The death of peace of mind

— Так-так… Кто это у нас здесь? — его умение передвигаться бесшумно и незаметно пугало и восхищало одновременно. — А, Гермиона Грейнджер. Не спеша выходить из тени шкафа, молодой человек разглядывал свою однокурсницу, которую только что застал врасплох. И признаться честно, ему нравилось это зрелище. Испуганная, явно не ожидавшая, что ее обнаружат, гриффиндорка наспех пыталась собрать книги и конспекты. Выражение лица было напряженным, а постоянное поправление кудрей, выбивающихся из праздничной прически, делало девушку ещё более раздражённой. — Так можно и до инфаркта довести, Риддл, — она резко повернула голову в сторону звука. — Чего ты там прячешься? Неужели боишься оставаться один на один с девочками? — Я не прячусь, Грейнджер. Я наблюдаю. Ведь наблюдение за соперниками — ключ к победе над ними. Будь ты слизеринкой, наверняка бы понимала разницу, — Том так же бесшумно вышел из-за шкафа и подошёл к столу, за которым сидела Гермиона. — Но давай лучше поговорим о другом. — За соперниками? — хмыкнула девушка. — Вот, значит, кто я для тебя. Соперница, — негромкий смешок разбавил тишину между фразами. — Не переводи тему, Грейнджер, — уголки его рта приподнялись в подобии ухмылки. — Что ты делаешь ночью после отбоя в Запретной секции? — слизеринец, не особо церемонясь, отодвинул книги и прочую чепуху и сел на стол прямо напротив своей жертвы. — Разве ты не должна сейчас быть на рождественской вечеринке у профессора Слизнорта? — Я… Мне стало там немного скучно и душно, я пошла проветриться, — замешкавшись, ответила Гермиона. — А ты, кстати, что здесь делаешь в такое время, Ридлл? — Скучно на вечеринке у Слизнорта? — он засмеялся. Так искренне, как никогда в жизни. Однако было в его смехе что-то леденящее, отталкивающее, отчего девушка невольно поежилась. — Ну ты даешь, Грейнджер! Рождественская вечеринка у Слизнорта в этом году была действительно прекрасная. Приглашенным старшекурсникам разрешили засидеться после отбоя. Эльфы постарались на славу: кабинет Горация был украшен разнообразными тематическими декорациями, на потолке в разных местах висела заколдованная омела. Празднично украшенная ель распространяла свой хвойный аромат, который смешивался с запахом глинтвейна и пунша, создавая поистине рождественское настроение. Столы ломились от разнообразных угощений и напитков; старшекурсники веселились на славу, разбавляя свое веселье интересными беседами, танцами и поцелуями под омелой. Веселились все, кроме двоих студентов, сверлящих сейчас друг друга пронзительным взглядом. Им было не до веселья. Не до веселья было Гермионе. Девушке, которую Дамблдор с помощью маховика времени, заколдованного под кулон в виде бесконечности, из далёкого будущего закинул в далёкое прошлое с важной миссией. Она должна подобраться и втереться в доверие к Тому Риддлу и собрать всю возможную информацию о крестражах. С первой частью было, конечно же, полное фиаско. Том не обращал на девушку никакого внимания, лишь изредка вежливо отвечая на ее вопросы, и то лишь потому, что он староста школы. Возможно, дело было в том, что она гриффиндорка, да ещё и маглорожденная, а слизеринцы таких не жалуют, даже школьные старосты. Возможно, виной тому были природная настороженность, аккуратность и недоверчивость Тома. Но весь гениальный план Дамблдора «Растопить сердце бессердечного» и рассказы о великой силе любви и дружбы потерпели неудачу. Зато второю часть миссии она выполняла на отлично. Быстро попав в круг любимчиков Горация Слизнорта, девушка неустанно заваливала мастера зелий разнообразными вопросами, а он все время восхищался ее тягой к знаниям. Чуть позже с лёгкой руки все того же профессора Слизнорта и, конечно же, Дамблдора, у которого она и сейчас была в любимчиках, девушка получила персональное разрешение на посещение Запретной секции. Там она проводила практически все