***
Несмотря на мандраж, квалификационную работу Ричард защитил превосходно. Ректор и декан похвалили его, а Кэмпбелл наградил взглядом ясно говорившим, что он бы с ним сделал, будь работа сделана плохо. До экзамена оставалось две недели и вопреки ожиданиям, студенты обсуждали не вопросы билетов, а войну. — Вы слышали что произошло? — к Ричарду и Джеймсу за стол за завтраком подсел Эндрю Лайт. — Ну, давай, удиви меня, — мрачно откликнулся Джеймс, который ещё вчера получил письмо из дома и успел утром на чердаке пересказать все новости Ричарду и Максимилиану. — Но я точно могу сказать тебе, что экзамены не отменят. — Почему? — Эндрю даже не удивился, что Джеймс уже всё знает. И, возможно, знает даже больше него. Ричард бросил на Эндрю любопытный взгляд, подумав, что тот, очевидно, подсел к ним не для того, чтобы рассказать новости, а чтобы уточнить, какие из слухов правдивы. — Потому что император ещё в прошлом году подписал распоряжение, по которому не дипломированные специалисты не могут быть призваны на фронт, — ответил Джеймс, наливая себе вторую порцию кофе. — И вчера он подтвердил, что не собирается менять призывную систему. Максимум, что нам грозит, что перенесут срок экзамена на более ранний. Ректор поддержал это предложение, но оно до сих пор на стадии обсуждения. Так что на твоём месте я бы усердно зубрил, а не интересовался сплетнями. — А что ты думаешь про наступление отступников и прорыв границ? — Эндрю полностью проигнорировал предложение Джеймса оставить этот разговор. — Я думаю, что это правда, и эпицентр конфликта почти сместился на территорию империи, — честно ответил Джеймс. — Поэтому будь хорошим целителем и иди уже заниматься. — Но мы победим или проиграем? — А я откуда знаю? — не выдержал Джеймс. — Я не пророк. И не военный стратег. Почему бы тебе не пробраться в казармы к паладинам и рыцарям и не спросить их? В отличие от меня, они изучают военную стратегию. А я скромный пространственный маг. Могу попробовать сделать тебе портал, чтобы ты быстренько сходил на фронт и воочию убедился в том, что там происходит. — Спасибо, — Эндрю поднялся с места и побежал дальше за другие столы, чтобы узнать что-то новое или рассказать самому. — Надоели, — пожаловался Джеймс Ричарду. — Ко мне вчера, наверно, с каждого факультета человек по десять подошли, чтобы узнать «информацию из первых рук». Я уже чувствую себя местной фронтовой передовичкой. — Они волнуются, — пожал плечами Ричард. Чем ближе становилась война, тем страшнее становилось самому Ричарду. Ему не верилось, что ещё пара недель, и его увезут куда-то на границу, где его могут убить в любую минуту. — Я тоже волнуюсь, — хмыкнул Джеймс. — Но то, что принято называть «достоверной информацией», сегодня меняется не по дням, а по часам. Быть может, император передумал и прямо сейчас, в эту самую минуту, подписывает распоряжение, по которому нас всех уже к обеду тут не будет. Новость о том, что экзамены могут быть перенесены, разлетелась по академии за час, и в библиотеке началась совсем другая война — за книги. Студенты, которые не успели подготовиться по какой-нибудь теме, буквально вырывали нужную литературу из рук друг друга. Кэмпбелл, которому с первой минуты надоело пытаться успокоить свой курс, просто запер всех в аудитории. — Итак, давайте проведём контрольную перекличку, — объявил он. — Вопрос первый: «Назовите правильный порядок при постепенном чередовании при исцелении конечностей». Кому и что непонятно в этом вопросе? И кто может дать короткий и исчерпывающий ответ? Профессор перебирал вопросы один за другим, исправлял и помогал правильно построить ответ тем, кто не знал, что отвечать. — Если вы не вели конспекты на протяжении всего обучения, то сделайте это сегодня, — сорвался профессор на Эндрю, который крутился на месте и параллельно с консультацией пытался обсуждать войну. — То, что вы успешно сдали квалификационную работу, ещё не значит, что вы можете рассчитывать на диплом с золотой печатью. В вашем случае она вполне может оказаться и серебряной. До обеда они успели разобрать едва ли треть вопросов, потому что, как только они