Изгои академии Ёсано

      В коридоре Академии Ёсано галдели ученики, они проходили мимо Айко и Кэйтаси. Одноклассник молча пожал плечами, развернулся, не задавая лишних вопросов. Зато они появились у Айко. Раз мама смогла выкроить свободное время, чтобы пообедать с ней, значит, их ждал непростой разговор. Скорее всего, про отстранение от занятий в женском клубе кюдо. Айко не хотела рассказывать маме, чтобы её не расстраивать, однако она и сама узнала. Айко глубоко вздохнула и нырнула в толпу, вместе с ней прошла по фойе, переобулась в уличную обувь и вышла на школьный двор.       Возле школьного терминала её уже ждала мама в чёрном деловом костюме с небольшой сумочкой ему в тон. Айко отметилась у терминала, приложила карточку ученика к панели и подошла к маме:       — Что-то случилось?       Мама взяла её за руки и посмотрела мягко, как в детстве:       — Пообедаешь со мной?       Мама говорила спокойно, но сильно сжимала руку. Их, и правда, ждал серьёзный разговор. Айко кивнула, но страхи уже заползли в душу. Так хотелось вернуться в комнату, спрятаться там от гнева мамы, прямо как в детстве. Мама приняла ответ Айко и повела её прочь от школы. Вскоре они остановились около раменной.       В маленьком, уютном заведении пахло мисо-пастой, зелёным чаем и едва уловимым запахом табака. Айко не заметила в зале курящих, зато увидела несколько учеников Ёсано за последними столиками, остальные посетители — взрослые в костюме офисных клерков.       Мама заняла столик неподалёку от выхода и заказала рамен у подошедшего к ним официанта. Айко ёрзала на жёстком стуле и теребила край белоснежной салфетки. Наконец-то юноша записал заказ, поклонился и ушёл, а мама сложила руки на груди:       — Почему тебя отстранили от занятий?       Под её строгим взглядом Айко хотелось стать невидимкой. Отпираться бесполезно, иначе навлечёшь ещё больший гнев, поэтому она ответила, старательно подбирая слова:       — Это чистая случайность, я нечаянно разбила важную статуэтку.       Маму покачала головой:       — Дело не в этом, Айко. Ты нарушила указания Игути-сан и тренировалась самостоятельно. Хотя он разработал для тебя индивидуальную программу. Мы так старались, чтобы ты поступила в элитную академию Ёсано. Не подведи оказанное тебе доверие.       Отчего-то внутри Айко вспыхнула горькая обида, она растекалась по венам. Не только мама старалась, чтобы поступить в школу. Айко всё свободное время отдала восстановительной терапии, старательно выполняла предписания Игути. Он ей сказал, что рука восстановилась, и она готова вернуться в кюдо. Айко просто хотела стрелять, как раньше вместе со всеми, но к ней особое отношение из-за направления врача. Теперь команда её не примет, Мику настроила против неё остальных. Лучше, маме об этом узнать.       — Мама, знаешь…       Не успела Айко договорить, как у мамы зазвонил телефон, она сразу ответила:       — Да, это я. Скоро буду.       Мама положила телефон на стол. Айко сжала руки на коленях и выпалила на одном дыхании:       — В клубе занимается Ука Мику, и она, — Айко закусила губу, нельзя рассказывать маме, что её травят, да и не поверит она.       Пришёл официант, он поставил перед Айко объёмную тарелку. Лёгкий аромат щекотал нос. Желудок заурчал при виде еды, но Айко сжала его рукой. Мама покачала головой и посмотрела на часы:       — Забудь об Ука-тян, она тебе не ровня. Её чудом приняли в Ёсано. Как только ты восстановишься, то превзойдёшь её. На Летнем турнире ты докажешь, как они ошибались.       Айко проглотила обиду, сложила руки перед собой и поблагодарила за еду, а затем взяла палочки. Мама снова её не слушает, она зациклилась на чемпионском титуле, который Айко упустила в средней школе. Ей не победить на турнире, она не гений, а просто любит стрелять. Но мама считает иначе. И её не переубедить.       У мамы снова зазвонил телефон, она ответила коротко: «Сейчас приеду» — и обратилась к Айко:       — Айко, пообещай мне, что будешь стараться, — её голос звучал вкрадчиво, как разговаривают с маленьким ребёнком. — Тебе выпал шанс, так используй его!       