Охота на Белую лисицу

Белый туман застилал собой всё вокруг. Лесная роща на километры вокруг, тишина, в которой можно было услышать голоса духов... Белые цветы на деревьях и ветер, играющий их ветвями, как профессиональный музыкант на своем инструменте, создавал чарующую атмосферу загадочности и мистики этого места. Музыка природы здесь, подобно чарам могущественных духов, завораживала. И именно подобного эффекта добивалась хозяйка этого места. Ибо, если удалось заворожить жертву - на неё проще охотиться! В глубине белой рощи, укрытой непроглядным туманом, раскинулась небольшая идеально круглая поляна, по радиусу которой возвышались четыре высоких деревянных тотема. Спереди и сзади от этой рощи, в направлении двух тропинок, стояли красные врата без створок, из двух столбов с перекладиной - врата тории*. Одна тропинка вела вверх по каменному холму, к "Белому дворцу", а вторая, идущая от поляны с тотемами вниз прямиком в рощу. Посередине поляны с тотемами восседала в позе сэйдза* одинокая фигурка женщины, облаченной в идеально чистое белое кимоно. Её длинные, почти в три метра, ровные и гладкие волосы, были подобны снежной глади, по которой стелился морозный зимний ветер. На голове женщины отчетливо выделялись два лисьих ушка, запрокинутых назад, словно у настоящей лисицы во время охоты. На её лице, сверкая отполированной сталью и багровыми красками, была надета маска в виде головы лисицы. Женщина сложив ладони на колени, казалось даже не дышала. Словно статуя, она сидела ровно и не шевелилась, вслушиваясь в окружающее её пространство, пытаясь уловить своим острым слухом приближающуюся добычу. Призвать духа - дело простое. А вот совсем иное подчинить его. Кицунэ выжидала и была терпелива, ибо здесь - Она охотник. А её добыча - довольно сильный и опасный дух, охота на которого подготавливалась уже несколько дней. И вот, пришло время... Когда Кицунэ прочла про себя заклинание и воззвала к духу, её ушей достиг отчетливый, но еще достаточно далекий отзвук, похожий на шелест сухой травы. Он здесь... Пришел на зов. Но осторожничает... Не рискует подходить близко... Боится... — "Боится меня." — думала Кицунэ, понимая, что её собственная аура уже пугает самих духов. Это было плохо... Он не рискнет приблизиться, пока не будет уверен, что на "своей" территории. Или, хотя-бы, что на охотничьих угодьях у него будет преимущество. Но он пока не знает, что не он здесь охотник... Он только пришел на зов. И теперь ищет того, кто же его призвал, но не рискует показываться раньше времени. Кицунэ поняла, что он сам не придет к ней. Чует, что здесь что-то не так, потому и рыщет где-то на расстоянии. Это опасно... Не найдя своей добычи, он может уйти. Но не для того Кицунэ так тщательно подготавливалась. Женщина приподняла ладонь, и в ту же секунду шум ветра раздался за её спиной. Из-за всех четырех колонн-тотемов, расставленных по радиусу поляны, показались четыре фигуры в черных мантиях и масках на лицах. Они тихо, как ниндзя, сделали несколько шагов к Кицунэ и вынули из ножен под балахонами клинки вакидзаси*. Фигуры в черных балахонах, используя ритуальные молитвы, поклонились своей госпоже, которая так и сидела в центре поляны, держа одну руку слегка приподнятой. Затем, когда молитва подошла к концу, Кицунэ подала знак ладошкой и фигуры в черных балахонах вонзили клинки вакидзаси в свои тела. Без вопросов. Не колеблясь. С великой честью. Без страха... Вот! Он услышал их страдания! Он учуял запах крови, что рекой пролилась вокруг Кицунэ. Фигуры не стонали, но их души выли от боли так сильно, что дух услышал их, и теперь несся в их сторону, как падальщик на трупный смрад. Он шел прямо в руки Кицунэ. И она уже чувствовала, как в груди нарастает охотничий инстинкт... Фигуры же, после совершения своего акта крови, так и замерли на местах, не вынимая клинков из