В сумерках веры

Глава 6. Момент, когда Иероним смотрит на статую Святой после церемонии похорон.       …холодные капли касались лица, говоря о приближении дождя. В подтверждение этому издали слышались раскаты грома. Огромная статуя Императора безмолвно нависала над площадью, вознося к небу меч.       Местные жители говорили, что её воздвигли уже после войны, когда город-крепость Хольбург стал лишь мрачным напоминанием кровавой экспансии Анжуйского Крестового похода. Но теперь набат битвы вновь звучал под высокими рокритовыми стенами. — Господин инквизитор, — подал голос робкий карлик в коричневом балахоне. — Прошу вас не отставайте.       Земля под ногами вновь задрожала, когда осадные орудия тщетно врезались в скальную породу, образовывавшую часть стен. От каждого нового удара мой проводник трусливо вздрагивал. — Прошу вас, разойдитесь, уступите дорогу! — тонким голоском тянул карлик, пытаясь привлечь внимание толп гвардейцев, которые заполняли площадь.       В небе над статуей проревел очередной челнок, бросаясь на брусчатку словно раненый зверь. Тёмно-серая краска покрылась копотью, а один из двигателей дымился, чихая вспышками пламени. Как только судно приземлилось, его окружили техножрецы и сервиторы, чтобы попытаться погасить огонь, пока с откинувшегося трапа торопливо сбегали свежие отряды солдат.       Их лица отчётливо передавали тот самый страх смерти в воздухе, которая уже настигла несколько десантных челноков ранее. Проклятые предатели из СПО неплохо наловчились применять системы воздушной обороны.       С площади мы оказались на узкой лестнице, ведущей куда-то наверх, к бастионам, выточенным в самой горе, на которой возвышался Хольбург. Пробирующий до костей сквозняк гулял в сумрачных коридорах, освещаемых только факелами.       До поры до времени я и мой проводник были единственными обитателями чёрных влажных стен, но поднявшись на очередной уровень я с удивлением услышал, а потом и обнаружил толпы адъютантов и военных, окружавших высокие двери в какой-то кабинет. — Прошу, расступитесь! Инквизитор Хальвинд идет! — завопил карлик, проталкиваясь между людьми.       При упоминании моих полномочий те замирали, оценивали взглядом и тут же наперебой стремились отчитаться, тыча в плечи и грудь инфопланшетами и телеграфными донесениями. Гул стоял такой, что я не мог разобрать и одного предложения. Все они требовали, чтобы их выслушали, но в итоге я не мог расслышать никого.       Наконец мы пробились к двери, и я с облегчением пробрался в помещение, поразившее меня своей тишиной. В центре просторной круглой комнаты расположился тяжёлый стол, за которым меня уже ждали. — Хальвинд, ну наконец-то! — рыкнул бородатый здоровяк в массивной силовой броне. — Как давно ты прибыл? — Час назад, — ответил я, подходя ближе и с интересом разглядывая стойку с напитками, источавшими пар в прохладном воздухе. — Брат Иероним, не нужно так глядеть на выпивку, — снисходительно улыбнулся Константин, откинувшись в своём кресле. — Ты наверняка устал, выводя этих оборванцев из окружения.       Я бросил недовольный взгляд на инквизитора, после чего опустился на свободный стул. Он был заметно проще, чем роскошное сидалище Вулханда, но сейчас меня устраивало и это. Рука сама потянулась к чайнику с горячим рекафом. — Со мной всё понятно, братья, а что делали вы? — мой вопрос эхом разнёсся по комнате, стирая веселье с лица присутствующих.       Их была всего шестеро. Те, кто оказался на планете с самого начала восстания или присоединился в течение минувших трёх месяцев. Седьмая фигура всё это время сидела в тени, внимательно изучая меня блеклыми глазами. — Хальвинд… — проскрипел старческий голос, который я узнал бы где угодно. — Рад, что Император всё так же хранит тебя. — Тоже самое могу сказать и я, мастер, — поклонившись, я опустился напротив Квентуса Кола. Старый инквизитор выглядел ещё древнее, чем мне запомнилось, и больше походил на мумию, чем на живого человека. — Так значит, это вы прибыли нам на выручку?       Инквизитор издал звук, видимо, означавший смех: — Боюсь, сил одного лорда-генерала Гадинскуса тут будет недостаточно, мой мальчик! — старик поднялся на ноги и включил гололитический проектор в столешнице. Свет в комнате тут же погас, уступая место зелёным лучам гололита.       Над столом выросла объёмная проекция планеты, поверх которой начали всплывать различные точки и области. — «Молот Праведности» произвёл сканирование планеты. На данный момент еретики контролируют примерно семьдесят три процента суши. Из перехваченных сообщений можно сделать вывод, что население почти не препятствует их выступлению. — Грязные шавки… — выплюнул Вулханд, кривя напомаженное лицо. — Кто был местным правителем? Если он ещё жив, мы просто обязаны казнить этого бездарного идиота! — Губернатор и кардинал пропали, — мрачно напомнил я. — Когда «Длань» пала.       В комнате повисло короткое молчание. — А что с этим еретиком Бульгором? — слова Натаниеля Варкса были похожи на медвежий рёв. — Вы не обнаружили его? — Нет, — покачал головой Кол. — Возможно, мы бы смогли отследить сигнал, если бы вы не уничтожили спутники… — Это было необходимо, мастер Квентус, — подал голос Титус Астрико. Чисто выбритая голова молодого инквизитора сверкала от отблесков гололита. — Если бы мы не сделали этого, то пропагандистский яд продолжал бы течь по всем каналам связи. Солдаты и так пребывают в не лучшем расположении духа, а наши проповедники выбиваются из сил! — Будет вам, юноша… — наставник примирительно поднял руку. — Мы здесь все за одно, братья. Так что необходимо выработать правильную стратегию. Каждый из вас привык работать самостоятельно, но сейчас Император подкинул нам новое нетривиальное испытание.       При упоминании Повелителя человечества Титус тут же пробормотал какую-то молитву. Остальные же молча слушали, согласно кивая. Глава 7. Момент с пленом во дворце Бульгора, где экзекутор намеревается обратить в мертвеца ещё и Микорда. — Ты тоже хочешь… принять наше благословение, брат?       Во мраке вновь показалось заострённое щупальце, готовое нанести удар, пока уродливый толстяк подходил к гвардейцу. Тот же продолжал бросаться ругательствами, выразительно глядя в мою сторону и дёргая головой.       Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, куда указывает Микорд. Пальцы его связанных рук едва заметно шевелились, орудуя чем-то под самым потолком. Треск факелов и утробное урчание нашего тюремщика отлично скрывали ещё один звук — звук режущихся пут.       Осознав это, я начал дёргаться на своём собственном столбе. Скользкий гной, что стекал с потолка вдоль него, уже обильно попал на запястья. Сдерживая дрожь отвращения, я старался обмакнуть руки ещё сильнее. — Потерпи немного, брат, скоро настанет и твоя очередь… — похоже, что экзекутор воспринял мои действия за отчаянную попытку выбраться. — В противном случае… твои друзья с радостью отобедают тобой…       В воздухе вновь засвистело, и на щеке Микорда раскрылась кровоточащая рана. Извивающиеся пальцы-щупальца потянулись к плоти. Всё это время я чувствовал, как мои ладони начинают скользить, с болью продираясь через тугие веревки.       Ещё немного усилий и мне удалось выбраться. Под собственным весом я упал на неровный пол, покрытый нечистотами. Экзекутор замешкался всего на секунду и попытался атаковать, но в этот момент на него спрыгнул Микорд, вонзая нож в глаз.       Еретик завизжал и отмахнулся щупальцем, отбрасывая капитана обратно к стене. Я же прыгнул вперёд, врезаясь в живот ублюдку и выхватывая лезвие из его морды. Рана начала плеваться гноем, пока демонопоклонник сыпал ругательствами. Но уже в следующее мгновение он затих навсегда, когда нож проник в его обрюзгшую плоть и добрался до гнилого сердца. Глава 7. Альтернативная концовка воспоминания про пытки — Ты тоже хочешь… принять наше благословение, брат?       Во мраке вновь показалось заострённое щупальце, готовое нанести удар, пока уродливый толстяк подходил к гвардейцу. Тот же принялся брыкаться и дёргаться, силясь выбраться из пут, чем вызывал лишь веселье у нашего пленителя.       Но в какой-то момент в дальней части зала мелькнуло что-то серебристое. Невероятно чистый и знакомый блеск, который не мог просто так существовать в здешнем царстве распада и нечистот.       