Мама улыбнулась, в её зелёных глазах плескалась уверенность. Айко захотелось упасть в них, завладеть хотя бы частичкой непоколебимой решимостью для себя. Тёплая улыбка вселяла надежду, что всё может получиться, надо лишь приложить усилия. Айко тихо ответила:       — Я буду стараться.       В тарелке безнадёжно остывал рамен, разбухшая лапша выглядела неаппетитно. Айко расхотелось есть, лучше вернуться в общежитие или наведаться в библиотеку, как она всегда делала в средней школе, когда грустили или не получалось выполнить указания Игути.       Мама встала и положила на стол тысячиеновую купюру,       — Мне уже пора навстречу. Приезжай на выходные, Айко.       На Айко смотрели озеро Мотомосу и гора Фудзи. Мама ничего себе не заказала, потому что не собиралась с ней обедать, лишь наставить на путь сбившуюся дочь. Когда мама скрылась из виду, то Айко встала, извинилась перед хозяином раменой и вышла на улицу.       Там она позвонила Сатоке, но в ответ прозвучали лишь длинные гудки. Возможно, подруга ещё злилась на Айко, ведь она не успела автограф-сессию. Когда она приехала к книжному, то писатель уже садился в машигу под девичий визг, а Сатока куда-то исчезла. Не стала ждать Айко, а вернулась домой. Больше они не разговаривали, поглощённые делами в старшей школе.       Айко открыла мессенджер LINE и написала подруге:       「Привет. Знаешь, в Ёсано есть литературный клуб, и я туда вступила. Кажется, он чем-то не нравится СтудСовету, но я хочу доказать, что он ошибается. Но не знаю, что делать. Ты поможешь? 」       Айко убрала телефон и пошла в школу. Остаётся надеяться, что Сатока ответит.              

***

      Академия Ёсано — элитная школа со спортивным уклоном, где ученики больше тренируются, чем учатся, не ходят в школьной форме, безнаказанно прогуливают уроки. Такой её застал Тору, когда устроился сюда на работу. Однако сказки закончились. В этом году отменили свободное посещение.       Администрации школы пришлось на это пойти, чтобы пройти государственную проверку на соответствие учебного процесса общеобразовательным стандартам. Об этом рассказывала заместитель директора Унаяма Сакура в конференц-зале после церемонии поступления. Вначале Тору внимательно её слушал, но бессонная ночь сморила его, и он проспал часть собрания, а когда проснулся, то Унаяма попросила его остаться. Сердце заметалось в груди, а в голову полезли мрачные мысли: «Неужели, всё же уволят?»       Когда вышел последний учитель, то заместитель директора предложила, но скорее приказала, Тору открыть литературный клуб. Лучше бы сразу уволила. Пальцы покрылись холодными мурашками, словно кто-то впустил в помещение зимний ветер. Тору едва не сел на край стола, но всё же сдержался, сердце глухо стучало в груди, отдаваясь болью в висках. Три года назад, он пообещал себе, что не ввяжется в эту авантюру — не свяжется с детьми. Тору попытался слабо́ возразить, но Унаяма настояла. Она холодно напомнила ему, что по Уставу он должен принимать активное участие в школьной жизни, а не только книги выдавать. Заместитель директора упустила целый пласт другой работы, но Тору возражать не стал.       — Я закрывала глаза на ваши опоздания и отгулы, но всему есть предел, Оцука-сан, — Унаяма подошла к нему, и он почувствовал её обжигающее дыхание. — Или вы станете ассистентом куратора в спортивном клубе или откроете литературный. Либо. Я вас. Уволю.       Тору не улыбалась безрадостная перспектива искать новую работу, когда рынок труда перенасыщен, особенно в его сфере. Ему светила работа в книжном магазине либо в комбини. Поэтому он развесил по школе объявления о наборе в литературный клуб, а также подал заявку в СтудСовете. Ватанабэ Рёта скривился, когда принимал бланк. Паршивец пользуется тем, что он племянник директора, и думает, что ему всё позволено.       