Кукла Колдуна

      Солнце давно не поднималось, чтобы озарить один из старинных особняков на окраине Туманного Альбиона. Тяжёлые тучи грозились обрушиться на местных жителей холодным моросящим дождём, но приносили лишь густую непроглядную даль, сквозь которую пройдёт не всякий путник. Лишь те, кто давно обитал в этих местах, понимали, что ничего необычного в этом нет. Ведь предок одного из древних родов как будто специально выбрал место для дома как раз самой гуще непроходимых земель. И имя ему было Эдвард Спидвагон.       Шли годы, но климат не желал хоть немного сжалиться над обитателями особняка, даруя лишь туманы и тьму. И если приезжие гости не особенно жаловали здешние места, то хозяев устраивало абсолютно всё.        «Как будто принцы из мрачной сказки», — часто отшучивался сам Эдвард, потягивая дорогое вино вместо со своим братом Йоном.       Однако наследники рода заблуждались. Климат таил в себе жуткую истину — слабость духа. Праздная жизнь оборвалась болезнью старшего брата. Эдвард скончался посреди весны, завещая всё состояние Йону.       Младший брат от горя стал чаще бывать в Лондоне, стараясь забыться. На званных вечерах он нашёл свою судьбу в виде будущей невесты, что следующим летом подарила ему сына. Недолго думая, отец нарёк наследника благородным именем Артемис.       Юноша рос холодным и серьёзным. Друзья недаром часто называли своего главаря Леоном, сравнивая богатого наследника со львом. Но было это совсем не так. Артемис имел острый ум и стал поистине успешным предпринимателем, открыв производство паровозов для железных дорог. Дела закрутили его так, что он и не думал жениться. Пока не встретил принцессу из дальних африканских племён с по-настоящему волшебной ореховой кожей по имени Холли. Уже в третьем поколении она жила в Англии и была образцовой женщиной того времени. Своей неземной красотой девушка покорила сердце одного из самых влиятельных холостяков во всей стране. Недолго думая, Артемис взял её в жёны, подарив своё сердце.       Судьба не стала столь же благосклонной к нему, как к его отцу, когда пришло время думать о наследнике. Словно что-то мешало Холли стать матерью. Артемис не мог понять природу этого странного невезения, поэтому стал организатором экспедиции в те самые племена, откуда произошли предки Холли. Удивительно, но это действительно оказало должный эффект; всего через пару месяцев пребывания в дикой среде выяснилось, что молодая жена наконец ожидает ребёнка.       Незамедлительно пара вернулась обратно в особняк, чтобы дождаться появления первенца. Близилась осень одна тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Холли чувствовала себя словно в сказке. Артемис каждый день опекал любимую жену, разговаривая с малышом.        «Думаешь, он тебя слышит?» — смеялась Холли, подшучивая над мужем.        «Если он меня действительно слышит, то наверняка знает, что мы его давно ждём!.. Кстати, а кого бы ты сама хотела?»        «Хм… Не думала об этом. Мне это не так важно, Артемис. Главное, что наш малыш наконец-то появится на свет, чтобы порадовать нас с тобой», — ответила Холли, поглаживая живот, в котором продолжало пинаться их будущее счастье (должно быть, всё-таки услышал разговоры отца).        «А если предположить? Допустим, родится девочка. Вот как бы ты хотела её назвать?»        «Хм… Наверняка Анна-Мария. В честь наших с тобой матерей!..»        «Хороший вариант! А если мальчик?»        «Мальчик?.. Мальчик…» — обеспокоенно произнесла Холли. Должно быть, об этом варианте она даже и не думала, ведь одна только мысль, что у них появится самый настоящий наследник, приводила в тревожный, волнительный восторг. От этих размышлений она снова погладила живот, стараясь успокоить неугомонное дитя внутри себя.        «А если родится мальчик… тогда он будет нести имя Роберт. И его слава никогда не угаснет!..»       В ночь с пятнадцатого на шестнадцатое октября в особняке Спидвагонов было неспокойно. Служанки бегали одна за другой, чтобы услужить страдающей госпоже, что уже который час не могла произвести на свет своего ребёнка. Словно что-то шло не так, не давало молодой паре стать родителями.       Дождь за окном опускался тяжёлым камнем на сердце Артемиса. Не находя себе места, он не покидал комнату жены, держа её слабеющие и такие холодные руки.       Роберт появился на свет лишь под утро, принеся с собой не только радость, но и страшное горе для всей семьи.        «Господин… мы сделали для неё всё, что могли…» — оправдывался доктор из Лондона.        «Значит, вы сделали недостаточно!» — грозно ответил Артемис, забирая сына из рук человека, который не смог сберечь его любимую жену.       Мальчик в его руках был его вылитой копией. Болезненный укол в сердце заставил вечно серьёзного и несокрушимого Артемиса проронить слёзы. «Холли… как же ты могла? Покинула нас, но не дала нашему сыну и грамма себя!..» Безутешный вдовец не знал, насколько же сильно он заблуждался.       Горе утихло, а Роберт начал расти. Артемис и не заметил, как его бойкий сын всё больше и больше характером отдалялся от собственного отца, напоминая непоколебимым духом покойную мать. Его отец так и не решился залатать брешь в сердце, предпочитая отдавать всю свою любовь единственному ребёнку.       Он был готов быть рядом и защищать наследника, если бы однажды осенью накануне дня рождения Роберта не отправился на охоту...

***

      — Что-то долго его нет… — заметил Роберт, сидя на подоконнике, с которого открывался отличный вид как раз на ту самую дорогу, по которой утром отец вместе со своими друзьями нашёл следы одинокого лося.       — Если господин увидит, что ты снова сидишь на подоконнике, чего не следует делать юному джентльмену, он тебе задаст! — предостерегала его кормилица, что вышивала неподалёку узор на салфетках для скатерти, которая украсит совсем скоро праздничный стол Роберта.       Сам же Роберт лишь хмыкнул. Конечно, отец его отругает. Прямо как в тот раз, когда он разбил окно, играя с друзьями в мяч недалеко от особняка. Хотя вряд ли. Тогда ведь он его выпорол. Да, Роберт отчётливо помнил, насколько обжигали те розги! И разве можно так с родным сыном?..       — Эй! Герда! Смотри!       — Что такое?       — Это же Карл, но… без отца! И почему он без лошади?..       Ужас сковал тело Роберта, но он нашёл в себе силы вспорхнуть с места, чтобы покинуть особняк. Моросящий дождь, словно дурной знак, говорил о беде. Он помнил, как отец рассказывал о ночи, когда умерла мать. И отчего-то это Роберта навело на мысли, что всё происходящее совсем не к добру.       Холодный воздух залетал под его рубашку, но он не стал бы тратить время на кафтан, когда неизвестна судьба единственного самого близкого ему человека.       — Карл! Карл, в чём дело? Где?..       Мужчина не проронил ни слова. Посмотрев на Роберта пустыми глазами, он лишь всхлипнул и вытер с глаз набежавшие слёзы. Большего знать и не было нужно. Ноги Роберта подкосились. Он понял, что отца больше нет…       Похоронив Артемиса, Роберт был вынужден в семилетнем возрасте принять на себя не только титул, но и весь особняк с землями и людьми. Для ребёнка это была непосильная ноша, однако, его давние друзья, такие же выходцы из благородных семей, помогали ему взрослеть и вставать на ноги. Уже в четырнадцать Роберт взялся за управление сам, продолжая дело отца в качестве наследника заводов по созданию паровозов и вагонов.       Пусть так, но в душе юноша оставался всё тем же непоседливым Спидвагоном, который продолжал своими выходками докучать не только прислуге, но теперь и близким соседям.

***

      — Отличный выстрел, Спидвагон! У тебя глаза лучше, чем у всякого орла, — восхищался Тату.       — Ха! А ты забыл, как он с месяц назад с утками? Ну помнишь же? — подхватывал Кэмпо.       Роберт не слышал похвалы в свой адрес. Пока он был верхом, ветер развевал его волосы и оберегал уши от лишнего шума. Любимый конь вёл его как раз по следам оленя, которого он так удачно подстрелил.        «Не скроется!» — чувствовал свою победу Спидвагон, продолжая вести коня сквозь ветви терновника, которые, кажется, его рысаку были совсем ни по чём. Раненый олень из последних сил продолжал бежать, но уже совсем не разбирал дороги. Спрыгнув с лошади, Роберт совершил кувырок для безопасного приземления и продолжил погоню за оленем на своих ногах.        «Быстрее меня может бегать только гепард», — самодовольно ухмыльнулся Спидвагон, когда его добыча всё-таки начала сбавлять ход. Выстрел прекратил мучения дикого зверя.       — Ха-ха! Спидвагон! Вот он, наш парень! — весело пропел Кэмпо, увидев, насколько большого оленя они поймали на этой охоте.       — Ладно уж. Я и сам знаю, что самый лучший стрелок в округе, — оборвал лесть Роберт. — Лучше помогите погрузить оленя на лошадь. Тяжёлый, зараза!..       Когда они направлялись в сторону особняка, у Роберта наконец появилось время спокойно поговорить с друзьями. Те в последнее время почти не заезжали, жалуясь на занятость дома. Что Тату, что Кэмпо нашли себе спутниц жизни и давно забыли об их прежних делах, которые даже мелким хулиганством назвать трудно. Просто трое молодых парней решили позабавиться.       Сам же Спидвагон чувствовал себя в какой-то мере одиноко. Раньше они куда чаще собирались вместе и обсуждали важные дела. А теперь… Складывалось впечатление, будто у него совсем не осталось друзей. И видел он их только по приглашению на охоту.        «И то через раз…» — подумал Роберт.       Так или иначе Спидвагону очень сильно хотелось растянуть время вместе, чтобы друзья как можно дольше не покидали особняк.       — Эй, парни! — обратился к друзьям Роберт. — Как насчёт ужина? Я попрошу Эрину приготовить этого оленя. Достанем винца из отцовского погреба. Весело посидим, м?       — Хэ… только до заката! Моя мне голову открутит, если я притащусь под утро в состоянии, когда и ноги не держать, — усмехнулся Тату.        «Началось!..» — едва не выдохнул вслух Спидвагон, надеясь, что жена Тату сейчас как минимум заикается и будет заикаться до самой ночи. Чтоб её…       — Да уж! А моя мне ещё и по голове подушкой стукнет. А то и кочергой!.. Ну что за женщины пошли? — пусть последняя фраза, сказанная Кэмпо, и походила на настоящий мужской крик о помощи, Роберта было не провести. Обернувшись, Спидвагон увидел, как оба его друга глупо улыбаются друг другу, словно два нализавшихся сметаны кота. Роберта едва не вывернуло от этого зрелища.        «Два влюблённых идиота…» — выдохнул он и постучал по шее коня, которого считал единственным, кому Спидвагон был готов доверить свой зад.

***

      — … А потом я этому придурку и говорю: «Ты со своей курицей можешь хоть на все четыре стороны идти, да только перьев у неё в заднице больше не станет!» — задыхался Кэмпо, рассказывая очередную байку, когда все трое приняли уже вторую бутылку креплёного вина из погреба.       — А та? А та что ответила? — не унимался Тату, держась за живот.       — Так эта старая куртизанка ещё обиделась и сказала, что у ведьмы мне такое проклятье намудрит, что моя любимая ещё век удовлетворённой ходить не будет!       — Ну и как? — подключился к разговору охмелевший Роберт, который устроился на ковре рядом с камином, потягивая вино практически лёжа.       — Мой стоит, как револьвер! В кобуру влетает только так!       — Набрехала, значит, тебе графиня! Никакая она не ведьма, а просто старая швабра, — усмехнулся Спидвагон, запуская пальцы в волосы за головой, чувствуя, как та уже кружится от алкоголя.       — Эй, Спидвагон! А тебе «нянька» уже говорила что-то насчёт волос?       — Ага, что-то промямлил про стрижку… Я его не слушал!       — Что-то давно его не видно, — заметил Тату.       — И пусть не портит настроение мне и моим волосам. Мне что… десять лет?.. Сам как-то справляюсь с тем, как должно выглядеть.       — Об имидже твоём печётся, девицу тебе подыскивает!.. — ехидно усмехнулся Кэмпо. — А ты с такой шевелюрой сам как краса местных балов.       — Ещё раз пошутишь — получишь по лбу кочергой не от жены, а от меня! — усмехнулся Роберт, замахнувшись кочергой, что лежала неподалёку от камина. — Да и не нужна мне невеста. И так хватает кому мозг мне промывать…        «И чего все докопались до моей головы? Главное, что внутри», — рассуждал про себя Роберт. Он прекрасно понимал, что концы уже давно перекрывают лопатки, однако, почему-то ему всё больше хотелось походить на отца. «Нянька» всё часто рассказывал, что того в юности называли львом, а в свой адрес Спидвагон получал пока только насмешки. Разве он так плохо вёл дела?..       За этими невесёлыми мыслями он и не заметил, как подали ужин. Внёс в гостиную блюда главный помощник по кухне, который в скором времени мог дорасти и до шеф-повара, если бы не природная скромность. Поднявшись с ковра, Роберт сел обратно за стол.       — Джонатан, чего так долго? Мы на голодный желудок чуть с ума не сошли от выпивки, — буркнул Спидвагон, чтобы его слышал лишь прислуга.       — Господин Спидвагон, прошу прощения…       — Ладно уж!.. Эрина сделала всё, как я просил?       — В лучшем виде, — кивнув, улыбнулся Джонатан.       Пусть тот и был на добрую голову выше своего господина, всё ровно немного робел перед ним. Джонатан Джостар был сыном простого рыбака, Джорджа Джостара. Роберт принял парня в прислугу, когда понял, что у того настоящий талант в готовке еды. Да и к тому же тот с детства умел определять свежесть продуктов, что на кухне дорогого стоило. Старый главный повар уже совсем обнаглел, подворовывая у собственного хозяина некоторые продукты, поэтому Спидвагон уже давно спланировал избавиться от предателя, дав место настоящему таланту. «Ещё бы не был таким тюфяком, цены бы не было», — иногда ловил себя на мысли Роберт.       — М… господин?       — Чего тебе? — спросил Роберт, открывая крышку с блюда.       — Ничего такого, не подумайте! Просто… Вы так часто охотитесь и приносите в дом еду сами… Не было бы проще отправлять нас на рынок, чтобы мы покупали мясо там? Я ведь прекрасно знаю, где не обманут. А охота — это ведь так… дико…       От Роберта не ускользнуло то, с каким отвращением Джонатан посмотрел на приготовленного оленя. «Ха! Да ты аристократ похлеще моего!» — ухмыльнулся про себя Спидвагон.       — А что тебя не устраивает? Ну, хобби у твоего господина такое. Что-то против имеешь?       — Нет, сэр. Я бы…       — «Я бы»! То-то же, Джонатан! Я по натуре своей охотник. Отец меня таким воспитал. А тебя растил… рыбак… Разные мы по духу, как не крути, — не переставал давить на прислугу Роберт, разрезая мякоть сочного мяса молодого оленя. — Вот ты считаешь, что я поступаю как дикарь, да?       — Нет, что вы!..       — Конечно, ты так считаешь. Но этот олень — не просто какая-то игрушка, Джонатан, — Поднявшись с места, Роберт продолжал держать в руке столовый нож и медленно подходить к Джостару. — Я уже говорил тебе, что в душе охотник, как и мой отец. Это мне по крови передалось. А тебе рассказывали, каким суровым был Артемис Спидвагон, м?.. О! Злее барона тут не видели.       Тату и Кэмпо едва сдерживали смех, видя, каким серьёзным стало лицо их друга. Тот продолжал двигаться в сторону Джонатана, угрожающе поворачивая нож в своей ладони. Сам же Джостар не отставал и двигался в сторону двери, чтобы как можно скорее покинуть зал для гостей и своего двинутого хозяина.       — А знаешь, кем была моя мать?.. Потомком африканских племён… Есть слухи, что те народы не брезгали и человечиной в своём рационе!.. А знаешь, что передалось мне от матери?.. — сказал Робрет и, выдержав паузу, резко вскинул нож и остановил его в опасной близости от сонной артерии Джонатана. — Отличное… чувство… юмора!..       На этот раз его друзья уже не выдержали, засмеявшись так, что даже стёкла в оконных рамах начали трещать от силы их голосов. Даже сам Спидвагон подхватил и улыбнулся, опустив нож.       — Расслабься, Джонатан, я пошутил! — ухмыльнулся Роберт, постучав Джонатану по плечу и возвратившись обратно за стол к своим гостям. — Можешь сказать прислуге, что вторая часть оленя — ваша доля. Ешьте, сколько влезет, а нам того, что на столе, за глаза хватит.       — Ха-ха, Спидвагон, как ты его! Парнишка чуть в штаны не наложил! — не унимался Кэмпо, пробуя на вкус кусок мякоти.       — А вот пусть не лезет не в своё дело. Пусть считает это воспитанием от старшего, — хмыкнул Роберт, принимаясь за ужин. — Я хоть и перепил, а мозги на месте. Ещё бы прислуга мной не помыкала. Совсем уже, что ли?..       — Господин Спидвагон!..       От услышанного голоса Роберт выронил вилку на пол. Потянувшись за ней, он слишком резко попытался подняться обратно, стукнувшись головой о край стола. «Нянька явилась!..» — услышал Спидвагон друзей и, кажется, был бы рад, как в детстве, спрятаться под столом, чтобы его никто не трогал.       — Господи… я к кому обращаюсь? — более требовательно со знакомым акцентом обратился к нему суровый чуть охрипший мужской голос, который не сулил ничего доброго.       — А! Это ты, Уилл? Хах… как-то странно… вилка вот, упала… — оторопело произнёс высунувшийся Роберт, что потирал саднящий затылок.       — А главное, очень вовремя, — скептично выдохнул Уильям. — И что это сейчас было?       — А что такое?       — Джонатан вообще-то душу вложил, чтобы на столе сейчас стояло именно это блюдо, так помогал бедной Эрине!.. И что он получил вместо благодарности? Таким должен быть джентльмен по-вашему?        «Да что же за день сегодня такой?..» — едва не выдохнул вслух Роберт, готовя себя прослушать лекцию о манерах, манерах и ещё раз о манерах от человека, который... сам-то их хоть раз соблюдал в своей жизни?..       Нет, Уильям Цеппели был для Роберта настоящей опорой с самого детства. При жизни он был мажордомом отца, а теперь и его самого. Уильям давно покинул свою родную Италию, не сыскав там счастья. По-настоящему дома он, кажется, ощущал себя только в стенах родового особняка Спидвагонов. И ведь за эти годы он чудесным образом оставался прежним. Всё те же ясные зелёные глаза, полные искр силы и горячего нрава. Чёрные локоны волос и закручивающихся усов не обзавелись и один седым предателем. И всё так же, как и в старые добрые времена, он продолжал учить Роберта вести себя так, как и подобает юноше из приличной семьи. Недаром друзья Спидвагона сочувственно прозвали злого нравоучителя «нянькой»…       — Будет время — извинитесь перед парнем. А сейчас другое…       — Что-то случилось?       — Угу… Приглашение. На зимний бал в Лондоне. Устраивает графиня Энн.       — О нет! Только этого мне на голову и не хватало! — взмолился Роберт, хлопая ладонью по лбу. — Уилл! Молю! Я заболел!       — Довольно! — резко оборвал его Цеппели, бросив на стол конверт с приглашением. — Двадцать шестой год, а вы всё холостяком ходите. Мне что… до старости вас опекать, как маленького?.. Баста! Разбирайтесь сами, раз мните себя таким взрослым, господин Спидвагон!..       Едва дверь за спиной Уильяма закрылась, как Роберту мгновенно захотелось разреветься, пусть и при друзьях. Вот почему тот всегда так? Спидвагон же не так уж сильно мешал своими проделками дому. Как будто это кому-то хоть раз навредило! Или он уже настолько опостылел мажордому, что тот теперь намеревался проучить хозяина сполна?..       — Да не расстраивайся, Спидвагон! Ну… сходишь ты на этот бал, покрасуешься там… Может, и красотку себе какую-нибудь урвёшь! Кто знает? К леди Энн такие на женихов слетаются — одна другой краше!.. — утешал Роберта Кэмпо, но это, кажется, совершенно не помогало.       Роберт не хотел жениться. Когда уже высший свет это поймёт и оставит его в покое? Кому так сильно важен его брак, что уже который год графиня Энн всё не устаёт слать ему пригласительное письмо на вечер, где собирается только одинокая знать, чтобы наконец найти себе пару? Нет! Уильям никогда бы сам не стал просить об этом графиню лично, значит, был какой-то другой тайный «доброжелатель», из-за которого в этот раз ему придётся ехать на проклятый бал и отбиваться от бесконечного количества безынтересных ему девиц…