добрались до материала прошлого года, Кэмпбелл был недоволен практически каждым ответом. — Слабо, — подвёл он итог. — Крайне слабо. Я понимаю, что профессор Андерсон — святой с другого факультета и не имеет должной практики преподавания целителям, но не забирал же он у вас ваши учебники, в самом деле. Где были ваши глаза и мозги? Почему у вас такие пробелы в теории? Как вы собираетесь сдать экзамен с такими знаниями? Ещё никогда у меня не было настолько неподготовленного выпуска перед самым экзаменом. Идите обедать, а после я сразу же жду вас здесь. Разберём мантры и медитации, постараемся успеть за сегодня дистанционку. У кого были квалификационные работы на соответствующие темы, готовьтесь отвечать. Идите. После обеда консультация продолжилась, и продлилась ещё два следующих дня. В конце третьего, когда они закончили перебирать все вопросы, Кэмпбелл был, наконец-то, удовлетворён их уровнем подготовки. — Хуже, чем должно быть, но лучше, чем было, — то ли похвалил, то ли отругал их Кэмпбелл. — Если после этой консультации кто-то будет мямлить перед ректором на экзамене, на золотую медаль не рассчитывайте, я лично отрекомендую вас. И помните, что мёртвый целитель… — …бесполезный целитель, — хором ответила аудитория. Кэмпбелл кивнул. — Верно. Поэтому следите в первую очередь за собой, — он строго обвёл взглядом студентов, — и только потом за всеми остальными. Чем дольше вы проживёте, тем больше жизней сумеете спасти. Не рискуйте напрасно. Вы не боевые единицы, вы — щит империи. Прозвучал колокол, отмечающий начало и окончание занятий, и студенты потихоньку заёрзали на своих местах. — Можете идти, — отпустил их Кэмпбелл. — Экзамен перенесён на неделю раньше, и состоится уже в следующий понедельник. У вас четыре дня на то, чтобы выучить всё, что вы до сих пор имели наглость не освоить. Защиты квалификационных работ не будет. Считайте, что вам засчитали их автоматом в момент, когда меня устроил содержания вашей работы и принял её к сдаче. По каждой у меня были вопросы, которые я планировал задать вам на защите, но, к сожалению, возможность пообщаться перед комиссией у нас забрали. — Четыре дня, — простонал Эндрю в коридоре. Впрочем, никто не был рад новости об изменении сроков экзамена. — Я за два с половиной года всё это не выучил, а тут — четыре дня. — Надо было учиться, а не заниматься ерундой, — мрачно откликнулась Вероника. — Вон, даже Грэй, несмотря на то, какие слабые у него были в начале результаты, что-то да запомнил. — Мне просто помогли, — хмыкнул Ричард, вспоминая, кому обязан своими хорошими познаниями в области мантр и медитаций. Кэмпбелл, как и обещал, едва ли не душу вытряс на консультации из тех, кто писал квалификационные работы, заставляя их быстро формулировать и надиктовывать остальным правильные ответы, чтобы они могли их записать. Вероника улыбнулась. Кристофер, который тоже приложил руку к образованию Ричарда, бросил беглый взгляд в его сторону и отвернулся. В день экзамена академия гудела, как улей. В каждом коридоре стояли невыспавшиеся студенты с кучей конспектов на руках, которые спешили успеть повторить ещё хоть что-нибудь. Поскольку в этом учебном году экзамен сдавал не только третий курс, но и второй, который учился по ускоренной программе и которому предстояло всё то же самое весной, второгодки всеми правдами и неправдами пытались оперативно выпросить у третьего курса, чтобы они отдали им конспекты после экзамена. К Ричарду подошло по меньшей мере десять человек с просьбой оставить им записи, на что он отвечал решительным отказом. Он не знал, как повернётся его жизнь в дальнейшем, и конспекты могли стать единственным источником справочной информации. — Экзамен будет проходить точно так же, как зачёт в прошлом году, — Кэмпбелл собрал их перед завтраком, чтобы в третий раз всё объяснить и удостовериться, что его студенты не растеряются и сделают всё правильно. — После завтрака вы собираетесь в коридоре перед аудиторией: самостоятельно, я ни за кем не бегаю. Болтать запрещено, читать конспекты и готовиться разрешаю, но тихо. Первая пятёрка выстраивается перед дверью и заходит сразу. По