свободное время, штудируя каждый древний фолиант, вычитывая информацию из всех доступных ей книг, брошюр и чужих заметок. Проводила и даже не догадывалась, что все время за ней наблюдает пара холодных и бездушных глаз. Гермиона знала уже достаточно информации для того, чтобы иметь общее представление о крестражах, но недостаточно для того, чтобы классифицировать и выделить группы предметов, подходящих для их создания. И вот сейчас, когда она таки добралась до нужных книг и собиралась конспектировать важное, её застали на горячем. И ей было страшно. Действительно страшно. Ведь девушка знала, на какие мерзости и по-настоящему жуткие вещи способен этот безупречно красивый и вежливый парень. Гермиона точно знала, если Том её раскусит, — её бренная жизнь оборвется со скоростью света. Не до веселья было и Тому Риддлу. Внезапное появление в этом году новой ученицы его насторожило. Интуиция и наблюдательность змеиным голосом шептали ему, что это произошло не просто так. С первого дня появления девушки, слизеринец начал втихую следить за новоиспечённой сокурсницей. И чем больше он следил, тем больше убеждался, что эта периодически заносчивая девица что-то скрывает. Он не мог не заметить, как она невзначай пытается наладить контакт с ним. Также Том отмечал её чересчур ярое увлечение темными искусствами. Казалось, этот интересный факт должен был, наоборот, порадовать парня. Однако было одно «но». Гермиона Грейнджер была чертовой грязнокровкой. — Ты не ответил на мой вопрос, Риддл. — Ты забываешься. Я староста школы и могу находиться где угодно и когда угодно. — На Запретную секцию твои полномочия не распространяются, — с умным видом произнесла девушка. — К тому же ты ведь тоже должен быть на празднике у Слизнорта. Том ничего не ответил, лишь ухмыльнулся, продолжая изучать сидящую напротив девушку. Его взгляд зацепился за кулон, висящий на белоснежной девичьей шее. Черт, только бы он не догадался! — Красивый кулон, Грейнджер. — Это подарок родителей на позапрошлый день рождения, — быстро отмахнулась девушка. — У меня на самом деле несколько кулонов, но этот больше всего подходил под мое праздничное платье. — Ясно. Тебе действительно очень идёт, — его взгляд переключился на стол с книгами. — Неужели духота на вечеринке Слизнорта привела тебя в Запретную секцию? — Ну… Вообще-то, кое-кто пытался затащить меня под омелу, что меня очень сильно взбесило, и я решила успокоиться за любимым делом — учебой, — Гермиона чувствовала абсолютное недоверие Тома к её словам. — Неужели чтения о крестражах и темной магии успокаивают гриффиндорцев после неудачных попыток поцелуя под омелой? — Том снова рассмеялся. — Никогда бы не подумал, — произнес он, наклоняясь ближе к девушке. — Это… забавно и необычно. Девушка тяжело вздохнула. Это была первая ошибка. Она подняла глаза на Тома, который находился почти в непозволительной близости. Гермиона поймала на себе заинтересованный и изучающий взгляд холодных глаз. Это пугало и завораживало одновременно. Она смотрела на этого поистине красивого молодого человека и искренне не могла понять, как он смог превратится в то чудовище, которое она знала из своего прошлого будущего. — Я готовлю проект по трансфигурации темных артефактов под руководством профессора Дамблдора, — тяжёлый нервный выдох лишь подчеркнул напряжённость гриффиндорки. — И я хочу побыстрее его закончить, чтобы дать себе больше времени на подготовку к защите. — Все с тобой ясно, Грейнджер, — прошептал парень, склоняясь к собеседнице ещё ближе, практически касаясь лбом её головы. — Кстати, я никогда не целовался под омелой. — Я тоже, — также тихо ответила она. — Это можно исправить, — неотрывно смотря в глаза девушке, Том наколдовал над их головами зачарованную омелу. — Подожди, нет, — тихо прошелестела девушка. — Мы не можем, Том… — Тише. Мы здесь одни, — парень слез со стола, возвышаясь над