А потом в библиотеку пришла Такэда, а за ней Ёсимура и Иноуэ — как мотыльки слетались на свет фонаря. В одно мгновение у них появилось четыре человека, хотя Тору не рассчитывал и на одного. Он хотел доказать Унаяма, что создание клуба — ошибка, но откуда-то взялись эти первогодки. И ему нужно было их отговорить, а себя избавить от проблем, но все мысли заняты другим — визитом в родной дом. Уже несколько дней ему названивала мама и просила навестить отца, она писала ему в LINE. И сегодня, когда Такэда и Ёсимура ушли в СтудСовет, он сдался и пообещал зайти после работы.       Тору вышел на станции Китасиногава поздно вечером, ему встречались редкие прохожие, они сворачивали в тёмные переулки, оставляя после себя тишину. Она усиливала напряжение, а тяжёлые мысли бурлили, как сукияки в котле набэ. Когда-то Тору любил родные места за размеренность и неспешность, а потому долго привыкал к шумному Икэбукуро и увеселительной Гинзе. Он сбежал из дома после выпускного и больше не возвращался сюда.       Тору перешёл по перекрёстку, возле комбини FamilyMarker повернул направо и увидел вдалеке знакомые деревья — святилище Синагава, где когда-то служил дедушка. Сердце защемило от тоски по родному человеку, который больше не выйдет навстречу. Он прошёл мимо каменных статуй комаину, и непроизвольно засунул руку в карман, сжал амулет-омамори, который получил здесь от таинственной девушки. Ту, ночь Тору никогда не забудет, хотя очень старался.       Перед тем как покинуть родительский дом, он пришёл в святилище, чтобы проститься с дедушкой, но столкнулся с чарами кицэну и едва выбрался живым. Он даже совершил ритуал омовения, и больше не видел ни ёкаев, ни духов, но всё же опасался приходить на территорию ками в одиночку. И всегда носил с собой амулет.       Тору прошёл мимо, ему казалось, что кицунэ притаилась за воротам-тории, а издалека на него смотрит Ёдои Садакадзу — двоюродный брат — он занял место настоятеля-каннуси святилища Синагава, хотя не любит его из-за наплыва туристов. Семья Садакадзу жила под Киото, но Ёдои пришлось переехать сюда, ведь Тору сбежал из дома и не пошёл по стопам деда. Из-за этого Ёдоя ненавидел Тору.       Через пару кварталов показался родительский дом — двухэтажное строение за каменным забором, на окнах висели занавески цвета морской волны. Казалось, что время остановилось, а он никуда не уходил. Занавески дёрнулась и в окне показалась мама, словно почувствовала его присутствие. Она посмотрела на Тору, и он понял, что теперь ему не сбежать.       В прихожей-гэнкан ничего не изменилось, он снял обувь и прошёл мимо напольного зеркала и низкой тумбочки со стационарным телефоном. Родители не спешили избавляться от прошлого. Тору показалось, что он видит дедушку, а его последние слова эхом звучали в голове:       «Ну-ну, Тору. Не получилось один раз, то получится в другой. Я верю, что однажды твои слова достигнут многих людей».       Раньше Тору сочинял истории, но это приносило ему страдания, чем радость. Его всегда поддерживал дедушка, он же принял его выбор — стать библиотекарем. А вот отец не смирился, он попытался отговорить Тору, но больше беспокоился о своей репутации. К старшей школе многие коллеги отца знали, что его сын — талантливый писатель — а тут такой позор. Когда Тору сбежал из дома, то отец от него отказался и больше не разговаривал. И так прошло десять лет.       В гэнкан вышла мама в домашнем кимоно цвета хаки, её волосы заделаны в строгую причёску. Она даже дома не позволял себе излишней вольности.       — С возвращением, — тихо проговорила она и слегка повела плечами.       Тору сжал лямку сумки и снял обувь, он не ответил привычное: «Я дома» — как в юности, потому что не собирался возвращаться. Только не сейчас, пока кровь закипала при одном упоминании отца.       Мама не дождалась ответа и указала рукой на гостиную:       — Юта ждёт тебя.       И она вернулась на кухню, а Тору проводил её взглядом. Они никогда не были дружной семьёй, но всё же он рассчитывал на более тёплый приём. Возможно, он упустил свой шанс всё исправить. Может, отец тоже не захочет разговаривать. Тору решительно миновал узкий коридор, оставил позади кухню и лестницу, ведущую в комнаты: его и родителей — и зашёл в гостиную.       