Они могли быть

Никто никому не принадлежит. Об этом часто забывают люди, привязываясь друг к другу и привязывая к себе. Может быть, не надо впадать в такие крайности, как Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани», но надо помнить, что верность рождается из любви, а не из обязательств быть «чьим-то». Он сказал, что женат, а должен был сказать, что любит свою жену и не любит её. Макеев смотрит на неё, а лёгкие улавливают шанс получить второе дыхание. Останавливает себя внутренним «я женат», но он не женат. Им дали два месяца на то, чтобы подумать или передумать. Но им, хочется верить, это не поможет. «Вы же столько лет были вместе» «Ты так боролся за неё» «А как же дети? Паша?» «Серёга, может, ещё можно всё исправить?» - Сергей Петрович, вы меня слышите? - она вырывает его из потока мыслей, заставляя вернуться в реальность. - Извините, Виктория Михайловна, я задумался, - отвечает Макеев и уточняет, на чём они остановились. 2 недели назад. - Получается, всё? - риторический вопрос, потому что всё - это не про их отношения. - Через два месяца будет «всё», - отвечает Юля в своей обычной манере жертвы. Они выходят на улицу, где холодной зимой ярко светит солнце, а снежинки перенимают его на себя, становясь живой гирляндой. Знак, что всё наконец-то правильно, который никто не замечает. Но знакам всё равно. - Главное, чтобы на суде не было никаких проблем из-за Пашки, - говорит Юля, действительно переживая за это. - У нас не могут забрать ребёнка из-за развода, - успокаивает её Макеев, - Мы уже разговаривали с органами опеки об этом. Всё будет в порядке, не переживай. - Надеюсь, - отвечает пока ещё его жена и надевает перчатки, начиная замерзать. Юля не любит зиму, в отличие от него. Неудивительно, что и хоккей она не смогла полюбить. А может, и его. - Давай я отвезу тебя домой, - предлагает Макеев, не говоря по старой привычке просто «поехали домой». Он привык к новым обстоятельствам быстрее, чем должен был. До сегодняшнего дня это была их квартира, из которой никто никого не выгонял и не стремился как можно скорее уехать. Из дома с детьми, которые ещё ничего не знают и не подозревают, сложнее уйти. Но слишком пора. И говорить «мы» вместо «ты и я» нет никакого смысла. - Не нужно, я вызвала такси, - это было совершенно ни к чему, но никто не упрекает. Шайба за шайбой летят в ворота, и это его лучший способ разгрузить голову. Кто-то выбирает кидать в кирпичную стену стеклянные банки, а он - забрасывать шайбы. Она смотрит на это через стекло своего кабинета и в чём-то завидует ему. Ей самой бы не помешало заняться тем же. К концу года это особенно необходимо: разгрузиться, отпустить, пойти дальше. Спустя 20 минут Макеев собирает шайбы и уходит со льда, замечая перед этим свет, исходящий из кабинета спортивного директора. У него нет никаких причин отказывать себе в желании туда пойти, но отсутствие обязательств сменилось отсутствием поводов. Она видит пустой лёд и хочет позвонить ему, но у неё нет никакого повода для этого, а без повода он женат. Женат без повода. А она без повода две недели назад отказалась выйти замуж. Пора домой. Завтра ранний выезд. Макеев выходит через главный, она - через задний. Он пешком, она на машине. Так просто разминулись.

Посмотри, сколько в городе одиноких людей: раз, два, три Кем ты голоден? И что не так теперь с ней?

- Что случилось? - спрашивает второй раз спустя две недели Василий Геннадьевич. - Ничего. Просто разводимся, - отвечает Макеев, держа в руках стакан с соком. - Спустя 5 лет брака «просто» не разводятся, - с беспокойством продолжает врач команды. - Геннадич, мы устали друг от друга, - без какого-либо сожаления говорит он. Ему не хочется произносить лишних слов. Ему не хочется объяснять, что любовь, в которую он верил, оказалась ничем. Что химия от одной «минутной слабости» была сильнее, чем химия за все эти 5 лет совместной жизни. Они встретились, когда были нужны друг другу. Когда два взрослых человека впервые за долгое время увидели объекты, привлекающие внимание, и, не разобравшись, прыгнули в это с головой и сердцем. - И что теперь? - продолжая использовать свой самый обречённый тон, спрашивает ВасГен. - Ещё не знаю. Мимо с подносом проходит Каштанова, и он всё прекрасно знает. Ему хочется наконец-то не упустить что-то важное. Стучит в дверь её номера, нарушая спортивный режим, но готовый получить за это какой угодно выговор и штраф. - Извини, я открою, - говорит Вика и подходит к двери. Он кивает и выпивает за раз стакан воды, отмечая, что для визитов без предупреждения время позднее. - Сергей Петрович, - произносит она, невольно оборачиваясь назад и встречаясь взглядом с Сашей. Макеев замечает это, будучи готовым теперь заплатить не штраф, а за изобретение прибора, отматывающего время назад. Как он мог забыть, что она в отношениях? Видимо, так же, как она когда-то забыла, что он женат. - Серёга, привет, - без особой радости приветствует Точилин, складывая пазл в своей голове. - Саня, рад тебя видеть, - не думая, выдаёт Макеев и уже жалеет об этом. Вика смотрит на сцену рукопожатия своих относительных бывших и надеется, что не ей с этим разбираться. Хотя они вроде не собираются драться. - Извините, что помешал, - с желанием поскорее уйти, говорит главный тренер, - Уже действительно поздно для рабочих вопросов. Увидимся завтра. Он закрывает за собой дверь, не дожидаясь ответа и оставляя её с этим одну, и сталкивается с Антоном. - Добрый вечер, Сергей Петрович, - Антипов оглядывается и уточняет, не из-за этого ли номера он кинул его мать. - Антон, - начинает он, - решение о разводе принял не я.. - Да, конечно, - прерывает его Антипов, - Я всё понял. Уже в прошлый раз всё понял. Без разницы, что он понял и что снова понял не так. Уже без разницы. - Так значит, ты всё-таки с ним? - спрашивает Точилин, отходя от двери и чувствуя себя снова использованным. - Нет, - честно отвечает она, но он уже решил всё за неё. - Понятно, - с плохо скрываемой обидой говорит Саша, - Ну, у нас всё равно ничего не вышло. Ключи я тебе вернул, делать мне здесь больше нечего. Он надевает куртку и не обращает внимание на её попытки что-то объяснить. - Сергей, привет, - слышит он через динамик телефона, - Извини, что поздно, просто Матвей заболел и очень просил позвонить тебе. Макеев разговаривает с сыном, обещая приехать сразу, как появится возможность, и тонет в чувстве вины, забывая, что на каждое чувство вины есть своё наказание.