своих тел. Они были живы, но боль, что сковала их тела, была просто ужасной. Кровь, что капала на землю с лезвий острых клинков, вытягивала из этих людей силы, минута за минутой. Кицунэ уже начала нервничать. Этот дух продолжает осторожничать... Он приближается медленно, но неумолимо. Он не чует Кицунэ, он не чует, что идет прямо в её капкан. Но понимает, что это не обычный ритуал "призыва", или "жертвоприношения". Потому и не спешит. Что-ж, придется его поторопить... Иного выбора у Кицунэ не было. Если она начала это дело, то придется довести его до конца. Пусть даже и заплатив цену, намного большую, нежели она ожидала... Женщина снова сделала знак рукой, указав пальцем на одного из своих подчиненных. Один из четырех человек в черном, сел на колени, в той же позе что и Кицунэ, после чего начал медленно, но сильно и неумолимо, двигать лезвие меча вакидзаси в своем теле, совершая самоубийство. Не прошло и минуты, как человек испустил дух, и с именем Кицунэ на устах, навеки закрыл под маской свои глаза. Усиленный запах скверны заставил духа ускориться. "— Ближе... Ближе!" — начала взывать Кицунэ, сдерживая в себе зверя, готового к броску на добычу. Когда женщина ощутила, что дух перешел границу её владений и зашел в капкан, Кицунэ поднесла ладонь к своей груди и вынула из потайного кармашка небольшой колокольчик, по которому сразу ударила пальчиком. Раздался отчетливый звонок, который в окутывающей и всепоглощающей тишине, прозвучал как пушечный залп! Сигнал! Из земляных укрытий, вокруг рощи и поляны Кицунэ показалось еще больше фигур в черном облачении и масках. Они, высыпали перед собой большие горсти соли, и зажгли заранее подготовленные огни, установленные на старых лампах вокруг поляны с тотемами. Ловушка захлопнулась. Пора брать добычу. Кицунэ, встав с земли, начала медленно идти к тропинке, ведущей в лес. "Капкан" был установлен в радиусе четырехсот метров от поляны, где она и провела ритуал призыва. Дух откликнулся, она приманила его. Загнала в ловушку, и теперь настал последний этап охоты. Схватка. Кицунэ без страха вошла в туман, ощущая, как кипит в духе гнев... Ох, как он зол! Кицунэ, какой-то человек, посмела так оскорбить его! Могучего духа! Лиса ощущала, как её добыча злится... Этот гнев застилал его разум и он осознает, что стал жертвой хитрости Кицунэ. Воистину, хитрость лисы безгранична. Если знать как, то даже бога можно обхитрить. И именно это сделала Кицунэ. Она вошла в белую рощу, ощущая как гнев Нопэрапона отражается от деревьев, словно звуки проклятия. Он все еще не знает, что здесь именно он добыча. И что Кицунэ уже знает, где он. Интересно, как долго он сможет сопротивляться?... Когда Кицунэ увидела перед собой фигуру человека, стоящего к ней спиной, то поняла, что он решил "лицом" к лицу предстать перед обманщицей, которая призвала его на обед, а на деле, заперла его в своих охотничьих угодьях. Человек, стоя спиной к женщине в белом кимоно и маске лисицы, начал медленно оборачиваться, но Кицунэ уже знала, что если позволит ему наслать на себя чары страха, то схватка будет проиграна! Потому, даже не дав шанса сопернику, моментально сократила дистанцию между ними и схватив "человека" за волосы, не позволила ему повернуть головы в её сторону. Нопэрапон сопротивлялся и всячески пытался повернуть голову "лицом" к Кицунэ, но женщина не позволяла себе взирать на лицо Нопэрапона, ибо понимала, что в таком случае, её окутает страх и он одержит верх! Кицунэ, силой рванула на себя волосы нопэрапона, заставив его выгнуться и свободной рукой схватила за горло, вцепившись острыми когтями в его плоть. Существо замычало, как человек, котормоу в рот засунули кляп. Кровь его окропила белую мантию Кицунэ, но своего женщина добилась... Нопэрапон начал слабеть от рваной раны на шее, и уже через несколько секунд рухнул на землю, лицом