одному вы подходите к столу экзаменационной комиссии, здороваетесь, называете имя, тянете билет и садитесь готовиться. Надеюсь, с этим никаких вопросов нет? В билете три вопроса: два по теории, один практический. На подготовку даётся пятнадцать — послушайте меня — пятнадцать минут. Отвечать выходите в том же порядке, в каком тянули билеты. Как только один выходит из аудитории, заходит следующий. Очередь выстраиваете самостоятельно, и не приведи бог вас шуметь при этом или как-либо привлекать внимание. Это всем понятно? — он строгим взглядом обвёл аудиторию. — Следующее: на экзамене будет ректор и декан. Однако, поскольку вы не единственные сдаёте сегодня экзамен, они в любой момент могут встать и уйти в другую аудиторию. И точно так же в любой момент могут вернуться. Поэтому и в аудитории, и в коридоре должна быть идеальная дисциплина. Я буду сидеть здесь, — он указал на стол, приготовленный для экзаменационной комиссии. — Если моё присутствие потребуется в коридоре из-за вашего поведения, я вам обещаю, что диплом, который вы получите, будет с бронзовой печатью. Или вообще без неё: мне плевать на решения императора в вопросах образования моих студентов. Всё ясно? Свободны. Завтракаем и возвращаемся сюда. За завтраком Ричард сидел за столом с Вероникой, Эндрю и Анжелиной, так как Джеймс, тоже взволнованный и весь в конспектах, сидел со своим курсом и тоже пытался выучить ещё хоть что-нибудь, что никак не хотело задерживаться в его голове. — Мне кажется, что чем больше я учу, тем меньше я знаю, — пожаловался он утром на чердаке. — И я совершенно точно не выспался. Первой пятёркой вызвались всё те же, что и в прошлом году, за исключением Вероники Эрол. — Я пойду седьмой, — заявила совершенно зелёная Вероника. — Надеюсь, ректор к этому времени решит посетить другой экзамен. Я просто не выдержу, если буду рассказывать свой билет перед ним. — И кто займёт твоё место? — спросил точно такой же зелёный Эндрю. — У нас нет столько смельчаков идти первыми. — Я пойду, — тихо ответил Ричард, чем заслужил благодарный взгляд Вероники. Идти в первой пятёрке было риском и преимуществом одновременно. С одной стороны тебя оценивали, ни с кем не сравнивая, а с другой — на столе лежало больше билетов, и шансы вытянуть нужный увеличивались. Несмотря на то, что Ричард старательно учил материал вместе со всеми, он не питал иллюзий относительно практического задания. Ему было нужно чудо, чтобы вытянуть билет, в котором последний третий вопрос соответствовал бы его навыкам. Глубоко вздохнув и пожелав себе удачи, Ричард вошел в кабинет в составе первой пятёрки с первым ударом колокола. Кэмпбелл, не ждавший Ричарда так скоро, смерил его строгим взглядом. Дождавшись своей очереди, Ричард подошел к столу, поклонился комиссии, представился и вытянул билет. — Экзаменационный билет номер один, — прочитал он вслух для комиссии и быстро побежал глазами список вопросов. Теоретические вопросы были средней сложности. Ричард знал их, но нужно было сосредоточиться и структурировать ответ, чтобы ответить хорошо. С практикой же ему на самом деле повезло: снятие порчи. Ничего не могло быть легче. Кажется, даже Кэмпбелл выдохнул, услышав номер билета. — Присаживайтесь, — ректор благодушно указал рукой на свободное место. — Желаю вам удачи. Поскольку Ричард был последним в своей пятёрке, у него было больше всего времени на подготовку ответа. Сначала он воспринял это как удачу, но уже через полчаса, написав все планы ответов и осознав, что до его выступления ждать ещё примерно столько же, заскучал. Один из вопросов его билета перекликался с вопросом Кристофера, и Ричард без зазрения совести внёс дополнительные пометки в свой ответ. — Ричард Грэй. Вы готовы? — Кэмпбелл вызвал его для сдачи экзамена. — Да, профессор, — Ричард поднялся со своего места и с наслаждением размял затёкшие мышцы. Он уже давно был готов.***