грифиндокой. — Никто не узнает. Гермиона поникла. Она понимала, что это было бы глупо и опрометчиво, но та непонятная притягательная энергетика Тома убеждала её сдаться. Чертов Дамблдор со своими кончеными планами… Так, Грейнджер, соберись! Он же жестокий и бескомпромиссный маньяк! — Я… Нет, я не могу. Девушка вжалась в кресло, как загнанный зверёк. На самом деле она и была этим загнанным зверьком. Она попала в ловушку грязной игры профессора Дамблдора, собственных убеждений и принципов. Она попала в ловушку Том Риддла. Нет, Гермиона, ты не можешь! Это чудовище в будущем убьет практически всех, кто тебе дорог. Он оставит тебя без родителей, друзей и наставников. Ты не можешь. Погруженная в свои мысли, она и не заметила, как Том взял ее за руки и поднял с кресла. Девушка пришла в себя только тогда, когда ощутила холодную ладонь на щеке. Том стоял и неотрывно смотрел на неё, наблюдая за реакцией, улавливая каждый вздох, каждое изменение мимики. — Не бойся, Гермиона, — длинные пальцы нежно очерчивали контур скул и подбородка, изредка задевая нижнюю губу. — Тебе понравится. Теплые губы слегка коснулись сначала щеки, а потом поймали приоткрытые девичьи уста. И она сдалась. Это была вторая ошибка. На этот раз фатальная. Девушка ответила на поцелуй, притягивая парня ближе к себе. К дракклам все… Она отвечала робко и неуверенно, но честно. Том улавливал её настроение и не давил, полностью отдавая контроль девушке. И только когда дышать стало практически невозможно, они оторвались друг от друга. Том приподнял девушку, аккуратно сажая её на стол. — Ты прекрасна, — он взял ее голову в свои руки, покрывая покрасневшее лицо лёгкими поцелуями. — Как ты прекрасна. Она действительно была прекрасна: запыхавшаяся, с румянцем на щеках, с окончательно испортившейся прической и припухшими губами — видит Мерлин, ему так это нравилось. А хрупкие девичьи кисти, окутавшие его шею мертвой хваткой, подтверждали тот факт, что девушка была в его ловушке. Юноша снова поцеловал её, на этот раз не церемонясь, а она ответила тем же, ни капли, не уступая ему в напоре. Они целовались так, как будто это был не только первый, но и последний поцелуй. Губы Тома спустились ниже, покрывая подбородок и следуя вдоль шеи. Это была третья ошибка. Последняя. Том целовал тонкую шею, заставляя Гермиону стонать и цепляться за него ещё сильнее. Видит Мерлин, он мог бы вечно слушать мелодию ее стонов и вздохов. Если бы она не была грязнокровкой. Если бы она не имела тайну. Дождавшись, пока гриффиндорка дойдет до нужной кондиции, слизеринец невербально наложил связывающее заклинание, дав себе полный карт-бланш. Гермиона не сразу поняла, что произошло, но когда до нее дошло, было уже поздно. Левая рука начала давить на шею, выбивая воздух из лёгких, в то время пока правая теребила зачарованный кулон. — Ты думала, что я не догадаюсь? — его губы не отрывались от аккуратного ушка. — Сколько? — он прервал ласки и перевел взгляд на ее глаза, в которых читались дикий ужас и безысходность, в то время, пока левая рука продолжала беспощадно истязать шею. — Каков отсчёт? Воздуха катастрофически не хватало. Слезы катились сами по себе, оставляя лишь влажные следы её проигрыша. Чертов Дамблдор, чертов Риддл, чертова глупая я… Лишь бы выжить. Лишь бы вернуться обратно и передать все, что знаю. Лишь бы выжить… — П… Пя… — Том и не думал ослабить хватку. — Пять, — еле выдавила из себя Гермиона. Том провернул знак бесконечности 5 раз, и они оба почувствовали, как пошел обратный отсчёт. Пять. Его язык бесцеремонно врывается в приоткрытый рот. Четыре. Правая рука хаотично гладит все, до чего может дотянуться: лицо, волосы, плечи, грудь, бедра. Три. Он сцеловывает поток её слез. Два. — Ты прекрасна, грязнокровка. Один. — Obliviate. И Гермиона Грейнджер исчезает навсегда. Растворяется, оставляя за собой горько-сладкий вкус победы и пустоту. Чертову пустоту.