Тени начали медленно оживать, приближаясь к нам практически бесшумно.       Когда же мелкие демоны всё-таки заметили угрозу и яростно закричали, было уже поздно. Ловкая фигура Хопкинса вырвалась на свет, занося для удара серебрящийся бронтский клинок. Экзекутор не успел среагировать, лишь возмущенно развернувшись для того, чтобы холодная сталь врезалась в сердце.       Следом за радистом в казематах оказались остальные члены нашей группы, методично и без лишних движений давя верещащую мелюзгу. Сам же Хопкинс ещё несколько раз ударил завалившуюся на спину тушу, кромсая грудь в месиво.       Бойцы быстро освободили нас, опасливо глядя на беснующийся труп Калеба. — Золотой Трон… — вырвалось у одного из них. — Что нам с ним делать? — Дай мне пистолет… — тяжело выдохнул Микорд, растирая запястья. — Пусть лучше так, чем они используют его.       Вооружившись, капитан встал напротив висящего трупа, который тут же зацепился взглядом за бывшего товарища. На несколько мгновений Калеб замер, будто готовясь наброситься на жертву. Но вместо этого в его изуродованный лоб упёрся холодный ствол.       Переведя мощность лазерного пистолета на минимальную, Микорд последний раз посмотрел на подчинённого и выстрелил. — Что дальше, инквизитор? — спросил он отворачиваясь. — Мы раскрыты. Будет лучше, если мы все вернемся живыми, — я осёкся, глядя на повисшего мертвеца. — Почти все, — невесело усмехнулся гвардеец и направился в сторону выхода… Глава 8. Ссора между Афелией и Хальвиндом у потайного выхода из опочивальни. — Вижу, Хальвинд, что вы хорошо разбираетесь в этом вопросе, — Афелия смерила меня презрительным взглядом. Казалось, что сейчас её глаза загорятся и выпустят мелта-лучи. — Я инквизитор, сестра. Моя миссия распространяется далеко за пределы поля боя, в отличие от вас. — Трон, вы даже не пытаетесь отрицать! — Возьмите себя в руки, — обуреваемый гневом, я сделал шаг вперёд и ткнул воительницу пальцем в горжет доспеха. — Мы очень близки к убийце вашей канониссы, сестра-палатина. Но вы сами видите, что тайна куда опаснее, чем простой безумный еретик. Здесь замешано мерзкое колдовство, которому подвластны все мы. И я, и вы, сестра-палатина. Так что бросьте изображать пуританку, ведь трюкам Разрушительных Сил это безразлично! Ваше главное оружие в этой битве — здравый рассудок. — Это вы будете говорить мне о здравом рассудке? — ядовито выплюнула воительница, пожирая меня ненавистным взглядом.       Несколько мгновений я просто обескураженно смотрел в лицо, искажённое гримасой злобы.       Наверняка именно такой оскал видели враги Афелии перед тем, как распрощаться с жизнью. Вполне возможно, что это вызывало страх или даже первобытный ужас у культистов, чья воля неустойчива, а смелость подменяется наркотиками.       Однако я не был её врагом. — В таком случае возвращайтесь в монастырь и не мешайте мне, — произнес я ровным тоном и направился в сторону туннеля. Глава 9. Сон в ночь после похорон Себастьяна. Смерть Микорда       …раскаты грома пронеслись над крепостью словно артиллерийский обстрел, но никто из находящихся на площади людей даже не шелохнулся. За десять лет они настолько привыкли к бесконечным осадам, что легко могли по звуку определить калибр снаряда, падающего на голову.       Следом за грохотом с неба посыпались капли дождя. Сначала редкие, неторопливые, но набирающие силу с каждой минутой.       Их стук звонко отражался от бронекристалла под потолком главного зала. — Что это значит?! — взревел я, обрушивая кулаки на стол. — Брат Иероним, ты оглох что ли? — состроив озабоченное выражение лица, съязвил Константин, развалившись в кожаном кресле. — Твой капитан напал на моих бойцов и забил до смерти троих. Троих штурмовиков! Благодари Императора, что эта паскуда оказалась в тюрьме, а не в земле! — Лучше бы тебе заткнуться, Вулханд, — бросил рыжебородый здоровяк, поднимаясь над столом и оборачиваясь ко мне. — Успокойся, Хальвинд, и выслушай нас.       Один-единственный глаз инквизитора Натаниэля взирал на меня с высоты его двухметрового роста, однако в его глубине я совершенно не чувствовал высокомерия, которое излучал тут Константин. Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы взять себя в руки и успокоить безумно колотящееся сердце.       Тогда я опустился на кресло и замер в ожидании: — Так что же произошло? — Ты слышал Константина, Иероним. Капитан Микорд совершил нападение на телохранителей Вулханда, обвиняя их в ереси, — уравновешенный тон гиганта совершенно не шёл с его мощной фигурой, закованной в силовой доспех. — Не реагировал на приказы. Едва удалось его утихомирить. После этого мы решили провести расследование и психологическую экспертизу твоего ветерана… — Каков результат? — мне было противно слушать хождения вокруг да около, чувствуя на себе взгляды остальных братьев-инквизиторов, возглавляемых самим Квентусом Колом.       Усохшее лицо наставника было похоже на морду грифа, дожидающегося смерти раненого зверя. — Ты сам спросил, Иероним… — иронично вздохнул Константин и послал в мою сторону инфопланшет, проскользивший по полированному дереву столешницы почти до самого края. — Твой вояка с Бронта спятил!       Не желая слушать трёп этого вычурного наглеца, я погрузился в чтение отчёта. Тот был написан медицинской службой, развернувшейся на Биатусе с прилётом Кола. Помимо хирургов и сестёр-госпитальеров, инквизитор притащил с собой ещё и военных психологов, которые должны были отслеживать состояние бойцов, сопровождавших агентов Трона.       Кроме меня на планете присутствовало ещё семь оперативников, которых защищали их собственные телохранители. Специально обученные, прошедшие зондирование и ментальные тренировки ветераны. Лишь я один, из-за обстоятельств, воспользовался помощью рядовых гвардейцев, которые из всего арсенала защиты разума имели лишь естественную солдатскую закалку и забитый в голову полковыми священниками псалтырь.       Но похоже, даже этого не хватило на десять лет безостановочной войны, проведённой практически на острие…       В глубине души я отказывался верить поставленным диагнозам, подводящим черту в жизни боевого товарища. — Мы понимаем твои сомнения, брат, — нарушил тишину голос Титуса Астрико.       За минувшие года строгое молодое лицо обросло шрамами, а лысый череп — тонзурой, за которой инквизитор-проповедник следил так же тщательно, как и за соблюдением всех праведных ритуалов в крепости. — Понимаем, и не заставляем тебя приводить приговор в исполнение самостоятельно… — Приговор? — злобно прыснул я, не в силах более смотреть в экран. — Какой ещё приговор, брат Титус? Кажется, с душевнобольными гвардейцами принято обходиться иначе. Быть может, вы уже решили всё за меня? Или я тоже теперь «неблагонадёжный» субъе… — Хватит! — голос наставника, не такой громкий, но властный, заставил меня умолкнуть. Старый инквизитор сплёл узловатые пальцы и упёрся в них устами, опуская на меня тяжёлый взгляд. — Хватит, Иероним. Наша миссия близка к завершению, и не время враждовать друг с другом. Капитан Микорд славно послужил Императору, сопровождая тебя в этой войне. Однако он — простой гвардеец. В иное время ты бы мог подготовить его для службы Трону, но обстоятельства сложились иначе…       Наставник говорил ровно, не проявляя сострадания или пренебрежения. Именно так говорят люди, за свою бесконечно долгую жизнь повидавшие слишком много смертей. Всё это время я неотрывно смотрел в его бесстрастные холодные глаза, сверкающие в тёмных провалах глазниц. — Никто не собирается убивать твоего капитана, однако подумай вот о чём: будет ли милосердием оставлять его в живых, один на один с воспоминаниями, что будут терзать его до конца жизни? Думаешь, лучше запереть его в клетке из мягких стен, окружив армией равнодушных врачей, поддерживающих в нём лишь подобие жизни? Ты ведь прекрасно понимаешь, что Микорд никогда не вернётся из лечебницы. Так что же лучше?       Не зная, что ответить, я просто поднялся из-за стола и молча покинул зал.       Снаружи уже ждал Себастьян. Облачённый в чёрную флак-броню, он пристроился сбоку, подстраиваясь под мой торопливый шаг. — Скверно выглядишь, — произнес он, не скрывая беспокойства. — Ещё нет… — мрачно отозвался, останавливаясь. — На сегодня ты свободен, Бас. Лучше отдохни. Скоро нам понадобятся все силы. — Мы близки к столице? — в глазах юноши виднелся воинственный задор. — Да. Скоро еретикам придёт конец, — кивнув, я свернул к лестнице, уводящей к нижним уровням крепости.       