***

      Даже выпитое шампанское не помогло Роберту повеселеть. Громкая музыка раздражала. Толпы девиц раздражали. Разговоры знакомых парней из высшего общества о том, кто кого себе присмотрел, раздражали ещё сильнее. Спидвагон чувствовал себя чужим в этом месте и желал как можно скорее удалиться с этого вечера «одиноких сердец». «Моё одиночество убивать не нужно, я от него совершенно не страдаю» — говорили его слова и жесты каждой красавице, что подходила к нему познакомиться лично с сами Спидвагоном.       И нет, дело было совершенно не в них. Он не считал присутствующих дам глупыми, скорее наоборот… Если они решили посетить этот вечер, то, должно быть, совершенно отчаялись в поисках. Все девушки хватались за возможность выйти замуж и не остаться старыми девами, коих в Англии не особенно почитали среди знати. Отчасти Роберту было даже жаль их, порой, он даже думал помочь таким браком какой-нибудь девушке, чтобы та не чувствовала себя белой вороной, как и он сам. Да и к нему уменьшилось бы вопросов со стороны знакомых о причинах нежелания жениться.        «Вот бы вырваться отсюда ко всем чертям», — тихо думал он про себя, выпивая очередной бокал вина.       — Грустное зрелище, — произнёс рядом молодой и ничуть не хриплый голос. — Все эти девушки, юноши… Так ищут себе пару, а находят лишь разочарование и испорченные нервы. До чего же нелепо! Не находите, барон?       Повернувшись, Роберт смог получше разглядеть собеседника. Высокий мужчина, явно моложе него. Светлые волосы, миндалевидные хищные глаза. На последнем Спидвагон поставил бы самый большой восклицательный знак. Ему не раз приходилось встречаться с хищниками во время охоты, а этот парень, кажется, в прошлой жизни именно им и был. А аура ехидности и высокомерия говорила о том же, о чём и думал сам Роберт, находясь на балу: таким здесь не место.       — Прошу простить моё невежество, ведь я не представился, — усмехнулся тот, хотя по всему его виду было очевидно, что он ни капли не сожалеет. — Граф Дио Брандо.        «Сынок знаменитого коннозаводчика! И что он вообще забыл в таком месте? Люди же говорят, будто граф интересуется только деньгами, чтобы приумножить родовой бизнес…» — вспомнил Роберт.       — Барон Роберт Эдвард О. Спидвагон, — кивнул в ответ он. — Разрешите поинтересоваться, граф, если вас так не устраивает данное мероприятие, то отчего же вы сейчас именно на нём?       — Я в поисках, — усмехнулся Дио. — Ищу знакомства. Любые, лишь бы те стали мне полезны.       — Вас послушать, так знакомство со мной может вам принести пользу, — буркнул Роберт, чувствуя насколько же неприятно и одновременно интересно говорить с кем-то, кто не скрывает своего мнения от окружающих.       — Хм… ну что же вы, барон, так скудно себя оценили? Вы очень интересный человек. По крайней мере, меня не тошнит при общении с вами, в отличие от диалогов с влюблёнными идиотами! Знакомо ли вам, насколько глупо они выглядят, когда ты говоришь с ними о чём-то увлекательном: бизнесе, хобби, домах увеселения… не важно!..        «Знакомо», — едва не выдал Роберт, вспоминая то, во что превратились его самые настоящие друзья после свадеб. Подкаблучники! Одним словом, подкаблучники…       — Судя по вашему лицу, Роберт (надеюсь, вы не против, если буду звать вас по имени), вам вполне знакома эта ситуация. И как же отвратительно терять близких из-за того, что они обезумели от вороха юбок!.. Ведь ты же видишь, что они от барышень с ума сошли, а спасти их, увы, уже не выйдет…        «Да…» — горько подумал Роберт, но почти сразу себя оборвал. И чего этот граф так мягко стелет? Спидвагон же стоял один, никому не мешал, как заявился этот тип и начал читать ему свою философию одиночества… А кто-то его вообще об этом просил? Роберт не помнил. Он не был пьян. Но совершенно не помнил, с чего начался их диалог.       — Граф, так в чём же моя польза? Вам необходима помощь инвестора?       — Хм… инвестора? Зачем? Наши с отцом лошади в прекрасном состоянии и даже лучше…       — Тогда я не понимаю…       — И не нужно, — как-то загадочно улыбнулся Дио, посмотрев на Роберта, не соизволив повернуть и головы. — Всего лишь нахожу приятным наше общение. Ведь вы такой же ценитель одиночества, как и я сам. А это, поверьте, дорогого стоит…        «Хищник», — ещё раз напомнил себе Спидвагон, но тут же поймал себя на мысли, что у него совершенно не выходит отвернуть свой взгляд от этого опасного графа. Мёдом он, что ли, намазан, что стал так интерес ему для диалога?..       — Знаете, барон, у меня есть идея… Я давно в наше поместье не приглашал гостей (как-то некого совсем). Слышал, что вы ценитель охоты, как и ваш покойный батюшка. Да упокоит Господь его душу!.. Неподалёку от наших мест водится дикий кабан. Буду очень рад видеть вас через неделю у себя. Хм… если не испугаетесь кабанов!.. — ухмыльнулся Дио, достав из пиджака карманные часы. — Увы, но мне уже пора. К сожалению, графиня зачем-то просила подойти к ней перед тем, как засобираюсь обратно… А с вами, Роберт, я очень надеюсь встретиться в скором времени. Хорошей дороги!       Не дав сказать Спидвагону и слова, Дио Брандо испарился так же скоро и неожиданно, как и появился. Роберт отчего-то почувствовал, что пара минут беседы опустошила его окончательно и оставила совершенно без сил. Ему оставалось надеяться, что кучер не так далеко угнал карету, чтобы побыстрее вернуться в особняк.        «Не с шампанского же меня так разнесло!..»

***

      — Так никого и не нашли? — разочарованно протянул Уильям, помогая своему хозяину раздеться. — Тц!.. Ну хоть познакомились с кем-нибудь?       — С кем?.. Они же все девчонки восемнадцатилетние. И о чём мне с ними разговаривать? Им же ничего не дозволено читать, кроме романов о любви… А хотя… — вдруг вспомнил Роберт, падая на кровать и укутываясь в плед. — Был там кое-кто странный…       — Кто?       — Дио Брандо.       От услышанного Цеппели заметно сморщился, как будто услышал нечто неприятное, что расстраивало пуще выходок Роберта. Таким его Спидвагон видел лишь однажды, на похоронах отца.       — Брандо? Тот, который?..       — Я и сам удивился, когда его рожу увидел на вечере. Графиня сама его пригласила, что странно, он потом в конце к ней поднялся поговорить…       — Да уж, «приятное» знакомство… Из всех пэров с такими стоит связываться в последнюю очередь.       — Вот и я так думаю. Нахальный кусок конского навоза!..       — Хм… — улыбнулся Цеппели, присаживаясь на край кровати и закидывая одну ногу на другую. — Только не вздумайте выдать это при леди: точно грохнется в обморок с такого мужлана, как вы!       — Какая там леди!.. — буркнул Роберт. — Эй, Уилл! А ведь этот Брандо пригласил меня к себе в поместье через неделю.       — Что? Даже думать забудьте! — отрезал Цеппели, скрестив на груди руки.       — А что?       — Ничто. Сами себя же вспомните. Вот и… не связывайтесь с кем попало. О Дарио Брандо всегда ходили нехорошие слухи, а об отпрыске его тем более. Если нечем заняться, лучше лишний раз помогите мне с делами по дому. Всё полезнее, чем путаться с сомнительными кретинами…       — О, знакомый тон! — весело пропел Роберт, приподнимаясь в постели и укладывая подбородок на плечо Цеппели. — И это говорит мне мой учитель? Помнится, Уилл, ты так и про Тату с Кэмпо говорил в своё время…       — Их я балбесами называл, а это совсем другое, — выдохнул Уильям, поворачиваясь в сторону Спидвагона. — И они вам были с детства как братья, могут поручиться. К ним не страшно вас одного отпускать, а к этому… Нет. Поверьте, того оно вообще не стоит…       — Он сказал, что там дикие кабаны водятся!       — Господь всемогущий! — шуточно взмолился Уильям. — Вот наградил же отец, а… Раз так на кабанов тянет, так пустите пару пуль в зад нашего повара; и у вас с того места как отлегло, и дому спокойнее, что воровать не так нагло будет.       — Уилл!.. — уткнулся ему в плечо смеющийся Роберт. — Правда, не злишься, что я никого себе на этом дурацком балу не нашёл?       — Глупости. Чего на дурачка обижаться? — ухмыльнулся Уильям, потрепав Спидвагона по голове. — Тем более вы у нас самый любимый дурачок из всех. Без вас тоскливо на сердце.       — Уилл…       — Что?       — Обещаешь, что никогда меня не оставишь? — серьёзно и как-то по-особому грустно спросил Роберт.        «И о чём же он просит?» — подумал про себя Цеппели, тяжело вздохнув. Почему-то он сразу видел перед собой не взрослого барона, а того самого маленького мальчишку, который только-только остался без отца, совершенно один в этом мире. Захотелось обнять и успокоить, сказать, что никогда не бросишь. Но Уильям чувствовал, как его года рано или поздно возьмут своё. И им со Спидвагоном придётся навсегда расстаться, чтобы Роберт смог сам идти дальше в этот мир, чтобы показать всей остальной знати, где раки зимуют.       Именно таким был его молодой господин. И Уильям, хоть и был строг, всё равно радовался, что несмотря на все напасти, Роберт смог сохранить всё тот же задорный смех, которым когда-то наполняла этот дом его мать. «Да… Артемис был совсем не прав, когда сказал, что Холли нам ничего не оставила», — подумал про себя Цеппели, глядя в серьёзные и понимающие глаза юного Спидвагона.       — Обещаю, — кивнул ему в ответ Роберт.

