Как Брагины и Кривицкие в отпуск поехали

Белая машина с надписью «такси» летела по залитой солнцем Москве: с Бутырской улицы на Дмитровское шоссе, а оттуда прямиком на СВХ — дорога от Склифа до аэропорта Шереметьево была пусть и нехитрой, но, благодаря знаменитым столичным пробкам, достаточно долгой. —Прости, Ген, прости, —Ирина в третий раз за поездку брала в руки звонящий телефон. По документам отпуск в самом разгаре — впереди еще 11 дней без будильников и белых халатов. По факту же каждое утро начиналось с рабочих звонков — то срочно требуется разрешение на использование резерва дорогостоящих расходных материалов, а главный занят, то с полицией переговорить нужно во время массового поступления, а заместитель на многочасовой операции и выйти не может. —Ирааа, они без тебя прекрасно справятся, —Кривицкий уже почти забрал мобильный из руки супруги, но она в последний момент успела нажать зеленую кнопку «ответить». —Ничего не меняется. —Алло, да, здравствуйте, Нин, что опять случилось? —Павлова извиняющимся взглядом посмотрела на мужа и отвернулась к окну. —Иногда мне кажется, что в отпуск мы берём с собой все отделение, —Геннадий грустно усмехнулся и открыл приложение такси — ехать оставалось 48 минут. Диалог Иры с Дубровской был не слишком долгим и совершенно неэмоциональным — по обрывкам фраз мужчина понял, что речь шла о разрешении на прием какой-то поставки шовного материала. —Вот что они будут делать, когда ты в самолете на звонки отвечать не сможешь, а? —Гена сощурился и снова взял жену за мягкую руку, —Прием пациентов остановят? Они же должны как-то без тебя справляться. —Должны, но что поделать, —женщина прикрыла глаза, грея лицо яркими солнечными лучами и едва уловимо улыбаясь. Небесно-голубой сарафан раскинулся по кожаному салону машины, а часть подола упала на колено Кривицкого. —Ты же знаешь наше отделение, там ничего не идет по плану. —Ну что ж теперь, начальству на рабочем месте ночевать? —Нужно будет — будем ночевать. —Голос на секунду приобрел характерную для рабочей обстановки строгость, но через секунду снова смягчился, —Но ты прав, нужно как-то переключаться. —А нужно чаще меня слушать. […] —Олег, ты не видел зарядку от телефона? —Марина бегала по квартире, пытаясь в последнюю минуту сложить все, что могло вместиться в ручную кладь. Вопреки ожиданиям Брагина, в одну скромную котомку не влезло примерно ничего, поэтому на пороге квартиры стояли 2 вместительных чемодана, большой рюкзак и женская сумка, в которой чудом умещались две бутылочки — одна с сухой смесью, другая с горячей водой, десять подгузников, соска, два боди, банка с фруктовым пюре для Кати, паспорта на всех четырёх и небольшая косметичка. Набор в рюкзаке самого Брагина был еще обширнее, но только так можно было безболезненно перенести перелет с двумя маленькими детьми. —Нет, не видел, —Олег с таким же красным лицом перерывал ящик с документами. —А ты паспорт мой не брала? —Брала, я уже к себе положила, не переживай. —Не поворачиваясь к супругу лицом, женщина пальцем показала на собственную сумку, а свободной рукой заправила за ухо вечно выбивающуюся из пучка светлую прядь волос, —Схвати в гостиной игрушку какую-то Лёве, а то я все на дно закинула, а он истерит уже. Боже, Катюш, сандалики застегивай и выходи в подъезд. До вылета оставалось три часа. На дорогах — пробки в 7 баллов. —Все, Нарочинская, давай, выходим, —Олег закинул в рюкзак пачку влажных салфеток и выставил его за порог. —Такси ждёт, что забыли — купим на месте, а то так вообще никуда не улетим. Останемся в Москве-матушке на веки вечные. —Да выхожу, выхожу. Ты сам вон еще босиком стоишь. —А мне две секунды обуться. Так, а ключи-то у кого? —Я не видела… —Марина на секунду побледнела, руками слегка ударяя по карманам — пусто. […] К стойке Брагины подлетели ровно за 7 минут до конца регистрации. Лицо диспетчера не внушало оптимизма, как и заливающийся слезами сын — из-за шума в аэропорту уснуть вовремя младенец не мог и был крайне огорчен этим фактом. —Слушай, как мы мелкие спали в любых условиях, а? —Брагин шептал, пытаясь покормить лежащего в коляске ребенка. —И