Маленькое, но уютное помещение тоже ничуть не изменилось со школы. В дальней части стоял старенький телевизор с кинескопом, с обоих сторон тянулись книжные шкафы с книгами отца и пластинками и нотными тетрадями мамы. Напротив входа разместился большой кожаный диван, где лежал отец. Он смотрел перед собой, как будто ничего не замечал. Инсульт оставил на отце отпечаток: рано поседевшие волосы, хотя ему ещё не стукнул пятый десяток, лоб и уголки рта изрезали морщины, словно потрескавшаяся земля без влаги. В карих глазах пролегла усталость.       — Тору, это ты? — отец медленно сел. — Иди сюда.       Тору неохотно подошёл к нему, опустился рядом.       — Ты хотел меня видеть? — выпалил Тору, хотя нужно было спросить о самочувствии.       Отец тяжело вздохнул и сжал кулаки на коленях:       — Ты так и работаешь в академии Ёсано?       Отец тоже не спрашивал о его делах, а сразу надавил на старую мозоль, в его глазах читалось: «Всё так же в пустую тратишь свой талант».       Тору отвернулся и буркнул:       — Да, но я не буду это обсуждать. Ты для этого меня позвал? — последние слова он произнёс с нажимом, в надежде достучаться до отца.       Повисла пауза, как и с мамой. Родители не собирались отступать. Этот замкнутый круг обид и разочарований уже не разорвать.       — Уходи ко мне в редакцию. Пора вернуться к текстам, Тору.       Слова отдавались эхом в голове, а руки вспотели. Он отказался от текстов, которые только убивали и мешали жить свободно. Только чтение дарило ему радость.       — Нет! — Тору вскочил с дивана. — Я не вернусь!       Отец не сводил с него взгляда, в нём застыла просьба, он сложил руки на груди, а затем вздохнул:       — Чидзуё верила в тебя, а ты всё такой же слабовольный трус и бежишь от себя.       Отец всегда его так называл, вот только он уже взрослый мужчина и будет сам решать, что ему делать.       — Ошибаешься! Я открыл литературный клуб. Приходи на Летний фестиваль в Ёсано, и я докажу, что уже не тот слабак.       Слова сами сорвались с губ, и Тору не сразу осознал, что сказал. Отец удивлённо наклонил голову и усмехнулся:       — Упрямый, весь в мать.       Отец встал, подошёл к Тору и положил руку ему на плечо:       — Договорились. Буду ждать.       Тору проклинал себя за беспечность. Вряд ли клуб продержится до Летнего фестиваля.              

***

      Неделя выдалась тяжёлой. Мицуо тренировался, делал уроки и дописал главу. Литературный клуб стал уединённым место, однако Мицуо так и не рассказал, остальным для чего сюда вступил сюда. Сначала из-за неловкости, что его высмеют, он соврал, что пишет реферат. Ему поверили, ведь он учился в элитном классе. Потом из-за страха, что его возненавидят и выгонят, он решил молчать.       В клубе кипела работа. Сиори набирала на компьютере устав и вела журнал посещаемости. Айко заставила куратору Оцука отдать им подсобное помещение в качестве клубной комнаты, там требовалась генеральная уборка. Потом между ними разгорелся спор, что лучше выставить на стенде. Айко настаивала на ранобе и манга, а Оцука — на классике. Тогда Айко назвала его «стариком», а он лишь покачал головой и бросил в ответ, что-то про безнадёжное потерянное поколение.       Сейчас они мало походили на клуб, к тому же им не хватало последнего участника. Это на себя взял Кэйтаси, он часто где-то пропадал, однако к ним никто не пришёл. Возможно, они боялись Вице-Президента с хмурым лицом и агрессивной аурой. С такими безрадостными мыслями Мицуо собирался в библиотеку, сегодня их ждала грандиозная генеральная уборка, так её назвала Айко. Он переоделся в зелёный спортивный костюм с гербом академии Ёсано: над горой Фудзи восходит красное солнце, а слева от неё взмывает вверх карп — затем поспешил в школу.       