вниз. Кицунэ же, прижала его коленями к земле и, вынув из рукава свой кинжал танто, с размаха вонзила его в затылок существа, приковав его голову к земле. Победа. — Теперь. Ты будешь служить мне. — холодно и властно сказала женщина, набрав кровь существа в заранее подготовленную склянку с нанесенными печатями. Нопэрапон лишь напоследок промычал что-то и испустил дух. — Госпожа Кицунэ! — раздался крик со стороны, откуда сюда пришла женщина. Пятеро фигур в черном облачении и красными масками лис, прибежали на звуки сражения, только вот не успели. Госпожа все сделала сама. — Уберите этот мусор с моей земли... — вынимая клинок из головы существа и пряча склянку за поясом, дабы кровь не остыла, приказала Кицунэ, после чего обратилась к старшему своей "свиты" — Оставляю все на тебя Лиао. Это было труднее, чем я думала. Один из нас принес себя в жертву, чтобы охота удалась. Я хочу, чтобы его прах перенесли в мой храм сегодня же. — Да, моя госпожа. — поклонился Лиао, дав своим людям знак чтобы те унесли тело нопэрапона с территории их рощи и выбросили в лесу. Другим же, он приказал оказать помощь ритуальной группе Кицунэ и подготовить погибшего товарища к похоронам... Те люди, что пролили свою кровь во время ритуала, специально не задевали мечами внутренние органы, дабы преждевременно не умереть. Для ритуала было достаточно пролить кровь и испытать сильную боль, а смерть требовалась лишь в самых крайних случаях. Ибо скверна, кровь и трупы, самая лучшая приманка для духов, на которых охотилась и которых подчиняла себе Кицунэ. Их госпожа. Если ритуал проходил без смертей, то им оказывали своевременную помощь и залечивали раны. Лишь один раз за десять лет проведения подобных ритуалов, умерли все четверо помощников Кицунэ... Тогда, она охотилась за духами беспамятства и невежества, Муишики и Мучи. Кицунэ смогла приманить их, но мало того, что ради этого пришлось убить всех своих помощников, так и сама она едва не поддалась их влиянию. Но сила воли, бесстрашие и неумолимое стремление, помогли Кицунэ преодолеть все трудности и запечатать этих духов. На их "дрессировку" ушли годы, но все же, они встали на службу своей новой госпоже и не раз приносили ей весомую пользу. Кицунэ же, по прежнему вся в крови направилась к своему алтарю, где следовало завершить ритуал запечатывания. В отдалении от поляны с тотемами, стояла маленькая часовня, где Кицунэ, в одиночку, завершала все ритуалы охоты. Женщина вошла в помещение, будучи вся в крови, в скверне, которая неприемлема в священных местах! Но это и не было "священным" местом... Это был тюрьма. Переступив за границу заранее установленного барьера, удерживающего внутри непомерное количество негативной энергии, Кицунэ принесла в неё нового "заключенного". На полочках, по всей длине помещения, освещенного бумажными лампами, в аккуратные ряды были составлены многочисленные склянки с кровью, древесным соком, черной слизью и морской водой. Сам воздух здесь был тяжелым, от сосредоточенной здесь темной энергии и накопившейся скверны. Стены стонали, скрип половиц, на которых никто не стоял, был подобен скрежету костей и зубов. Из темных уголков, где сидели злобные тени, словно сидели сами демоны, грозящие разорвать на куски любого, кто покажется им на глаза! Но стоило в этом помещении появиться Кицунэ, как все вокруг замерло. Умерло. Застыло в страхе и трепете. Облик прекрасной женщины, под маской которой скрывалась личина настоящего чудовища, вселяла ужас в существ, которых она самолично засадила за поводок с острыми шипами. Здесь, она была госпожа. Она - их богиня. И они знали, что её лучше не гневить... Кицунэ, как королева, прошла через центр грязного, окутанного тьмой помещения к дальней стене, где был установлен особый алтарь. Женщина села перед ним на колени и склонив голову перед алтарем, стала шептать