***

      — Ох, брат! Не советую тебе связываться с этим психом! — сказал Тату, прицеливаясь к очередной мишени.       — Почему?       — А ты не в курсе? — подключился Кэмпо, выбрав себе лук. — Этот Брандо — знатное хамло. Рожей красивый, а внутри гнилой, как прошлогодний помидор! Скажи ему Тату!       — Я и говорю… Ещё бы слушал!..       — Да я слушаю!.. — возмутился Роберт, прицеливаясь.       — Нет, не слушаешь!       — Слушаю!       — Нет, не…       — Арх! — прорычал Спидвагон, опуская лук. — Так. Либо вы, придурки, рассказываете мне, в чём проблема этого Дио, либо вы затыкаете свои рты и не мешаете мне нормально выстрелить!       Переглянувшись, Тату и Кэмпо, кажется, всё-таки выбрали первый вариант. Перестав натягивать тетиву, Роберт приготовился слушать. Почему-то он предполагал, каким по содержанию будет этот рассказ, но всё равно хотел услышать это не только в своей голове.       — Так вот, — начал Кэмпо. — Поговаривают, что Дио связан с не самыми благородными делюгами. И, как бы сказать… чернотой увлёкся в последнее время.       — Не путай парня! — подхватил рассказ Тату. — Говорят, что связался этот псих с чёрной магией или ещё какой бесовщиной. Только вот… девки вокруг него пропадать стали.       — Ага! То одна красивая появится и исчезнет. Потом вторая, третья…       — И все как сквозь землю проваливаются. Находят потом по дороге к его поместью изуродованные кареты да лошадей и кучеров останки. Его ещё «чёрным вдовцом» называть начали.       — А леди Энн бедного богатенького засранца всё жалеет! Всё на балы свои зовёт, невест ищет… Ей что, девок совсем не жалко?..       — Кэмпо, так они же сами на него вешаются! Сами! Стоит ему появится в зале, как любая леди становится его новой суженой…       — Как братья тебе советуем, не путайся ты с ним! До добра такая дружба точно не доведёт…       Спидвагона слова друзей заставили задуматься. Пусть это и было очевидно, что соваться в поместье к Дио — совершенно ненормальное решение, однако и представить не мог, что слава о Брандо действительно дурная. Настолько, что даже ему самому стало не по себе от услышанного.       Тренировочная стрельба перетекла в охоту на диких уток. Путь к озеру был близкий, поэтому уже через полчаса они оставили лошадей неподалёку от водной глади, чтобы не спугнуть местную дикую птицу. Роберту нравилось бывать здесь вместе с отцом. Именно он, пока был жив, научил его стрельбе из лука, чему потом Спидвагон сам научил и друзей. Как оказалось, настолько тихий ход охоты совсем не распугивал остальных пернатых. Убив одну, была возможность выловить и остальных. Так стол хотя бы раз в неделю пополнялся дарами природы.       Уильяма это никогда не радовало. Он это высказывал Артемису ежедневно и всё время упрекал, что наследник вырастет таким же «дикарём», если они не прекратят истреблять местную живность. Однако даже он не отрицал, что когда настоящий хозяин часто патрулирует таким образом свои земли, то ни одному недоумку не покажется здоровой идеей соваться на чужую территорию. Так за долгие годы в поместье не проник ни один вор, а ни один браконьер не убил ни одну мышь в этих землях.       — О-о-о! Налетело! — присвистнул Кэмпо в то время, как Тату уже натягивал тетиву, чтобы найти свою первую цель.       Роберт и сам был доволен увиденным. Утки действительно не покидали эти воды, довольствуясь местной рыбой. По слухам, Эрина часто приходила сюда, подкармливая птиц вместе с Джонатаном. Это вызывало у Спидвагона лишь смех. Даже ему было очевидно, что Джостар просто влюбился, потому и начал следовать по пятам за самой красивой и доброй служанкой в особняке. На это он мог лишь покачать головой и не мешать. В конце концов, Джонатан не виноват, что Роберт не понимал всей этой беготни за юбками.       Натянув тетиву, он приготовился выпустить стрелу на одного не особенно любопытного самца. Будь тот умным, давно бы уже улетел подальше, услышав возню, которую устроил Кэмпо, заметив забытые стрелы. Роберт был спокоен. Ему не впервой приходилось стрелять из лука, но что-то на душе всё равно терзало его мысли, мешая сосредоточиться на добыче: то ли виной тому разговоры с друзьями о Брандо, то ли он совсем обленился в последнее время, изучая разного рода литературу о древних родах, обитающих в Лондоне.        «Да соберись уже! Мужиком будь!» — вспоминал он шутливые слова отца в этот момент. Действительно, было бы из-за чего переживать!..       Неподалёку заржал его конь. Очень не вовремя. Именно в тот момент, когда он решился выпустить первую стрелу. И та действительно пустилась в сторону озера. Правда, Роберт так и не понял, куда именно.       — Что там случилось? — гаркнул Спидвагон, разозлившись из-за упущенной цели.       — Не знаем, Спидвагон! — крикнул вернувшийся Кэмпо. — Твой конь как будто сбрендил, начал брыкаться, наших лошадей напугал.       — Чёрт!.. Следите за озером! Я посмотрю, в чём дело.        «Браконьеры? Да кто бы сунулся на мои земли? Я в такое точно не поверю!» — уверял себя Роберт, двигаясь в сторону стоянки, где их ждали лошади. Удивительно, но вокруг стояла тишина. Пусть Кэмпо и ушёл достаточно давно, Спидвагон не слышал ни единой птицы, пока добрался до места.       — Шторм, что же тебя напугало? — потрепал он гриву жеребца, оглядываясь по сторонам.       Другие лошади взволнованно сопели, наблюдая за Робертом, пока тот осматривал территорию. Волки? Не может того быть. Они не станут нападать и убегать, оставив лошадей в живых. Значит, кто-то умнее.       Отчего-то в голове всплыло воспоминание о том, как погиб Артемис. Если верить словам его попутчика, на охоте им попался медведь, который не успел впасть в спячку. Отец Роберта имел неосторожность пройти в близости от него. Не осталась в живых даже лошадь, которую разъярённый зверь разорвал сразу же вслед за хозяином. Вспоминая это, Спидвагон часто злился. Первое время он даже умолял местных охотников найти и отомстить медведю за убитого отца. Лишь сейчас, взрослым умом он понимал, что такого рода убийство ни к чему бы в итоге не привело. Ну, убили бы медведя. И что с того? Кому от этого легче?        «Охота должна иметь смысл, — говорил ему отец. — Если ты убиваешь кого-то просто ради забавы, при этом не имея цели, то ты просто слабак, потешающийся над живыми. И в тебе самом нет никакого смысла».       Помня эти слова, Роберт ни разу не убил животное просто так, не имея цели получить мех или же мясо. Слова Артемиса до сих пор имели для него вес.       Осмотрев территории, Роберт хотел уже вернуться обратно к Тату и Кэмпо, чтобы продолжить охоту, однако заметил нечто, указывающее на то, что они здесь явно не одни: следы от ботинок. Тяжёлый каблук сильно примял траву, отчего создавалось впечатление, будто кто-то только минуту назад проходил здесь. Но кто? Этот след не был похож ни на Тату, ни на Кэмпо.        «Чёрт его знает», — подумал про себя Спидвагон, решительно отворачиваясь в сторону озера, чтобы предложить друзьям проверить местность. Догадки о чужаке напрягли, из-за них вся охота коту под хвост.       — Кроме лошадей, никого не было, — крикнул подошедший Роберт, который не мог перестать оглядываться, словно чувствуя на себе чей-то взгляд. — Только вот… странное дело тут творится, парни. Надо…       Спидвагон так и не смог закончить свою мысль. Кэмпо обернулся и озадаченно опустил глаза, словно, пока Роберта не было на месте, успело произойти ещё что-то совершенно непредвиденное. Тату держал в руках тело птицы, но та казалась слишком большой для обычной утки.       — Что произошло?       — Спидвагон, ты… не злись! Это могло случиться со всяким. Никто не застрахован… — тихо произнёс Тату.       Не выдержав гнёта, Роберт силой развернул друга. Увиденное заставило его опешить. Окровавленные белые перья и свисающая длинная грациозная шея уже потеряли последние капли жизненных сил. Теперь никогда этой птице не суждено будет проплыть по зеркальной глади и встретить рассвет в стае таких же, как и она.       Роберт знал, что это целиком и полностью его вина. Его проклятая рука, что соскользнула. Он искренне надеялся, что та стрела пропала в воду, так и не достигнув какой-либо цели. Убитый лебедь говорил об обратном.       — Там… там её пара плавает. Несколько молодняков… — с опаской рассказал Кэмпо.       — «Её»?       — Да. Самка, — выдохнул Тату, укутывая тело птицы в мешок, который они приготовили для пойманной дичи. — Спидвагон…       — Сам похороню, — грозно ответил он, разворачиваясь в сторону леса.       Кэмпо и Тату не стали возражать, понимая, что сегодняшняя охота закончилась не самым лучшим образом. Они не стали тревожить и без того озлобленного друга, ведь у того и на лице было написано, как же сильно Роберт сожалел о случившемся.

***

      — Доигрались!.. — громко выругался Уильям, принимая из рук Тату тело птицы. — Когда же только мозги начнут работать?.. Верно тот учёный сказал, что люди в сущности своей от обезьян произошли…       Спидвагон не мог даже поднять взгляд на Уильяма, ведь прекрасно знал, что тот абсолютно прав, но… Отчего-то в голове Роберта появились сомнения. Да, стрелу действительно выпустил он. Но соскользнула та не потому, что отец плохо обучил его стрельбе, или потому, что сам Спидвагон имел при себе кривые руки, не способные на большее. Какой-то нарушитель напугал его коня, на что и отвлёкся Роберт. Если бы только можно было узнать, какому гаду свернуть шею за произошедшее!..       — Мистер Цеппели! Как же так?.. — тихо всхлипнула Эрина, которую пытался утешить Джонатан. Пусть Спидвагон и не смотрел в их сторону, он готов был поспорить, что Джостар прожигал его взглядом за слёзы возлюбленной. Что же? Если бы Джонатан подошёл и снёс бы ему, Спидвагону, челюсть, тот бы даже не отвернулся, получив заслуженный удар.       Уильям тяжело вздохнул, посмотрев на расстроенную Эрину. Она часто рассказывала, как видела пару лебедей вместе с Джонатаном на берегу озера. Скорее всего произошедшее разбило ей сердце.       — Ладно… Надо найти в кладовой лопату и похоронить её, — не видя другого пути, сказал Цеппели, разворачиваясь в сторону выхода их главного коридора особняка.       — Уилл! Я сам, — громко прервал его Роберт, подойдя ближе. — Это мой проступок, и я должен нести за это ответственность!..       Уильям остановился. Обернувшись, он вонзил в Спидвагона взгляд полный осуждения и презрения. Роберт мог почувствовать, насколько отвратительным теперь выглядел в глазах своего дворецкого, но оправдывать себя не стал.       — Вы уже достаточно сделали, — не без осуждения тихо произнёс Уильям, словно надеялся, что услышит его лишь Роберт.       — Но ведь это я повинен в её гибели.       — Хм… совесть мучает? Так пусть это станет вашим наказанием!

***

      Роберт искренне старался не разнести вдребезги спальню. Уильям теперь точно возненавидел его. Если разного рода оплошности (разбитая ваза, что была мишенью, или же проигранные в карты деньги) прощались и сопровождались лишь нравоучениями, то теперь Цеппели не удостоит Спидвагона даже взглядом. Это тревожило, но теперь не было обратного пути. Вся прислуга в доме наверняка в курсе случившегося. Абсолютно каждый теперь, стоит ему отвернуться, будет напоминать об этом грехе. И Спидвагон не сможет обернуться, чтобы отрезать скверну в свой адрес. Он будет знать, что те говорят о нём чистую правду.       Тату и Кэмпо покинули особняк вечером, оставив Роберта одного на съедение осуждающих слуг. Спидвагон наблюдал из своей комнаты за садом. Уильям откопал неглубокую яму под одной из яблонь. Опустив в неё тело птицы, он ещё некоторое время постоял над ней. Закапывая, Цеппели мысленно корил себя за то, что очень сурово обошёлся с Робертом. Но даже ему было ясно, что чёртова охота, которая уже утащила на тот свет Артемиса, рано или поздно так же поступит и с его сыном.       Отец Роберта был ему практически лучшим другом, пусть и находился в услужении. Артемис же никогда не грубил Цеппели, не указывал на место и не говорил замолчать, потому что прислуге не пристало иметь своё мнение. Сам же Роберт был не просто каким-то избалованным ребёнком, которого Уильям до смерти ненавидел. После смерти Артемиса кормилица, что ухаживала за юным Спидвагоном с младенчества, умерла следом. Роберт остался практически один, видя перед собой лишь друзей. Оставить всё, как прежде, Уильям просто не мог. Взяв на себя обучение и воспитание Роберта, Цеппели и не заметил, как стал относиться к мальчишке с той же заботой, что мог бы подарить и собственному сыну. От одной лишь мысли, что с юным Спидвагоном случится беда, сердце Уильяма кипело от необъяснимых тревожных чувств. Если то было бы необходимо, он и жизнь свою бы отдал, лишь бы с Робертом ничего не произошло.       Тяжёлые капли, падающие на капюшон плаща, отвлекли Уильяма от размышлений. Подняв голову, он понял, что тяжёлые серые тучи всё-таки не выдержали, распадаясь дождём. Отчего-то это совсем не утешило. Как будто всё вокруг начало кричать: «Быть беде…»       Спидвагон сполз с подоконника. Тяжёлый груз на душе продолжал расти. Его тошнило от собственной беспомощности в этой ситуации. Конечно, легко сказать «смени прислугу на тех, кто поддержит», но зачем? Чего ты добьёшься? Ещё больших слухов за спиной, а значит, совсем не выберешься из замкнутого круга.        «Когда зверь ранен и слаб, он вряд ли будет показываться. Наоборот, он затаится, лишь бы не показывать вида, что сейчас уязвим», — вдруг вспомнились снова слова отца. Что-то в них было логичное. Отчего-то мысль эта показалась правильной, не лишённой логики. И Спидвагон знал, что в этом всём безусловно выход из произошедшей катастрофы.       — Брандо, — тихо произнёс Роберт имя человека, на которого, казалось, не стоит полагаться даже в самом страшном случае.

***

      За несколько дней никто так и не объявился в землях Спидвагона. Загадочный нарушитель границ как будто понял, что прятался не очень удачно, поэтому почти сразу сбежал, поджав хвост. Однако даже Роберт с сомнением отнёсся к этому. Если кто-то вторгается в чужие владения, то старается не оставлять за собой следов, а тот, кого ему удалось заметить, как будто специально выделялся на жухлой траве, измученной сыростью зимы.       Завершив письменные дела, касающиеся семейного бизнеса, Роберт смог наконец выдохнуть. Выглядело это не лучшим образом. Уильям приносил стопки писем, не произнося и слова. На все попытки разговорить Цеппели, Спидвагон получал лишь односложные ответы, после которых дворецкий как будто испарялся за дверью, не слыша, что ему Роберт кричал вдогонку. Выдерживать это и дальше не хватало сил. Почему-то Уильям даже не желал слушать Спидвагона, хотя тот пытался не раз объясниться. Видимо, Цеппели давно для себя всё решил.       Ровно как и сам Роберт.       — Всё сложили? — уточнил одевающийся в новый костюм Роберт, пока служанка помогала ему с багажом.       — Да, сэр.       — Отлично… Можешь сказать, чтобы спускали сумки вниз.       Пока оставалось несколько свободных минут, Роберт хотел поговорить с Уильямом о предстоящей поезде. Однако найти того оказалось той ещё невыполнимой задачей. Цеппели как будто специально делал всё, чтобы не попадаться в поле зрения Спидвагона. Роберта это злило. Одно дело — их перепалка, другое — ведение хозяйства. Да, Уильям и сам прекрасно знает, как его вести, но ему разве совершенно плевать, куда собрался хозяин дома?       Дождь не прекращался, превратив дороги в грязь. Но даже это не останавливало Роберта решиться ехать именно сегодня, не ждать хорошей погоды.       Спидвагон знал, что это было по-детски — греть обиду на старика. Но почему-то он надеялся, что тот рано или поздно всё равно выйдет, чтобы попрощаться. Однако, садясь в экипаж, увидел совершенно другого человека.       — Господин Спидвагон! Сэр! Куда же вы? — спрашивал запыхавшийся Джонатан.       — М? Джонатан?       — Вы ведь даже не сказали, куда направляетесь! Лишь конюху…       — Да это не такая тайна, — горько усмехнулся Роберт. — Мой путь лежит прямиком в поместье графа Брандо.       От услышанного глаза Джостара округлились от ужаса. Видимо, и среди прислуги легко распространяется дурная слава об их хозяевах, словно это какой-то пожар.       — Но, сэр, ведь он же… — нахмурился Джонатан, надеясь придумать хоть один аргумент, чтобы Спидвагон отказался от этой поездки.       — Ха… знаю, Джонатан. Но ведь и я не лучший на свете человек…        «Неправда!» — хотел было возразить Джостар, но Роберт уже отдал распоряжение выдвигаться в путь.

