ЕГЭ, но не ЕГЭ

В назначенное время все участники свиты Воланда находились в просторном парадном зале квартиры. В помещении были расставлены четыре столика на небольшом расстоянии друг от друга. Фагот, Азазело, Гелла и Бегемот слегка нервно подошли к ним. Воланд терпеливо ждал, пока они занимали места, и приметил, что Азазело сразу же уверенно сел за передний столик. Гелла задумчиво оглядела второй столик спереди, но тут же отошла от него и села за задний. Тогда рыцарь, наблюдавший за ней, с облегчением сел за свободный передний стол сам. Воланд окинул взглядом копну рыжих длинных волос и черные уши, скромно торчащие у Фагота и Азазело из-за плеч, и сразу понял, на кого стоит обращать более пристальное внимание. Воланд решительно встал и подошел к своим подчиненным. Он заговорил торжественным голосом: «Итак, как я уже говорил, сегодня подходит к концу 19 век. И потому нам стоит подвести итоги и понять, насколько сильно он просветил вас в культурном плане. И с этой целью этого я проверю, что же лично вы узнали о писателях, которые творили в этом столетии, и которые после своей смерти станут великими. Ведь мы участвовали в жизнях многих из них. И стыдно будет не запомнить об этих несчастных работниках искусства хотя бы главное. В конце концов, в будущем детишек будут заставлять изучать их биографии и книги, а вы чем хуже?». Фагот и Азазело почтительно кивнули, поражаясь умению сатаны в прямом смысле слова заглядывать в будущее. А Гелла отозвалась с заднего столика: «А я всё-таки не понимаю, почему для нас это так важно?». Воланд грозно посмотрел на нее: «Потому что члены моей свиты обязаны быть образованными демонами! Это профессиональное требование! Чтобы мне не пришлось за вас краснеть, если вы когда-либо продемонстрируете свою невежественность на публике! В конце концов, вы с людьми работаете. А значит, должны быть готовы к ситуациям, когда придется использовать отнюдь не поверхностные знания для того, чтобы их в чем-то убедить». Гелла вздохнула: «Но я итак на публику особо не выбираюсь». «Ой, ли!», - воскликнул Воланд: «А как насчет твоих ночных похождений? Да и к тому же, интровертная сущность всё равно не дает тебе права быть безграмотной, Гелла. Каждый учится для себя, а не для кого-то еще». «Я согласен с мессиром», - вдруг поддакнул Бегемот, и Гелла сварливо воззрилась на него исподлобья. Кот, заметив это, добавил: «А иначе как, Гелла? Мир будет двигаться вперед, а ты у нас отстанешь от жизни? Это уже будет черти что!». «Подлиза», - прошипела Гелла. «Благодарю за поддержку, Бегемот», - отрезал мессир. А потом он стал медленно подходить к столу кота. Бегемот почувствовал ауру некой угрозы от его походки, отчего невольно опустил уши. «Вот только я понять не могу, с чего ты решил, будто имеешь право нарушить мой запрет», - сказал, наконец, Воланд, указывая на то, что было на столе у кота: «Я вроде ясно сказал, что допускаю присутствие у вас на столах только воды и шоколада». «Но я ведь сделал всё так, как вы сказали», - оправдывался Бегемот: «У меня, ммм, водичка…». Воланд схватил пластиковую бутылку с обманчивой этикеткой «минеральная вода»: «Ты думал, я не замечу, что в бутылке у тебя далеко не вода?! Паразит лживый! Никакого тебе спирта, пока не напишешь тест!», - и с этими словами он унес бутылку и поставил ее себе на стол. Бегемот убито уронил голову на стол и тихо простонал: «Можно подумать, о литературной писанине можно рассуждать на трезвую голову…». С переднего стола обернулся Фагот и ответил ему приободряющим тоном: «Тебе же так будет проще, дружище! А то еще чего доброго уснешь прямо посреди теста…». «И будешь нам своим храпом мешать», - проворчал Азазело. «Коты не