Неделя бродячих артистов или Красная Шапочка Меча и Магии

Новая неделя в Асхане была объявлена астрологами как неделя бродячего артиста. В магической столице Аль-Сафир, в просторном зале театра собралась просто уйма народу. А все потому, что Зехир успел многим уши прожужжать, что скоро начнется постановка «Красной Шапочки», в которой примут участие герои войны, вернувшиеся из Шио. Роль рассказчика взял на себя сам архимаг. Когда пришло время начать, он вышел на сцену с книгой в руках, поклонился публике и торжественно провозгласил: — Уважаемые зрители аль-сафирского театра! Мы рады приветствовать вас на нашем спектакле «Красная Шапочка»! — и после слов Зехира занавес поднялся, открывая декорации леса и домика. — Жила-была девочка, и звали ее Красная Шапочка… — начал было повествование юный маг, но, заметив, что озвученной героини на сцене все нет, зашептал: — Шапочка, где ты там? Выходи давай! — Я не могу — дриад своих я вижу в этом зале, я не хочу, чтобы они меня в нелепом виде увидали, — таким же шепотом последовал стихотворный ответ из-за кулис. — Файдаэн, зрители не из терпеливых! — прикрикнул Зехир, и эльфу пришлось скрепя сердце плестись на сцену. В рядах зрителей послышались сначала смешки, а потом и вовсе дружный хохот, когда на сцене показалась сама Красная Шапочка, а именно — Файдаэн в платье чуть длиннее среднего, в красной шапочке и с корзинкой бутафорских пирожков в руках. Дриады, видя своего лидера в столь необычном прикиде, особенно ухохатывались, и от этого сильван, и без того красный, покраснел еще сильнее. Но все же под дальнейший рассказ Зехира зашагал по сцене. — Однажды она отправилась через лес, чтобы отнести больной бабушке корзинку с пирожками, — повествовал тем временем юноша магически усиленным голосом, стараясь перекрыть смех. — Но тут навстречу ей выбежал злой и страшный Серый Волк! И волк спустя мгновение появился из-за кулис с противоположной стороны — это был Раилаг с накладными волчьими ушами и в элегантном черном костюме, к которому сзади был прицеплен накладной меховой хвост. Но вместо того, чтобы говорить то, что положено, темный эльф вдруг неистово заржал, как адский жеребец из Шио. А попробуй тут не засмеяться, когда видишь перед собой краснеющего сильвана в столь нелепом виде! — Здравствуй, Красная… красная сильванская морда, ты бы видел себя со стороны! — Раилаг аж согнулся пополам, не в силах сдерживать рвущийся наружу хохот. Его внезапное отклонение от сценария попало, как говорится, не в бровь, а в глаз — Файдаэн действительно очень сильно покраснел. Да и видок у него был… не ахти. — Раилаг, прекрати ржать! Говори, что положено по сценарию! — Зехиру пришлось вновь магически повысить голос, чтобы и смех перекрыть, и воззвать к разуму «артистов». — Ой, не могу… Здравствуй, Красная Шапочка, — давясь смехом, продолжил чернокнижник. Все же созерцать Файдаэна в платье и не ржать было не то чтобы совсем невозможно, но весьма и весьма затруднительно. — Куда ты идешь? — Я к бабушке иду, несу корзинку с пирожками. Не стой же на пути моем, как будто камень! — с вызовом продекламировал свой новый стих рейнджер, а про себя проворчал: «И ничего смешного…» — Где бабушка живет твоя? Хотел бы навестить ее и я… — произнеся эту фразу, Раилаг вдруг закашлялся и тихо процедил: — Желчь Малассы, почему твоя поэзия столь заразительна… — Моя бабушка очень далеко живет: идешь сперва прямо, потом поворот… — начал было Файдаэн-Шапочка свой свежесочиненный шедевр, но, услышав, как громко шикнул на него Зехир, спохватился и продолжил уже прозой, хотя сильван так привык облекать свои мысли в стихи, что проза давалась ему уже с трудом: — В деревне бабушка живет, за мельницей, первый домик с края. «Ну наконец-то, в кои-то веки наш поэт нормально заговорил. А то всю дорогу слушать эти стихи неимоверно раздражает», — про себя подумал Раилаг-Волк, а вслух произнес реплику, положенную по сценарию спектакля: — Тогда ты ступай по той дороге, а я пойду по этой. «Волк» и «Шапочка» скрылись за кулисами, а смех в зрительном зале понемногу утих. Зехир вздохнул с облегчением, хотя подозревал, что это лишь временное затишье перед новой смеховой бурей. Как бы там ни было, юный маг начал рассказывать о том, как Серый Волк побежал по самой короткой дороге, а Красная Шапочка — по самой длинной. Когда Зехир дошел до фразы «…как Волк уже прибежал к бабушкиному домику», на сцене снова появился вождь темных эльфов. В стиле типичного игг-шайлского ассасина прокрался «волк» к декорации домика и постучался: тук-тук-тук! — Кто там? — послышался наигранно-хриплый бас. — Это я, твоя внучка Красная Шапочка, — Раилаг пытался сделать свой голос как можно тоньше, но у него все равно выходило грубо. — Дерни за веревочку, дитя мое, дверь и откроется, — ответил ему тот же бас, и Зехир с помощью волшебной палочки закрыл занавес. Послышалась возня, чьи-то возмущенные крики, падение декораций… Когда же занавес наконец-то открылся, взору зрителей предстали декорации бабушкиного домика. И снова в зале раздался смех. Потому что уж очень нелепо выглядела лежащая на кровати «бабушка», а именно — один из ополченцев Годрика в чепчике и ночной сорочке, которая чудом не трещала по швам от упитанности того, кто ее носил. Впрочем, долго этой