Спуск показался вечностью, поскольку Хольбург возвышался на горном хребте. Массивные стены опирались на мощные отвесные склоны, которые пронизывали лабиринты тайных ходов и бесконечных складов.       Древнее наследие времён Анжуйского, эта крепость стала надёжным прибежищем для отступающих войск Империума в первые месяцы войны. Ощетинившись орудиями «сотрясателей» и танковыми пушками, мы отчаянно отгоняли каждый приступ, на который отваживались еретики, заполонившие поля у подножья гор.       Именно благодаря Хольбургу и подвозу припасов с орбиты мы сумели продержаться целый год, пока в систему не прибыл флот экспедиции Министорума, возглавляемый преподобным отцом Юсто. После этого крепость стала опорным пунктом, с которого началось медленное и кровавое отвоевание планеты…       Прежде чем спускаться в темницы, я посетил офицерскую столовую, после чего дорога вывела меня на просторную каменную площадь. Когда-то она была заполнена людьми и самоходной артиллерией, гусеницы которой оставили глубокие борозды на местной брусчатке.       В центре же возвышалась довольно необычная статуя. В чёрном граните самих местных гор был вырезан примарх Рогал Дорн. Широкоплечий и мускулистый, этот гигант не только слыл мастером войны, но и великим строителем.       Вооруженный одним лишь зубилом, Преторианец Терры в одном хитоне стоял у груды камней, часть которых уже обрела очертания Хольбурга. Несмотря на годы боёв, величественный облик почти не пострадал. Лишь редкие «шрамы» от осколков рассекали неприкрытую грудь и руки, будто бы добавляя человечности сыну Императора.       Миновав площадь, я спустился вниз. Сквозняк пронизывал узкие коридоры, играя цепями и паутиной, притаившейся в тёмных углах. В скудном свете факелов можно было разглядеть следы крови и тысяч ног, оставленных здесь в древнем прошлом и беспокойном настоящем.       Наконец спереди начали доноситься голоса и стенания, с расстоянием превращавшиеся в невнятный вой.       Из темноты возникла решётчатая дверь и постовой. — Господин, — отсалютовал гвардеец, взглядом обшаривая мою фигуру. — Вы прибыли по делу?       Вопрос мог вызвать возмущение, если бы не бутылка амасека, сжимаемая моей рукой, и пара стаканов. Я молча кивнул, вызвав подозрительный взгляд дежурного, однако его смелость закончилась ещё на вопросе. Отойдя в сторону, он отворил решетчатую дверь, ведущую в коридоры крепостной тюрьмы.       Шаги гулким эхом отдавались среди холодных стен и ржавых решёток, смешиваясь с бормотанием и причитаниями. Несмотря на прохладу, в воздухе царили затхлый запах пыли, пота и экскрементов.       Почти в каждой камере сидел какой-то человек. Некоторых я знал в лицо, потому что сам участвовал в их аресте. Из-за толстых стальных прутьев на меня смотрели самые разные пары глаз. Заплаканные, полные непонимания и мольбы. Яростные, решительно жаждущие порвать меня на куски. Кто-то бросался к двери, умоляя о пощаде, а кто-то угрожал, добавляя свои гневные крики в общую какофонию темницы.       Я же продолжал идти, обмениваясь кивками с суровыми экзекуторами Экклезиархии. В начале войны, когда солдат не хватало, а бойцы СПО считались ненадежными, нам пришлось обратиться именно к Министоруму. Стоит сказать, что из святых братьев получились отличные тюремщики, а их таланты в заплечных делах оказались весьма кстати…       Где-то в самом конце очередного коридора, где ещё нашлась парочка пустующих камер, я обнаружил Микорда. — Брант, — позвал я гвардейца, открывая дверь и медленно переступая порог.       Капитан лежал на койке, подложив руки под голову и насвистывая под нос какой-то знакомый мотивчик. Моё появление тут же заставило его обернуться и сесть. Напряжённое лицо мужчины вперилось в меня, прежде чем спустя секунду он понял, кто пришёл. — Господин Хальвинд, — с некоторым удовольствием произнес боец. — Простите, что доставил неудобства. — Брось, — отмахнулся я, останавливаясь у изголовья кровати и ставя бутылку со стаканами на узкий столик. — Что это? — резко спросил Микорд, подозрительно глядя на меня. — Одолжил в офицерской столовой, — звук откупоренной крышки эхом отозвался в камере, и янтарный амасек заструился по горлышку в стаканы. — Выпьешь?       Потрескавшиеся губы капитана уже разомкнулись, чтобы ответить, но он осёкся, а его глаза прищурено поглядели в мою сторону. — Последний раз мы пили после очень скверного дня, господин.       Теперь уже помедлил я, задумываясь. — Так и есть.       Микорд поднялся на ноги и взял свой стакан. Прежде чем выпить его, он пристально разглядывал содержимое на скудном свету, после чего понюхал. Было ясно как день, чего он опасается, но я не стал ничего говорить, а просто пригубил свою порцию.       Вязкая жидкость обожгла пищевод, оставляя за собой растущее тёплое чувство. По телу пробежали мурашки, и пробирающий холод темницы отступил.       Наконец подозрительный капитан последовал моему примеру, сразу осушая весь стакан. Однако даже после этого он ещё на несколько секунд замер, внимательно изучая свои ощущения. А когда наконец расслабился, то из его груди вырвался вздох облегчения.       Обновив порции амасека, я сел на нары. — Скажите господин, долго меня ещё будут тут держать? — голос гвардейца звучал возбужденно, будто бы его переполняло нетерпение. — Я слышал, наши парни уже заходят в столицу. Нет сил сидеть и ждать тут! — Понимаю тебя, — мне потребовалось сделать ещё один глоток, чтобы промочить вдруг пересохшее горло. — Но инквизиционные команды пока лишь готовятся. Совет считает, что бойцы уже достаточно опытны, чтобы самостоятельно разбираться с еретиками и прочей нечистью. — Команды… — повторил Микорд, отходя к противоположной стене. — Значит, мне нужно время, чтобы отобрать бойцов и сладить их, господин. Я ведь… я ведь один остался.       Последние слова наполняла неприкрытая печаль, от которой мои пальцы сильнее сжали стакан с выпивкой. Он действительно остался один.       Уже год я почти не бывал на боевых заданиях, занимаясь только вскрытием шпионских ячеек. Для такой работы не нужен большой ударный отряд, который сопровождал бы меня постоянно. К тому же, три года назад на Биатус прибыл Себастьян, которого я старался держать рядом.       Увлекшись обучением дознавателя, я совершенно позабыл о моральном состоянии своего единственного телохранителя, пережившего слишком многое.       И теперь я оказался вынужден лично сказать ему об участи, на которую сам и обрек его. — Тебе не нужно готовиться, Брант…       Мужчина обернулся ко мне и хохотнул, принимая мои слова за шутку. Я сжал зубы от злости. — Спасибо за поддержку, господин. Но Император не терпит самонадеянных. — Ты меня не верно понял… — слова покидали глотку через силу. — Лучше сядь, Брант. Это тяжело.       Заподозрив что-то в моих словах, гвардеец обернулся. Теперь его взгляд излучал неприкрытую угрозу. Мужчина медленно прошагал мимо меня и сел, продолжая опираться ногами на голый камень. — Вы больше не хотите, чтобы я убивал еретиков, господин?       Вопрос прозвучал так, будто бы меня собирались обвинить в ереси, а на тёмном лице внезапно показался хищный оскал. — Я боюсь, капитан, что ты перешёл черту, — в качестве аргумента из моего кармана возник инфопланшет, протянутый гвардейцу. — Что ты скажешь на это? Быстрым движением тот выхватил устройство и начал читать, время от времени бросая на меня напряжённый взгляд. — Вздор, — бросил мужчина, дойдя до конца отчёта. — Они были порочны, и я исполнил свой долг, как и все эти годы. — Ты потерял контроль, Брант. Пожалуйста, признай это.       Микорд несколько секунд молча пялился на меня, после чего широко улыбнулся, будто бы услышал нечто смешное. — Мне кажется, господин, вы не понимаете той истины, что открылась нам. Мы с вами прошли столько всего, но, похоже, только я в итоге понял суть…       Теперь уже напрягся я. — О чём ты? — Не притворяйтесь, господин! Император послал нам столько испытаний, но в итоге только мы с вами пережили их, в отличие от моих друзей. Это ли не знак нашей праведности? Нашей чистоты… — с каждым словом гвардеец говорил всё торопливее, полностью захваченный безумной идеей. — Послание Повелителя, что именно мы — его избранники в этом поганом мире и именно мы — судьи, что должны истребить еретиков и покарать слабых! — Остановись… — мне хотелось сделать шаг навстречу капитану, но жадный блеск в его глазах меня остановил.       