храпят», - обиженно сказал Бегемот. «Бегемот», - подал голос Воланд, сгребая со своего стола стопку бумаг: «Еще раз я услышу, как ты великие (в будущем) литературные произведения называешь ‘писаниной’ - сразу удалю тебя с теста и заставлю переписывать от руки отрывки из книг на десять страниц. Пять дней подряд!». «Нет, нет, мессир, не нужно столь жестоких мер!», - взвился Бегемот: «Я буду как никогда почтителен и слова больше дурного не скажу. Тем более, не стоит удалять с теста того, кто напишет его очень даже хорошо!». На этом моменте все уставились на него. «Ты-то?», - фыркнул Азазело: «Да тебе было интереснее свои глупые проказы устраивать, чем вдумываться в судьбу этих писателей. И вместо изучения копий их книг ты всё время дурака валял. Что ты там напишешь-то? Тьфу…». «Не стоит недооценивать котов», - ехидно сказал Бегемот: «У нас ум очень даже острый». Воланд прошелся и раздал экзаменуемым листки с заданиями. К слову, сатана не стал особо стараться и написал для всех одинаковые вопросы. А может, он это сделал специально…? «Достоевский!», - вдруг радостно заорал Фагот, глядя в свой листок. Остальные члены свиты аж подпрыгнули от неожиданности. А рыцарь продолжал восторгаться: «Как здорово! Как замечательно! У него же такие тонкие психологические посылы…!». «Фагот, тише!», - замахал на него руками Воланд: «Не подсказывай другим, о чем писать». Другие же члены свиты навострили уши, готовясь запоминать слова болтливого рыцаря, чтобы потом на их основе додумать и написать что-то абстрактное, лишь бы было. «Ох, простите, мессир», - улыбнулся сатане Фагот, судя по всему, настроенный на светскую беседу: «Но мне, правда, ТАК запал в душу этот писатель! Особенно мне нравятся его герои, они такие….». Тут Воланд звучно стукнул рукой об стол. Фагот, вздрогнув, прекратил болтать и замер с неловкой улыбкой. «Знаешь, Фагот», - тихим злобным тоном сказал мессир: «Я давно подумываю о том, чтобы заклеить тебе рот. И, похоже, сейчас момент для этого как никогда подходящий…». «Всё, всё, я понял», - замахал руками Фагот: «Я нем, как рыба», - он провел сжатыми пальцами вдоль своего рта, показывая, что тот крепко ‘запечатан’. Воланд цокнул языком, пока все остальные члены свиты сдавленно захихикали. Сатана отошел к своему столу и уселся за него, глядя на всех четверых подчиненных своим очень внимательным убийственным взглядом. «Время пошло», - махнул он рукой: «У вас час на то, чтобы ответить на все вопросы». Все похватали карандаши и начали еще раз смотреть на листки. Азазело в первую же секунду принялся строчить первый ответ. Коровьев, от старания высунув кончик языка, также начал письменно отвечать, причем не по порядку, с пятого вопроса. Ну а Воланда опять привлек Бегемот, причем сам кот этого не замечал. Паж был слишком занят, как-то подозрительно возясь за спиной у Азазело. До ушей мессира донесся звук, похожий на шуршание. В последний раз присмотревшись и увидев то, что надо было, Воланд понял, что пора действовать. И снова поднялся со своего места. «Бегемот», - холодно сказал он, подходя к коту. «Ч-что такое, мессир?», - спросил Бегемот так смиренно и спокойно, будто был чист на руку лапу. «А покажи-ка мне свой живот», - сладко сказал Воланд. «Зачем?», - спросил Бегемот, инстинктивно прикрывая нижнюю часть своего объемного туловища лапами и моргая честными глазами. «Говорю, покажи живот. А конкретно – свои жировые складки в нем». «Мессир, позвольте, но это уже слишком!», - начал заговаривать ему зубы Бегемот, извиваясь на стуле и продолжая прикрываться лапами: «Вы слишком предвзято ко мне относитесь, еще с самого начала теста! Постоянно придираетесь! А живот коты, между прочим, просто