А мы могли быть неодинокими, Не слушая о том, что за окнами Нам люди говорили - зря мы полюбили Ах, если б могли

- Что вы хотели, Сергей Петрович? - спрашивает она, сама заходя в его номер. «Тебя» - Это может подождать до завтра, Виктория Михайловна, - до завтра он придумает, что до него может подождать, - А вы не заставляйте ждать Александра Валерьевича. - Александр Валерьевич уехал, - подхватывает она его тон. - Быстро, - констатирует Макеев, даже не зная, как долго Точилин был в ближайших пределах и в принципе пределы его возможностей. - Вас это волнует? - к нему жена на выезды не приезжает, но у него и жены то почти нет. - Нет, что вы, - отвечает он, - Это не моё дело. - Не ваше, - соглашается Вика, садясь без предложения это сделать на край кровати. Макеев смотрит на неё будто бы свысока, но в этом нет никакой необходимости, под каблук она его всё равно не поместит. - Так зачем вы заходили, Сергей Петрович? - спрашивает Каштанова, начиная всё понимать. - Я уже сказал, что это не важно, - он садится рядом. - Всё важно, - шёпотом произносит она и собирается вставать, - Что ж, я тогда пойду. Макеев собирается кивнуть, но не собирается её отпускать. А она уходит, но не собирается уходить. И он целует её, явно предлагая в этот раз попробовать не проебать возможность воспользоваться кроватью, находясь поздно вечером в одном гостиничном номере, забывая и про Точилина, и про Юлю, и про своё чувство вины. Изучая её тело, он изучает себя. Впервые за долгое время снова начиная тонуть в другом человеке. Не в обидах, ревности, непонимании другого человека или своих попытках построить всё заново, а в пламени. Таком пламени, которое невозможно потушить. Это называют стихийным бедствием, но ему всё равно. И ей. На улице бесконечно снежно. В одном гостиничном номере бесконечно нежно. Они наконец-то ушли от спортивной драмы, позволив себе эту сладкую вату, даже если после неё останутся только липкие, грязные пятна. Сегодня они хотят быть друг с другом. И даже могут себе это позволить.

Сколько можно жить стереотипами, На чужом несчастье нет любви - Если это правда, то, не веря им, Соври, соври, соври

- Это Каштанова выходила утром из твоего номера? - с неодобрением спрашивает ВасГен за завтраком. - Геннадич, это не твоё дело, - отвечает Макеев без желания сейчас это обсуждать. - Ты не хочешь сначала разобраться в себе? - всё равно продолжает он. - Я устал уже в себе разбираться, понимаешь? - Понимаю, - пожимает плечами Василий Геннадьевич, - Просто не хочу тебя вытаскивать из запоя. - Я туда не собираюсь, - отвечает главный тренер и озвучивает команде, которая по-тихоньку заканчивает завтракать, план действий. Макеев собирается одержать победу в игре, проведать сыновей и вернуться к ней. Уже не в номер. И не потому что ему не нравится своя новая съёмная жилплощадь, просто ему нравится она. Может быть, оставшиеся обязательства, чувство вины перед всеми на свете и осуждение не дадут им долго быть вместе, но попробовать стоит. Он нажимает на звонок в её квартиру и снова видит рядом с ней объект мужского пола, начиная сомневаться, что всё правильно делает. - Как его зовут? - спрашивает Макеев, вручая Вике букет цветов. - Кот, - отвечает Каштанова, - Но он мой. Он ничего не понял, и поэтому им предстоит провести этот вечер за просмотром «Завтрака у Тиффани», но им же в любом случае надо как-то начинать проводить свои совместные вечера и знакомиться друг с другом. Даже если их ждёт жутко мало таких вечеров, учитывая, что вместе им предстоит быть недолго, а возвращаться с работы они будут как обычно слишком поздно, наконец-то находя в этом баланс, потому что она не будет ждать его у окна и с остывшим ужином на столе, а он извиняться за то, что опять задержался. Кот ложится между ними на диване, явно не собираясь быстро сдавать свои позиции и отдавать право быть так близко к ней непонятно кому. Потому что он её. А он - нет.