Пою для тебя

«Нужно навестить представителей. Интересно, им известно, что за слухи ходят по моему театру о какой-то нечисти? Всё же, наверняка это кто-то из труппы просто наводит страх, прямо как Жозеф.» На всякий случай Саймон еще несколько минут просидел в тишине, но так больше ничего и не услышал — движение под полом прекратилось. Встав и поправив сюртук, смахнув с него несуществующие пылинки, парень направился в свой рабочий кабинет, к месье Фирмену и месье Жилю, ожидающих его там. Собственно, само помещение находилось на втором этаже, и подняться туда можно было как раз по той самой лестнице, вчера заставившей сердце владельца театра бешено колотиться в груди. Но теперь виконт не испытывал никакого чувства тревоги — было светло, вокруг уже появлялись работники, неспешно влекущие свои бренные тела по направлению к залу. У некоторых актеров в руках был сценарий, и они учили текст прямо на ходу. Рядом с де Саньи пробежали взволнованные танцовщицы, и от них так сильно пахло пудрой и накрахмаленными пачками, что чихнуть захотелось. По большей части многие были погружены в себя или вовсе только проснулись — ведь стрелка часов показывала только десять, а премьера была поздняя и закончилась для всех практически под утро. Без проблем Саймон добрался-таки до кабинета. Едва заворачивая в коридор, он услышал возмущенные голоса своих знакомых. Даже после того, как Саймон три раза постучал, остался проигнорирован. Наплевав на нормы приличия, виконт открыл дверь без позволения, и даже тогда на него не сразу обратили внимание. — Я не намерен потакать какому-то зазнавшемуся идиоту, играющему в фокусника! — размахивал куском пергамента месье Фермен и был готов запульнуть им в оппонента. — Старый дурень, я ведь говорю, что… — Кхм-кхм! — громко прокашлялся вошедший, и лишь тогда был удостоен поворачивания седых голов. Представители сразу же вытянулись по струнке, Ришар отложил бумагу в сторону. — Скажите, по какому поводу вы так спорите, господа? — Саймон прошел к рабочему столу и его внимание сразу же привлекли два конверта с сургучной печатью в виде черепа, — что за шутки? Представители взглянули друг на друга, боязливо сжав губы. — Видите ли, сегодня утром, когда мы пришли в кабинет, то на камине уже лежали эти письма… — подобострастно начал месье Жиль. — И каждое было скреплено этой дьявольской печатью, — торопливо закончил месье Фирмен, — мы ради интереса открыли то, которое предназначалось нам… и, конечно же, впали в бешенство! Де Саньи подошел к обоим старичкам и протянул руку, улыбнувшись, хотя мысли у него играли отнюдь не веселые. — Понятно. Будьте добры, я ознакомлюсь, — твердо проговорил он. Спустя секунд пять молчаливых переглядываний представители всё же нехотя отдали письмо. Первое, что бросилось в глаза Саймону — ровный, аккуратный почерк, выведенный красными, как кровь, чернилами. Сама бумага была превосходного качества — это становилось понятно даже без прикосновения. Виконт с трудом удержался, чтобы не понюхать её на глазах у месье. Добрый день, уважаемые гости моего театра. Сегодня я бы хотел вам напомнить про выплачивание жалования, ведь первое моё письмо вы благополучно разорвали на части перед всеми, усомнившись в моём авторитете. Настоятельно не рекомендую выходить со мной на тропу войны. Пятая ложа также была занята. Это моё последнее предупреждение. Искренне Ваш, П.О. Надеясь на продолжение, Саймон перевернул бумагу, но там была пустота. — Что значит «порвали первое письмо»? — уточняюще спросил он. Помощники начали заикаться от волнения. Первым решил заговорить Фирмен. — Дело в том, что вчера во время репетиции с декорациями происходили какие-то непонятные вещи! На мадам Джудичелли упал задний занавес несколько раз, когда она пыталась исполнить арию… — под строгим взглядом виконта старичок говорил всё тише, — и потом… то письмо… Продолжил уже месье Жиль: — Да, письмо возникло прямо из ниоткуда в руках мадам Сон! Там были совершенно абсурдные требования