так никогда никому не показывают! Он у нас - самое нежное, беззащитное и интимное место!». А когда Воланд насильно стал отнимать лапы от черного живота, Бегемот и вовсе завопил: «Мессир, ваши действия можно расценивать как домогательство! Мессир!!!». Все вокруг перестали писать и просто покатывались со смеху, наблюдая за этим. И им стало еще веселее, когда Воланд таки добрался до живота Бегемота и насильно вытащил из меховой складки жира в нем… стопку шпаргалок! «Ну и придумал!», - ошарашено присвистнул Азазело: «Это ж надо, а….!». «Так вот какой у тебя острый ум, значит…», - укорительно заговорил Воланд, тыча стопкой мелко исписанных бумажек коту в морду, а затем покачал головой: «Печально, что только на это острого ума у тебя и хватило, Бегемот. Очень печально. Ну-ка, вытаскивай всё, что у тебя там есть! Я слышу, что твой живот всё еще шуршит бумагой». Бегемот понуро начал под смех других членов свиты выгребать из своих складок остальные шпаргалки и передавать Воланду. В итоге в руках у мессира оказалась весьма внушительная груда бумажек, всё еще теплых от густого кошачьего меха. Оглядев ее, сатана сказал: «Да за то время, что ты писал все эти шпаргалки, ты мог десять раз изучить действительно стоящие вещи! Что ж, надеюсь, ты все-таки хоть что-то запомнил, благодаря такой подготовке, и хоть на какие-то вопросы да ответишь». Воланд встал и ушел обратно к своему столу, а пристыженный Бегемот начал мрачно скрести обратной стороной карандаша по столу. «Попытаться стоило», - пробурчал вполголоса кот, пожимая плечами. «А бахвалился больше нас всех!», - укорил его Фагот: «Бегемот, как же так? Неужто ты настолько не уверен в своих силах?». «Да еще и меня упрекать в осталости посмел, когда сам ничего не понимаешь!», - добавила Гелла. «Фагот, Гелла, не читайте Бегемоту лекцию об очевидных вещах, он всё понял и без вас», - попросил Воланд с толикой раздражения. Гелла с таинственной улыбкой замолчала и посмотрела обратно в свой листок. «Понял? Это вряд ли», - продолжал, как ни в чём не бывало, трещать Фагот, не замечая, что увлеченный работой над вопросами Азазело раздраженно взглянул на него: «Это как в тот раз, когда…». Тут Воланд не выдержал, достал из воздуха скотч, в мгновение ока очутился возле стола Фагота и таки заклеил рыцарю рот. Рыцарь выпучил глаза, но снять скотч под тяжелым взглядом мессира не осмелился. Фагот застенчиво поднял руку и с мольбой в глазах показал пальцем на шоколадку, лежащую у него на столе. Он даже не успел начать ее поедать. На что Воланд развел руками: «Извини, дружочек. Потерпишь до конца теста без сладкого». «Вот так этому болтуну и надо», - мстительно промурлыкал Бегемот со своего места: «Мессир, вы просто молодец!». «Помалкивай», - отмахнулся Воланд: «Сам знаю, что молодец. А ты думай над своим поведением». Но не успел он снова сесть за свой стол, как послышался голос Геллы: «Мессир, мне холодно у окна! Можно я пересяду?». Воланд закатил глаза: «Ну что ж вы как дети малые? Неужели нельзя всего часик тихо сидеть и писать тест? Покоя мне от вас нет…». «Тем более, что окно зашторено», - пробурчал Азазело. «И что?», - возмутилась Гелла: «Как, по-твоему, шторка должна защитить меня от сквозняка?!». «Так она же толстая», - на ходу буркнул с улыбкой Азазело, который явно решил спорить просто ради самого спора. «Не неси чушь, а?», - рявкнула вампирша, и тут же взмолилась: «Мессир! На меня дует!». «Ладно, ладно!», - прервал их Воланд: «Азазело, поменяйся местами с Геллой». А про себя мессир подумал: «Так даже лучше – хотя бы я буду ее лучше видеть. Азазело вон честно на вопросы отвечает. А вот Гелла.