***

      — Нельзя его вот так одного было отпускать! Это неправильно! — продолжал громко возражать Джонатан, измеряя комнату шагами, чтобы хотя бы так успокоиться.       — А что было лучше? Вцепиться в поводья Шторма? Не неси чушь! — продолжал настаивать на своём Уильям, доливая в бокал ещё вина.       — Вы же и сами знаете, что за человек этот Дио Брандо! — не унимался Джостар, упираясь руками в стол, за которым сидел Цеппели. — А если он что-то сделает с господином Спидвагоном? Об этом человеке один слух дурнее другого.       — Дурнее только…        «Наш собственный хозяин», — хотел было сказать Уильям, но камень на душе всё равно не давал ему вот так легко воспринимать происходящее. После стольких разговоров Роберт всё равно решил сделать по-своему. Несносный мальчишка…       — Мистер Цеппели, ну… нельзя же так! Да, господин Спидвагон — эгоист, нахал, самодур да и вовсе… иногда смахивает на дитя неразумное! Но ведь у него, кроме нас, в действительности никого и нет…       — Ха… Вот бы ты ему это в лицо высказал!.. — горько ухмыльнулся Уильям, допивая вино.       Нахлынувшая тоска не давала спокойно думать. Роберт уехал. Цеппели же специально скрывался, делая вид, что ему всё равно. «А и пёс с ним! Давно уже пора свою голову на плечах иметь, чтобы не творить ерунду», — гласил внутренний голос. Ровно до того момента, как конный экипаж покинул территорию особняка. Тогда-то знакомая тревога вновь дала о себе знать, выгрызая постепенно дыру в грудной клетке. От такого даже самое дорогое вино на свете никак не поможет.       — Посмотрим, — лишь выдохнул Уильям, предчувствуя, что эти странные чувства далеко не просто так с новой силой охватили его.

***

      Путь предстоял неблизкий, но это Спидвагона совершенно не беспокоило. Несколько раз он пытался развлечь себя книгой, но из раза в раз возвращался мыслями к своему дворецкому, которого решил точно выставить за ворота, когда вернётся обратно в особняк. И плевать, насколько он умело может вести хозяйство! Разве это нормально, что его господин уехал, а он даже не вышел пожелать хорошей дороги? Пусть и не до конца, но Роберт признал самому себе, что его чувства задел этот жест. Теперь внутри него кипела самая настоящая злоба к старику.       Остановка была всего одна — в каком-то пабе неподалёку от Лондона. Отдохнув, они вместе с кучером продолжили путь. Оставался всего один день, если Спидвагон правильно сориентировался по карте, куда им необходимо ехать.       Они бы добрались гораздо быстрее, если бы проклятый дождь не продолжал портить весь план. Шторм и другая лошадь их конюшни Роберта то и дело застревали в грязи. Приходилось постоянно выходить и помогать кучеру очищать отяжелевшие ноги лошадей от грязи. В какой-то момент даже самому Спидвагону показалось глупой затея бездумно отправиться в путешествие, не обдумав то, что погода будет ставить им палки в колёса. Но назад пути не было. Теперь они были ближе к поместью Брандо. Именно там и придётся ждать, когда небо смилуется, даруя старый привычный туман.       После обеда Роберт начал ощущать нахлынувшую усталость. Дорога изматывала, а он сам довольно дурно спал прошлой ночью. Дрёма ласково окутала его сознание, даря при этом возможность хоть немного отдохнуть от печальных мыслей о своей невесёлой судьбе. Ползти в пасть к хищнику лишь потому, что от тебя отказалась целая стая… Давно Спидвагон не чувствовал себя изгоем.       Проснувшись, Роберт не сразу понял, что что-то пошло не так. Экипаж не ехал. Придя в себя, он озадаченно осмотрел впереди. Всё та же дорога. Вот только ни кучера, ни лошадей на месте не было. «Они что… сговорились меня кинуть, чтобы я тут подох от одиночества?» — зло подумал Роберт, зажигая керосиновую лампу, чтобы осмотреть пространство вокруг.       Он не понимал, как такое вообще могло произойти. И почему кучер не разбудил его, если повёл куда-то лошадей? Всё больше происходящее напоминало страшную историю, в которой слуги сговорились против кровожадного барона, оставив его одного посреди леса, чтобы тот откинулся или был убит местной живностью, оставив на них особняк и всё своё имущество. «Хрен дождётесь!..» — подумал Спидвагон, продолжая поиски.       Ничего. Как будто они исчезли без следа. Роберт неплохо ориентировался даже в незнакомом лесу, но найти хотя бы малейший остаток следа от копыта, который не успел смыть дождь, так и не вышло.       Под ногами что-то хрустнуло. Опустившись, Спидвагон поднял шоры своего Шторма. Точнее то, что от них осталось. Как будто кто-то буквально пережевал их и выплюнул, чтобы продолжить преследование. На душе Роберта стало невыносимо. Он просился вперёд, чувствуя, что именно впереди его ждёт ответ на все скопившиеся комом вопросы.       Спидвагон ожидал худшего, но увиденное потрясло его настолько, что подступившая к горлу тошнота показалась чем-то малым в ответ на это. Небольшая поляна, куда вышел Роберт, была усеяна далеко не дикими травами. Остатки разорванной плоти лошадей были разбросаны повсюду. Однако среди них Спидвагон успел заметить ошмётки человеческой кожи.        «Какой зверь такое сделал?!» — с ужасом подумал Роберт, утирая рукавом испачканный рот. Но больше всего его пугало даже не это; как он мог не услышать, что на них напали?       Решив не испытывать судьбу, Спидвагон проверил, заряжен ли его револьвер. Поняв, что он готов в любую минуту побороться, Роберт побежал. Он не слышал ничего, кроме дикого стука сердца и завывания ветра в собственных ушах. Спидвагон привык к последнему, но к первому привыкать не желал. Как же так вышло, что он, опытный охотник, теперь превратился в жертву, загнанную в угол? А если зверь того и добивался, чтобы Роберт струсил и начал бежать, как трусливый кролик? Этого он боялся больше всего.       Поместье Брандо находилось всего в двух часах пути, но Спидвагон и не думал останавливаться. Каждые десять минут он делал лишь короткие перерывы. При этом он не отпускал дрожащие от усталости пальцы с рукояти револьвера. Перед глазами всё плыло, дождь давно промочил насквозь его пиджак и брюки. Роберт плевал на то, в каком виде заявится к этому Дио, лишь бы он вообще смог добраться до него живым.       Лишь сейчас ему вспомнились слова друзей, что происходило что-то неладное с этой дорогой в поместье, вспоминались и пропавшие невесты. Видимо, какая-то тварь в лесу на пути к дому Брандо всё время перекрывала путь людям, чтобы вдоволь повеселиться, разрывая их на куски. Стать следующим Спидвагон не желал. Переведя дух, он вновь пускался в бег, не видя перед собой ничего, кроме желания выжить…       Впереди показались ворота. Роберт поблагодарил всех богов, что помогли ему добраться целым и невредимым. Повиснув на прутьях, он почувствовал, как подкашиваются ноги. Не жалея кулаков, он начал дёргать старые ворота, чтобы те создали как можно больше шума. Вопить Спидвагон даже не пытался; он прекрасно понимал, что от его голоса после такой весёленькой пробежки не осталось ничего. Ничего того, что могло бы привлечь внимание местных обитателей.       Подбежавший мужчина с фонарём осветил лицо Роберта. Без лишних вопросов он кивнул будто самому себе открыл ворота, подставляя плечо в качестве опоры. Спидвагон не протестовал, не вопил во всё горло, что и сам может дойти. Его собственные ступни говорили об обратном. Когда он почувствовал опору, остатки сил окончательно покинули его, оставляя лишь небольшие крохи понимания, что ему удалось спастись.

***

      В главном холле поместья было мрачно. Однако почти сразу мужчина из прислуги передал ослабевшего Роберта хозяину поместья.       — Надо же, барон! Что же с вами произошло? — наигранно оскалился Брандо, провожая под руку Спидвагона куда-то в другое место.       — На мой экипаж напали…       — Кошмар… Разбои и в такую погоду?..       — Нет! — едва не выкрикнул Роберт, с ужасом вырываясь из хватки Дио.       Спидвагон едва не упал, вспоминая жуткую картину на той поляне, где от его кучера и лошадей не осталось и одного целого места. Разве могли такое сделать какие-то разбойники? Оставить в живых лишь его?..       И ведь Роберт действительно бы рухнул на каменный пол, если бы Дио не успел вновь подхватить его за локоть, цокнув при этом стальным каблуком высоких сапог.       — Ну что же вы, барон? Трясётесь, как осиновый лист, — со снисходительной ухмылкой произнёс Брандо, разрушая создавшуюся тишину. — Чудо, что вы выжили… Самое настоящее чудо!..       Помещением, в которое Дио привёл Роберта, оказалась столовая. Слуги суетливо накрывали на стол, искоса наблюдая, как их господин ведёт к столу своего гостя. Не произнеся ни слова, Брандо хозяйски взял бокал, что предназначался для Роберта, и сам налил в него что-то.       — Выпейте. Поверьте горькому опыту, легче станет, — словно приказ, отчеканил Брандо, подавая бокал с таким видом, будто не примет отказа.       Горький алкоголь прошёл по глотке, едва не прожигая в ней дыру. Знакомое виски Спидвагон узнал бы даже в таком, казалось бы, плачевном состоянии.       — Ирландское? — откашлявшись, спросил он.       — Какой просвещённый! — ухмыльнулся Дио, присаживаясь за стол напротив Роберта. — Ну что же? Барон, теперь вы поделитесь тем, что с вами приключилось по дороге ко мне?       Роберт не был готов, однако начал свой рассказ. Когда он описывал это, его едва не вывернуло. Так бы и случилось, если бы у него под ногами не был по виду дорогой ковёр. Такие не мог себе позволить даже отец Спидвагона. И сколько же Брандо заработали на своих лошадях, раз могли себе позволить такую роскошь?..       Но даже не это больше всего смутило Роберта. Весь его рассказ Дио сидел, как и подобало джентльмену, с особым хладнокровием поедая ужин. Спидвагону не впервой приходилось видеть расчленённые тела, разорванных людей в лесу, что так же, как и его собственный отец, попали под лапу недоброго зверя, однако ему всё равно стало не по себе от увиденного. А всё высказанное как будто ни грамма не поразило сидевшего перед ним графа, что продолжал есть мясо, отрезая по кусочку.       — Что ж, — вдруг произнёс он, когда Роберт закончил рассказ. — По всей видимости, вы, барон, едва не стали пищей для увеселения местного чудища.       — Чудища?       — Хм… Только не говорите, что не слышали о том, что происходило на этом пути от других людей, — с ухмылкой протянул Брандо.        «Откуда это гад в курсе?..» — опешил Спидвагон, но сослался на нешуточную интуицию, которой мог обладать Брандо.       — Мне это казалось бредом… — признался Роберт.       — Что же… мои несчастные невесты с вами охотно бы поспорили! — с усмешкой произнёс Дио, отпивая виски из своего бокала. — За милых дам, что могли принести мне просветление!        «Как можно так упоминать покойниц за столом? Вот так легко?..» — не унимался Роберт, которому с каждой минутой всё отвратительнее было находиться в одной комнате с этим эгоистичным ублюдком, который даже в погибших дамах, что называл невестами, видел лишь утраченную выгоду.       — Тем не менее, выпьем и за вас, барон!..       — С чего бы? — хмуро прошептал Роберт.       — Вы-то выжили, — как-то особенно гадко ухмыльнулся Брандо, выпивая остатки своего виски.       Спидвагон был рассудительным, но всё равно параноиком. Что-то в этом Дио смущало его, наводило тревогу. Он не понимал, что именно. Эта странная ухмылка? Поведение? Жуткие разговоры? Или же всё сразу?..       Так или иначе Роберт, находясь в поместье, не мог почувствовать себя в полной безопасности. Складывалось впечатление, что наоборот, он сам же запрыгнул в капкан, который ему так ласково постелили прямо под ноги. В этот раз его от таких мыслей затошнило лишь сильнее.       Он не удивился накатившей слабости. Та показалась ему самым справедливым эпилогом случившегося. Глаза слипались, однако он не торопился показать хозяину поместья, что был бы рад завалиться спать, а не делить трапезу вместе с ним. С неохотой Роберт, чтобы не обижать Брандо, попробовал немного овощей. Мясо же вызывало у него только рвотные позывы, ассоциируясь с погибшими кучером и лошадьми. Страх, что и он сам мог превратиться в такой же кусок мяса, не давал Спидвагону покоя. Ровно как и аппетита.       — Должно быть, устали с дороги? — усмехнулся Дио, вытирая уголки рта краем салфетки.        «Тебе это свыше подсказали, гений?» — едва не вырвалось у Спидвагона в ответ на напускное гостеприимство со стороны Брандо. Однако он смолчал. Сейчас Роберт находился не на своей территории, поэтому следовало заткнуться и молча кивать на всё, что скажет граф, что так любезно впустил его испуганного и дрожащего… От осознания происходящего Спидвагона снова начало подташнивать.       — Немного, — выдохнул он, опуская голову.       — Прикажу прислуге проводить вас в гостевую комнату.       — Благодарю за гостеприимство, граф, — произнёс Роберт без доли чувств, поддаваясь этой игре в манеры, которой его с детства учил Цеппели.       Слуги помогли Спидвагону без проблем пройти к комнате. Как оказалось, поместье Брандо включало в себя бесчисленное количество коридоров. Предки Роберта были умнее — они не стали строить такие сложные пути, предпочитая этажи. После такого тяжёлого дня у Спидвагона не хватило сил запомнить этот путь, хотя он и пытался. Но все эти витиеватые коридоры сводили его с ума, даря головокружение. С каждой минутой его веки наполнялись свинцом, закрываясь прямо на ходу.       Не слыша, что ему сказала служанка, отрывшая дверь, Роберт упал, не раздеваясь, на кровать. Голова закружилась лишь сильнее. Он хотел сбежать от проблем, но нашёл их ещё больше. Куда страшнее было представить, что Уильям теперь на него будет смотреть с ненавистью за случившееся. Если бы не очередное эгоистичное желание Спидвагона спрятаться от проблем, кучер бы не погиб, лошади остались бы живы.       Мысленно Роберт продолжал молиться за их души и просить прощения у Цеппели за то, что снова поступил как последний трус. С этим Спидвагон и провалился в сон.

***

      Кошмар сковал его движения. Роберт просыпался, чувствуя, что ему стало ещё хуже. Это был сон? Его руки оказались связаны за спинкой стула. Он не мог пошевелиться. Как будто всё его тело отказывалось подчиняться, принадлежало вовсе не ему. Охватившая паника мешала понимать происходящее.       Спидвагон услышал шаги. Кто-то приблизился к нему. Он был бы рад увидеть, кто это, да голова продолжала безвольно свисать, не давая даже глазами двинуть в сторону подошедшего. Хотя и это вскоре не понадобилось. Человек схватил его за волосы, сползшие на лоб, чтобы задрать голову так, что едва не ломилась шея. И даже так, в темноте, Роберт не мог разобрать лица.       — Как трогательно! Барон Спидвагон всё-таки перестал строить из себя спящую красавицу из сказки. Как спалось, мой друг?.. Надеюсь, так же отвратительно, как ты себя сейчас и чувствуешь!.. Нет-нет, не утруждайся мне что-то сказать, не трать свои бестолковые попытки в пустоту; всё равно не пойму, что ты там бормочешь!.. — усмехаясь, произнёс мужской голос. — Знаешь, принёс тебе закуску. Прошлую ты не смог распробовать сполна, всё выплюнул. Паршивец!..       Роберт почувствовал, как к его рту прислонили ладонь. Очень поздно он почувствовал, что та оказалась подозрительно влажной. И даже когда горькая жидкость полилась ему в рот, Спидвагон ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось вырваться, не пить эту непонятную дрянь, в которой он разобрал привкус крови, но ничего не вышло.       — Хм, ну что за идиот! — ухмыльнулся кто-то, убирая руку ото рта Роберта, чтобы утереть капли, что проскользнули мимо.       Лишь сейчас он узнал его. Дио Брадно! С ужасом Спидвагон понял, что происходящее действительно не сон. Что-то идёт не так, этот ублюдок граф что-то подсыпал ему в бокал, отчего Роберт не мог теперь пошевелиться.        «Помогите мне!..» — взмолился в пустоту Роберт, надеясь, что хотя бы боги услышат его и обязательно спасут от накатившего страха.