молитву. Когда слова жуткого заклинания затихли, Кицунэ вынула из под пояса склянку с кровью нопэрапона и поставила её на специальную каменную плиту под алтарем и осторожным движением, открыла крышку... Из пузырька вырвалась темно-красная дымка, начавшая подниматься вверх. Словно по чужому приказу, эта дымка обвилась вокруг тела Кицунэ и начала проникать женщине под маску через отверстия для глаз. По стенам помещения прошелся нарастающий гул, затряслась земля, отчего едва не посыпались с полок склянки! И лишь глубокий выдох Кицунэ, ознаменовавший завершение запечатывания, успокоил как землю, так и воздух вокруг... Все снова замерло и затихло... — Я... Твоя госпожа... — снова сказала Кицунэ, словно своему новому слуге. Ведь именно так оно и было.

***

После охоты, где Кицунэ окропила себя большим количеством скверны, пришло время омовения. "Белый храм", обитель Кицунэ, представлял собой обширный участок, скрытый светлым туманом и рощей белой сакуры. На этом участке располагался сам храм, в котором проводила большую часть времени сама Кицунэ, и несколько прилегающих пристроек. Поодаль от главного храма, где раскинулась обширная роща, где Кицунэ организовала свою персональную купальню, в которой проходила ритуал омовения, после охоты или проведения ритуалов, где так или иначе, касалась скверны. Также, рядом с храмом, было несколько более мелких построек, где жили служанки Кицунэ и её свита. Всего не более полусотни человек. Они охраняли свою госпожу, обслуживали её и были преданы ей всем телом и душой. Для этих людей, Кицунэ была богом. Ибо своими глазами видели, как она подчиняет себе мир духов, как она ловит и ставит себе на службу сверхъестественных существ, о которых писали легенды и сочиняли сказки. И лишь сама Кицунэ понимала, что это далеко не тот уровень, коим владела "Белая лисица"... Её мать и наставница... Женщина сидела в горячей воде, пар от которой сливался с окружающим туманом. Рядом с купальней было запрещено находиться всем, кого Кицунэ не выберет себе в качестве слуг. И вот... Наслаждаясь новой победой и теплой водой, ласкающей тело женщины, Кицунэ невольно предавалась воспоминаниям:

— Ты все еще моя дочь... — улыбаясь сквозь боль, проговорила старуха, держа своё дитя за руку. — Всё так, как и должно быть... Девочка ощущала горячую кровь на своих руках. Ощущала, как отбивает свой последний ритм, сердце той, кто стала ей второй матерью. Но в то же время... И той, кто обрёк её на вечную тьму и вечный мрак! И этого, девочка никогда ей не простит! — Не прощу... Ни за что не прощу! — заливаясь слезами, кричала девочка, сильнее и глубже вонзая кинжал в живот своей приемной матери и наставницы. — Я... Люблю тебя... Это были её последние слова... Последние слова, сказанные "Белой лисицей", до того, как остановилось её сердце и как оборвалась её жизнь в мире живых, а новая, в загробном, только началась...

— Больше я не позволю тебе надо мной смеяться! — с гневом кричала она на свою сестру, которая все так же улыбалась, глядя на сестру. — Я не признаю этого никогда! Это обман... Это ложь... Я... Я не приму этого! Мне не нужно это! — Все так, как и должно быть, сестра. — спокойно, как ветер, проговорила сестра, понимая, что это пламя в душе сестры, это лишь результат того, что они с матерью самолично раздули его. — Ты... Ты мне не сестра! Ты всегда была её любимицей, а я лишь была тенью, отброшенной светом её "благодетели"... Чем я так согрешила, что мне была уготована такая судьба?! Скажи мне! Сестра лишь опустила взгляд. На её душе было тяжело, когда она смотрела как страдает от этого "дара" её сестренка. Та, рядом с которой она прожила всю жизнь. С корой дружила и которой дорожила, как родной сестрой. Её сестра, с которой им снились одинаковые сны... — Я не знаю... — только и ответила сестра, понимая, что она уже ничего не исправит.