… Если Бегемот такое провернул со шпаргалками, то почему бы и Гелле тоже где-нибудь не спрятать пару-тройку десятков?». Азазело вздохнул, поднялся и пересел, а Гелла с победным видом уселась за его стол, попутно подразнив рыжего демона: «Вот и посмотрим - поможет ли шторка нашему Азазику, или же у него язва с подогревом?». Азазело в ответ состроил ей гримасу. «Гелла, пиши, не отвлекайся», - приказал Воланд, а потом вдруг замер, прислушавшись к звукам из-за двери. Оттуда слышался странный шум, похожий на гул и щебетание одновременно. После сатана объявил: «Так, ребятки, я отойду ненадолго, а вы пишите. Мне нужно срочно кое-что уладить. Скоро вернусь», - бросил он нарочито суровым тоном и… вышел. Гелла, получившая возможность сидеть рядом с Фаготом, поняла, какая золотая возможность ей выпала. «Солнышко-о-о», - проворковала она, наклонившись в сторону Фагота, но тот, противный, закрыл ладонью свой лист! Явно обозлился из-за того, что ему рот заклеили. «Ну зайчик, птичка моя», - продолжала обхаживать его Гелла: «Дай посмотреть, что ты там пишешь! Одним глазком! А я своими словами перепишу!». Фагот не внял ее просьбам, и лицо у него было хитрое-хитрое, будто ему нравилось то, что происходило. К тому же, он слишком увлекся написанием ответов на оставшиеся два вопроса. Настолько, что даже не думал о том, чтобы побыстрее отклеить от своего рта скотч, пока мессира не было в помещении. «Да чтоб тебя черти драли! Не вздумай у меня потом что-нибудь просить!», - прошипела Гелла и отвернулась. «Не стоило на него полагаться», - подумала она, раздраженно крутя пальцами кудрявую прядь у себя на плече: «И ради этого я оставила такое хорошее место за задним столом!». Затем она аккуратно оглянулась назад, на Азазело. Тот, судя по всему, задумал переплюнуть по объему написанного оба тома «Войны и мира». Всё писал, и писал, и писал… «Нет, у него просить не буду», - подумала Гелла: «Не даст. Он просто так ничего не прощает…. Особенно моё злорадство! Эххх, только зря унижусь…». Затем она быстро глянула на Бегемота. Тот… с выражением высшего блаженства на морде потягивал прозрачную жидкость из маленького бутылька. И жидкость эта пахла чистым спиртом. Всё-таки кое-какие неприкосновенные запасы из складок жира Воланду не удалось забрать. Тут послышались шаги. Это возвращался мессир. Гелла встрепенулась, склонилась над своим листком и сделала вид, что она очень увлечена размышлениями над вопросами. Позади нее Азазело закончил строчить своё огромное сочинение, с шумным вздохом облегчения откинул карандаш на парту и начал разминать руки. Как только Воланд сел, Гелла скромненько спросила: «А можно выйти?». Воланд устало махнул рукой в сторону выхода из комнаты, и вампирша выбежала. И тут следом Азазело с сарказмом поднял руку, в точности как школьник, и подал голос: «А.. а можно и мне?». При этом на губах у него играла гаденькая ухмылка. Воланд с готовностью отпустил и его, и Азазело выбежал из комнаты. При этом у самого сатаны в глазах светился непонятный огонек, будто он о чем-то знал... Стоило в комнате остаться лишь троим, как Фагот резко откинулся на спинку стула, выхватил из внутреннего кармана пиджака свой пистолет и так оглушительно пальнул в воздух, что на улице заплакал какой-то младенец, а Бегемот подпрыгнул на три метра, приземлился на стол, на все четыре лапы, и распушился. С потолка обильно посыпалось конфетти. «Фагот, вот и зачем ты это сейчас сделал?», - спросил Воланд, нисколько не напугавшись и даже будто бы ожидая этого. Сатана взмахнул пальцами, заставив скотч легко исчезнуть со рта рыцаря, чтобы Фагот мог объяснить свой поступок. Рыцарь весело проговорил, с детской улыбкой глядя по сторонам и любуясь кружащимися в воздухе цветными хлопьями: «Я закончил