Тогда я положил руку на кобуру болт-пистолета. — Почему?.. — тут же сбился гвардеец, отступив. — Почему, господин?.. — Ты опасен, Брант, мне жаль, — хромированный ствол поднялся в сторону сжавшейся фигуры. — Лучше стой смирно.       Щетинистое лицо изменилось в выражении, подобных которому я ещё никогда не видел у гвардейцев. Означало ли оно мольбу или же наоборот сострадание ко мне? Даже глаза ветерана изменились, словно на мгновение к нему вернулся рассудок.       Но только на мгновение, потому что в следующее Микорд уже прыгнул.       Мой первый выстрел прошел мимо, а капитан уже оказался рядом, исторгая зловонное дыхание почти в упор. В камере раздался звон, и стакан обратился в зазубренный осколок стекла, уже устремившийся мне в живот.       Именно это и вырвало меня из ступора. Больше этот человек не мог быть моим товарищем и его нужно было остановить.       Мне не составило труда увернуться от отчаянного выпада. Атака поразила пустоту, а я уже замахнулся громоздким болт-пистолетом.       Под хруст костей, Микорд отлетел обратно к стене, выронив стекло и хватаясь за окровавленный нос. Стоило только мне сделать шаг, как гвардеец пополз назад, будто загнанный пес. Кажется, он скулил. — Неужели вы готовы убить верного слугу Бога-Императора?! — выкрикнул он таким голосом, что казалось, его переполняет чудовищная боль. — Господин! — Прости, Брант… — теперь уже промахнуться было невозможно.       Мир практически замер, когда палец начал давить на спуск, заполняя помещение скрипом пружин и трущейся друг о друга стали, спустя миг утонувшие в грохоте выстрела… Глава 10. Вырезанное воспоминание о появлении истинного предводителя еретиков на Биатусе, когда Хальвинд берёт меч.       …резким движением я смахнул с клинка зловонный ихор и обернулся к собратьям, фигуры которых смешивались с чёрным дымом, стелящимся по растрескавшемуся полу Солнечного собора.       Едкий запах раздражал, но благодаря ему можно было хотя бы ненадолго спастись от удушливой вони, заполнявшей осквернённые улицы и залы столицы.       Достав из кармана надушенный платок, я приложил его к лицу, желая хотя бы ненадолго ощутить что-то приятное, и повернулся в сторону алтаря. Теперь он представлял из себя обтянутый человеческой кожей камень, пропитавшийся кровью и гноем, пронизывающим его мелкие трещины.       В паре шагов от него тлело раздувшееся тело архиеретика Бульгора. Тёмное колдовство и дары его проклятого бога придали ублюдку невероятную живучесть, отчего даже освящённый прометий не сумел обратить гнилую плоть в пепел, обрекая нас лицезреть подобие улыбки на заплывшем жиром лице.       Судя по всему, Бульгор не страшился смерти, от чего меня переполняла непонятная тревога.       Не в силах долго смотреть на чернеющие богохульные руны, покрывающие тело еретика, я отвёл глаза и оглядел помещение, некогда слывшее жемчужиной Биатуса. Сердце с дрожью и тоской отзывалось на виды знамён из человеческой кожи, факельных стоек из человеческих костей. Некогда белоснежные колонны полностью скрылись под толстым слоем фекальных масс, откуда проглядывались лишь фрагменты пожелтевшего мрамора. Сожранные ржавчиной канделябры мрачно покачивались под потолком, осыпаясь на землю рыжим дождем каждый раз, когда стены сотрясал могучий звон. Звон демонического колокола, таившегося в главной колокольной башне собора, расположившейся прямо над куполом алтаря.       Каждый его удар вызывал дрожь в сознании, путая мысли… — Трон милостивый, да когда же этот святоша уже вернется! — причитал Константин, лежащий в объятьях гиганта Натаниеля. — Я больше не вынесу этого адского звука!       В ходе боя Бульгор призвал себе на помощь чумноносцев, один из которых сумел ранить Вулханда отравленным клинком. Одолев тварь и недолго думая, тот отсёк себе ногу, не желая испытать поистине мучительную смерть, которую могла вызвать гноящаяся чёрная борозда, рассёкшая его икру.       Теперь же Константин был вынужден покоиться на руках собрата-инквизитора, пока полевой врач-телохранитель орудовал антисептиками. — Капитан, может быть у вас найдется снотворное? Кажется, ваш господин теряет рассудок от боли, — усмехнулся здоровяк, обращаясь к штурмовику Вулханда. — Иди к черту Варкс! — огрызнулся тот, страдальчески указывая на культю. — Лучше скорее отнеси меня наружу. Капитан, транспорт уже вызвали?! — Прекрати уже истерить, Константин, — широкая улыбка Натаниеля, больше похожая на звериный оскал, заставила инквизитора притихнуть и сжаться. — Ногу ты уже не вернёшь, так что спешить тебе некуда!       Уязвленный своим положением, Вулханд не смог возразить и лишь возмущённо поджал губы, пытаясь согнать краску с лица.       Тем временем полевой врач закончил с обеззараживанием раны и уже натягивал на окровавленный обрубок герметичный мешок, чтобы защитить его от инфекций. Это могло показаться излишним, если бы не окружавший нас ужас, заполненный роящимися надоедливыми мухами и мошками.       Не желая искушать судьбу, я сам достал специальный спрей, чтобы обработать мелкие порезы на лице, после чего подошёл к наставнику, протягивая тому тюбик. — Тебе стоит заняться ранами, — мой голос приобрел особенно беспокойные нотки, когда на глаза попались бледные личинки, собирающиеся у останков еретика. — Пожалуйста, не упрямься.       Старик повернул свою лысую голову в мою сторону и окинул протянутую ладонь презрительным взглядом. Однако, в его глазах я заметил кое-что еще. — Скоро Титус и Балкан закончат с колоколом и вернутся. Нам стоит ждать их снаружи. — Нет… — Проскрипел Квентус Кол, будто бы отвечая на незаданный вопрос. — Тебе не кажется это слишком простым, Иероним?       Наставник полностью развернулся ко мне, заглядывая в самое лицо. — Простым? — Пара штурмовиков и одна нога инквизитора, — старик неопределенно махнул рукой в сторону Константина. — Слишком уж маленькая цена за освобождение планеты, которую они защищали с таким упорством. — Нам приходят сообщения, что еретики все еще сражаются на окраинах города, — возразил я, вдруг понимая смысл сказанного наставником. — Ты думаешь, что у них есть еще один лидер? — Не исключено… — Сплюнув ядовитую слюну, старый инквизитор отошел от алтаря. — Силы, с которыми мы бились все эти годы нельзя назвать хорошо обученными. Только слепая вера в их проклятого лидера и его потусторонних слуг позволяла держаться еретикам так долго.       Мой взгляд тут же скользнул по нескольким черным лужам, оставшимся после развоплощения демонов, призванных Бульгором. — Знаете, господин Кол, было бы замечательно, если бы вы озвучивали свои мысли чуть громче, чтобы мы все их слышали, — подал голос Константин, над которым закончил хлопотать врач. — И вообще нам пора уже покинуть эту вонючую дыру!       Будто в подтверждение его мыслей, в боковом нефе появилась группа Титуса Астрико. Судя по тому, что его церемониальную рясу и доспехи покрывали новые пятна крови и ихора, по пути к колокольной башне он столкнулся с сопротивлением. Среди его телохранителей не доставало как минимум одного бойца. — Император свидетель, эти еретики окончательно обезумели! — Проревел инквизитор, вознося над головой аквиллу в правой руке, а в левой — пульт дистанционного взрывателя. — Но никакому грехопоклоннику не остановить верных слуг Трона в исполнении Его воли! — Полагаю, это значит, что мы можем уходить? — Сухо спросил Вулханд. — Да, теперь можем, братья, — ответил гнусавый голос инквизитора Балкана, доносящийся из вокс-решетки шлема.       Натаниель со вздохом облегчения поднялся с огромного каменного обломка, на котором примостился пока латали Вулханда, и уже направился к выходу, как вдруг замер. За оглушительным звоном колокола никто из нас не расслышал шагов нескольких десятков ног, приближавшихся со стороны главного входа. — Кардинал? — Удивление оказалось настолько велико, что даже Контсантин растерял весь свой гонор.       