— Будьте вы прокляты... — напоследок бросила она своей сестре, после чего развернулась и поклялась себе, что впредь она никогда не явит миру своего лица...

— Ты думаешь, сделаешь себе лучше, если просто убьешь их всех?! — кричал мужчина, наставив на неё пистолет, — Я не верю что в тебе столько зла, Кицунэ! Ты же не такая!!! — За днем, следует ночь, мой друг... И никто... Даже ты не способен помешать этому. — ответила девушка, глядя в глаза мужчине даже через маску, — Ты был мне достойным противником. Но пришло время наконец закончить бой. Уйди с дороги... Кицунэ не хотела причинять ему боль. Но если того требует природа и долг, то пощады она ему не даст... Даже не смотря на то, что она искренне любит его...

Его губы дарят тепло и сладость, которых прежде она не знала... Кицунэ поддается этому порыву, ведь иначе её тело просто разорвет на части! Этот человек... Этот... Самый обыкновенный человек! Он смог найти в сердце жестокой и безнравственной колдуньи тот свет, который, казалось бы, и не существовал в ней вовсе... И эта искорка, теперь разгорелась в пламя, которое поглотило тело девушки! Кицунэ снова слилась с ним в поцелуе, ощущая как тело отзывается на его движения. Как дрожат ноги, как сильно он прижимал её к себе, и даже не думал останавливаться! Стоны тонули в нежных поцелуях, пока душа ликовала и радовалась... Кицунэ была счастлива... Ибо он... Самый обычный человек... Понимал её лучше, чем кто либо еще... И она признала его. Она полюбила его. — Я люблю тебя... Мой волк... — на языке духов прошептала она в ухо любимого, пообещав подарить ему дитя... Дитя, которое она никогда не сможет увидеть...

Кицунэ прошлась по своем телу руками, вспоминая, как же ей было хорошо тогда. Но теперь... Все те времена позади. И снова она вступает в бой за право жить. Её столько раз пытались подавить, уничтожить, заклеймить, но довольно! Если Кицунэ придется убивать, чтобы выжить, так пусть же польются реки крови, ибо так её учили. Бороться. До конца. Встав на ноги и ощущая как слегка закружилась голова от длительного пребывания в горячей воде, Кицунэ покачнулась, но быстро пришла в себя, надев на лицо маску, и укутавшись в легкое кимоно. — Я закончила. — приказным тоном сказала Кицунэ и на входе в её личную купальню показались четверо девушек-слуг, несущих в руках склянки с мазями, полотенца и прочие нужные вещи для ухода за своей госпожой. Следующие несколько часов, служанки обрабатывали тело Кицунэ особыми мазями и травяными отварами, которые женщина готовила сама для себя. В отдельном зале купален, с роскошным ложем и подиумом с алтарем, восседала сама Кицунэ, пока её служанки обрабатывали тело госпожи мазью и плотно заматывали кожу, даже лицо, бинтами, пропитанными сильнодействующим составом. Другие служанки, аккуратно обрабатывали её длинные волосы, расчесывали, укладывали и тоже обрабатывали особым кремом. За каждым движением и даже за вздохом своих служанок, Кицунэ наблюдала непрерывно. Если ей что-то не нравилось, или ей непреднамеренно делали неприятно, то не зависимо от положения, девушку-служанку ожидало жуткое наказание... А именно, её отправляли в "тюрьму" духов, где заключенные досыта могли напитаться страхом несчастной жертвы. Такое суровое наказание заменяло собой побои, опозоривание и прочие неприятности, которым их подвергли бы в патриархальном обществе... И потому, каждая служанка Кицунэ, была истинным профессионалом своего дела, ибо встречаться лицом к лицу с самыми настоящими демонами, которых