писать ответы! И мне захотелось отметить это праздничным выстрелом! Красиво же получилось, согласитесь?». Воланд хлопнул себя по лбу. А затем пристально посмотрел на рыцаря: «Слушай, а может, мне тебя еще и связать по рукам и ногам скотчем? До того, как час времени не истечет?». Фагот слегка успокоился, и даже улыбка его уменьшилась. А Воланд продолжал его ругать: «В конце концов, своей выходкой ты помешал Бегемоту, чертов эгоист! Смотри, как ты его напугал! А ведь он еще не закончил работать над тестом и до выстрела вполне увлеченно что-то писал на своем листке. Как успехи, Бегемот?». «Н-н-н-нормально», - проговорил Бегемот, усаживаясь обратно за стол: «Мне п-после такого уже никакой тест не нужен. Фуууухххх», - кот показательно стал обмахиваться листком, чтобы дать всем понять, что у него стресс. «Извини, виноват», - прошептал Фагот, дружелюбно потрепав Бегемота по плечу. Тот неопределенно кивнул, и рыцарь не понял, злится на него за это друг, или же нет. А уточнить не успел… Дверь распахнулась, и на пороге встал Азазело. Он, демонически сверкнув глазами, завопил: «Мессир, а Гелла в ванной списывает!». На рыжего с интересом уставились Бегемот и Фагот, а Воланд в притворном возмущеннии поднял брови. Азазело же вбежал в комнату, и на ходу начал выкрикивать: «Вы представляете? Она….!», - не договорив, он поскользнулся на огромной порции конфетти на полу и с диким шумом грохнулся на пол со всего размаху. «Карма», - подумал Бегемот, уже сочувствуя Гелле, сестре по несчастью. «Ай! Это что такое?», - валяясь в неуклюжей позе, Азазело заметил то цветастое безобразие, что творилось в комнате: «Откуда?!». Фагот у себя за столом смущенно сжался, тем более что мессир кинул на него свирепый взгляд, когда помогал Азазело подняться. «Столько шума из-за одного теста. Так только мои умеют», - подумал Воланд с усмешкой: «А будет забавно, если соседи в ближайшее время вызовут сюда милицию». Следом в комнату вбежала раскрасневшаяся Гелла: «Мессир, не верьте ему! Это обман, ложь и клевета!». «Не ври, ведьма!», - взревел Азазело. Из-за своего падения он был весь в конфетти, будто вернулся с какого-то праздника: «Мы, значит, честно тест пишем, а она стоит там и шпоры достает из своих си…. Из-за фартука!». «Достаточно», - прервал его Воланд: «Азазело, сдавай мне свою законченную работу, и сиди тихо. Фагот, ты тоже. Гелла и Бегемот, продолжайте работать». Бегемот запричитал: «Интересное дело! Мне, значит, целую лекцию, из-за шпаргалок, прочитали, всю душу вынули. А Гелле – ни слова? Где справедливость?». «Тихо!», - рявкнул на него Воланд: «Гелле хотя бы не хватило наглости прямо при мне жульничать!». «Мессир, а может, мне лучше прибраться здесь?», - огляделась кругом Гелла: «Я не знаю, что у вас произошло, и что вы здесь успели отпраздновать, пока меня не было, но этот беспорядок никуда не годится. А в написании теста я всё равно безнадежна». Воланд щелкнул пальцами, и всё конфетти, до единого кусочка, пропало вмиг. «Хотя, стоило бы заставить Фагота всё это вылизывать», - подумал мессир: «Но чего уж теперь…». Ведьма же убито вздохнула и села за свой стол. «У вас осталось 10 минут», - прозвучал голос Воланда. Бегемот еще усерднее стал шкрябать карандашом по листку. От усердия он даже помахивал хвостом. А Гелла, украдкой заглянув в его листок, сделала широкие глаза и украдкой, чтоб мессир не услышал, хихикнула. Наконец, все работы были сданы, и члены свиты Воланда тихо (наконец-то) сидели, ожидая вынесенного вердикта. Сатана неторопливо изучал каждый листок, хмыкая и делая какие-то пометки своей элитной позолоченной чернильной ручкой. Спустя примерно двадцать минут, чего было бы мало для типичного