Обернувшись, я увидел старика экклезиарха в сопровождении крупного отряда гвардейцев. Его чистые одежды буквально сияли фоне окружавших нас нечистот. — О, милостивый Трон! — Жалобно захныкал священник, идя нам навстречу и оглядывая зал. — До чего же печальное зрелище я вижу! Во что же они превратили дом Божий! — Ваше преосвященство, — дипломатично начал Натаниель, стоя ближе всех к Юсто. — Похвально, что вы решились на вылазку, однако сейчас необходимо покинуть это оскверненное место. Мы заложили заряды, чтобы обрушить колокол. — Неужели? — Подозрительно сощурился старик, оперевшись на свой белоснежный посох. — И кто же отважился подняться к этому громыхающему ужасу? — Я, ваше преосвященство, — подал голос Титус, сияя самодовольством и благоговением перед старшим духовником. — Я и брат Балкан поднялись на ку…       Договорить инквизитор не успел, поскольку воздух внезапно расчертили две алые вспышки. Первая поразила руку несчастного, отрывая кисть с детонатором, а вторая — превратила благочестивое лицо в фонтан кровавых брызг и костей.       В следующее мгновение в нас летели уже десятки лазерных разрядов, а воздух развалин содрогнулся от яростного вопля Натаниеля. Прежде чем нырнуть в укрытие, я увидел, как гигант отбросил тело Константина, превратившееся в обгоревший фарш, а сам бросился на толпу гвардейцев-предателей.       Полумрак задымленного зала осветила вспышка громового молота, обрушившегося на пятерых еретиков. Земля затряслась под ногами, когда яростный удар разорвал человеческие тела на куски, и инквизитор начал наступать в сторону кардинала. Однако, стоило ему только занести оружие над головой для очередной атаки, как тело вдруг замерло, содрогнулось и куклой повалилось на грязный пол. Все еще активированный молот с грохотом выпал из рук, заставляя расщепляющее поле схлопнуться, разгоняя черный дым.       Как только воздух прояснился, я выглянул из-за укрытия, держа наготове болт-пистолет. Глаза жадно искали предателя, но как только нашли, вся закипающая в венах решительность неожиданно погасла, а легкие свело судорогой.       Теперь вместо старика Юсто на меня смотрел Архивус Гнилоуст. Еретик, погоня за которым и привела меня на Биатус десять лет назад, и после смерти которого на планете и вспыхнуло восстание.       Перехватив мой недоумевающий взгляд, он широко улыбнулся и захохотал, заглушая своим безумным смехом и треск лазерных винтовок своих приспешников и даже громогласный звон демонического колокола… Глава 10. Момент в тайной комнате особняка.       Чувство опасности внутри нарастало, но некая потустороння воля полностью завладела моим любопытством. Я все-таки активировал первую попавшуюся композицию и отошел от устройства. Спустя несколько томительных секунд, сопровождавшихся пощёлкиванием и скрипом, откуда-то из-за стен зазвучала музыка. Точнее, это был звук… — Что происходит… — Затаила дыхание Афелия, когда мир вокруг нас внезапно переменился.       Границы комнаты исчезли, уступая место густому мраку, а сияние люминосфер сменил столб призрачного света, бьющий в месте, что недавно можно было назвать «центром». В лицо ударил ледяной ветер, донося эхо каких-то тектонических движений, сопровождаемые далекой мелодией духовых инструментов.       Несколько минут мы стояли как вкопанные, лишь озираясь по сторонам, пока из темноты не послышался новый звук. Звук, бьющих о каменный пол, копыт. — К бою! — Рявкнул я, выхватывая силовой меч.              Сталь звонко запела, покидая свое узилище, и глубокий писк наполнил клинок энергией. Возникшее голубое пламя сверкало значительно ярче загадочного столба света, отпугивая темноту вокруг.       И из этой темноты к нам уже устремлялись уродливые твари. Их серая лоснящаяся плоть отражала свет подобно украшениям, унизывающим обнаженные тела, а козлиные лица скрывались под черными масками. Левая рука каждого оканчивалась чудовищных размеров клешней.       Заглушая вой ветра, залаял болтерный пистолет сестры. Масс-реактивные снаряды врезались в танцующие тени, отбрасывая их обратно во тьму. Каждое попадание сопровождалось яростным блеянием демонов.       Стараясь не отходить далеко от воительницы, я встретил первый удар отскоком. Монструозная клешня врезалась в пол, кроша камень в пыль. Уродливая морда ее хозяина не сводила с меня своих красных глаз, источая зловонную пену из бородатой пасти.       Не дожидаясь, пока тварь снова атакует, я взмахнул клинком наотмашь, обезглавливая ее. Тело тут же завалилось на пол, рассыпаясь в прах, подхватываемый потоками ветра.       На мгновение я застыл на месте, наблюдая за этим, и чуть не пропустил удар.       Ревущий демон уже летел в мою сторону, вытягивая вперед клешню. Мне удалось сделать шаг в сторону, и спастись от смертельной хватки, но демон оказался проворнее и тут же протаранил меня своей искаженной рукой.       Едва удержавшись на ногах, я закашлялся, растеряв весь запас дыхания и отступил к алтарю в «центре». Тогда существо, яростно заревев, прыгнуло вверх и вперед, закручиваясь в смертельном сальто.       Я вновь был вынужден отступить, но в этот раз сумел атаковать, как только тварь обрушила тяжелый удар в то место, где меня уже не было.       И вновь смертельная рана обернулась облаком пыли, из-за которой показались еще двое существ. Стаббер сам прыгнул в мою ладонь и дважды рявкнул. От первой поли демон уклонился, изящно закручиваясь в колесо, однако второй выстрел поразил его побратима, обращая того в тлеющую золу.       А акробат тем временем оказался сбоку, тут же напружинивая ноги и бросаясь на меня. Маневр оказался толь быстрым, что выстрелить я уже не успел. Выставив перед собой меч, я сгруппировался.       Отвратительный хруст оглушил меня, когда демоническая туша налетела на клинок по самую рукоять. Однако, прежде чем рассыпаться, тварь все-таки сумела оцарапать мне щеку. По коже тут же потекла теплая кровь.       Стерев ее рукавом, я обернулся к Афелии, орудие которой внезапно затихло.       Теперь же, воительница орудовала коротким гладиусом, ловко избегая атак тварей и разрубая их будто цепным мечом. Яростный оскал женщины придавал сил, но было ясно, что долго мы так не протянем.       Музыка, льющаяся из мрака, продолжала нарастать, постепенно обрастая все большим количеством звуков. Сначала это были струнные инструменты, но очень быстро к ним добавились стоны наслаждения и агонизирующие вопли.       Все это будто бы приводило демонов в еще большее неистовство. Безумно завывая, они с пеной у рта бросались во все более отчаянные атаки, зачастую сбивая друг друга с ног.       Нас зажали к самому центру и вскоре я обнаружил, что пяткой упираюсь в алтарь.       Только тогда мой взгляд зацепился за рисунки, покрывающие гладкий камень. Это были символы ублюдочного божества, чье святилище мы отыскали в соборном городе. Развить эту мысль мне не удалось, потом что позади уже послышалось злобное блеяние.       Развернувшись на пятке, я замахнулся мечом, разрубая на двое очередного демона. Но оказавшийся тут же второй уже практически сомкнул клешню на моей шее. Ноги подкосились сами собой, бросая меня в кувырок, за которым последовал еще один взмах, рассеявший пепел. — Хальвинд! — Крикнула Афелия, заставляя меня обернуться.       Третье существо вырвалось из темноты у пока я был занят двумя сородичами и уже взяло разбег. Оказавшись в неудобном положении, мне не оставалось ничего, кроме как принять удар.       Однако воительница бросилась ко мне, сбивая с ног.       Блеющий козлоголовый пронесся мимо нас, на скорости врезаясь в алтарь и сокрушая его своим весом. Каменный постамент не выдержал и треснул, взрываясь облаком пыли. Практически в это же мгновение мир содрогнулся, искажаясь будто бы в кривом зеркале, а отвратительная какофония сорвалась на отчаянный вопль, пробивающийся до глубины сознания.       Вместе с этим, тонкий столб призрачного света вдруг начал стремительно разрастаться, словно луч экстерминатуса заполняя все видимое пространство и ослепляя…       Когда же пятно вспышки прошло, я вновь обнаружил нас в окружении серо-голубых стен. Глава 11. Один из вариантов схватки с Мираэль. — Мы почти добрались до обитаемых уровней, инквизитор, — ее рука уверенно легла на ободок ручки лампады, как бы намекая, что она вновь возвращает себе роль проводника. — Как думаете, нас кто-нибудь ждет?       Прежде чем ответить, я прикоснулся к уху и попробовал еще раз вызвать Августа. Несколько томительных минут я пытался расслышать в шуме помех хотя бы что-то, отдаленно напоминающее следы сигнала. Но тщетно. Похоже, что сами стены не давали установить связь с внешним миром.       