успела подчинить себе Кицунэ, это намного страшнее не то что побоев или позора, но даже смерти... Замотав бинтами тело своей госпожи, которое для своего возраста было более чем прекрасным, служанки облачили госпожу в её утепленное кимоно. Служанки работали синхронно. Каждое их движение было отточенно до автоматизма, они двигались медленно, словно танцуя для своей госпожи, которая одним своим видом выражала истинное, духовное величие и красоту, достойную богов. Неожиданно, даже для самой Кицунэ, к купальням подошла группа из состава её личной "свиты", во главе со старшим, по имени Лиао Кай. Троица прошла по залу, словно позабыв о том, что Кицунэ не терпит подобных вторжений, и наказание могло быть каким угодно... Вплоть до смерти. — Госпожа Кицунэ. — поприветствовал свою богиню Лиао, человек в длинном кожаном балахоне с широким капюшоном и маской черного лиса на лице. — Надеюсь, у тебя была веская причина беспокоить меня сейчас, Лиао. — спокойно, но в то же время жутко холодно, отреагировала на вторжение Кицунэ. Служанки же вообще, словно и не отреагировали на новые лица в купальне своей госпожи, — Ты знал, я занята. — Прошу меня простить, госпожа, но у меня донесение особой важности. — приклонив голову перед Кицунэ, заявил Лиао, ожидая одобрения госпожи. — Я слушаю тебя. Говори. — дозволив своему подданному объясниться, снисходительно выдохнула женщина. Служанки завершили заматывать госпожу особыми бинтами и затянули последние узлы на кимоно, после чего Кицунэ обернулась лицом к Лиао. Вся поверхность кожи женщины была замотана бинтами. Даже лицо, где остались открыты лишь её глаза... Эти глаза... Белые, как снежинки и такие же холодные. Вертикальные зрачки сосредоточились на склонившейся перед Кицунэ, сильной фигурой верноподданного, буравя его взглядом кровожадного, но на данный момент сытого, хищника. — Вашего человека в городе раскрыли. — открыто заявил Лиао, — Наши смотрящие подтверждают, человек, что должен был сыграть роль нашего "козла отпущения", оказался раскрыт раньше времени. Существует угроза дальнейшему развитию плана. — Раскрыт? — уточнила Кицунэ, и от её голоса уже веяло угрозой, — Лиао, а разве ты не должен был проследить за тем, чтобы полиция не вышла на него? Если ты подошел к исполнению моего приказа безответственно, то и вина за провал ляжет на твои плечи. Ты понимаешь, о чем я говорю? В этот момент, у подручных Лиао, пошла из носа и глаз кровь. А у самого Лиао начала болеть голова, все сильнее и сильнее. — Я... Я сделал всё как Вы и приказывали... Госпожа... Обереги... Глаз порчи и... Покровительство духов работало... — с трудом пытаясь подавить боль, словно сама Кицунэ держала его за горло и мозг, грозясь одним движением вырвать их из тела, сообщил Лиао. — В таком случае, что должно было произойти, чтобы мои средства перестали работать исправно? А, Лиао? — сильнее надавив на подручных своего подданного, отчего у тех уже все почернело перед глазами, а кровь уже пошла горлом, уточнила Кицунэ. — Я получил доклады... Что в город прибыли двое чужаков. Судя по всему, они - частные детективы, подключенные к делу всего день назад. — доложил Лиао. — Чужаки, говоришь? — отпустив ментальную хватку и прекратив "наказывать" своих людей за безалаберность, заинтересовалась Кицунэ, — В таком случае, придется идти более радикальным путем... Судя по всему, духи не желают, чтобы я обошлась малой кровью. Стало быть, пусть будет так, как есть. Лиао, я хочу чтобы ты избавил меня от этой проблемы. Устрани