человека, но достаточно для сатаны, он закончил, отложил листки, и, сцепив руки в замок под подбородком, окинул взглядом напряженные лица остальных. «Ну что могу сказать? Начну с лучшего и закончу безнадежным», - протянул он, а потом вскинул руку в сторону Азазело и улыбнулся: «Азазело, моё почтение! Идеальная работа!». Азазело тут же с уважением склонил голову и разулыбался: «Мессир, прошу… Я лишь изложил на бумаге некоторые свои мысли. Я не так уж и старался над тем, чтобы что-либо запоминать». «Не нужно ложной скромности», - улыбнулся в ответ Воланд: «У тебя потрясающая память на детали, и с каждым днем я убеждаюсь в этом всё больше. Мне приятно знать, что твоя самая сильная сторона помогает тебе в учении, и с годами твой ум становится более крепким и вместительным. Ты сдал тест, можешь продолжать свою работу», Азазело встал и вышел, кинул смущенное: «Спасибо, мессир». «Так…», - деловито сказал Воланд: «Далее - Фагот. Ответы ты написал дерзкие, однако. Раскритиковал всех писателей, о которых спрашивалось, на чем свет стоит!». «Я очень старался, мессир», - беззаботно ухмыльнулся Фагот, поедая свою шоколадку. «Но при этом твоя критика настоящая и обоснованная», - сказал Воланд: «Я вижу, что ты очень хорошо понимаешь, о чем говоришь. Разве что - есть одна фактическая ошибочка, которую ты допустил, и она очень весомая. Я тебе исправил ее ручкой, посмотришь и запомнишь. Ибо критическое мышление критическим мышлением, а критиковать также нужно правильно! И не предоставлять оппоненту возможности тебя оспорить». Фагот кивнул и забрал свой листок из рук мессира, картинно прижимая руку к груди: «Покорнейше благодарю за чудесный совет мессир! Ваших слов мне очень не хватало! Аж душу согрели! Правда! Я серьезно говорю!», - продолжая говорить бессмысленные благодарности, рыцарь отошел… и снова развалился на своем стуле с широкой наглой ухмылкой. И продолжил чавкать шоколадкой. От этого Бегемот и Гелла явно были не рады. Ведь настало время сатане вслух оценивать их работы, и наличие свидетеля не особо радовало. «Гелла», - сказал Воланд: «Не скажу, что ты однозначно сдала. Я вижу, что ты попыталась что-то написать, но в основном это какие-то…. общие и абстрактные мысли, не раскрывающие суть произведений и твоё личное отношение к тому, о чем в них говорится. Из чего следует, что ты не ознакомилась с писаниями и полагалась лишь на чужие слова о них». Гелла замерла, ожидая дальнейших слов мессира. Что он предпримет в связи с тем, что она завалила тест? «И Бегемот», - внезапно перешел на кота Воланд: «Это просто возмутительно! Ты говорил, я предвзято к тебе отношусь? То есть, сначала, ты устраивал цирк с конями, шурша своими шпорами и закатывая истерику, когда я изымал их у тебя. А затем… Ты даже не написал в тесте ни слова о произведениях! Ни одного единого слова! Однако же…. Мне стоит отметить твои художественные способности». Тут Воланд поднял лист Бегемота и развернул его так, чтобы все видели содержимое. Фагот, приглядевшись, от души рассмеялся, а Гелла (уже имевшая удовольствие видеть то, что вычерчивал на листке Бегемот) еще раз захихикала. Сам Бегемот же с невозмутимым видом сложил лапы на груди в знак протеста. На листке кот изобразил себя самого в огромной монструозной форме, ловящего когтистыми лапами писателей, изображенных в виде маленьких мышек, которые были услужливо подписаны нужными фамилиями. Рисунок, стоит отметить, очень детализированный, стилистически был выполнен отлично. «Бегемот, да ты у нас талант!», - вскричал Фагот: «Не ожидал от тебя!». «И я не ожидал», - сурово сказал Воланд: «Не ожидал от тебя, Бегемот, такого поведения!». «Но мессир», - возразил Бегемот: «Я считаю, что