про двадцать тысяч франков и пустую пятую ложу, а ведь её к тому моменту уже забронировали вы, виконт! Саймон почувствовал, что закипает, мысленно досчитал до десяти и снова посмотрел на представителей, у которых сошла вся краска с лиц. — И у вас, господа, даже не закралась мысль поделиться этим со мной? — его голос выдавал раздраженное состояние хозяина, — А если по Опере разгуливает психопат? Старички стыдливо смотрели в пол. Глядя на них, де Саньи немного остыл. — Так, значит, второе письмо адресовано мне? И вы его не открывали? Оба синхронно закивали. — Хорошо. Так… — Саймон подошел к камину и вгляделся в конверт, предназначавшийся ему. Бумага и печать те же. Аккуратно вскрыв конверт специальным канцелярским ножом, парень достал оттуда сложенное вдвое послание. Добрый день, уважаемый директор Опера Популер. Хочу довести до вашего сведенья, что вчера вы заняли место, предназначавшееся мне. Подобная дерзость стоит как минимум надбавки к жалованью. Деньги вы можете оставить вечером в вашем кабинете на столе. И будьте осторожнее на ступеньках. Искренне Ваш, П.О. Теперь взгляд Саймона сверлил две последние буквы. «П.О.». Захотелось попробовать подобрать имя, но сразу стало ясно, что преступник не будет подписываться своими настоящими инициалами. — Актеры называют его Призраком Оперы, — вставил месье Жиль, с любопытством заглядывая через плечо Саймона, пытаясь прочесть написанное, однако плохое зрение ему этого не позволяло. — Вот как… Призрак Оперы, — словно смакуя на вкус звучание, повторил виконт, — я разберусь с этим, — искренне пообещал он, оборачиваясь к своим подчиненным. В дверь трижды постучали. Саймон открыл её, ожидая увидеть кого угодно, но только не мадам Сон, в руках у которой покоился набивший оскомину конверт, также аккуратно вскрытый. — Прошу прощения за беспокойство, господа, — ничуть не испытывая вины улыбнулась мадам, проходя в кабинет без приглашения, — хочу вам сообщить, что сегодня утром я получила письмо… Тут она, заметив по одному такому же и у старичков, и у виконта, улыбнулась одними уголками губ. — Разрешите посмотреть ваше? — с нетерпением спросил де Саньи. Женщина кивнула, протягивая бумагу. Уважаемая мадам Раон, вы повели себя весьма разумно, передав вчера моё послание этим нерадивым спесивым толстосумам. Благодарю. Вам положены десять процентов от моего жалованья. Искренне Ваш, П.О. — Я поражаюсь, как он спокойно распоряжается моими деньгами, — возмущенно сжал в ладони письмо Саймон, — наглости нашему призраку точно не занимать! Неужто в загробном мире так важны франки? Чудеса, да и только. Мадам Сон лишь пожала плечами, как бы говоря: «я не при делах, но если что, это его распоряжение». Тяжело вздохнув, молодой виконт достал кошелек, отсчитал необходимую сумму и передал билетёрше. Та с благодарным поклоном удалилась. — Надеюсь, он не пообещал половине труппы выплатить ещё столько же за их прекрасное вчерашнее выступление, — язвительно выплюнул месье Жиль, — мы станем банкротами, едва вступив в права владения этим театром! — Не потакайте его безумным прихотям, уважаемый директор, — согласно кивнул месье Ришар. И всё же Саймон лишь задумчиво уставился в окно, из которого можно было увидеть узкую улочку и даже небольшой кусочек Сены. Размышления его витали где-то далеко отсюда и всё время крутились вокруг загадочных инициалов. Только Призрак — сверхъестественное ли он существо? Если так, то как ему получается писать письма — ведь их должна выводить ручка, а ручку нужно держать пальцами. А Призраки, как известно, такой привилегией не обладают, согласно легендам. Или ему может кто-то помогать… Теперь уже в дверь не постучали, её открыли с ноги. — Алора, алора, алора! Я в ярости, уважаемые господа! Карлотта, разодетая в шубу из кроличьего меха в ярко алом, подобно терпкому вину, платье, кинула на стол знакомое всем письмо. — Сегодня, как обычно, я проснулась в прекрасном расположении духа, — тараторила с сильным итальянским акцентом она, — но тут на прикроватной тумбе обнаружила вот это! — певица указала трясущимся тонким пальцем на конверт, — Ладно, если бы только в театре, но оно следует за мной даже до дома! Страшно представить, а вдруг этот Призрак захотел бы меня задушить во сне?! «Я бы его не осудил за это»: пронеслась минутная мысль в голове виконта, который тут же отругал себя за подобную дерзость и потянулся за четвертым по счету письмом. Карлотта Джудичелли, вы поете, как жаба. Благо, ваш ужасный характер не позволил испортить премьеру. Хорошо, что не ваш, П.