— Ну что? — накинулись на него с вопросами, как только он вышел из аудитории. Ричард улыбнулся. — Вроде бы неплохо, — уклончиво ответил он. — Что тебе попалось? — спросил Эндрю со свитком и пером наготове. Ричард заглянул в свиток и увидел, что студенты, ожидающие в коридоре, вели статистику уже отвеченных вопросов, чтобы точно знать, что им уже не попадётся. — Теория исцеления конечностей и семь правил построения круга исцеления по Лоуренсу, — с готовностью откликнулся Ричард. — И снятие порчи в практике, но это может повториться. Эндрю кивнул, поспешно записывая. — Практические точно будут повторяться, — согласился он. — А вот теория вряд ли. Спасибо. Студенты вокруг зашуршали тетрадями, убирая из повторяемого уже отвеченные темы. Не зная, куда деть себя после экзамена и освободились ли уже Эндрю с Максимилианом, Ричард остался в коридоре вместе со своим потоком, вполголоса консультируя по темам, в которых разбирался. Вероника, вышедшая из аудитории спустя какое-то время, присоединилась к нему. Так постепенно в коридоре стали оставаться практически все, кто уже сдал экзамен и мог помочь справиться с материалом и волнением другим. Вечером в столовой стоял самый настоящий галдёж. Выпускники, успешно сдавшие экзамен, обменивались впечатлениями, смеялись и делились своими прошлыми страхами, которые оказались далеко позади. Поскольку не только у Ричарда были знакомые из магов, святые с магами почти полностью перемешались, устраиваясь за столами в компании друзей, а не однокурсников. — Это было ужасно, — рассказывал Джеймс Веронике, которая слушала его, отчего-то поминутно краснея и бросая на него странные взгляды. — Я не мог вытянуть билета хуже, даже профессор Блоссом признал это. Он сам сказал мне, когда экзамен закончился: «Мистер Спел, я не ожидал, что вы справитесь на таком высоком уровне». Но мне повезло, элементарно повезло, ей богу. Просто для сравнения возьми самое сложное, что есть у вас из ритуалистики, что сильно зависит от слаженной работы команды. Мне выпало именно это. Я должен был переместить кролика из одного круга в другой, но вот в чём загвоздка: команда, с которой я это делал, были незнакомые мне ассистенты. То есть я с этими магами вообще никогда ничего даже не пытался перемещать. Я и имён-то их не знал. Чёрт, это было по-настоящему страшно. Готов поклясться, что у кролика была повреждена шерсть на правом ухе и на задней лапке, но никто, кажется, не заметил, и меня похвалили. Но как же было страшно! Такие истории звучали буквально за каждым столом. Ричард, у которого экзамен прошёл тихо и мирно, мог только дружески улыбаться, слушая чужие восторги. Сам он был просто рад, что не вытащил ничего экстраординарного и не имел никаких волнующих историй. Он и так за время обучения привлёк к себе слишком много внимания.***
На следующий день выпускники паковали чемоданы, не зная, где окажутся вечером. После церемонии вручения дипломов им предстояла присяга и распределение по боевым лагерям. Поэтому от вчерашнего восторга не осталось ни следа. Студенты по коридорам ходили бледные, сосредоточенные, искали младших братьев и сестёр, если они были в академии, или просто знакомых со второго и первого курсов и передавали письма и гостинцы домой. — Не хочу войны, — прошептала Вероника за завтраком. От её обычного боевого настроя не осталась и следа. Она была похожа на куст, который не поливали слишком долго, и он готов вот-вот опасть и сломаться. — Хочу домой, к маме и кроликам. У нас есть небольшое хозяйство в деревне. Каждое лето мы уезжаем туда с мамой, гуляем по лугам, играем с пушистыми кроликами, кормим их. Пока папа занимается делами в столице, мы с мамой налаживаем хозяйство в деревне. — А зачем вы разводите кроликов? — поинтересовалась Анджелина, вяло ковыряясь в своей тарелке, где как раз было мясо. Вероника проследила за взглядом Анджелины. — Ну уж точно не для того, чтобы есть их, — слабо огрызнулась она. Плечи Вероники расслабились и на лице проступил румянец, стирая неестественную бледность. Будучи всё ещё подавленной, она стала выглядеть гораздо лучше. — Мы хорошо кормим их, чтобы шерсть была пушистой, и приучаем к рукам, чтобы не боялись людей. А ещё делимся с ними частичкой святых сил. — Фамильяры? — восхитился Эндрю. Фамильяры, наделённые святой или магической силой, были очень дорогим домашним животным, которое себе мог позволить