Около Главного корпуса у Мицуо завибрировал телефон, на электронную почту пришла весточка от дяди. Мицуо открыл письмо, в нём Тайко извинился, что долго не отвечал из-за работы, и в качестве извинения прислал эскизы для книги. Мицуо открыл вложение и несколько минут разглядывал грубые штрихи и нечёткие контуры будущих иллюстраций. Дяде хватило одной идеи, общего сбивчивого объяснения, чтобы сделать эскизы. Телефон слегка подрагивал в руках, а желудок скрутило в спазме. Иллюстрации и правда существуют. Это не сон. Тайко уже начал работу, поэтому Мицуо тоже следует постараться. Он подавил желание позвонить дяде, чтобы не мешать отдыхать после тяжёлой рабочей недели, поэтому написал короткое:       「Спасибо.」       Затем поспешил в Главный корпус, чтобы помочь убраться в подсобном помещении. Сегодня он не станет отсиживаться в стороне. Когда Мицуо решительно вошёл в фойе, то увидел около лестницы Кэйтаси в спортивном костюме, а рядом с ним белобрысого юношу в белой футболке и чёрных джинсах. Мицуо застыл, чутьё подсказывало, что ребятам лучше не мешать, но и подслушивать нельзя. Не успел Мицуо выйти из фойе, как незнакомец сложил руки на груди:       — Тебе, повезло Кё-кун, ты был в маске, а я нет. И меня выследили те типы, чьи тачки ты разбил.       Кэйтаси резко вскинул руку и схватил юношу за футболку и прошипел:       — Като, ты забыл, что я пришёл туда по твоей просьбе и вытащил тебя с ёкаева склада. Дружеский совет: завязывай с Братством Полной Луны.       Тот, кого назвали Като, сбросил руку Кэйтаси и ткнул в него рукой:       — Слышал, нашли ещё убитого. Великий Альянс сдаёт позиции. Пора выбрать правильную сторону.       Кэйтаси не ответил, а развернулся. Мицуо поспешно отвернулся, но поздно и так ясно, что он всё слышал.       — Като, давай обсудим это потом. У меня дела.       Приятель Кэйтаси пожал плечами и вышел на улицу. Мицуо переобулся, а в голове крутилось услышанное. Выходит, Кэйтаси связан с якудза. Все знают, что Великий Альянс контролируют преступность в регионе Канто, с ними сотрудничают полиция и чиновники. Мицуо иначе представлял себя якудза: грозные мужчины с вакидзаси или сирайся[1] — но туда брали даже его ровесников. От этих мыслей по спине прошли мурашки.       Не успел Мицуо поставить уличную обувь в отсек шкафчика-гэтабако, как рядом оказался Кэйтаси. Он молча прижал его к дверцам ящиков. В ясных, голубых глазах плескалась ярость, и Мицуо решил, что его дни сочтены, жаль, что не получилось дописать книгу.       Кэйтаси надавил ещё сильнее и склонился над ухом:       — Ты ничего не слышал, Мицуо. Ни слова Такэда-сан!       Мицуо кивнул в ответ, и Кэйтаси его отпустил. В молчании они поднялись на четвёртый этаж и зашли в библиотеку.       Пустой кабинет заливал солнечный свет, оставлял следы на одиноких партах, скользил по школьной сумке и плакату на одной из них. Наверное, его нарисовала Айко. Мицуо восхищался Президентом, она много делала ради клуба: готовила плакаты, давала указания Кэйтаси или помогали Оцука с книгами в подсобке.       Из клубной комнаты раздалось:       — Ребята, давайте сюда. Тут ещё много работы. Оцука-сан любезно оставил нам ключ, но сам ушёл.       Наверное, просто не хотел убираться. Им достался не самый активный куратор. Кэйтаси прошёл мимо, задел Мицуо плечом и скрылся в подсобке. Мицуо последовал за ним.       Подсобное помещение нагоняло тоску. Мицуо чихнул от застоявшегося воздуха. Справа от двери и напротив вытянулись в два ряда книжные стеллажи под толстым слоем пыли. Слева от входа громоздился широкий кожаный диван с подушкой. Напротив дивана расположился столик с электрическим чайником. У дальней стены стояла Сиори, и Мицуо невольно задержал на ней взгляд, пепельные волосы заплетены в свободную косу, она спускалась по спине и не доходила до талии.       Внезапно Сиори дёрнула за штору и та со скрежетом рухнула на пол. Яркий луч света ворвался в подсобное помещение. Мицуо прикрыл глаза рукой и разглядел пол, который тоже отчаянно требовал уборки: бумага перемещалась с пылью, под стол закатилась пивная бутылка.       