***

      Неделя. Ровно неделя прошла с тех пор, как барон покинул свой особняк. Однако даже от кучера не было никаких вестей. Тот обещал написать, когда они прибудут в поместье, но ни весточки слуги так и не получили.       Цеппели потерял сон. По ночам он пытался забыться за вином или книгами, но те не давали ему в полной мере отключить голову, чтобы не беспокоиться о судьбе Роберта. Да, у них произошла ссора, но это не значило ровным счётом ничего. Для Уильяма он оставался тем же бестолковым ребёнком, что мог на пустом месте попасть в беду. А если они и вовсе не добрались? Эти страшные мысли особенно сильно беспокоили Цеппели.       — Ничего? — спросил он у вошедшего Джонатана.       — Нет, мистер Цеппели. Совсем… — беспокойно выдохнул Джостар. — Мы послали по тому же пути наших людей, но те тоже до сих пор не вернулись.       Уильям сжал ладони в кулаки. Больше медлить нельзя. Хватит! Если они так и продолжат, ничем хорошим это не закончится. Он сам поедет в поместье Брандо. А если Роберт окажется там целым, невредимым и очень даже весёлым, Цеппели, не боясь последствий, начистит морду Спидвагону. Как и полагается сделать хорошему отцу, которого волей судьбы теперь заменял Уильям.       — ДжоДжо…       — Да, мистер Цеппели?       — Иди к конюху, пусть найдёт мне лошадь получше! Сам поеду…       — Я с вами.       — С ума сошёл? Это опасно. Об Эрине подумай!       — Подумал. Но господина Спидвагона и вас я не могу бросить! Вдруг случилось что-то ужасное? Потом меня отчитаете, но сейчас я не буду вас даже слушать!        «Ещё один бестолковый ребёнок на мою голову», — выдохнул Цеппели, но понял, что спорить с бестолковыми детьми — не его самое лучшее умение.       — Так и быть. Но потом получите оба по первое число. Даже не посмотрю, что вы — два здоровых лба. Женю обоих, чтобы оставили меня наконец в покое!..

***

      Когда Спидвагон вновь открыл глаза, то уже был уверен, что происходящее — не бред в его голове и вовсе никакой не сон. Самый настоящий кошмар наяву, в который вляпался он сам, не желая призвать себя к здравомыслию. Уильям давно говорил, что увлечение охотой ничем хорошим не закончится, однако Роберт даже не представлял, насколько чудовищными могут оказаться последствия такого хобби. И насколько они могут быть неочевидными…       Пространство вокруг он оценил лишь спустя несколько минут, привыкнув к темноте. Клетка. Довольно просторная, рассчитанная на человеческий рост. Значит, Дио всё-таки не безвинное существо с кошмарными слухами, раз теперь Спидвагон собственными глазами увидел, что этот аристократ просто псих. Этот человек запер его, охотника, в клетку. Как какое-то животное, ей-богу.       Поднимаясь, Роберт чувствовал на себе нечто похожее на взгляд. Он не мог понять, кто именно, но за ним однозначно следили: не то испытывающе, не то с насмешкой. Впервые за своё пребывание в поместье Спидвагон ощутил прилив сил, чтобы крикнуть гадам, что выколет им глаза, если они не прекратят. И он бы с этим прекрасно справился, если бы не убивающая сухость во рту, от которой привычное покашливание уже не спасало.       Стук каблуков привёл Роберта в чувство. Подскочив к одной из стенок, он вцепился руками в решётку.       — Эй! Эй, Дио! Ублюдок! Выпусти меня! Черти тебя пожри, урод!.. — сквозь кашель пытался докричаться он.       Отголоски памяти помогли ему успокоиться. Каблуки… Как хитрая паутина, в которую Спидвагон попал уже очень давно. Ведь он ещё после кошмарного происшествия в лесу заметил, насколько необычными были сапоги Брандо. Как будто специально на них были набойки из стали, что громко стучали весь их путь от главного холла до столовой.       Роберт едва не стукнул себя по лбу. Если бы голова не раскалывалась от нахлынувшей боли, он бы так и поступил. Конечно! Последняя охота. Тот человеческий след и пропавший посторонний человек в его землях. Спидвагон и сам не заметил, как угодил в капкан другого, не менее коварного охотника.        «Вот мразь!» — подумал про себя Роберт, сжимая прутья клетки, что отделяла его от свободы из дома этого сумасшедшего.       — Дио! — из остатков сил закричал Спидвагон, надеясь, что если не хозяин дома, то хоть кто-то другой услышит его крики.

***

      — Значит, он останавливался у вас всего на ночь? — задумчиво ещё раз уточнил Цеппели, изучая гостевую книгу.       — Да, сэр. Утром, когда рассвело, он вместе с сопровождающим покинули наши места, отправившись в путь, — рассказывал хозяин паба. — Что-то случилось с уважаемым бароном?       — Хм… нет, мы всего лишь стараемся его нагнать с важным сообщением из Лондона. Не берите в голову, — как можно более правдоподобно рассказал Уильям, стараясь улыбаться для скрытия истинных чувств.       Переживание. Страх. Отчего-то всё это перемешалось в нём с каждой секундой, что он продолжал держать книгу с учётом гостей. Каждый из них оставлял запись о себе с росписью, чтобы хозяин паба потом не предъявил за неуплату, содрав лишние деньги. Умно. Но далеко не это встревожило Цеппели больше всего.       — Мистер Цеппели, в чём дело? В пабе вы улыбались, а сейчас на вас буквально лица нет, — встревоженно поинтересовался Джонатан, выводя лошадей из стойла.       — Там была не только запись от лица барона, — хмуро произнёс Уильям.       — Ну… конечно? Ведь он же останавливался вместе с кучером.       — Нет, не в кучере дело… — выдохнул Цеппели, вытаскивая из кармана смятый лист бумаги, чтобы передать его Джостару.       Сначала Джонатан не понял, что именно передал ему Уильям, но едва не рухнул рядом с лошадьми, когда до него дошло.       — Вы что, украли список посетителей?       — И что теперь, помереть? ДжоДжо. Смотри список! Спустись на четыре строки вниз…       Джонатана пугало поведение Цеппели. Он не так много знал об их мрачном дворецком, но никогда не предполагал, что тот может рискнуть и пойти на такое ради их господина Спидвагона. Снова заглянув в список, Джостар нашёл роспись самого барона. Ничего необычного. Тот всегда так расписывался, когда получал письма из города или от предприятий из других стран. Разумеется, ниже была роспись кучера. Да, Кристофер был знатным пьянчугой, но не во время службы у барона.       Спустившись ниже, Джонатан сначала не понял, в чём дело. Однако осознание повергло Джостара в шок.       — Дио Брандо!.. — с ужасом протянул он.       — Вот и мне не по себе, парень… — тяжело выдохнул Цеппели, взбираясь на лошадь. — Они с бароном договорились о встрече через неделю. Следовательно, Брандо должен был ждать его в своём проклятом поместье. И что же мы видим? Этот гад следовал за Робертом. Но. Не пересекался, ДжоДжо… Иначе как объяснить, что они не встретились ещё по дороге?       — Мистер Цеппели, что же…       — Даже не спрашивай! Я и сам ничего не понимаю. Но всё это мне совершенно не нравится… Пора в путь!

***

      Сколько бы Спидвагону не приходилось надрывать горло, никто так и не услышал его мольбы о помощи. Как будто все в этом мире оглохли. Конечно, он не мог судить, как глубоко Брандо спрятал его в этом проклятом поместье, но, скорее всего, достаточно, чтобы никто не нашёл Роберта никогда.       За всё это время ему удалось несколько раз переосмыслить собственную жизнь. Насколько же никчёмными оказались его поступки к единственным близким людям, раз те теперь наверняка даже искать его не будут; настолько сильно ненавидят и презирают. Больше всего на свете он мечтал увидеть хмурое лицо Цеппели, зареветь, подобно неразумному ребёнку, и попросить прощения за свою очередную глупую выходку. Лишь бы тот наконец вытащил его из этого плена, в котором Роберт уже переставал чувствовать себя человеком.       Но, увы, ему даже ублюдок Дио не грезился, не то что не появлялся на глаза. За это время Спидвагон почувствовал, как же сильно человека могут ломать голод и жажда. Особенно жажда…        «Хоть бы отхожее место продумал… урод!..» — не переставал ругать про себя Брандо Роберт, лёжа прямо на полу, подстелив под голову пропахший сыростью пиджак. Холод помещения не давал ему здраво рассуждать, поэтому выходили лишь одни оскорбления и волна гнева. Да, иногда он пытался разломить решётки, погнуть их, однако те оказались куда прочнее, чем его собственные стёртые в кровь ладони. Больше, чем встретить Цеппели, Спидвагон мечтал вцепиться этими руками в глотку Дио, чтобы тот задохнулся и подох уже наконец, не играя чужими жизнями так, как ему заблагорассудится.       Из гневных мыслей Роберта вырвал скрип открывающейся двери. Не чувствуя ничего, кроме желания выпить хотя бы каплю воды, Спидвагон поднялся на ноги и подошёл к решётке. Тяжёлые шаги и знакомый стук каблуков принадлежали Брандо. Роберт сдерживался из последних сил, желая не нервировать психопата ещё сильнее. Вряд ли это хоть как-то спасло бы его в нынешнем положении.       Факела поочерёдно зажглись, освещая помещение. Оно оказалось куда большим по площади, чем Спидвагон мог себе представить. Но куда сильнее его напугало не это и даже не проходящий рядом Дио, а огромное количество клеток, что были накрыты сверху плотными покрывалами.       — Очнулся? Отлично, — ухмыльнулся Брандо.       Роберт смолчал. Он не желал раньше времени срываться и начинать высказывать Дио всё, что о нём думает. Брандо выжидающе взглянул на него, но так и не получил никакого ответа.       — Неужели, — удивлённо, но не без ехидства протянул Дио, подходя ближе к клетке Спидвагона. — Ты что? Вдруг решил наконец-то помолчать и не орать на всю округу, какое же я ничтожество и урод, которого даже человеком назвать стыдно? Любопытно, даже очень!..        «Слишком далеко стоит. Вот сволочь! Как будто знает наперёд, что я его разорву, если только сунется», — разочарованно подумал про себя Роберт.       — Знаешь, даже учитывая то, насколько ты грязный, бестолковый и агрессивный пёс, есть в тебе что-то благородное. Что-то, чего не увидишь ни на собраниях высшего света, ни в самых дальних уголках Англии… — продолжал Дио. — Но это не отменяет факта: породистая, а всё же собака. Твой род так процветал, в нём было так много… чистой крови!.. И что же сделал твой папаша, а? Женился на какой-то оборванке из африканского племени!        «Проклятая тварь!» — разрывался внутри себя Спидвагон. Никто не смел вспоминать о его родителях подобным тоном. Никто. Никогда он не простит этих слов кому бы то ни было. Его семья – это лишь небольшая горстка воспоминаний, которые судьба выдёргивала из него с корнем, начиная с самого детства. Он так и не увидел собственную мать, когда ему было необходимо расти. Чтобы не созреть и потерять дорогого сердцу отца. Будь у Роберта возможность, он бы выгрыз глотку нахалу собственными зубами, чтобы нечем было лить гниль на близких Спидвагону людей.       — Что? Даже сейчас смолчишь?.. Как нелепо! — усмехнулся Дио. — А ведь это в какой-то степени даже увлекательно — выводить тебя из себя. Сразу чувствуешь себя самым главным человеком в этом мире.        «Ага, если бы у жука-навозника был король, то ты бы занял это почётное место, шкура бездушная!..»       — Я не просто так посчитал тебя собакой, Спидвагон. С одной стороны, ты агрессивный и безжалостный. Прямо как дикарь! Но с другой, ты довольно покладистый, покорный и до безумия верный своим людям сторожевой кобель!..       Усмехнувшись на последних словах, Дио сорвал со своего пояса блеснувшую от пламени флягу и бросил её между решётками клетки Роберта. Спидвагон дёрнулся. Вода! То, о чём он так долго думал, чего он сейчас желал, подобно самому последнему животному. И если бы Брандо не задел его гордость, Роберт сразу накинулся бы на флягу, желая жадно выпить всё до последней капли.       — Пса воспитывают не только кнутом, но и пряником. Слышал о таком принципе? Ни одна собака ещё не продержалась слишком долго без воды. Ты не исключение… Можешь сколько угодно вертеть носом, а всё равно выпьешь!       — Откуда мне знать, что это не очередная отрава?       — Потому что если бы я хотел убить тебя, то давно бы так и поступил, — ухмыльнулся Дио.       Роберту показались логичными слова этого ублюдка, однако проверять на себе истинность этих речей не торопился. Конечно, ему было очевидно, что Брандо имел определённые планы, в которых выделялась роль и Спидвагону. Правда, поддаваться этому Роберт совершенно не желал. «Через мой труп. С такими крысами в контакт вступать — себя не уважать!» — рассудил Роберт, не отвечая ничего Дио.       Брандо вновь ухмыльнулся и подошёл к одной из клеток, что была скрыта от глаз Спидвагона покрывалом. Зачем Дио так делал? Неужели там кто-то… Быть того не могло! Роберт просидел здесь не меньше суток, а никаких признаком жизни, кроме стука каблуков Брандо, не слышал. Или же он в очередной раз просчитался.       — Ты отличаешься, Спидвагон! Скажу тебе прямо, собак я терпеть не могу. Но ты! Ты — уникальная порода, которую я готов терпеть. Отличаешься от всех встреченных мной своей кровожадностью и дикостью. Ты отличаешься от тех, что мне приходилось встречать. Сам посмотри!       Одним движением кисти Дио сорвал покров с одной из клеток. Увиденное заставило Спидвагона пошатнуться и упасть на каменный пол. Кажется, он даже потерял дар речи. Желудок был пуст, но Роберт чувствовал — ещё мгновение, и его вывернет наружу от происходящего.       — Что ты за монстр?! — крикнул Спидвагон.       — Сочту за комплимент, — усмехнулся Дио.       Свирепый крик едва не оглушил обоих. Подскочившая к решётке девушка, казалось, была готова разорвать всех, кого видит, на части. Изорванное платье давно потеряло лоск, а спутанные волосы скрывали посеревшее лицо, потерявшее любое человеческое очертание. Острые как лезвия зубы были неестественно длинны. Девушка смотрела прямо на Роберта, истекая слюной.       — Мисс Минерва Колфер?.. — удивлённо протянул Роберт.       — Так ты знаком с одной из моих невест? Мне льстит! — гадко улыбнулся Дио, доставая из мешка неподалёку нечто напоминающее кусок мяса. — Правда, вряд ли она тебе рада. Достать ведь не по силам!       — Что ты с ней сотворил?       — Я люблю послушных собак, Спидвагон. Однако… Минерва ещё не совсем готова к тому, чтобы полностью подчиниться мне.       — Да она же… не человек!.. — догадался Роберт.       Дио ничего не ответил. По одному лишь взгляду Брандо он понял, что ловушка оказалась куда страшнее, чем ему грезилось. Все эти сумасшедшие разговоры о собаках, кнуте и прянике не сулили ничего хорошего. Спидвагон начал осознавать, что ему в кои-то веки крышка. Барон Роберт Спидвагон теперь всего лишь животное, которое загнали в клетку, чтобы приручить.       — Ты снова дрожишь! — ядовито прошептал Дио, от чего по спине Роберта пробежали мурашки. — Ты напуган? Не стоит! Когда ты перестанешь быть диким, мы с тобой по-настоящему поладим. Могу тебе гарантировать, что эту долгую жизнь многие себе даже вообразить бы не сумели своим крохотным умом, не то что в реальность воплотить!.. Ты никогда не вырвешься отсюда!..       Последние слова Брандо ещё долго раздавались в сознании Спидвагона даже спустя долгие часы. Он так и не смог даже притронуться к воде. Его тошнило от одного лишь осознания, что ему предстоит стать таким же монстром, каким стала леди Минерва Колфер.       Да… Она была своего рода белой вороной среди светских дам. Ей было около тридцати лет, но ни один мужчина так и не счёл её достойной, чтобы она стала для него спутницей жизни. Роберт часто видел на многих важных вечерах, как леди Минерва в сопровождении отца и братьев проводила время, опуская взгляд в пол. Кажется, она давно отчаялась найти свою любовь. И, разумеется, такая женщина могла поверить любым словам человека, который мог предложить ей стать его женой. Как и сделал Брандо…       Слыша чавкающие звуки, доносившиеся из-под покрова, Роберт чувствовал жар по всему телу. Он не мог себе признаться, однако что-то в нём брало верх. Увидев этот гниющий кусок мяса, Спидвагон едва не рванул к решётке, чтобы Дио дал и ему такой же. Роберт ссылался на то, что его просто одолел голод, но он уже начал понимать сложность всей ситуации. То был совершенно иной голод.       Лёжа на полу, он вытирал рукавом слёзы и молился, чтобы его всё-таки не бросили этому уроду на расправу. Роберт не желал вот так погибать, становясь чудовищем. Спидвагон молился, чтобы Уильям простил его и нашёл в этом холодном поместье.