я сам создан, чтобы творить, а не чтобы перетирать кем-то созданное! Я ответил на вопросы теста, просто своим уникальным способом». «Эх, дружочек, ты ошибаешься», - покачал головой Воланд: «Если бы ты больше узнал об этих писателях, ты бы понял, что скорее некоторые из них бы тебя вот так изловили и прихлопнули, а не ты их. Особенно, если бы увидели, что ты про них нарисовал». «Ну конечно», - вздохнул Бегемот: «Котов все обидеть хотят». «Да и если серьезно, то не ответ это вовсе», - скривился Воланд: «Белиберда какая-то, со смысловой точки зрения. А вот с художественной…. Очень даже ничего. Я сохраню этот рисунок. Чтобы в случае чего у меня на руках было напоминание о твоём отношении к важным вещам». Положив листок себе на стол, Воланд подошел к Гелле и Бегемоту, заложив руки за спину: «Знаете, я не просто так затеял это испытание для вас. Это проверка всех ваших лучших качеств – умения ценить прекрасное, памяти, внимательности, умения анализировать…. И тест показал, что вы оба до сих пор не уделяли достаточно внимания развитию этих качеств. А, между прочим, они вам для работы на меня очень важны». Оба демона, поняв, на что намекает мессир, поникли, ожидая, что их вот-вот выгонят из свиты. Фагот, не поняв подтекст, но заметив напряжение Геллы и Бегемота, также насторожился. «Выгонять вас никто не собирается», - сказал Воланд: «Я лишь желаю дать вам возможность исправить положение. В конце концов, изучение хорошей литературы – это способ отдохнуть душой. А ваши души всё еще довольно сильно истерзаны, им не помешает». Бегемот и Гелла с интересом воззрились на него. «Вы оба наверстаете упущенное, ознакомившись нужными произведениями, и пересдадите тест», - улыбнулся Воланд. Бегемот накуксился и простонал: «Уууу, лучше бы вы наказали нас каким-нибудь другим способом…». Гелла поддержала его: «Да уж…. Теперь еще и возиться с этими книгами придется». «А кто сказал, что работать у меня легко?», - захохотал Воланд: «Вы сами согласились войти в мою свиту, напоминаю. А значит, соответствуйте, господа! Тяжело в учении, легко в бою!». «Да что сложного-то в этом?», - Фагот сорвался с места и подошел к Гелле и Бегемоту: «Читать вовсе не так утомительно, как вам кажется. Это ради вашего же блага, верно, мессир?», - он кинул взгляд на сатану. «Совершено верно», - с достоинством ответил тот. «Ну вот», - вскрикнул Фагот и снова поглядел на вампиршу и кота: «Если будет трудно, спрашивайте меня! Я помогу, чем смогу. Я даже не против того, чтобы прочесть эти книги еще раз вместе с вами! Вот настолько они мне нравятся! Вместе быстренько вытянем ваши знания на нужный уровень!». Гелла попыталась снова рассердиться на Фагота за то, что тот не помог ей раннее…. Но тут же поняла, что ей бы списывание у него всё равно не помогло. Она заметила, что Воланд раннее оценивал индивидуальный стиль заполнения работы у Азазело и Фагота. И ведьма поняла, что если бы она скопировала ответы рыцаря, то это было бы слишком заметно. Возможно, мессир в таком случае наказал бы их обоих. Гелла милостиво улыбнулась Фаготу. Она была готова принять его помощь. Ну а Бегемот просто радовался поддержке, которую получил от друга. На тот самый выстрел из пистолета он даже и не думал сердиться или обижаться. В других условиях он бы даже порадовался такому сюрпризу, как конфетти с потолка. И уже решил попросить рыцаря повторить этот трюк когда-нибудь потом. В его компании кот обязательно полюбит литературу. Ну а Воланд просто был доволен тем, что всё вышло так, как надо. Вплоть до того, что удалось еще больше сдружить Фагота и Геллу, которые до сих пор были не особо близки. Ведь для командной работы важно истинное сплочение, верно?