иллюзий – Учихи. Лишь Мадара видел, чем всё закончится, если он ничего не сделает. Но сейчас он хотел расслабиться. Его глаза закрылись. Он чувствовал огонь, который оберегает его сейчас. Мадара усмехнулся. Этот огонь отражение силы души Мей. И её способностей шиноби. Она была мастером огненной стихии. Хоть и не была Учихой. Мадара восхищался ей. Едва заметная улыбка озарила его лицо. Мысли уходили далеко. Вот уже и клан Учиха стоит за расплывчатой завесой, а Мадара ощущает тепло. Он отпустил всё, что беспокоило его.       Мей была счастлива, когда Мадара заснул на её плече. Её душа переполнялась радостью от того, что она смогла помочь ему. Без сомнения, Мадара Учиха сложный человек, но он как никто другой заслуживал счастья. Мей это понимала. И верила, что Мадара будет счастлив. Она сделает всё для этого.       Бабочка, так и не дождавшаяся сражения за постель, вышла из дома. Увидев, что люди посмели быть счастливыми без неё, она решила напомнить о своём существовании. Запрыгнув на ноги к Мей, предварительно выпустив когти из подушечек, чтобы точно вспомнили, она легла и принялась урчать. Мей с милой улыбкой подумала: «Эта кошка меня недолюбливает иногда. Она ревнует Мадару». Как только когти вернулись в подушечки, в мыслях Мей пронеслось «Как живу? Соперничаю с кошкой за мужчину. С кошкой». Последние два слова хоть и были серьёзны, выделились особенной интонацией, намекающей на то, что если бы кто-нибудь узнал о таком, рассмеялся бы. «А этот самый мужчина нежно спит и не подозревает о случившимся. Да, Мадара? Знал бы ты, как тяжело было не вскрикнуть от этих когтей». Мей, опустив голову, соприкоснулась ей с головой Мадары. Глаза Мей закрылись, и она заснула под приятное урчание кошки.       Ветер принес прохладу и свежесть, оберегая их сон, защищая от всего своими потоками. Ночь дарила покой. В эти минуты в Конохе было по-настоящему тихо. Словно сам мир хотел подарить немного счастья, усыпанного звёздами на небе и играющим с волосами ветром, спящим. И у него получилось.