Вперёд вышла Айко и хлопнула в ладоши, привлекая общее внимание:       —  Мицуо, на тебе стеллаж возле двери, — она указала на Вице-Президента. —  Кэйтаси собери мусор, несколько мешков около ведра. Мы с Сиори займёмся остальными стеллажами.       Мицуо взял тряпку и ведро с водой, и поспешил скрыться за стеллажами. Ему казалось, что Кэйтаси ещё злиться из-за подслушенного разговора. Мицуо старательно протирал полки и книги. Монотонная работа помогла отвечься от мыслей, от того факта, что Кэйтаси — якудза. Об этом должна знать Айко. Но без Кэйтаси им придётся найти ещё одного участника. Нет — двух. Сиори, скорее всего, уйдёт с ним.       Эти противоречия раздирали Мицуо, и чтобы хоть как-то отвлечься, он стал ещё усерднее работать, иногда разглядывая обложки книги или аннотации. Рядом стояла Айко, она бережно брала книгу, сметала пыль с места и ставила её обратно. Около дивана Кэйтаси собирал мусор в пакет, неожиданно у него завибрировал телефон. Он вынул его из кармана спортивной куртки и резко встал, так что едва не столкнулся с Айко возле книжного стеллажа. Мицуо заметил, что Кэйтаси изменился в лице, а в глазах появился стальной блеск. Он убрал телефон и подошёл к Сиори:       — Когда закончишь с уборкой, то возвращайся в особняк Ёсимура.       Она кивнула и вернулась к работе. Кажется, у Кэйтаси что-то случилось. Неловкая пауза опустилась на подсобное помещение. Кэйтаси стремительно вышел из комнаты. Первой опомнилась Айко, она бросилась за ним со словами:       — Постой, Кэйтаси! А как же уборка?       Мицуо посмотрел на выход, но не успел он решить: пойти за Айко и остановить Кэйтаси или просто убираться — как услышал тихий голос Сиори:       — Не стоит, Мицуо. Кэйтаси не вернётся.       Он взглянул на неё, её серые глаза казались безжизненными. Да и сама Сиори похожа на куклу за витриной магазина, такая же безмолвная, восхитительная и одинокая. Почему она всегда рядом с Кэйтаси? Ответ напрашивался сам: «Сиори нравится Кэйтаси, ведь он якудза и куда круче тебя, лгуна и труса».       Мицуо проглотил неудобные вопросы и вернулся к работе. Он боялся узнать правду, и признаться себе в том, что приходит в библиотеку, не только ради книги, но и увидеть Сиори. Вот только для неё важен лишь Кэйтаси.              

***

      Когда Кэйтаси выскочил из подсобного помещения, то вслед за ним выбежала Айко:       — Постой, Кэйтаси! А как же уборка?       Он не остановился, в голове крутилось сообщение от вакагасира:       「Оябуна ранили. Неизвестного уже ищут. Жди. За тобой приеду. Иноуэ.」       Около парт его догнала Айко, она ухватила его за рукав спортивной куртки, но он сбросил её руку и бросил через плечо:       — Не твоё дело, Такэда-сан. У меня дела.       После этих слов она немного отступила, побледнела. Вышло слишком грубо, однако у него нет времени на вежливость. Нужно узнать, что случилось с отцом. Кэйтаси отвернулся от Айко и направился к выходу, однако она снова схватила его за рукав:       — Что-то случилось? Скажи, пожалуйста.       Он резко дёрнул рукой, отчего Айко не удержалась и задела парту, школьная сумка упала на пол, из пенала выпали ручки и карандаши, они покатились по паркету. Кэйтаси замер, а затем вышел из библиотеки. Звук рассыпавшихся канцтоваров продолжал звучать в голове, пока он спускался по лестнице. Чувство вины перед Айко затмевало переживания за отца.       Наверное, его ранили в офисе Великого Альянса, они всегда проводили собрание оябунов в первую субботу апреля. Чем и воспользовался неизвестный, а потом скрылся, обойдя полицейские патрули и клановые отряды. А, может, они прохлаждались в барах неподалёку. Совсем расслабились.       «Слышал, нашли ещё убитого. Великий Альянс сдаёт позиции. Пора выбрать правильную сторону».       Ещё утром сообщили по информационной сети Альянса об убийстве ещё одного оябуна, а теперь ранили отца. Неужели, какая-то банда может противостоять Альянсу? Ярость закипала внутри Кэйтаси, она искала выход, поэтому он пронёсся по лестнице на первый этаж и остановился лишь у шкафчиков-гэтабако. У него стучало в висках, а желудок скрутило, ведь вчера он пропустил ужин. Кто же знал, что в элитной академии ученика готовили сами в комнате общежития либо обедали в столовой. Кэйтаси готовить не умел, поэтому ел в комнате Сиори, туда он приходил через балкон.       