не каждый. — Нет, — Вероника покачала головой. — Чтобы выращивать фамильяров нужна лицензия и гораздо больше времени и сил, чем мы тратим. Скорее они живые талисманы. Если подарить нашего кролика ребёнку, то он будет немножко защищать его от простуды или каких-то мелких несчастий, а ещё может сделать чуточку счастливее, отчего характер ребёнка будет немного мягче и покладистее. Не будет плакать по ночам, например. То есть, ничего такого серьезного, от яда не защитит и от серьёзной угрозы не спасёт, но по мелочам поможет. — Здорово придумали, — улыбнулась Анджелина, гоняя мясо по тарелке. — Обязательно возьму у вас одного кролика, когда мы вернёмся. Когда… Общая суть выпускной речи на факультете целителей сводилась к тому, что целительство — это святой дар, и они, как целители, несут в мир высшее благо. Много пафосной воды. И мало перспектив, когда на границе идёт война. Здесь либо в армию идти, либо в государственный госпиталь, либо бежать куда-то в глубинку и открыть своё частное дело, а дальше — как повезет. В госпиталь Ричарду не хотелось, в армию тоже, бежать без денег и связей — бессмысленно. Кроме того Ричард был посредственным целителем с сомнительными талантами, которые было опасно применять даже среди людей, мало смыслящих в святых силах. После речи на факультете их всех пригласили в зал, где слово взял ректор. Ректор много говорил о войне и отступниках, призывал выпускников показать себя с лучшей стороны и не пытаться «прыгать выше головы», пытаясь постичь запретные науки. После вручения дипломов их отпустили по аудиториям, где профессора должны были подготовить их к присяге, назначенной на послеобеденное время. Профессор Кэмпбелл обвёл своих студентов тяжёлым взглядом. — Надеюсь, что за полтора года, что вы были под моим руководством, мне удалось вложить в ваши головы хоть что-то, что поможет вам вернуться назад, — мрачно начал он. — Я не буду говорить вам о гордости и чести, поскольку там, куда вы отправитесь, им не будет места. Будут только грязь, кровь и холодный расчёт. Для вас приготовлены места в трёх отрядах, и я не знаю, кто и где окажется, но расскажу немного о том, как вести себя в любом из них, поскольку везде был. Он взял небольшую паузу. — Первое и самое желанное для многих место — в столичном госпитале. Однако, я полагаю, вы не забыли инцидент на первом курсе, когда один из раненых рыцарей оказался бомбой замедленного действия? До сих пор вас допускали только до самой чистой и безопасной работы, теперь же вы будете работать как обычный рядовой целитель, который может столкнуться с чем угодно. Держите ухо востро, помните все отличительные признаки известных вам проклятий и не дайте себя обмануть. Простая царапина на деле может обернуться страшной бедой. Студенты обеспокоено переглянулись: они помнили. Тёплое местечко в тылу, куда метили многие, перестало казаться таким уж безопасным. — Второе, — продолжил Кэмпбелл. — Второе место — это полевой госпиталь. Именно туда в первую очередь попадают раненые. Целители, работающие в поле, решают, кого они поставят на ноги прямо сейчас и снова отправят в бой, а кого отправят в столицу, для более длительного лечения. И не всегда это зависит от степени тяжести ранения. Например, рыцарь с бомбой внутри должен был остаться в поле, поскольку именно там безопаснее всего было бы пытаться снять его проклятье, несмотря на риск, что он не выживет. Надеюсь, вы понимаете это? — Кэмпбелл обвёл аудиторию строгим взглядом. Студенты испуганно кивнули. — Кроме того не забывайте, что полевые госпитали зачастую становятся мишенью врага, и вам будет нужно соблюдать особую осторожность, чтобы не выдать своего местоположения. Ну и, наконец, третье, — Кэмпбелл прикрыл глаза и помолчал. — Третья позиция, куда вас могут направить — это боевой целитель, состоящий в отряде. Отряды бывают разные: специальное подразделение целителей, распределённых на круги, или место в так называемой пятёрке — отряде, где вашей задачей станет оперативное исцеление мелких и средних травм ваших боевых товарищей прямо в ходе боя или специальной операции. Как бы то ни было, боевой целитель — это