О. — Как смеет он насмехаться над моим искусством?! — Карлотта топнула ногой так, что полы опасно затрещали, а виконт выставил руки в успокаивающем жесте, — Я прима! П-Р-И-М-А! — каждую букву она проговаривала громче предыдущей, под конец все присутствующие в комнате закрывали уши. Подождав несколько секунд, пока певица выдохнет, Саймон налил ей воды из графина, и та залпом осушила стакан. — Назло этому негодяю, кем бы он ни был, я спою сегодня. И завтра, и послезавтра тоже, — возвестила багровая от злости Карлотта, глядя уже не в упор на присутствующих, а вокруг себя, как будто говорила с кем-то невидимым, скрывающимся в стенах, — увидимся на репетиции, — в последний момент она взяла себя в руки и не стала хлопать дверью, покидая кабинет. Господа молча глядели друг на друга. — Месье де Саньи, мы ведь купили лучший театр в Париже, а не сумасшедший дом, я ничего не перепутал? — рассеянно спросил месье Фирмен. Саймон лишь пожал плечами — он думал о слишком многих вещах одновременно, поэтому было сложно сосредоточиться на чем-то одном. Раздался тихий стук, как будто желающий войти был не до конца уверен, правильную ли нашел дверь. — Клянусь богом, если снова кто-то пришел по зову Призрака, я выброшусь из этого самого окна! — в сердцах выкрикнул месье Жиль, но Ришар лишь похлопал приятеля по плечу. — Не переживай, ты не пролезешь в него. В помещение робко заглянула неожиданная для всех гостья. — Лэйла? — с надеждой в голосе удивился виконт, — Почему вы не на репетиции? Что заставило вас прийти? «Ты ведь сама велела мне уйти вчера, а теперь пришла увидеться со мной?.. Может, всё это — результат глупого недопонимания?» Девушка положила на камин пятое письмо: — Я подумала, что вам следует знать об этом. И, как вы сказали, мне действительно пора. Девушка исчезла также быстро, как и появилась, а представители всезнающе переглянулись, пожав плечами. Сославшись на неотложные репетиционные дела, они вышли из комнаты, оставив Саймона в одиночестве. Тот, преодолевая волнение, открыл записку, предназначающуюся его сестре, и сразу был поражен объемом. Если Карлотте Призрак посвятил чуть ли не строчку, то Лэйле он исписал практически весь лист. Уважаемая мадемуазель Даэ, сегодня вы были ослепительны на сцене. Платье на вас прекрасно смотрелось, вы сверкали подобно утренней росе. Относительно вашего звучания, я заметил пару моментов, где вы чуть-чуть зажались. Можно списать их на волнение, однако на нашем следующем занятии я бы хотел подробнее проработать данные отрывки. Также, пожалуйста, не забывайте петь позиционно, иногда звук проваливался вглубь сцены. Опять же, это было слышно лишь ценителям, но еще есть, куда стремиться. Не зазнавайтесь от успеха, вам не к лицу. Искренне ваш, П.О. Виконт несколько раз перечитал письмо, не веря своим глазам. Так называемый Призрак был учителем сестры?! Вот, почему она не может спокойно выдохнуть — этот паршивец наблюдает за ней двадцать четыре на семь! Сложив все пять писем по порядку в верхний ящик стола, парень решил во что бы то ни стало отыскать нарушителя спокойствия, даже если понадобится, он вызовет хоть всех парижских служителей порядка в свой театр! И первым делом виконт решил поговорить с Лэйлой. Сейчас вмешиваться в священный распорядок репетиции и вырывать оттуда талантливую балерину не имело смысла — Саймон лишь навлек бы на себя неодобрение со стороны артистов и мадам Сон, поэтому он решил