Вот и вчера пришёл к ней и услышал женские голоса. Сиори разговаривала с Айко. Кэйтаси наблюдал за ними через занавеску. Девушки рисовали плакат для литературного клуба, и даже смеялись над чем-то. Кэйтаси остался на месте и слушал их. Он не мог поверить, что Сиори с кем-то общается, что она впустила в комнату другого человека. Кэйтаси взглянул на беззвёздное чернильное небо, даже луна скрылась за тучи, и слушал возбуждённый голос одноклассницы. Наверное, она сама пришла к Сиори и уговорила её помочь. Айко сложно противостоять, у неё светлая аура, как у маятника в ночи. Да и упорства ей не занимать, как карпу, что плывёт вверх по течению. Она даже уговорила Оцуку стать куратором клуба, хотя он сопротивлялся, да и то недолго. И уборка в клубной комнате — её затея. Айко просто всех позвала, и они пришли. А он не просто ушёл, да ещё и обидел её.       Кэйтаси пнул шкафчик-гэтабако, тупая боль запульсировала в ноге. Почему нужно ждать, пока вакагашира Иноуэ его заберёт, когда ему нужно домой к отцу. Пусть ему вовремя окажут помощь. Ёкаевы врачи не позволят отцу умереть, как дали маме.       «Если отец умрёт, то ты станешь оябуном!» — мысль пронеслась в голове, как взмах клинка.       Озноб прошиб Кэйтаси от одной мысли, от возможности развития такого сценария. Он по привычке коснулся шеи, но там не оказалось шарфа — подарка мамы. Она просила никогда его не снимать — ни зимой, ни лето — и Кэйтаси выполнял последнюю волю мамы. В шарфе было тепло зимой и комфортно летом. Кэйтаси так привык его носить, что тот стал его часть. Но сегодня он оставил шарф в общежитии, чтобы не запачкать в подсобке. Туда, кажется, не заходили с основания школы. Оцука не только ужасный куратор, но и безответственный работник. Сейчас не хотелось думать о клубе, поэтому он вышел на улицу, подальше от школы и библиотеки.       Школьный двор пустовал, только у терминала спал охранник. Похоже, что ученики разъехались по домам, а в школе остались только фанатичные спортсмены или тем, кому некуда податься. Академию Ёсано плотным кольцом окружали клёны, они надёжно скрывали школу от посторонних глаз, и также укрывали врагов. Кэйтаси поёжился. В парки при школе могли быть те типы, что выследили Като. И хотя сам Кэйтаси предусмотрительно надел маску демона Ханья — вот только скрывался не от бандитов, а от гнева отца — но всё же нехорошее предчувствие расползлось холодными мурашками по спине.       Като взял у Братства Полной Луны невыполнимое задание и попался. Друг не смог бы выбраться с того склада — это Кэйтаси сразу понял, когда пришёл на место. Он заглянул внутрь через небольшое окно, десяток верзил с оружием окружили Като и его банду. Десять против пять — дерьмовый расклад. Поэтому Кэйтаси туда не сунулся, но и медлить нельзя. Он огляделся и увидел неподалёку белоснежную Хонду и красный Лексус LC500. План мгновенно выстроился в голове. Кэйтаси поднял железяку, что валялась в куче мусора, и подошёл к машинам. Громкий лязг и звон разбитого стекла переплетался с рёвом сигнализации. Кэйтаси с арматурой в руках нырнул в тень здания около склада. Быстро подтянулся на его крышу, затем импровизированным оружием разбил окно и ввалился в склад.       Кэйтаси подскочил к банде Като и перерезал верёвки перочинным ножом, что позаимствовал у неудавшегося насильника в Икэбукуро. Бандиты уже выбежали на улицу и что-то кричали про погубленные машины. Ребята выбрались на улицу через окно, но Като замешкался. На склад вернулся мужик с татуировками на руках и шее. Кэйтаси хмыкнул —  Братство послало друга к якудза —  и шикнул на него:       — Придурок! Он убьёт тебя!       Като сложил руки перед собой, в знак просьбы:       — Это у него нужно забрать конверт для Братства.       