свидетеля и узнай, кто эти чужаки. — Да, моя госпожа. — ответил Лиао, ощущая, как силы возвращаются к нему. — Мне не нужны лишние жертвы. — предупредила его богиня, — Если ты не сможешь исправить свою ошибку, это сделаю я. Лиао... Я не хочу делать тебе больно. На этот раз, я прощаю тебя. Но если ты допустишь подобную ошибку впредь... Будешь ли ты готов ответить? — Да... Более чем готов. — с силой выговорил "Гончий лис". — Тогда ступай. — махнула рукой Кицунэ, приняв к сведению новые известия. Лиао вместе со своими людьми, покинул купальню госпожи сразу же, как только получил приказ. Служанки уже закончили одевать госпожу и одна из них, в завершение, поднесла к Кицунэ её стальную маску, в виде головы лисицы. Женщина сама надела маску обратно, ощущая, как вместе с ней, к ней вернулась и её сущность... Служанки упали перед госпожой на колени и склонились ниц. Кицунэ вышла из купален первой, направляясь в свой храм, где следовало принять меры, по случаю изменений в плане... "— Лиао не мог меня обмануть... Он всегда работает на совесть. Прошла неделя с того, как я начала вырезать приближенных своей сестры и полиция не выходила на мой след. А стоило появиться чужакам, как не прошло и суток, как они уже вмешались в мои планы? Хм-м... Нет. Я не буду рисковать. Больше я так не буду рисковать." — размышляла женщина, входя в свой храм. Внутри было тихо. Ни служанок, ни стражи... Здесь имела право находиться только Кицунэ. Ибо здесь, она проводила свои ритуалы с уже пойманными духами и контактировала с другими... Кицунэ снова села на колени, зажигая благовония и свечи на своем алтаре. Начала ритуал призыва своих "приближенных". — Сёстры... Ваша госпожа взывает к вам! Повелеваю силой бича-духа и сковывающих цепей, явитесь предо мной! — читая заклинание на языке духов, коему её обучила "мать", Кицунэ воззвала к духам своих "приближенных" и те, словно призраки, явились на зов, оказавшись перед женщиной. — Моя госпожа, вы звали нас?... — прошептал один дух. — Мы - ваша собственность, госпожа. Повелевайте нам... — обратился к Кицунэ второй дух. — Ваше слово, моя прекрасная госпожа - есть закон. — с почтением и трепетом, восхвалял третий голос. — Моя богиня, моя госпожа... Я принадлежу Вам... — простонал в трепете и покорности последний, четвертый дух. — На моём пути встали чужаки, грозящие моим планам. — сурово и властно обратилась к ним Кицунэ, — Найдите тех, кто смеет бросать мне вызов. Позаботьтесь о том, чтобы эти... Паразиты. Исчезли с моих владений. — Повинуемся, госпожа. — отозвались духи четырех сестер-охотниц, которых прикормила Кицунэ, создав из них свою личную "гвардию". На случай различных непредвиденных ситуаций, на подобие той, что произошла сейчас. Сестры-охотницы тотчас растворились в пространстве, ринувшись исполнять приказ госпожи. Сама Кицунэ осталась сидеть в свете горящих свечей и в дыму изысканных благовоний, ощущая, как в сердце начинает что-то ныть... И вовсе не от страха. Это было нечто иное. Предчувствие?... Близость чего-то из далекого прошлого. Как будто, здесь, совсем рядом с ней, был тот... Кто был столь близок к Кицунэ, что её обостренные чувства и взор, смотрящий за пределы материального мира, внезапно притупились в порыве ожидания и теплого трепета... "— Словно ты всё еще со мной..." — положив ладонь на сердце, пытаясь унять его, подумала женщина, горько улыбнувшись под плотным слоем бинтов, "— Словно опять ты смотришь на меня, любимый... Но... Снова, мы с тобой по разные стороны... Снова... "