***

      Цеппели был готов увидеть что угодно. Абсолютно. За эту длинную и нелёгкую жизнь ему пришлось немало повидать, самые разные отвратительные вещи, от которых потом мучаешься в ночных кошмарах.       — Мистер Цеппели, что тут произошло? — ошарашенно спросил Джонатан, рассматривая лошадиные останки, которые уже давно перемешались с человеческими костями.       — Разорвали. Как старую сгнившую тряпку, — без доли сомнения произнёс Уильям, стараясь не выражать свой гнев раньше времени; он успеет сделать это, когда увидит Роберта, если тот ещё был жив.       — Как же быть? Барон…       — Его здесь нет.       — Откуда у вас такая уверенность? Я же вижу человеческий труп, глаза не могут меня обмануть! — громко выкрикнул Джонатан, хватаясь за волосы, скорбя о судьбе своего хозяина.       — Здесь останки всего одного человека. И, судя по тёмным волосам на сорванном скальпе, это точно не барон.       — Мистер Цеппели…       — Не реви только, ДжоДжо! Ещё есть надежда, что он жив. Нам надо продолжать искать!        «И, если судить из того, что нас не постигла участь Кристофера, есть все шансы, что сотворил такое только один человек. Тот самый, в логово которого мы и направляемся», — невесело рассудил про себя Уильям.       Делать было нечего. Они продолжили двигаться дальше по дороге, в сторону поместья Брандо. Пусть Цеппели и был зол на то, что Роберт, как мальчишка, опрометчиво поступил, но всё равно не переставал волноваться за его жизнь. Если с ним что-то случилось, то Уильяму больше не будет покоя в этой жизни никогда. Ему с лихвой хватило похоронить всех близких Роберта, чтобы теперь потерять и его самого.        «Зря я позволил Джонатану идти со мной… Это опасно», — не переставал корить себя Уильям, поглядывая в сторону встревоженного Джостара. Тот всего лишь надеялся помочь своему господину. Джонатан знал, что их хозяин не самый лёгкий по характеру человек, однако самоотверженно рвался помочь, не видя в этом путешествии никакой выгоды для себя самого. Всё-таки Роберт был прав, когда взял его в услужение больше пяти лет назад. Повзрослев, Джонатан превратился в того, кто легко сменит его, Цеппели, когда придёт время. Ему Уильям доверял, доверял этой простоте и бескорыстности.       — Мистер Цеппели… у нас же получится?       — Ещё как! И всё-таки… попроси потом у нашего барона повышения, когда вернёмся; давно тебе пора заявить о себе, ДжоДжо!

***

      Роберт был совершенно не рад своему следующему пробуждению. Снова он был прикован к стулу, однако на этот раз его удерживали не верёвки, а цепи, состоящие из огромных звеньев. Выглядело это так, будто в его состоянии истощения можно было сбежать, не то что пошевелиться. Только Дио в этот раз всё-таки оказался глуп; у Спидвагона окончательно иссякли силы и желание противиться воле судьбы. «Будь уже что будет», — решил для себя Роберт.       Брандо двигался от одного стола к другому, вкалывая что-то себе в вены. «Этот ублюдок ещё и наркоман?» — не без отвращения подумал про себя Спидвагон, но решил не спрашивать об этом у Дио, надеясь, что тот в конечном итоге забудет о том, что находится в этой комнате не один.       Роберт не желал даже думать о предстоящем действии Брандо. В голове психа могут быть только самые сумасшедшие мысли, а в них вникать Спидвагон не намеревался. Не хватало ещё и ему тронуться умом со всей этой философией «собак» и «кнутов с пряниками». А также жаждой. Той самой, что уже доканывала его до пульсирующей боли в висках.       — В какой-то степени даже завидую тебе, — вдруг произнёс Дио. — После того, как мы закончим, у тебя не будет ничего, кроме меня и желания кого-нибудь сожрать. Довольно лёгкая жизнь, не находишь? Куда страшнее понимать, что впереди тебя ждёт долгое существование, в котором так скучно летит время… Спидвагон, ты когда-нибудь задумывался о рае?        «Не знаю, что там про «рай», но ад мне не особенно сильно нравится», — едва не выпалил Роберт, но вовремя прикусил язык, чтобы не сказать ничего лишнего. Не хватало, чтобы этот ублюдок чувствовал себя так, будто всё уже под его контролем, пусть даже он не успел ничего сделать.       — Люди — довольно несчастные создания. Не было бы проще, если бы всё можно было знать наперёд? Все горести, напасти… Всегда быть готовыми к тому, какой же судьба подготовит удар в спину сегодня. Согласись, знай ты, что тебя ожидает на пути к моему поместью, стал бы ты сюда так рваться, игнорируя любые слова своих друзей и старика-дворецкого? Всех тех, кому на тебя, по всей видимости, плевать, раз ни одна из моих возлюбленных до сих пор со сладким воплем не сожрала никого, кто подобрался бы ближе к нам.        «Сукин сын!..» — подумал про себя Роберт, сжимая крепко зубы, которыми он с каждой минутой всё сильнее желал впиться в шею подонка, который продолжал издеваться над памятью о близких людях Спидвагона. Они — это всё, что оставалось в его жизни. Роберт понял такую простую мысль лишь сейчас. Ему не нужен был никакой «рай», он верил лишь в то, что можно стать совсем другим, если прислушиваться к мнению тех, кто желает тебе только добра. Какой смысл горевать о том, что невозможно отмотать время назад? Бессмыслица…       — Отвечу на твой самый главный вопрос перед тем, как случится самый большой поворот в твоей жизни. — В миндалевидных глазах блеснули искры. — Кем же ты в итоге станешь? Вряд ли ты до конца осознал это, увидев Минерву. Но, так и быть, раскрою все карты прежде, чем ты снова расплачешься, как сопливая девчонка… Ещё несколько мгновений, и ты не будешь жалеть никого, кроме меня. Лишь я стану самым важным для тебя существом в этом мире. Тебе не нужны будут люди, кроме как отобедать ими. Упырям другого и не нужно!.. Ты, Спидвагон, даже представить себе не можешь, какой это экстаз — поедать живого человека, пока тот не перестанет дёргаться!       Проговаривая каждое слова, Дио буквально менялся в лице. Зрачки всё сильнее наливались кровью, а клыки удлинялись настолько, что от человеческого обличия Брандо уже через минуту не осталось и следа.        «Вампир!» — не поверил своим глазам Роберт, дернувшись в кресле, к которому был крепко прикован.       Заметив это, Дио усмехнулся. Рукой, что была наполнена необъяснимой силой, он отогнул голову Спидвагона в сторону. Роберт брыкался и уже не сдерживался в оскорблениях. Упырь? Да никогда в своей проклятой жизни! Он не позволит этой твари завладеть им, как какой-то куклой.       Брандо совершенно не волновало, что Спидвагон вырывался из его хватки. Это не помешало ему прокусить загрубевшую от ужаса кожу на ключице Роберта. Хищно облизнувшись, Дио припал губами к открытой ране. Он едва не стонал от блаженства, которое испытывал от вкуса изменившийся крови. Это могло значить лишь то, что Брандо на верном пути, и от личности Роберта скоро не останется ничего, кроме беспрекословной верности.       — Потрясающе! — выдохнул Дио, отпрянув от шеи Роберта. — Твоя кровь едва ли не просилась сама, чтобы я её попробовал!.. На вкус великолепно. Твоё тело практически готово к переменам. Остаётся лишь завершить начатое!..       Роберт почувствовал себя униженным, как будто из него пытаются сделать послушную шлюшку для кормления, а не верного пса, как распинался сам Дио. С каждым мгновением Спидвагон всё сильнее ненавидел себя за то, что не слушал друзей о чертовщине, которая творилась в этом поместье. Дио был не просто психопатом, а чёртовым вампиром, который собирал себе упырей из тех людей, по которым «никто плакать не будет», «белых ворон»…        «Уилл… помоги!..» — молил про себя Роберт, уже теряя последние остатки надежды.