самая привилегированная и самая опасная позиция, подразумевающая, что вы в совершенстве овладели своим навыком, или доказывающая, что вы владеете каким-нибудь уникальным талантом, в большей степени подходящим именно для боевого целителя. Например, уникальный прочный щит, — Кэмпбелл мрачно посмотрел прямо на Ричарда, оглянулись в его сторону и все студенты. Кристофер и Вероника мгновенно побеледнели, Эндрю чертыхнулся, а Анджелина прижала руку к губам. Ричард почувствовал, как от ужаса у него всё заледенело внутри. — К боевому целителю в первую очередь относится моё наставление: «Мёртвый целитель — бесполезный целитель». Если вы попадёте в пятёрку, помните главное: если позволите себе умереть, то позволите умереть всему отряду. Как бы цинично это ни звучало, но не страшно, если вы потеряете одного или двух товарищей, страшно, если вы потеряете их всех и провалите задание, — он глубоко вздохнул и рявкнул: — Но это не значит, что вы можете бросить их умирать, убежать и спрятаться, ясно? В первую очередь, чтобы ни случилось: вы — целители! Вы — святые защитники, чей дар берёт божественное начало. Вы — эхо бога на земле, которое не может позволить себе такой роскоши, как трусость или бегство с поля боя по любой причине, в том числе из-за собственной смерти. Поэтому: спасите как можно большее количество людей и вернитесь живыми. Это понятно? — Да, — ему ответил нестройный ряд голосов. Присяга прошла скучно. Так же как приветственная и выпускная речи. Единственное, что отложилось в памяти у Ричарда после этого дня: это слова, сказанные Кэмпбеллом и прощание с Джеймсом и Максимилианом после ужина. — Держись, дружище, — хлопнул его по плечу Джеймс, когда Ричард пересказал ему намёки Кэмпбелла. — Постарайся выложиться на полную и вернуться обратно. Я буду ждать твоего возвращения. Может быть ещё и там, — он неопределённо махнул рукой в ту сторону, где должна была быть граница, — увидимся. — Думаешь, попадёшь на передовую? — невесело спросил Ричард. — Кто его знает, — пожал плечами Джеймс. Я уверен, что попаду в транспортный отряд, но не знаю, в какое подразделение. Может быть меня оставят в тыловой службе, может быть отправят в полевую. Нам ведь, как и вам, тоже ничего не говорят. Сегодня отправят по казармам, а завтра уже распределят. — Пиши, если будет возможность, — попросил Максимилиан. — Через полтора года я тоже буду где-то там или где-то тут. Конечно, среди магов, но если попаду на фронт, буду знать, к чему готовиться и где тебя искать, если что. Ричард кивнул. — Я постараюсь. Но вряд ли отец будет рад увидеть мои письма. — Это уже не важно, — с грустной улыбкой ответил Максимилиан и опустил взгляд. — Меня отлучили. — Да, — мрачно подтвердил Джеймс. — Сегодня утром пришло письмо, мы просто не успели тебе рассказать. Мой отец согласился на первое время принять Максимилиана у нас и принять на себя все его расходы. Если останусь в столице, тоже помогу ему. А когда всё немного успокоиться, будем выбирать ему новую фамилию и регистрировать, как основателя нового рода. К тому времени ты тоже встанешь на ноги и сможешь повторить процесс, если у тебя по-прежнему осталось такое желание. — Конечно, осталось, — откликнулся Ричард, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не проклясть лорда Грэя прямо сейчас. — Даже более того, я жалею, что до сих пор не успел этого сделать. — Ну, ты вполне себе можешь просто выкинуть что-нибудь из ряда вон прямо на фронте, и лорд Грэй быстро подпишет все документы, лишающие тебя права носить его фамилию, — хмыкнул Джеймс. — Прекрасная идея, — иронично согласился Ричард, будучи полностью уверенным, что этого никогда не произойдёт. Лорд Грэй не мог отказаться от Ричарда из-за соглашения с его матерью, а «что-нибудь из ряда вон» вполне могло закончиться для самого Ричарда костром. Знал это и Джеймс, но в его характере было шутить абсолютно над всем и всегда, так что Ричард не обижался. — И если ты не будешь против, то я буду рад зарегистрировать новую фамилию вместе с тобой, — улыбнулся Максимильян. — Поэтому, давай выживем и обязательно встретимся после войны.Конец первой части