Тогда моя рука самопроизвольно коснулась кобуры со стаббером, а я покачал головой: — Нас никто не ждет, сестра, так что стоит быть подозрительней…       Немного помолчав, женщина согласно кивнула и проверила ножны под складками монашеской юбки. На мгновение в ее взгляде мелькнуло сожаление, будто бы сейчас она предпочла бы оказаться в силовом доспехе.       Признаться, я бы тоже предпочел такой расклад.       Выбравшись из затхлой камеры, мы прошли по узкому коридору и уперлись в очередную дверь. Вновь отперев ее своим ключом, Афелия вывела нас в новое помещение, которое на первый взгляд показалось заполненным беспроглядной тьмой.       Но стоило только лучам лампады встретить стены, как те тут же заискрились золотом, вызывая неприятную рябь в глазах. Мы оказались в протяженной галерее, выполненной из сплошного черного камня и украшенной гравировкой на высоком готике.       Каждая надпись на стене проповедовала покаяние и очищение души через боль. — Что это за место? — Не удержался я от вопроса, когда по лицу скользнул неприятный холодок. — Обитель покаяния, — в голосе женщины слышалось нечто большее, чем просто название очередной церковной инспекции. — Сюда сестринство отправляет особенно строптивых послушниц, которым не хватает дисциплины. Здесь их учат вести себя скромно и сдержанно.       Не знаю, осознавала ли палатина мрачный подтекст своего объяснения, но мое чувство тревоги лишь усилилось. Здесь почти не было слышно траурной музыки, гремевшей, словно бы во всех помещениях соборного холма.       Афелия прошла вперед до конторки, окруженной протяженными деревянными шкафами. На массивном столе до сих пор тлела одинокая свеча, почти достигшая бронзовых обводов стойки. — Здесь никого? — Нагнав спутницу, я попытался заглянуть в ее лицо, но палатина глядела на высокие двойные двери, отделявшие нас от следующего помещения.       Несмотря на мрачную роскошь, деревянные створы выделялись лишь своей толщиной и кованой сталью. — На время особенно больших праздников не принято отправлять сюда девушек…       Афелия хотела сказать что-то еще, но я предупредительно поднял руку, приглядываясь к беспорядку на столе.       Мерцающий огонек выхватил из наступающего мрака раскрытый молитвенник, странно повернутый относительно края стола. Но куда сильнее мое внимание привлекло нечто темное, еще не успевшее засохнуть. — Здесь кровь, — осторожно обмакнув пальцы в субстанцию, я поднес их к свече.       Кожа окрасилась багровым, развеивая мои сомнения и вырывая из легких воительницы взволнованный вздох.       Первой мыслью было выхватить стаббер и обернуться к ней, чтобы потребовать ответа. Чувство подозрительности обострилось настолько, что уже и палатина виделась мне тайным врагом. Она заманила меня в ловушку?       Однако, встретив мой взгляд, палатина была готова принять удар, будто только подтверждая мои опасения. Рука сама собой потянулась к кобуре, но вдруг из-за массивных дверей раздался хлесткий свист, тут же потонувший в вопле, похожем на стон наслаждения. — Похоже, кто-то пренебрег наставлениями, сестра… — Мрачно подытожил я, оголяя оружие и сокрушая ногой двери.       Стоило только створам с грохотом разойтись, как в лицо ударила духота, напитанная отвратительно знакомым зловонием. Свет лампады тут же потускнел, уступая место какому-то лиловому сиянию, проникающему в помещение извне.       Теперь мы оказались в просторном зале, украшенном двумя рядами колонн, за которыми скрывались неприметные деревянные двери. Часть из них оказались открыты, демонстрируя аскетичные тесные кельи.       И там лежали тела.       Неверное сияние скользило по обнаженной бледной коже, стремясь очертить выступающие формы, покрытые кровью и уродливыми рунами. Мимолетный взгляд вызвал приступ тошноты и заставил меня отвернуться. — О Трон… — Услышал я голос Афелии, за которым вновь последовал свист, но на этот раз звонкий, сменившийся разве что тяжелым звуком падения.       Впереди, примерно в центре прямоугольного зала, лежали еще тела. Все они оказались обнажены и связаны в извращенной манере, будто бы главной целью было не только удерживать жертву, но и унизить ее, доставляя дискомфорт на груди, шее и между ног.       Каменный пол в этом месте терял свою черноту, уступая багровому блеску, дрожащему от каждого движения фигуры, величественно стоявшей посреди этого ужаса.       Воительница в черном доспехе и с бардовой плащаницей на левой руке, словно бы не сразу обнаружив наше появление, медленно обернулась. Несмотря на силовой доспех, можно было заметить, как содрогается ее тело, поддаваясь некоей неслышной мелодии. — Ах…моя госпожа… — Вокс-передатчик шлема Мираэль зазвенел ядовитым удивлением.       Стоило девушке полностью обратиться к нам, как у меня задрожали ноги. Вся нагрудная пластина доспеха покрылась багровыми знаками, нанесенными старательной рукой в какой-то замысловатой последовательности. Мозг против воли попытался разгадать ее, и мое тело лишь пропустило очередной удар, падая на колено.       В ушах зашумела кровь, заставляя сердце биться чаще и сотрясая грудь сбивчивым дыханием. — Мираэль, что ты вторишь?! — Афелия сделала шаг вперед, извлекая из ножен гладиус.       Похоже, что палатина больше не собиралась нянчиться со своей павшей подопечной. — Я всего лишь доверилась зову сердца, госпожа… — Ответила девушка ужасающе откровенно и чувственно. — И теперь я вновь могу любить себя…       Выронив окровавленный кнут, Мираэль потянулась рукавицами к голове. Щелкнули магнитные замки и тяжелый керамитовый шлем рухнул на пол, заставляя нас с Афелией лишиться дара речи.       В странном лиловом сиянии на нас смотрело ангельское лицо, лишенное каких-либо изъянов, сочетая в себе мужские и женские черты. И это лицо улыбалось нам, демонстрируя острые клыки.       Оскверненная воительница зашагала нам навстречу, наполняя помещение своим звонким смехом и играючи сдирая с тела фрагменты доспеха. Кусок за куском, черная сталь сыпалась на камень, оголяя совсем не поддоспешник.       По мере приближения Мираэль, я с ужасом наблюдал, как под длинными светлыми волосами на лбу стала набухать кожа, как искажалась с отвратительным треском плоть левой руки, принимая знакомые формы клешни…       Едва справившись с головокружением, я вытянул руку со стаббером, целясь прямо в демоницу. Палец уже начал давить на спуск, как вдруг…       …лицо Луринии оказалось так близко, что я мог детально рассмотреть, как сильно сгнила плоть на второй половине ее лица. Как личинки роятся в опухшем веке, вываливаясь от каждого резкого движения.       Смрад, до этого лишь терзавший ноздри, стал невыносимым, от чего заслезились глаза. Палец надавил на спуск болт-пистолета, но слишком поздно, чтобы выстрел оказался точным.       Вместе с оружейным грохотом слух сокрушил яростный вопль, за которым последовал мощный удар. Ребра хрустнули. А мое тело, будто игрушка, отшвырнуло в сторону и впечатало в ближайшую колонну…       Во рту собралась едкая слюна с привкусом стали, а в глазах расцвела багровая пелена. Затылок пульсировал тупой горячей болью, а чуть ниже и правее груди пронзали сознание ледяные иглы. — Пистолет… — Слова медленно срывались с губ вместе с заполнившей рот кровью. — Где…пистолет…       Не способный разглядеть что-либо вокруг, я шарил пальцами, будто слепец. Каждое движение отдавалось импульсом агонии, выбивая из легких едва появившийся воздух.       Тем временем впереди раздавались звуки боя: звон стали и женские крики. Афелия осталась одни на один с чудовищем, и мне нужно было торопиться.       Тогда я принял единственное верное решение. Рука медленно потянулась за пазуху, извлекая коробочку с пилюлями. Поднеся ее почти в упор к лицу, я разглядел нужную таблетку и тут же проглотил. А следом за ней еще и пилюлю мотовина.       Несколько секунд потребовалось, чтобы обезболивающее растворилось в крови, начавшей закипать от стимулятора, наполняя тело странным холодом, притупляющим боль. Однако ждать окончательного эффекта времени не было…       Скрипя зубами, я начал подниматься, заставляя ноги подчиниться. Красная дымка начала отступать, вновь наполняя мир лиловым свечением, где среди чернеющих колонн метались две размытые тени.       Найдя спиной опору и вытянувшись, я потратил одно мгновение на вдох, после чего выхватил силовой меч. Воздух вокруг заискрился голубоватыми молниями и зашипел. Как только ноги окрепли, я метнулся вперед.       