***

      — Вот оно, — тихо произнёс Цеппели, спешившись.       — Дальше мы сами?       — Да. Не стоит привлекать лишнего внимания…       По пути Уильям не нашёл ничего, что могло бы натолкнуть на мысль о трагичной судьбе Роберта. Однако никто не давал гарантий, что сейчас, в этом поместье, они не столкнутся с останками своего молодого господина. Цеппели старался не терять веру в их удачу. Раз они сумели пройти этот путь и ни на кого не нарваться, значит, им уже сопутствовало нешуточное везение.       Из головы всё никак не выходили те ошмётки, что остались от Кристофера и лошадей на той поляне в лесу. Выглядели они так знакомо, как будто Уильям уже сталкивался с подобным однажды, просто усиленно пытался забыть, чтобы не мучиться по ночам от воспоминаний. То были дела юности. Он надеялся, что всё осталось позади, хотя увиденное тревожно пело об обратном. Делать выводы раньше времени не хотелось, но Цеппели готовил себя к худшему, если это хоть как-то поможет им спасти Роберта из лап Дио.       Подбираясь к поместью всё ближе, Джонатан чувствовал, как его пробирает аура этого места. Складывалось ощущение, что он идёт в самое сердце тьмы, из которого теперь придётся силой вырывать господина Спидвагона. Джостар не трусил, но продолжал думать об Эрине. Как она там? Вспоминала ли о нём? Ждала ли возвращения? Пусть Джонатан и не был ловок в плане слов, но намеревался открыть свои чувства ей сразу же, как только они спасут господина Спидвагона. Тогда жизнь наладилась бы, Джостар не чувствовал бы, что бросил хозяина на произвол судьбы, позволив ему тогда уехать одному.       — Постарайся быть тише! — прошептал Уильям, повернувшись к Джонатану. — У меня нехорошее предчувствие…       — На нас нападут?       — Уже напали.       И Цеппели оказался прав. Пронзительный звериный визг едва не оглушил их. В темноте мало что было видно, однако звук доносился откуда-то из-за деревьев. Уильям знал, кому он мог принадлежать, оттого погрузил свою руку карман плаща, чтобы достать револьвер. Оставалось главное — найти, где эта тварь спряталась.       — Сле!.. — хотел было крикнуть Джонатан, но его перебил выстрел, который Цеппели выполнил, не успев и моргнуть.       Существо только и успело крикнуть перед тем, как получить в лоб пулю, от которой тут же потеряло над собой контроль, рухнув замертво. Зажигая спичку, Уильям присел и поднёс её к лицу твари. Как он и думал, попал между бровей. После такого точно не встают.       Джонатан присел рядом. Перед ним, казалось, лежала обычная женщина, правда, довольно худощавая, словно её долгое время ничем не кормили. Он видел много людей, которые погибли во время эпидемии чумы. Эта девушка выглядела так же, но её одежда сильно смущала Джостара.       — Почему она одета так, словно…       — Аристократка.       — Да… Довольно дорогой материал, хоть и потасканный.       — Потому что она и есть леди благородных кровей, ДжоДжо, — устало выдохнул Уильям, приподнимая большим пальцем один из уголков губ погибшей.       Джонатан ужаснулся. Зубы девушки были совершенно не похожи на человеческие. Острые, словно иглы. Настолько длинные, что могли разорвать кого угодно.       — Что с ней произошло?       — Упырица. Не самая спокойная, скажу я тебе. Как будто несколько месяцев голодала. И что-то мне подсказывает, будто сделано это было неспроста… Помнишь слухи о Брандо?       — О его невестах и связью с колдовством? Конечно…       — Вот тебе и одна из них. Несчастная девушка, полюбившая настоящее чудовище, что так хитро маскировалось под влюблённого по уши молодого жениха…       — Это Дио с ней сделал такое? Но как?       — Потому что никакой он не колдун, ДжоДжо, а самый настоящий вампир. И, сдаётся мне, что я уже прекрасно понимаю, зачем ему понадобился барон. Надеюсь, что мы с тобой ещё не опоздали…       Хоть Джонатан и не мог поверить в это, но глаза не могли обмануть; увиденная девушка была монстром, которого создал Дио. Джостар не понимал, как такое могло случиться; как можно человеческую женщину довести до состояния упырицы? Но куда больше его напугал Цеппели, который знал об этом довольно много. Откуда? Что скрывал от него Уильям? Роя вопросов в голове Джонатан не давал покоя. Он надеялся как можно скорее спасти господина Спидвагона. Тот был не самым добросердечным человеком, но всё равно не заслуживал такой участи, как та бедная девушка, которую они с Цеппели только что повстречали.       Уильям молчал. Тревожные воспоминания мелькали у него перед глазами, не желая отпускать. Да, происходящее — не простой кошмар, а та самая жестокая реальность, от которой ему приходилось прятаться долгие годы. Теперь же он молил бога, чтобы тот дал ему сил справиться со всем и вспоминать все правила, как следует поступать с такими чудовищами, как Брандо.       Цеппели надеялся, что мысли о судьбе Роберта не помешают им двигаться вперёд, однако ничего не мог с собой поделать. Если Дио позвал Спидвагона в поместье, то, очевидно, и цели были соответствующие. «Если он только пальцем к нему…» — проклинал он Брандо внутри себя, стараясь погасить волну гнева перед тем, как вытащить из этого ада Роберта.       Входить в поместье через главную дверь стало бы самым неверным решением, если не учитывать тот факт, что они с Джонатаном тут совершенно одни. Пришлось искать обход. Им стало подвальное помещение прямо за строением. Не особенно сильно волнуясь за последствия, Уильям подобрал топор рядом со входом и приговорил старый проржавевший замок, что отделял их от Спидвагона.       — А нам потом за это… — поинтересовалась скорее совесть Джостара, нежели он сам.       — Нам будет куда хуже, если мы не спасём его, — отрезал Цеппели.       Погреба поместья Брандо оказались куда больше и запутаннее, чем это представлялось Джонатану и Уильяму. Они прекрасно ориентировались в особняке рода Спидвагонов, но здесь же превратились в слепцов, что остались без собаки-поводыря. Приходилось идти наугад и при этом не переставать надеяться, что из-за угла на них вовсе никто не кинется.       Джостара не пугала мрачная атмосфера этого места, однако отчего-то тревога не желала покидать его сердце. Он не переставал волноваться о будущем близких ему людей, ведь после загадочной смерти отца Уильям, Роберт и Эрина заменили ему семью. Цеппели оказался опытным наставником, который всегда был рад помочь и рассказать тонкости ведения хозяйства. Роберт, хоть и был старше и являлся его барином, виделся ему кем-то вроде младшего товарища, о котором необходимо заботиться. Эрина же стала той самой яркой звездой, что теперь говорила ему не сдаваться и бороться до конца. Джонатан просто не мог подвести её ожиданий.       — Кажется, мы уже тут проходили, — невесело цокнул Уильям, осматривая один из поворотов.       — Зачем кому-либо строить такие лабиринты прямо у себя дома?       — О прадеде Дио тоже были не самые лучшие слухи. А учитывая, что мы с тобой уже увидели, не все слухи — всего лишь пустой трёп среди светской элиты… О графе Фанни Брандо говорили, как о душегубце, который изводил всю свою прислугу, якобы тот всё время испытывал своих людей ради собственного удовольствия.       — Отребье!       — Не то слово, ДжоДжо… В этом плане нам повезло со Спидвагонами; они никогда не ставили себя выше лишь потому, что имели огромную гору денег или великолепный статус в обществе. Роберт, хоть и избалован после гибели родителей, всё равно имеет не такое гнилое сердце, как у того же Дио. А у Дио оно не только прогнило насквозь, но ещё и проклято… Мне лишь одно непонятно…       — Что?       — Спидвагон имеет с детства тонкое чутьё на людей. Ему не составит труда определить, кто последний мерзавец, а кто может стать ему самым верным товарищем… Он ведь прекрасно знал, что за человек Брандо. Почему тогда никого не послушал и отправился сюда?        «Потому что вы его не остановили», — хотел было заключить Джонатан, однако понял, что этот вопрос Уильям задал вовсе не ему, а самому себе. Теперь Джостар осознал в полной мере, что Цеппели начал винить себя в произошедшем. Увы, но переубедить его Джонатан не решился. Уильям наверняка так и продолжит думать, что лишь он один теперь отвечает головой за содеянное и больше никто иной. Пусть то и было не так…       Внезапно повеяло холодом. Джостар почувствовал это по охватившему его дыхание холодку, который явно свидетельствовал о близости выхода из погреба, однако… почему-то ему казалось, что такой сквозняк мог создать далеко не ветер в помещении.       — С гостеприимством у них не очень, — заключил Цеппели. — ДжоДжо! Прикрывай мне спину!       С этими словами Уильям передал Джонатану револьвер. «А как же вы сами?» — хотел было возмутиться Джостар, однако заметил, как блеснула сталь второго такого же оружия уже в руках самого Цеппели. Как будто Уильям действительно готовился к тому, что их здесь поджидает…       Джонатан старался не думать об истинности своих предположений, предпочитая всё-таки осмотреться и не дать хоть кому-то напасть на них, пока они находятся в настолько невыгодном положении. И «хозяева» поместья не заставили долго себя ждать.       По уже знакомому писку Джостар понял, что поблизости на них охотится одна из упыриц. Сколько же Дио создал таких? Как он вообще умудрился довести невинных дам до такого ужасного состояния? Явно не своим отказом в вечной любви, дело наверняка обстояло куда хуже и куда сложнее, чем Джонатан вообще мог себе вообразить.       Раздался выстрел. Первым его совершил Цеппели, который заметил пробежавшую тень, но, увы, не попал в цель. «Только пулю истратил!..» — с гневом подумал он, хотя тут же выпустил по выработанной годами реакции следующую, которая угодила точно в цель.       — Мы её… убили?       — Не радуйся раньше времени! Она тут не одна. Её «подружка» уже учуяла, что ужин будет состоять из двух блюд.       Выследить вторую оказалось не такой простой задачей. Видимо, поняв, что с первой уже разобрались, она стала осторожнее, поэтому не торопилась нападать на пришедших гостей. Но любопытство и голод перевесили животных инстинкт самосохранения, отчего она всё-таки выскочила прямо перед носом Джонатана.       Джостар поднял револьвер трясущимися руками. Прямо перед ним был враг, имеющий острые, как иглы, зубы, и он жаждал вцепиться в него со всей силы. Джонатан понимал, что это опасно, но всё равно продолжал видеть перед собой лишь несчастную изуродованную ублюдком Брандо леди. Он не смог нажать на курок. Это пришлось сделать самому Цеппели. Джонатан только и успел разлепить глаза, чтобы понять, что рядом с его рукой другая уже опускала револьвер.       — ДжоДжо, если ещё раз только посмеешь подумать о жалости к этим тварям, то останешься без головы… — серьёзно отчеканил предупреждение Уильям и отправился к входу на первый этаж поместья.       Джонатану повторять не пришлось. Урок он, кажется, усвоил.       На первом этаже пахло сыростью и плесенью, как и в любой похожей постройке, если её толком не отапливать. В особняке Спидвагона никогда подобного не ощущалось, Уильям приказывал слугам отапливать каждый угол комнат, чтобы в стенах благородного дома не поселилось нечто значительно хуже, чем какая-то обычная плесень. Если предположения Уильяма были верны, то Дио чувствовал себя в таких условиях куда лучше, чем в любом другом обычном помещении, будь то бальный зал в Лондоне или покои высокопоставленных леди, которых он заманивал в ловушку.       — Куда нам теперь?       — Не куда, а как, ДжоДжо. Нам стоит больше не попадаться на глаза местных обитателей. Чует моё сердце, что каждый второй из них такая же тварь, как мы встречали до этого. Нужно пробраться в покои Дио. Там наверняка есть подсказка, куда он дел нашего господина.       — Далеко намылились? — сказал чей-то холодный тон.       Джонатан обернулся и увидел скалящегося громилу с серой кожей. Зубы его ничуть не отличались от тех, что они с Уильямом видели у убитых упыриц. Это означало лишь то, что это здоровяк тоже попал под влияние Брандо и переменился в монстра. Джостар в этот раз не мешкал и вытащил вовремя револьвер, однако громила оказался быстрее и успел нанести первый удар кулаком в скулу Джонатана.       Удар был настолько сильным, что Джостара просто отбросило к одной из стен, едва не переломав ему все кости. Цеппели выстрелил, но попал лишь в руку амбала, практически никак нему не навредив. Пусть тот и взревел диким зверем, а прекращать бой не собирался. Здоровой рукой он схватил Уильяма за шиворот и планировал сразу же свернуть ему шею. «Спасибо, Роберт! Вот услужил!» — начал было ругать про себя Спидвагона Цеппели, как прямо за громилой раздался очередной выстрел.       Амбал рухнул, а у Уильяма появилось куда больше воздуха. Джонатан не торопился вставать из-за кружащейся головы, однако это ему совершенно не помешало сделать настолько меткий выстрел в голову.       — Довольно недурно, — ухмыльнулся Цеппели, помогая Джостару подняться.       — Часто подсматривал за господином Спидвагоном, когда тот тренировался перед охотой, — признался Джонатан. — Надо искать…       Хоть у Цеппели и оставалось огромное количество вопросов к природе такого интереса к тренировкам Роберта, но он и сам прекрасно понимал, что сейчас совершенно не то время, когда можно их задать. В первую очередь им было необходимо спасти самого Спидвагона, пока ещё теплилась надежда, что тот ещё жив и ждёт их помощи.       У Джонатана не получилось самостоятельно подняться на ноги. Уильям понимал, что оставлять Джостара здесь было бы самой большой их ошибкой, поэтому едва не взвалил парня на себя, ощущая при этом, что тот не такой уж и лёгкий для своего возраста. «Да, Спидвагону стоило бы посмотреть на ДжоДжо в качестве охранника. Правда, над мозгами бы поработать, чтобы не был таким робким…»       Спальня нашлась сразу. Правда, найти ответ, где же находился Роберт, оказалось задачей не из простых. Посадив Джонатана около дверного проёма, Цеппели принялся искать. Время утекало из рук, а хоть какая-то зацепка не находилась. Уильям начинал переживать и злиться куда сильнее, чем раньше. Он понимал, что никогда не простит себе свою былую гордость, если с Робертом хоть что-то случится, пока он так копается и не может хоть как-то помочь.       — Мистер Цеппели…       — ДжоДжо, не время сейчас болтать, уж извини.       — Я не об этом. Под кроватью…       Повторять не пришлось. Взгляд Цеппели перешёл на большую двуспальную кровать, которая действительно своим покрывалом вызывала большие вопросы. Отбросив его край, Уильям заглянул под неё, обнаружив, что пола под постелью не было, а в темноте сверкали ступеньки.       — ДжоДжо, нужна твоя помощь… Подержать сможешь?       — Да… Подождите… Мистер Цеппели, что вы… — обеспокоенно осёкся Джонатан.       — Я спущусь вниз, чтобы проверить, там ли Спидвагон. Ты остаёшься наверху и… держи! — Достав из внутреннего кармана плаща свёрток, Уильям передал его Джонатану. — Если на тебя нападут, выстави его перед собой. Он защитит…       — Распятие? Стоп… Мистер Цеппели, а как же вы?       — Выдержу, — усмехнулся Уильям, помогая Джонатану подняться и дойти до края кровати.       — Да кто же такой Дио?..       — Вампир.       У Джонатана не было слов. Теперь все его самые страшные опасения подтвердились. Распятие, особые пули… Откуда же Цеппели знал, что тут может произойти? Откуда у него вообще было всё это? Джостар не торопился и продолжал себя тешить надеждой, что они вернутся домой втроём, и тогда будет возможность спокойно поговорить.       Пока Джонатан придерживал кровать, Цеппели спустился вниз, стараясь не создавать лишний шум. Он чувствовал, что сейчас ему стоит полагаться только на свои силы, поэтому решил не выдавать раньше времени своё присутствие.       Сама лестница казалось ему в этот момент бесконечной, словно создавалась специально, чтобы запутать любого, кто начёт по ней проходит, странным чувством бесконечности. Однако свет, что струился из конца этого своего рода тоннеля, говорил об обратном.        «Дождись меня», — умолял про себя Роберта Цеппели.       Вскоре послышались голоса. Один из них явно принадлежал Дио. Поначалу не было понятно, о чём была речь, но буквально через мгновение слова стали куда отчётливее. Только Уильям не мог искренне порадоваться тому, что услышал.        «Завершить начатое…» Это могло значить что угодно, однако здесь Цеппели сразу осознал, что Дио и из Роберта пытается сделать упыря. Такого же, как и те несчастные девушки, что обезумели после обряда, который каждый вампир совершал, дабы получить послушную преданную армию тех, кто приносил бы ему пользу. Позволить сделать то же самое и с Робертом Уильям не мог.       — Осталось только… — произнёс Брандо, подходя к столу, на котором находились колбы с чем-то алым, напоминающим кровь.       — Не слишком ли много молодой граф берёт на себя? — громко спросил Цеппели.       — Что? — оскалился Дио, поворачиваясь в сторону Уильяма. — Отребья! Вас должны были на куски разорвать мои слуги…       — А сам боишься ручки аристократа запачкать, падаль? — отбросив любую оставшуюся вежливость, произнёс Цеппели.       Пусть соблазн посмотреть, в порядке ли Роберт был велик, Уильям не сводил глаз с Брандо. Сейчас он, как никто другой, понимал Спидвагона. Когда сталкиваешься с опасным хищником, то ни в коем случае нельзя видеть хоть что-то, кроме него самого. Дио Брандо был вампиром. Свирепым и беспощадным. Монстром, который жаждет больше, чем просто бессмертие. Дио наверняка уверял себя, что сейчас является охотником. Это было, как ни странно, Уильяму на руку. Пока Брандо тешил своё самолюбие, Цеппели делал всё, чтобы показаться напуганной лёгкой добычей, простым стариком-дворецким, что не знает сути происходящего.       Да, пожалуй, Цеппели понимал Роберта. Он и сам когда-то был охотником, только давно поклялся больше никогда не заниматься подобным, оставив прошлое позади и все знания и навыки, которые довёл до автоматизма. Однако, как показал случай на улице, ловкость никуда не исчезла; он всё ещё чувствовал каждую тварь так, словно был одним из них.       — Хм… Смотри-ка, Роберт! Пришла твоя пустоголовая свита! Знаешь, есть у меня интерес, проверить как раз твои силы, когда ты наконец станешь моим. Этого старого козла я просто оглушу и запру его здесь с тобой. А когда ты очнёшься, твой же дворецкий и утолит твой голод, — усмехнулся Брандо, поворачиваясь в сторону Уильяма, — Ведь это долг слуги — услужить своему господину, не так ли?       — А мозги у тебя ещё не испортились. Хочешь попытаться поймать меня?       — Жалкое зрелище, человеческий мусор! Разозлить меня пытаешься, чтобы я сам с тобой покончил? — ухмылялся Дио, подходя всё ближе к Цеппели.        «Давай-давай! Ещё ближе!..» — мысленно подгонял Брандо Уильям, стараясь заставить своё сердце биться чаще, чтобы план сработал окончательно. Глаза Дио наполнились кровью. Это значило, что он легко проглотил «наживку», подступая прямиком к своей гибели.       — Не выйдет! — продолжал Дио. — Ты погибнешь от клыков того, за кем пришёл. Никто не спасёт тебя!..       Казалось, вот он, подходящий момент. Однако одним лишь своим действием Цеппели всё-таки испортил план, уничтожая всё на корню. Он посмотрел на Роберта. Из глаз Спидвагона текли слёзы. Ключица кровоточила так, словно Дио специально хотел, чтобы Роберт погибал от потери крови, а становление упырём посчитал бы за последнюю в жизни удачу. Уильям увидел это и рассвирепел. Сейчас он увидел не хозяина, не того барона, что командовал им в особняке, а того самого ребёнка, что остался без родителей и няни. Тот самый, что нуждался в защите.       Дио почувствовал этот гнев. Поняв, что его попытались обвести вокруг пальца, он зашипел и кинулся в сторону Цеппели.       — Чёрт!.. — ругнулся Уильям, понимая, как сильно сейчас подставился, однако он успел отскочить, давая Брандо влететь когтями в стену.       От напускной учтивости Дио не осталось ни следа. Он дал возможность чудовищу, что таилось внутри него, выйти наружу, подчинившись гневу. Цеппели осознал, насколько большой была его ошибка, однако сдавать позиции не планировал. Не удалось с капканом, значит, получится с ответным ударом!       Пусть у него и не было револьвера, что он забыл наверху, торопясь найти покои Дио, а распятие он отдал Джонатану для защиты, у Уильяма оставалось ещё нечто, что могло хоть немного помочь ему справиться.       Дио ринулся в его сторону. Цеппели держал пузырёк в руках, отсчитывая секунды до сближения. Пусть это и было самым последним решением, но оно того стоило. Когда Брандо находился на нужном расстоянии, Уильям выпрыснул содержимое пузырька прямиком на лицо вампира.       Дио зашипел и залился ругательствами, потирая нещадно глаза. «Попал туда, куда нужно», — удовлетворённо кивнул Цеппели. Святая вода, что у него оставалось ещё со времён пребывания в Ватикане, против вампиров работала исправно. Такое не смоешь уже ничем. Наверняка Брандо испытывал самые настоящие мучения, словно это была кислота, а не освящённая жидкость.       Чувствуя невыносимую боль и не видя ничего перед собой, Дио ринулся наверх. «Пусть идёт», — сказал Уильям охотнику внутри себя.       Повернувшись в сторону Роберта, Цеппели увидел, как тот потерял сознание от шока. Уильям провозился несколько минут, чтобы сорвать каждую цепь, что сковывала Спидвагона. От истощения тот едва не свалился на пол. Так бы и вышло, если бы Уильям не подхватил его, прижимая к себе.        «Дыхание тяжёлое, совсем сбито… Умирает…» — понял Цеппели, подхватывая Роберта на руки, чтобы поднять его на поверхность.       Путь по лестнице обещал быть нелёгким. Роберт уже не был тем самым ребёнком, нести его оказалось не так-то просто. Однако страх потерять Спидвагона сыграл свою роль; Цеппели даже не заметил, как они оказались наверху, где их уже дожидался Джонатан рядом с отброшенной кроватью.       — Мистер Цеппели! Что сейчас про… Что с ним? — хотел было узнать насчёт Дио Джостар, однако увидел, в каком состоянии был Роберт.       Без лишних слов Уильям положил Спидвагона на пол, чтобы дать себе отдышаться. Ему казалось, что ещё секунда, и он точно выплюнет собственное сердце, колотившее в грудную клетку так, словно просилось наружу.       — О нет! Господин Спидвагон! — вскрикнул Джонатан приблизившись к окровавленному Роберту, что до сих пор был без сознания. — Ответьте, что с ним?       Уильям посмотрел на беспокойное лицо Роберта. Он уже подвергался изменениям. Спидвагон хмурился от невыносимой боли. Приближающаяся смерть вперемешку с надеждой на спасение в виде упыря продолжали бороться с остатками воли его самого. Правда, Цеппели не мог сказать наверняка, насколько у Роберта вообще хватит сил это терпеть.       — Он умирает, — произнёс Уильям.