подождать обеденного времени. Три часа по полудни настало даже быстрее, чем он предполагал — занимаясь бумажными делами, директор перепроверял все подписанные бумаги, а представители, видимо, остались слушать распевку хора — их рабочие места пустовали. На самом деле, действительно важных мероприятий пока что не предвиделось, поэтому старички вполне себе могли отдохнуть в зале, де Саньи ничего не имел против. Наконец, широко потянувшись, молодой человек отложил перьевую ручку. Хоть Жозеф и рассказывал, что можно услышать чьи-то передвижения, оставшись в помещении одному, Саймон ничего подобного не заметил, хотя старался быть внимательным к шуму вокруг. Спустившись на первый этаж около парадных дверей, Саймон увидел стайку смеющихся балерин, среди которых громче всех хохотала Лэйла под руку с Мег. Они говорили на ухо какие-то беззлобные комментарии насчет внешнего вида прохожих на улице и хихикали, прячась за занавесками. Не зная, как следует себя вести, виконт осторожно подошел к девушкам. — Прошу прощения, — они разом обернулись на его голос. Мег тут же покраснела, Лэйла, не выглядев удивленной, сложила руки на груди, — я бы хотел украсть на минуту мадемуазель Даэ, если вы не против, — обратился он к юной балерине, сопровождающей сестру. Не решившись сказать и слова, та согласна закивала, чуть ли руками не подпихивая Лэйлу к виконту, и тут же убежала на улицу. — Ты её пугаешь, — констатировала факт танцовщица, наблюдая за развевающейся балетной пачкой Мег. Затем она повернулась к Саймону, пытаясь что-то разглядеть в его лице. — Надеюсь, ты понял, что не стоит лесть в это? Двадцать тысяч франков не такая большая сумма! — Наверное, она не является большой для того, кто не зарабатывает столько, — выпалил виконт, но заметив возмущение собеседницы, тут же перевел тему, — да и дело даже в деньгах! Я принципиально не хочу платить мошеннику или преступнику, поощряя его деятельность! Лэйла недовольно зашептала: — Ты ничего не понял из письма?! Он никакой не преступник, а настоящий гений! Вспомни, как я голосила, когда была маленькой! С трудом восстанавливая в памяти картины прошлого, Саймон как будто услышал завывания волков. Сестра победно взглянула на виконта сверху вниз. — И именно он научил меня петь так, что сердце замирает! Призрак, — тут она понизила голос, — на самом деле никакой не призрак, а настоящий ангел музыки! Парень с сомнением прищурился. — Ты вчера и слова не могла вымолвить в гримерной и просила никогда сюда больше не приходить! И как же все эти рассказы про веревку и удушение? — недоверчиво спросил он. — Всего лишь байки Жозефа. Призрак безвреден к тем, кто не пытается его найти или высмеять, он как домовой, которого вместо молока кормят деньгами. Но зная тебя, ты бы предпочел раскрыть его личность, а это точно грозит тебе неприятностями, если не… — Не смертью? Значит, ты признаешь, что он всё-таки опасен? — ухмыльнувшись, Саймон облокотился о стену, расписанную золотыми узорами. Девушка с чувством взяла ладони парня в свои: — Поверь, я знала, что этим все кончится. Еще с детства ты пытаешься разгадывать какие-то головоломки, любишь тайны и лезешь в них с головой, но о последствиях не задумываешься… так, знаешь что? Я репетирую с ним в своей гримерной по понедельникам каждую неделю в десять часов вечера в свой выходной. Сегодня как раз тот самый день, — она серьезно посмотрела на брата, — ты сам убедишься, что слухи преувеличены. Опера Популер не должен лишаться такого гения. Только будь поуважительнее. Идея проявлять уважение к возможному маньяку виконту совсем не понравилась, но желание докопаться до правды в итоге победило. Чутье подсказывало Саймону, что правда где-то посередине — Призрак никакой не ангел, но и в байки Жозефа верилось с трудом, если логически поразмышлять. В распоряжении Призрака были фокусы со свечками… а еще слухи, передающиеся из уст в уста, с каждым разом становясь всё более преувеличенными. Больше всего пугало чувство неизведанного — конечно, даже самый прожжённый скептик бы потерял самообладание, если бы с ним случилось нечто похожее. Теперь ждать десяти вечера было утомительно. Время тянулось, как резиновое. С каждым новым часом Саймон ожидал встречи всё сильнее, сердце его дрожало от предвкушения. И когда, наконец, стрелки показали половину десятого, парень тут же рывком рванул в саму гримерку, захватив с собой шпагу. Все актеры уже разбрелись по своим комнаткам, музыканты также за ними последовали — ведь если у тебя один-единственный выходной вечер в неделю, вряд ли ты будешь тратить его на заучивание очередного текста. Пройдя в помещение, совершенно темное, виконт зажег спичку и поднёс её к подсвечнику, однако ни одна свеча не желала загораться — спички гасли быстрее. Руки начинали подрагивать — оставался лишь свет от раскрытой двери, отражающийся в громадном старинном зеркале, украшенном позолотой. В кое-каких местах стекло в нем успело окислиться, но даже так можно было понять, что стоило сие произведение искусства весьма прилично. На карманных часах показывалось без пятнадцати десять. — Тут кто-нибудь есть? — одними губами произнес Саймон и понял, что из-за волнения потерял голос — связки совсем не смыкались. Прокашлявшись, он повторил свой вопрос. — Есть тут кто-нибудь? «Всевышний, чем я занимаюсь… неужто поверил этому пьянчуге Жозефу? Иначе отчего ощущаю такой мандраж?» Спустя минут пять ожидания на лбу виконта начал выступать холодный пот. Присутствия хоть кого-нибудь в этом крыле здания совсем не ощущалось, и юноша боялся лишний раз выдохнуть, чтобы не производить лишнего шума — вдруг он прослушает его появление. А может, Призрак и вовсе не придет? И ещё вариант — вдруг все вокруг просто сошли с ума, а виконт поддался общему психозу? Накручивая себя, он продолжал стоять, с замиранием сердца наблюдая за секундной стрелкой. Осталась одна минута. Стрелка предательски медленно поворачивалась. Казалось, что в груди ритм шел быстрее раза в три, чем выдавали часы. Сжав ледяные пальцы в кулак, де Саньи бесшумно выдохнул, прикрывая глаза, чтобы успокоиться. Щелчок. Он услышал, как захлопнулась дверь — единственный источник света — и повернулся ключ в замочной скважине. «Так, это была плохая идея, очень плохая идея!» Наверное, если бы Саймон не обладал решимостью узнать правду, он бы с криками бросился к дверной ручке, пытаясь бездумно её открыть. Но парень лишь повернул голову по направлению к звуку, продолжая держать веки сомкнутыми и ориентироваться на слух — ведь, как ему казалось, если ты не видишь того, что тебя пугает, то и страшишься этого меньше. На деле же выходило ровно наоборот — холод пробирал до костей, а неизвестность заставляла рисовать в воображении страшные образы. Иногда богатое воображение — не всегда плюс. «Я ведь сам сюда пришел! Значит, и за последствия теперь мне отдуваться» Раздался скрип прямо перед ним — и запах застоенного воздуха вдруг проник в гримерную. «Зеркало! Это точно зеркало открылось!» — Призрак? — прошептал виконт. Ответом послужило молчание, но Саймон готов был поклясться, что услышал медленные шаги по направлению к себе. Читать какие-либо молитвы уже было поздно. «Древнее зло поселилось в Опера Популер. Держи руку напротив шеи, иначе оно задушит тебя и тело твоё будет гнить где-нибудь в закоулке старого подвала…» — хриплый говорок Бюке, так некстати вспомнившийся виконту, только усугубил ситуацию. — Это ведь вы, верно? — подрагивающим баритоном вымолвил парень, — Вчерашнее происшествие со свечками. Как вы это провернули? Снова тишина. Саймон продолжил стоять на месте с закрытыми глазами, вслушиваясь. Несколько уверенных шагов послышались совсем рядом. Инстинктивно виконт отступил к стене. Незнакомец остановился. — Вы… — директор Опера Популер открыл глаза, но темнота всё равно не позволяла различить даже очертаний собеседника, — как давно тут? Послышался ответ. — Подольше вашего, — вкрадчивая, глубокая мелодичность струилась в интонации вошедшего.