Тем временем Афелия отступала все дальше под натиском бывшей подопечной. Безумно смеясь, демоница размахивала своей чудовищной рукой и стегала палатину щупальцами, растущими откуда-то из хребта.       Окровавленная воительница стойко принимала удары «плетьми», направляя все силы на защиту от клешни, каждое столкновение с которой вызывало взрыв искр. Однако напор оказался слишком сильным, и Мираэль сумела выбить Афелию из равновесия, обезоружить и уронить на землю.       Даже поверженная, сестра битвы не собиралась сдаваться, выхватывая откуда-то короткий нож. Щупальца тут же оплели атакующую руку вокруг запястья и предплечья, будто бы зная о трюке заранее. Короткое усилие, и зал наполнился отвратительным хрустом ломающейся руки, тут же утонувшем во вскрике палатины.       От такого женщину бросило навзничь, после чего всякое сопротивление оказалось тщетно.       Мираэль мгновенно оказалась сверху, пронзая правое плечо наставницы заостренным концом уродливой клешни и сгибаясь к искривившемуся от боли лицу. — Еще немного и ты все поймешь… — Все так же томно прошептала девушка, после чего провела по окровавленной щеке воительницы раздвоенным языком.       В этот момент рядом появился я.       Увлеченная демоница услышала торопливые шаги и успела ловко отскочить назад. Впрочем, достаточно поздно, потому что охваченный искрами клинок уже рассек плоть в широком вертикальном взмахе. — Мерзкий старик! — Яростно зашипела проклятая, схватившись за дымящийся обрубок левой руки.       Багровая плащаница так же утратила свой первозданный идеальный вид.       Не говоря ни слова, я принял атакующую стойку и начал наступать, обрушивая на демоницу один мощный удар за другим. Горящий в крови мотовин выжимал из моего тело все соки, но девушка продолжала уклоняться от каждого выпада, оставляющего на черном камне тлеющие борозды.       За несколько минут я нанес больше сотни ударов, но ни один из них не нашел цели.       Тогда, отступив, я содрогнулся от тяжелого дыхания и сплюнул очередной сгусток крови, скопившейся во рту. Жизнь медленно вытекала из тела по действием ран и стимулятора. — Уже устал, инквизитор? — Насмешливо поинтересовалась Мираэль, принимая надменную позу. — А твой мальчишка был более вынослив…       Так же, как на бледно-лиловом лице появилась ядовитая ухмылка, в моей памяти всплыл вид израненого тела Себастьяна, следы от ударов на стальной шахте вентиляции, чудовищная рана на груди.       Будто бы прочитав мои мысли, демоница раскинула свои щупальца на подобии крыльев, пародируя статуи ангелов. Тогда в неверном свете на их кончиках заблестели костяные наросты. Маленькие, разных размеров. — Значит это была ты… — Прохрипел я, вытирая из-под носа кровь и сжимая меч двумя руками.       Кажется, тогда из груди вырвался яростный вопль, а перед глазами вновь все покрылось алым. Тело понеслось вперед, а искрящееся лезвие вновь пустилось в безумный танец.       Но на все это Мираэль лишь улыбнулась и вновь начала кружиться вокруг меня. Теперь ее главным оружие стала правая рука, пальцы которой обзавелись зазубренными когтями.       В одно мгновение демоница обратилась в мелькающую лиловую тень. Неуловимую и стегающую меня за бока и предплечья острыми шипами щупалец. Силовой клинок лишь бессильно разил воздух в моих попытках нанести упреждающий удар.       Несколько раз мне все-таки удалось защититься от когтей, встретив их вертикальным положением лезвия. Но проклятая лишь злобно скалилась и продолжала наступать, оттесняя меня куда-то в сторону от центра зала покаяния.       В какой-то момент я окончательно утратил концентрацию и пропустил удар. Один, выбивший из рук меч, второй — рассекший щеку и лоб глубоким порезом. В следующий миг я уже оказался отброшен к подножью очередной колонны. Тело изнемогало от боли и усталости, а из груди вырывалось обрывистое дыхание.       Но вместо того, чтобы добить меня, Мираэль вдруг опустилась на мое тело. Ноздри дрогнули от терпкого запаха мускуса и пряностей, смешавшегося с ароматом сладких цветов. — Ты продержался дольше Себастьяна, — ее голос неожиданно сорвался в нежный шепот, каким обычно одаряют любовников. — За это я позволю тебе умереть с наслаждением…       Сознание начало покидать меня под натиском странного аромата. Кровь зашумела в ушах сильнее и начала перетекать к чреслам. Дыхание захватила новая отдышка, но не от усталости, а от отвратительного чувства возбуждения. — Император… — Попытался прошептать я, но на губы мне лег скользкий палец. — Нет…ее произноси его имя… — Ее слова будто бы заклинание поразило мне еще глубже, практически лишая воли. — Он не придет…       Дальше я почти ничего не видел. Лишь чувствовал, как под сорочкой скользят теплые щупальца, как мое тело освобождают от одежды. Как нечто мокрое и горячее оставляет на шее влажные полосы…       Все, что мне оставалось, лишь перебирать воспоминания, в отчаянной надежде отыскать там подходящую молитву. Но даже эти остатки сознания быстро ускользали из-под моей власти, уступая место всепоглощающему чудовищу похоти, жадно пожиравшему все мое тело. Сантиметр за сантиметром…       Возможно, именно тогда Император обратил свой полный возмущения взор на Валон-Урр.       На границе слуха я услышал грохот дверей и беспокойный голос. Такой знакомый, но имя владельца тонуло в обжигающем память воске. Дальше я расслышал лишь вскрик, тут же сменившийся кратким обращением к Трону.       Внезапно хватка Мираэль ослабла. Демоница оторвалась от моего тела, переводя внимание на нарушителя спокойствия.       И тогда остатки моего непокорного сознания взорвались, вытесняя из головы липкие щупальца лживого удовольствия. Закипающие гормоны придали сил, левая рука смокнулась на шее проклятой, а правой я нанес тяжелый удар прямо в ангельское лицо, на котором в то мгновение застыло тупое недоумение.       Мираэль вскрикнула, опрокидываясь на спину и позволяя мне подняться. Сначала я попытался отыскать рядом силовой меч, но тщетно, за что тут же поплатился.       Опомнившись, демоница оплела щупальцами мою щиколотку и дернула на себя. Нос вспыхнул огнем, когда я столкнулся с полом, а мир вокруг на мгновение потух. — Ублюдок… — Избавившись от проникновенного шёпота, проклятая перевернула меня на спину.       Я попытался ударить наотмашь, но лишь получил еще несколько глубоких порезов на лице. А уже в следующий миг склизкие щупальца оплели руки и шею, медленно сдавливая хватку.       Очень быстро мои гневные крики превратились в сдавленный хрип. В глазах начало темнеть, а задыхающееся сердце ощутило ледяное прикосновение смерти…       …которое прогнал оглушительный грохот стаббера.       В пятнистом сумраке перед глазами вдруг сверкнула яркая линия, окончившаяся ослепительной вспышкой, разлетевшейся рыжими огоньками.       Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы осознать происходящее. Мираэль же, застигнутая врасплох, опасливо задрала голову в верхнюю часть колонны, в которую и пришелся выстрел. Пуля «инферно» разорвалась, инициировав поджег смеси, и та мелкими пылающими сгустками посыпалась вниз. Большая часть из них разлетелись вокруг, обжигая кожу даже на таком расстоянии. Но один огонек зацепился за багровую плащаницу, все так же висевшую на левом плече девушки.       Не знаю, что произошло в тот миг в голове Мираэль, но стоило огню лизнуть ткань, как демоница замерла, наблюдая за происходящим со смесью удивления и какого-то первобытного страха. А когда наконец поняла, что происходит, то отскочила назад и попыталась потушить плащаницу правой рукой.       Но прометий оказался безжалостным. Зацепившись за парчу, он уже начал медленно пожирать культю под ней, обжигая когтистые пальцы, бессильно пытавшиеся сбить пламя. В конечном счете, багровая ткань сгорела полностью, проложив путь разросшемуся огню.       Тогда Мираэль закричала.       Святой Трон, давно мне не приходилось слышать столь отчаянных воплей, питаемых чудовищной агонией. Еще несколько минут демоница билась в конвульсиях, превратившись в сплошной дрожащий факел, после чего замерла.       Воздух начал стремительно заполняться вонью горелого мяса… Глава 12. Альтернативная концовка битвы с кардиналом Анку       Но вот неф закончился, обрекая меня на жуткую и скорую гибель… — Иероним! — Голос Августа прозвучал внезапно.       