в гостях, и на креслах сдвинутых, и с музыкой. —Не знаю, у меня просто с рождения моего дома постоянно шумно было — какие-то гости, папины коллеги эти бесконечные, у меня выбора не было. А наши не привыкли к такому. —Марина перехватила бутылочку, давая мужу возможность поставить тяжелый багаж на ленту, —А к нам только Нина и Куликов приходят. Тишь да благодать. —Стериииильно… Нужно нам в гости Фаину Игоревну пригласить. С ночевкой. […] Устроившись у иллюминатора, Ирина Алексеевна выключила телефон и блаженно прикрыла глаза. С этой минуты она могла не отвечать ни на сообщения, ни на звонки «по работе», и в целом имела полное право забыть о том, что она сердечно-сосудистый хирург и заведующая отделением неотложной хирургии. —Неужели правда будешь неделю спокойно отдыхать? —Кривицкий с недоверчивым прищуром смотрел на жену, но в голосе его звучали нотки победы. —Правда. —Ира широко улыбнулась, не открывая глаз, —Отдыхать, плавать, загорать. И целоваться. —И целоваться? —Гена вопросительно выгул бровь, но Павлова даже с закрытыми глазами чувствовала его довольный взгляд. —Да, Кривицкий, целоваться. Но конкретно сейчас, —женщина повернулась к супругу спиной и облокотилась на его плечо, —Я жутко хочу спать. —Я тебя прекрасно понимаю, —последнюю фразу мужчина говорил уже шепотом, позволяя Павловой провалиться в сон. […] Катя, наконец усевшаяся у иллюминатора, рассматривала через него крыло самолета. Родители ее, пристегнув младшего сына в люльке всеми возможными ремешками, тоже наконец успокоились и выдохнули впервые с шести утра. —Брагин, я не верю, что мы наконец в самолете. —Марина говорила тихим, но все же довольным голосом. —И по дороге даже никто не потерялся, не спас мир и не уполз в сторону дома. —Ты смотри не накаркай, нам еще лететь четыре часа, —Олег рассмеялся и взял жену за руку, осторожно поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. —Зато свежий воздух и море. —В следующий раз Люду с собой возьмем. —Боюсь, Люду от такого кондрашка еще на этапе выхода из дома хватит. —Брагин говорил самым сочувствующим голосом, пытаясь подавить смешок. —Думаешь? А мне кажется, она женщина выносливая. До стойки регистрации точно бы дотянула. […] Первая половина полета прошла, на удивление, спокойно. Умывшись прохладной водой, Марина осторожно вышла из туалета и внимательно осмотрела салон самолета, пытаясь найти среди рядов знакомую лысую голову. Вместо этого взгляд ее зацепился за две знакомые фигуры, вернее за их волосы — прямые и седые, принадлежащие мужчине, и светлые женские, закрепленные крабиком. На секунду она задумалась о вероятности такого совпадения, но тут же одернула себя — последние дни Павлова звонила в отделение по пятнадцать раз на дню и грозилась приехать «в случае чего» и навести порядок, а Кривицкий вообще не собирался в отпуск. Но пройдя десяток шагов, Нарочинская на автомате посмотрела в сторону двух фигур и на несколько секунд замерла. Сделав еще пару шагов, Марина опустилась на сиденье рядом с Брагиным. —Брагин, мне кажется, мы не одни в Сочи собрались… —И кого ж мы с собой прихватили? —Олег, кажется, за эти несколько минут успел задремать. —Там на задних рядах самолета Павлова и Кривицкий. Хоть лица седовласого мужчины она видеть не и могла, но сомнений в его личности не было — в спящей на его плече блондинке узнать Павлову было не трудно даже несмотря на выбившиеся из прически и закрывающие часть лица пряди волос. Брагин несколько секунд помолчал, а после залился смехом, прикрывая глаза рукой и охая. —Знаешь, Брагина, как это называется? —Олег вдруг переменился в лице, обнял супругу за плечи и добавил голосу напущенной серьезности, —Судьба. Это, Марина Владимировна, наша с тобой судьба. —Спасибо, что не злой рок… Ничего ответить Брагин не успел, поскольку его прервала внезапно включившаяся громкая связь. —Уважаемые пассажиры, если на борту присутствует медицинский работник — просим его подойти к бортпроводникам, они находятся в хвостовой части самолета. —А вот это уже злой рок, —Брагин тяжело вздохнул и тихо встал со своего места, стараясь не будить только что уснувших детей.