Кэйтаси молча вытолкал друга на улицу через окно и последовал за ним. В спину им сыпались проклятья. Ребята тем временем выбрались со склада и растворились на улицах Икэбукуро. И теперь Като ищет кто-то из них. Он сам виноват, что не подумал о безопасности, а вот Кэйтаси вряд ли те бандиты найдут.       Он спустился по лестнице Главного корпуса академии Ёсано и увидел справа от здания стенд с объявлениями. Там среди прочих листовок висел плакат литературного клуба, верхний край отклеился, закрывая содержание. Наверное, его разместила Айко перед тем, как прийти в библиотеку. Да только напрасно, теперь никто не прочитает объявление, и к ним не придёт последний участник. Кэйтаси прошёл мимо стенда, но затем вернулся к нему. Ему хотелось поскорее домой, но и помочь найти последнего участника. Если литературный клуб закроют, то он не сможет обойти кузена. Кэйтаси достал из кармана пачку лейкопластырей — старая привычка с тех времён, когда жил с дядей и тётей под Киото — и приклеил верхние края плаката. И тут он ощутил мощный толчок, он эхом разносился по телу. Снова. И ещё. Невидимая пульсация сотрясала территорию школы, словно кто-то взывал к нему, как тогда в квартале Икэбукуро.       «Человечек попал в беду… Ай-яй-яй!»       Шёпот раздавался в голове, а через тело прошёл мощный толчок, он буквально подталкивал Кэйтаси в сторону додзё.       «Слабый… Жалкий…Глупый человек!»       Голос затих, но голову сжимали невидимые тиски, так что Кэйтаси не мог ни о чём думать, кроме толчков. Ему нужно ждать вакагасиру, однако нельзя оставить человека в беде. Тогда он нашёл Айко, может, и в элитной академии кому-то требовалась помощь. Кэйтаси сжал виски пальцами и побрёл в сторону додзё. Если это не ёкаевая галлюцинация, то лучше разобраться с этим поскорее.       Толчки то увеличивались, то затухали, в сознании переплетались таинственные голоса, они смеялись над неизвестным учеником, просили его спасти. Кэйтаси прошёл мимо додзё, свернул к хозяйственным постройкам и услышал уже человеческие голоса. Он притаился за мусорными баками и разглядел около строительных лесов группу учеников: одни в спортивных костюмах с гербом Ёсано, другие в джинсах и нелепых футболках — они явно кого-то обступили. Среди них выделялся высокий юноша в чёрной футболке и красных джинсах, его короткие чёрные волосы убраны в хвост. Он пнул неизвестного, и тот вскрикнул в ответ. Когда главарь отошёл, то Кэйтаси увидел жертву, ученик выглядел неважно: белоснежная футболка в грязных разводах, на губе застыла кровь, светлые волосы взлохмачены и прилипли ко лбу.       — Прекратите! — прошептал юноша и сжался в позе эмбриона.       Главарь махнул рукой, и его приятели синхронно начали пинать жертву. Юноша лишь скулил и звал на помощь. Да только его никто не слышал. Кажется, незадачливый юноша связался с якудзой.       Главарь подошёл к жертве и опустился рядом с ней:       — Утида-кун, в конце неделе мне нужен мой реферат по литературе. Да такой, чтобы Цутикадо-сэнсэй поставил высшую оценку.       Утида поднялся на локти:       — Невозможно, Горо-сан! Мне не хватает информации в интернете.       Бугай ударил юношу кастетом по носу, из него потекла тонкая струя крови.       — Так найди другую, кретин! У тебя срок неделя или тебя не узнает родная мама.       Горо встал и махнул приятелем, те поспешили за ним, однако каждый пнул Утиду напоследок. Он так и остался лежать на земле. Кэйтаси огляделся по сторонам и вышел из укрытия.       — Да ты влип, приятель, — он опустился рядом, — Якудза не оставят тебя в покое.       Утида вздрогнул, кое-как встал и отошёл подальше, его испуганный взгляд сменился настороженным. Кэйтаси усмехнулся про себя и тоже поднялся, он засунул руки в карман и бросил бывшей жертве:       — Приходи в библиотеку на четвёртом этаже, — Кэйтаси оскалился, — Если вступишь в литературный клуб, то я договорюсь с якудзой. Если не выберешься из колодца, то не узнаёшь про океан.       Утида заморгал, и ничего не ответил. Кэйтаси отвернулся и поспешил к терминалу. Если старшеклассник боится якудза, то придёт в библиотеку. Осталось узнать, что с отцом.