И тем не менее…       Пухлый церемонарий стоял у алтаря, весь в крови и с раскрытым псалтырем. Его губы дрожали, пока маленькие глазки старались избегать взгляда на обугленного колосса, преследовавшего меня.       Под командой Афелии священник во все горло заголосил гимн избавления. Песню, которую часто исполняли Адептус Сароритас во время схваток с демоническими ордами.       Сама же воительница нависла над беременной примадонной, молящей Императора о покое и обещавшая что угодно ради того, чтобы утихла боль. В руках сестра битвы сжимала не осколок меча Друза, а проклятую брошь, занесенную над головой. Странное свечение объяло кусок камня в золотой оправе, будто бы что-то внутри него вдруг почувствовало угрозу.       Заметив, что происходит у алтаря, демон издал вопль, больше похожий на человеческий крик отчаяния. Словно остатки человеческого вдруг попытались заявить о себе. Даже одна из рук чудовища потянулась к алтарю.       Но тщетно. Изысканная брошка обрушилась на мраморный пол, с громоподобным треском разлетаясь на куски.       Тогда Собор вновь содрогнулся, будто бы его пнул незримый колосс. Огонь всех свечей разом потух под натиском налетевшего сквозняка, а осколки проклятого камня занялись дрожащим зеленым пламенем. Но он не давал света, а скорее наоборот, отбрасывал еще большую тень, поглощая зал в беспросветный сумрак. — Не останавливайся, Август! Продолжай петь! — Закричал я, когда мир вокруг начала безостановочно трясти.       На миг растерявшийся церемонарий опомнился и заголосил во все горло, в то время как камешки начали медленно сближаться. Воздух вокруг них закружился веретеном и разразился оглушительным свистом.       Демоническое отродье вернуло взгляд ко мне и попыталось напасть, но оказалось подхвачено незримой силой, медленно потащившей его в сторону пылающего зеленого костра. Предчувствуя скорую гибель, тварь заскребла когтистыми лапами по полу, жалобно блея, будто пытаясь заговорить по-людски.       Но пламя оказалось неумолимо, и так же потянуло к себе Дарданеллу. Обессилевшая от боли примадонна вдруг затихла, словно ребенок в ее чреве перестал брыкаться, но уже в следующее мгновение заверещала, уносимая прочь с алтаря.       Осколки камня душ наконец встретились и слились в одну дрожащую каплю, которая через секунду вдруг обрела формы человеческого лица, исказившегося от рева боли. Казалось, что в нем слились сотни неупокоенных душ, все еще гибнущих в страшной агонии, обреченных на бесконечные страдания.       Ветер усилился, теперь стремясь в сторону кричащего камня, унося с собой примадонну и ужасного зверя ее возлюбленного. Их так же охватило зеленое пламя, высасывающее остатки света из зала, после чего над нашими головами прогремел одиночный громовой раскат, сменившийся одиноким колокольным ударом.       Мир вдруг вновь наполнился светом, хотя и куда более тусклым из-за погасших свечей. В центре зала, на мраморном полу чернело пятно копоти, стремительно развеиваемое сквозняком. Все, что осталось от ужасного чудовища и его несчастных жертв… Глава 12. Альтернативная концовка битвы с кардиналом Анку 2 — Иероним! — Голос Августа стал для меня полной неожиданностью и больше казался бредом.       И тем не менее…       Пухлый церемонарий стоял у алтаря, весь в крови и с раскрытым псалтырем. Его губы дрожали, пока маленькие глазки старались избегать взгляда на обугленного колосса, преследовавшего меня.       Под командой Афелии священник во все горло заголосил гимн избавления. Песню, которую часто исполняли Адептус Сароритас во время схваток с демоническми ордами.       Сама же воительница нависла над беременной примадонной, молящей Императора о покое и обещавшая что угодно ради того, чтобы утихла боль. В руках сестра битвы сжимала осколок меча Друза, а в следующий миг уже обрушила его на раздувшееся чрево.       В этот же момент из глотки демона вырвался рев, больше похожий на крик отчаяние. Словно остатки человеческого вдруг попытались заявить о себе. Даже одна из рук чудовища потянулась к алтарю, надеясь спасти дитя.       Но тщетно. Разнесшийся по всему храму детский плач тут же оборвался, как оборвались и страдания матери, выносившей его. Проклятая брошь упала на мраморный пол и с оглушительным треском разлетелась на куски.       Тогда мир под ногами задрожал.       Чудовище варпа рухнуло и забилось в агонии. Его тело начало извиваться и ломаться, будто кукла в руках ребенка. Осколки же камня душ вспыхнули колдовским пламенем, высасывая весь свет за зала. Не излучая тепла, а распространяя лишь холод.       Алтарь с остывающим телом примадонны тоже загорелся, едва не захватив с собой Афелию.       Собор неожиданно погрузился в кромешную тишину, лишившись каких-либо звуков, после чего тело демона с оглушительным треском схлопнулось, втянулось само в себя, оставив лишь лужи черной крови. Осколки же полностью сгорели, не оставив после себя даже праха.       Единственным напоминанием о случившемся остался алтарь, золото которого оплавилось и потеряло форму. Глава 12. Конец       Я же, вдруг ощутив смертельную духоту, медленно побрел в сторону нартекса. — Иероним, постой…у тебя же идет кровь, — попытался остановить меня Август. — Куда ты собрался? — Мне нужно на воздух, — не без усилия отодвинув толстяка с дороги, я заковылял дальше.       Ноги слабо подчинялись моей воле, таща мимо потрепанных колонн и расколотых скамей. Промокшее от пота и крови тело продолжал ласкать теплый сквозняк, завывающий под потолком. Где-то за спиной послышались десятки нестройных шагов и возмущенные возгласы, ворвавшиеся в блаженную тишину. Похоже, сановники из подземелий наконец нашли в себе смелость подняться.       Ведя рукой по узорчатым стенам, я обошел трансепт и добрался до мощных входных дверей… …чудом уцелевших в этом царстве разложения и нечистот. Даже не смотря на гниль и наросты, они продолжали сохранять священные образы, будто бы источавшие внутреннее сияние.       Навалившись на них всем весом, я сделал небольшой проход и неуклюже ввалился в него. Тело изнывало от усталости. В мышцах не осталось даже огня, лишь тянущая тупая боль, сковывавшая движения толстыми узлами.       Стоило только оказаться на улице, как в лицо сразу же ударил ветер. Не тот затхлый гнилой сквозняк, а удивительно чистый и свежий. Совершенно не свойственный этому оскверненному городу…       Отойдя немного от дверей, я спустился на десяток ступеней и улегся на землю. Тело слишком устало, чтобы продолжать путь. К тому же…более идти не никуда не требовалось.       Закрыв глаза, я откинул голову на мрамор и вдохнул полной грудью. Если немного сосредоточиться, то можно было разобрать каждый болезненный импульс от каждой раны, полученной за этот проклятый день… — Иероним?       …я медленно открыл глаза и затаил дыхание.       Над головой раскинулось чистое иссиня-черное небо, усыпанное сверкающими звездами и огнями зависших на орбите космических кораблей. От беснующейся бури остались лишь редкие рваные облачка, мешающие внимательнее разглядеть занимающийся на востоке рассвет.       Очередной порыв ветра смел с крыши Собора гроздь снега, тут же закружившегося причудливым неспешным ураганом. Не сводя глаз с неба, я наблюдал, как снежинки падают мне на лицо. Чувствовал, как обжигают своим касанием кожу. Сначала одна, две, три… — Мы закончили, Бас? — Спросил я, не глядя на дознавателя, чья фигура виднелась на границе зрения. — Думаю да, — послышался ответ. Такой же легкомысленный и мальчишеский, как и всегда. — Думаю, Валон-Урр в безопасности.       Не удержавшись, я все-таки обернулся на голос.       Себастьян сидел на снегу рядом со мной. Кровь пропитала его черный армированный комбинезон, а длинные волосы спутались. Но на бледном лице расцвела легкая усмешка.       А в следующий миг дознаватель исчез. Растворился в сумерках, даже не оставив на ступенях следов, будто бы его никогда здесь не существовало.       Тогда я улыбнулся и вновь прикрыл глаза, наслаждаясь холодом улицы. Действие адмилодокса закончилось, позволяя ощутить каждую новую рану. Впрочем…это больше не имело значения. Все, что мне оставалось — лишь наслаждаться мгновениями тишины, пока жизнь медленно покидала тело.       Боли больше не было. Только долгожданное чувство спокойствия…