объемной бабуле не суждено было пролежать в постели. — Я Серый Волк, и я тебя съем! — Раилаг был уже тут как тут и с рычанием, как настоящий волк, набросился на ополченца. — Живым не дамся, темный эльф! За Империю Грифона! — гаркнула «бабушка» и, не найдя под рукой оружия, принялась мутузить «волка» кулаками. — А ну-ка прекрати! Веди себя, как положено по сценарию! — прикрикнул на упитанного ополченца Зехир, но «бабуля» оставалась глуха к словам рассказчика и постановщика в одном лице, и началась потасовка между ополченцем и Раилагом. Увещевания мага вошедшие в азарт «актеры» пропускали мимо ушей, пришлось бедному юноше закрывать занавес и, скрывшись за ним, силой разнимать «бабушку» и «волка» под непрекращающийся хохот, даже сквозь плотные занавески доносящийся из зрительного зала. Еле-еле удалось Зехиру кое-как унять потасовку и уволочь ополченца за кулисы, предварительно отняв у него чепчик и нахлобучив на голову темного эльфа. Уставший и раздраженный, вышел юноша из-за занавеса и продолжил свое повествование. — Бросился Волк на бабушку и разом проглотил ее. Он был очень голоден — три дня не ел, — вымолвил он и рвано выдохнул. Ему очень не хотелось открывать занавес снова — Зехир опасался, что переодетый в бабушку «серый волк» вызовет у зрителей еще большую волну неудержимого хохота, а у бедного архимага уже начала болеть голова как от зрительского смеха, так и от горе-актеров. Но все же принцип и желание закончить этот спектакль как можно скорее взяли свое, и архимаг, обреченно вздыхая, снова поднял занавес. И случилось именно то, чего он и опасался. Зрители опять заржали, дриады захихикали и даже в порыве смеха обрызгали росой сидящего впереди одного из танцующих со смертью. К счастью, убийственные росяные брызги дриад были по-настоящему убийственными только для таких врагов, как нежить и демоны, а для представителей Лесного Союза роса была совершенно безвредна. Не удержались от смеха даже всегда суровые и мрачные игг-шайлские фурии. Потому что зрительскому взору предстал не только Файдаэн в платье Красной Шапочки, но и Раилаг в нахлобученном абы как бабушкином чепчике, прикрытый одеялом. — О, бабушка престранная, никак я не пойму, ушей две пары у тебя, скажи мне, почему? — в своей привычной манере вопросил сильван. Зехир даже не стал ничего исправлять — он чувствовал себя выжатым лимоном и сейчас просто стоял и молил про себя, чтобы все это закончилось поскорее. — Чтобы лучше слышать, как ты стихи читаешь, — мрачно выплюнул Раилаг, не менее утомившийся от всего этого. — А почему же у тебя такие глаза столь необычные, большие? — Чтобы лучше видеть лицо, в которое я со страшной силой желаю вцепиться! — не выдержал и сорвался темный эльф и даже не стал выслушивать последний, положенный по сюжету сказки, вопрос про большие зубы. Резко отбросив прочь одеяло, чернокнижник вскочил с кровати и в лицо, конечно, сильвану не вцепился, но за горло схватил и даже к стене прижал. — Не успела Красная Шапочка и пикнуть, как Волк ее разом проглотил, — с тяжелым вздохом вымолвил Зехир, закрывая своей магией занавес. Когда же он поднялся вновь, Файдаэна-Шапочки на сцене уже не было — видать, насилу вырвался из цепкой хватки Раилага. По сцене, скрестив руки на груди, бродил сам раздраженный «волк». Сын Малассы про себя клялся, что больше никогда в жизни не будет связываться с магами, ибо еще одного подобного испытания даже такому стойкому эльфу, как Раилаг, не по силам будет выдержать. Штурмовать владения Кха-Белеха в Шио — и то было проще, чем участвовать в этом… примитивном спектакле — другого культурного словосочетания вождь темных эльфов подобрать не мог. Тем временем на сцену вышли охотники. То был Годрик с мечом в руках и несколько эльфийских мастеров лука из армии Файдаэна, а также две дриады. — Смотри, вот он, злой и страшный Серый Волк! — выкрикнула одна из них, указывая рукой в сторону Раилага, будто бы обличая. — Он слопал Красную Шапочку и ее бабушку! Давайте обрызгаем его хорошенько! — поддакнула другая и резко взмахнула руками, отчего в воздухе в разные стороны брызнули капли иролланской росы. Охотники всей ватагой погнались по сцене за «серым волком», но, конечно, не стали калечить и ранить его — не хватало еще, чтобы на сцене проливалась настоящая кровь. Только дриады, помимо росяных брызгов, призвали еще и рой ос — все уши прожужжали в буквальном смысле. Пока Раилаг, упоминая всуе Малассу и ее желчь, отбивался от невыносимо жужжащих дриадских ос, пока сами дриады продолжали издеваться над ним, хохотали и пели «Нам не страшен серый волк», в общем, пока на сцене творилось Асха знает что, Зехир выговорил финальную реплику: — Охотники застрелили Волка, и из него выскочила Красная Шапочка и ее бабушка — живые и здоровые. Занавес! — и, обессиленный, сполз на пол. Он уже не обращал внимания ни на сыр-бор, ни на Файдаэна, вышедшего на сцену после финальных слов рассказчика, а потом быстро устремившегося за кулисы, даже не поклонившись, ни даже на громкие вопросы «А бабушка-то где?!» в рядах зрителей. Сейчас юному архимагу хотелось только одного — вернуться к своему слону, усесться в паланкине, скрестив ноги, и снова и снова перечитывать магические фолианты. «Сар-Илам прокляни этих астрологов и эту… невыносимую неделю!»