***

      Пусть Джонатан и выглядел не лучшим образом, всё равно вызвался помочь довести Роберта до лошадей. Джостар умолял, что может помочь довести их хозяина, однако Уильям уже давно решил, что у них обоих слишком тяжёлые раны.        — Мы кое-как остановили его кровь. Ты не сможешь контролировать и себя, и его. Не вздумай спорить!       Джонатан и не стал. Он сам едва поспевал за лошадью Уильяма. Сам Цеппели периодически делал небольшие остановки, чтобы дать скакунам немного передохнуть. В такие перерывы он вливал остатки святой воды, что ещё была при нём, но Роберт упирался, выплёвывая добрую половину. «Глупый ребёнок! Ты же отравлен кровью этой твари!..» — думал про себя Уильям, молясь, чтобы этих пузырьков хватило до дома.       О ночёвке не могло быть и речи. Утром они проскочили мимо паба, где останавливался Спидвагон. Цеппели не отвлекался ни на голод, ни на жажду. Все его мысли были посвящены лишь тому, чтобы они вернулись в земли Спидвагона как можно скорее. Он уговаривал Джонатана остаться и вернуться потом самостоятельно, но Джостар оказался слишком преданным своему хозяину, чтобы оставить того в трудную минуту.       Цеппели молился. Всем, кому мог. Вспоминал о Холли и Артемисе, умоляя тех не забирать их сына слишком рано. Роберт слабел. Казалось, ещё немного, и он сдастся окончательно, став жадным до плоти и крови упырём, которого остановить Уильям сам уже не сможет.       Он знал, что снова находить близких — всё равно, что найти себе ахиллесову пяту. Знал и всё равно нашёл. Уильям прекрасно понимал, что убить Роберта, как и тех упыриц в поместье, не сможет. Рука с револьвером просто не поднимется. Как и у того же Джонатана, что так предан своему хозяину.       — Мы вернулись, — прошептал Джонатан, указывая в сторону возвышающегося особняка.

***

      — Клади его на ящики! — скомандовал Уильям, сдвинул деревянные кубы вместе и скинул на них своё пальто. — И найди пока ту водку, что его дружки как-то привезли после одного из путешествий!       — Хорошо, — кивнул Джонатан, пустившись в поиски. — Предупредить остальных?       — Лучше им ничего не говори! И скажи, чтобы вообще не входили в подвал без моего разрешения, — строго скомандовал Уильям, посвятив себя поискам чего-то в глубине винного погреба.       То ли почувствовав родной дом, то ли из остатков сил Роберт начал тревожно брыкаться сквозь дрёму, когда они почти добрались до особняка. Пришлось входить через чёрный ход, чтобы слуги не задавались лишними вопросами. У Цеппели были куда серьёзнее заботы, чем вопросы кухарок о том, что не так с их господином.       Выудив из глубины небольшую коробку, Уильям удостоверился, что все колбы с особой святой водой на месте. Она была куда сильнее, чем та, что помогала отпугивать вампиров, но имела свой эффект лишь на жертвах укусов, что ещё не успели испустить дух, отказавшись от своей человечности.       Опустившись рядом с Робертом, Уильям постарался успокоить юного барона, хотя прекрасно понимал, какие адские мучения ему сейчас приходилось испытывать. «Не хватало мне ещё и его потерять!» — сказал себе Цеппели, вливая содержимое всей колбы в Спидвагона. Роберт пытался отплёвываться, однако Уильям настолько крепко держал его нижнюю челюсть, что пришлось без сознания проглотить всю жидкость.       — Прости… Прости нас!.. Это моя вина, что тебе так больно, но… Роберт, я умоляю тебя, не смей сдаваться!.. Даже если ты не слышишь меня сейчас, борись с этой тварью внутри себя. Ты охотник, Роберт! Твой отец всегда верил в тебя…        «Я слышу тебя! Я слышу, Уилл!..» — хотел закричать Спидвагон, но у него не хватало духа из-за невыносимого пламени внутри произнести хоть слово. Лишь слёзы отступающей боли говорили о том, что он действительно старается. Роберт продолжал жить ради них: людей, что спасали ему жизнь.

***

      Несколько дней подобных попыток так и не увенчались успехом. Спидвагон с каждым днём всё сильнее сопротивлялся тому, чтобы принять и четверть пробирки, а насильно заставить Уильям уже не мог. Приходя в погреб, он из раза в раз сталкивался всё с той же картиной. Роберт в бреду тяжело дышал и продолжал хвататься за жизнь.        «Так больше продолжаться не может», — говорил себе Уильям. Он чувствовал, через какие страдания приходилось сейчас пройти Роберту. Даже самому злейшему врагу Цеппели не пожелал бы такого ада.       Джонатана Уильям не подпускал к Роберту, если сам не находился рядом. Джостар мог не ожидать атаки, а Цеппели уже научен горьким опытом, поэтому легко мог сориентироваться, если что-то пошло бы не так. Прислуге сказали даже не думать о приближении к подвальным помещениям, не говоря уже о том, чтобы они просто проходили мимо. И пусть Эрина долго просилась помочь, Уильям и Джонатан уговорили её отказаться от этой затеи, по крайней мере до тех времён, пока Роберт не придёт в себя. Тату и Кэмпо приезжали, однако пробыли так же недолго, лишь удостоверились, что их друг цел, но очень серьёзно заболел после посещения поместья Брандо.       Что же касается самого Дио, то офицеры, что наведались в дом, так никого и не нашли. Видимо, Брандо пустился в бега и теперь прятался, словно крыса, восстанавливаясь после полученных травм от святой воды. Цеппели держался из последних сил, чтобы не поехать искать выродка, что сотворил с Робертом такое. Однако состояние Спидвагона не давало ему нормально даже представить, чем вся эта история всё-таки кончится.       — Как же нам быть? — спросил в тишине Уильям, наблюдая за тем, как Роберт беспокойно вертелся на ящиках.       Нет. Цеппели не мог его убить, чтобы эти мучения наконец закончились. Рука бы не поднялась так поступить с Робертом. А это означало, что другого выхода просто не оставалось.       Откупорив одну из пробирок, Уильям опустошил её, выпив всё одним глотком. Он практически ничего не ел в последнее время, поэтому вода должна была усвоиться в организме довольно быстро.       Присев рядом, Цеппели остаток времени наблюдал за Робертом, вспоминая того весёлого парня, что всегда дерзил, но при этом оставался человечным с прислугой. Спидвагон никогда никого не слушал, кроме себя самого, но при этом легко мог признать свою ошибку. Из него вышел рассудительный барон, он неплохо справлялся с бизнесом своего отца.       Роберт должен был жить.       Приподняв голову Спидвагона, Цеппели посмотрел на собственную руку. Рассекать с внутренней части предплечье было опасно, а вот с внешней — вполне себе сносно. Небольшим серебряным ножом он сделал неглубокий порез. Алая кровь сочилась по всей руке. Но Уильям уже давно для себя всё решил.       Поднеся руку к губам Роберта, Цеппели рассчитывал, что тот почти сразу вопьётся в него своими клыками, однако Спидвагон скривился и сквозь сон отвернул голову от руки.        «Нет! Нет, Уилл! Не надо!..» — хотел закричать Роберт, но силы говорить так и не вернулись к нему.       — Умереть захотел? Живо пей! — ругнулся Цеппели, однако почти тут же понял, насколько глупо выглядел прямо сейчас.       Выдохнув, он повернул голову Роберта обратно.       — Послушай, я понимаю твои чувства. Но ты никакой не монстр, а человек! Жажда доконает тебя окончательно, и ты сдашься. Без святой воды долго не протянешь. Инстинкты возьмут свое, кровь ты примешь. А она сама сделает своё дело…       Казалось, эти уговоры наконец убедили Роберта в том, что ему действительно можно. Этот ужасный страх, что он вцепится в горло кому-то из близких, как и говорил Дио… Однако слова Уильяма дали ему надежду. Возможно, последнюю. Теперь, когда рука вновь приблизилась к его лицу, он не отказался от того, чтобы впиться в неё.       Цеппели не чувствовал клыков. То было добрым знаком, что Брандо в этот раз проиграл, желая сделать себе новую игрушку. Через пару минут Роберт смог приподнять кисть, чтобы положить её на руку Уильяма, дабы та не соскальзывала из-за липких подтёков на его губах.       — Не слишком увлекайся, — невесело усмехнулся Цеппели, чувствуя, как начинала кружиться голова.       Джонатан был весьма удивлён, когда спустился вниз и не смог произнести ни слова, тихо наблюдая за тем, как Уильям «кормил» Роберта. Он не понимал, что Цеппели вытворяет. Разве то было нормально вот так обходиться с человеком, что на грани того, чтобы стать животным, жаждущим лишь крови?       — Цеппели, что вы…       Уильям обернулся, поняв, что его всё-таки заметили и неправильно поняли. На Джостаре не было лица. Он смотрел на Цеппели так, словно видел в нём предателя. Но Уильям лишь покачал головой, чтобы хоть немного успокоить Джонатана.       — Не волнуйся, ДжоДжо! Сейчас он пьёт не просто кровь. Я принял дозу святой воды.       — Зачем? Мистер Цеппели, как же вы потом будете?!       — Нашёл о ком волноваться. О господине своём лучше думай! — шутливо пристыдил его Уильям. — В конце концов, другого у нас выбора просто не остаётся…       — Почему вы не попросили это сделать меня? Почему сами так упорно сражаетесь за его жизнь? Совсем один…       — Не знаю, — лишь ответил Цеппели отнимая руку у Роберта. — Возможно, я с ума сошёл, но… потерять ещё одного глупого мальчишку — выше моих сил…

***

      Летний день за игрой в шахматы казался Роберту настоящим праздником. Артемис сегодня так и не поехал по своим делам в Лондон. Это значило, что весь этот день они проведут вдвоём, и никто им не будет мешать.       — Шах и мат! — усмехнулся Роберт, гордо ухмыльнувшись после того, как поставил фигуру на нужную клетку.       — Ох, нет! Кажется, я снова проиграл! — весьма театрально застонал Артемис, делая вид, что вовсе не поддавался сыну во время игры. — Ну что же. Давай твоё желание! Что же хочется юному барону в этот раз?       — Хм… У меня всё есть, но… Отец! Ответь мне на вопрос!       — Хорошо. Что за вопрос?       — Что за человек мистер Цеппели? Он наш дворецкий, но при этом ты говоришь с ним на равных, словно вы друзья или братья. Почему?       Казалось, что данный вопрос смутил Артемиса. Выдохнув, он посмотрел в сторону сада и долгие минуты пытался создать такой ответ, который мог бы удовлетворить любопытство его ребёнка.       — Понимаешь, Уильям — не простой слуга. Он не банкрот, не раб, не должник… Однажды он просто появился на пороге нашего дома и попросился на службу. Ты меня знаешь, малыш, я никогда не отказал бы хорошему человеку в помощи… Так вышло и с Уильямом. И… да… он именно такой.       — Но ведь он так часто наказывает меня, когда я не слушаюсь! — вспыхнул Роберт, надув губы.       — Лишь потому, что он волнуется за тебя так же, как и я.       Отец невесело улыбнулся, потрепав волосы сына.       — Уильям — тот самый человек, на которого ты всегда можешь положиться!..        «Странно, — подумал сквозь сон Роберт, — Отчего же я раньше не подумал, что история Уилла куда трагичнее, чем просто участь слуги? Почему я никогда не спрашивал его о прошлом?..»

***

      Когда Спидвагон очнулся, яркий солнечный свет едва не ослепил его. Кто-то не особенно аккуратный оставил балдахин открытым, видимо, ему в научение, что порядочный хозяин должен уметь и сам о себе позаботиться.       Осознание происходящего не сразу вернулось к нему. Он чувствовал себя всё так же паршиво, однако адская жажда наконец прекратила его донимать. Хотя от стакана воды Роберт вряд ли смог бы отказаться.       — Господин Спидвагон, вы очнулись! — пропел радостный женский голос.       — Эрина? — осипшим голосом спросил он, пытаясь присесть в постели.       — Не вставайте! Вы всё ещё слабы, — спохватилась она, подкладывая подушки под спину Роберта.       — Сколько сейчас времени?       — Полдень, сэр. Возьмите!       Эрина протянуло то, что обрадовало Роберта больше всего — воду. Выпив целый кувшин залпом, он наконец почувствовал себя по-настоящему живым.       Надо же… он ведь действительно был жив! Неужели у него получилось справиться с тем, что ублюдок Брандо хотел с ним сотворить? Разве такие чудеса вообще возможны?..       Почти сразу ему вспомнился каждый момент, когда он не мог нормально открыть глаза, пока проклятая жажда крови не давала ему спокойно думать. Роберт помнил горький вкус тёплой вязкой жидкости, что он пил всё это время.       — Где Уильям?       Эрина потупилась и опустила глаза.       — Эрина! Немедленно ответь!       Сердце Спидвагона сковал страх. Нет, этого просто не могло быть. Или ему всё ещё снятся кошмары? Он просто отказывался верить, что всё обернулось катастрофой. «Я же не мог убить его!..»       — Господин! Не волнуйтесь так! С ним всё в порядке!       Роберт плюхнулся обратно на подушку. Перед ним всё стало мутным. Смахнув слёзы, Спидвагон улыбался. Кажется, он своему излечению не был так рад, как тому факту, что Уильям не погиб, пока кормил его, и был действительно жив.       — Эрина, — продолжил он, вытирая глаза. — Но если он в порядке, почему ты тогда так опечалена?       — Господин Спидвагон… он собирается уехать от нас…       — Подожди! Как? — едва не крикнул Роберт, снова подскочив в постели.       — Господин! Не нужно так резко подниматься, умоляю вас!       Однако Спидвагон её уже не слышал. Соскочив с кровати, он натянул первый попавшийся под руку халат и буквально вылетел из своей комнаты, стараясь успеть в спальню Цеппели. «Только бы я не опоздал! Только бы он не…» — как мантру, говорил про себя Роберт, поворачивая ручку знакомой двери.       Уильям стоял к нему спиной. Пусть он и закрывал собой пространство на столе, Роберт увидел открытый полупустой чемодан, что Цеппели, кажется, прямо сейчас собирал.       — М? Господин Спидвагон, что по-вашему вы делаете? — с привычным нравоучительным тоном протянул Уильям, развернувшись и при этом продолжая складывать рубашку так, словно ничего необычного он сейчас не видел.       — Уилл… А ты сам-то что творишь?! — крикнул Роберт.       — Мда… Как не пеклись о своём здоровье, так и не пытаетесь даже… — выдохнул Цеппели, бросив рубашку на спинку стула. — Вы же должны лежать в постели. Зачем соскочили?       — Куда ты уезжаешь, Уилл?..       Уильям замолчал. Ему стоило немалых сил видеть сейчас Роберта живым и здоровым и при этом не улыбаться. В конце концов, Спидвагон всё ещё барон, а он, Уильям Цеппели, защитил его, как и полагается верному дворецкому. По крайней мере, Уильяму самому это казалось правильным.        «Что толку от моих переживаний? Пусть живёт и радуется!»       — Уилл, зачем?       — Так нужно.       — Кому?       — Вам самому.       — Да перестань ты со своим «вы»! Ты же старше меня больше, чем в два раза, так какого чёрта распинаешься перед жалким ублюдком, что едва не убил тебя?!       Произнесённое оказалось куда громче, чем Роберт планировал. Он был готов разрыдаться от осознания собственных ошибок. Спидвагон был готов сделать всё, что Уильям попросит, лишь бы тот не уезжал.       Цеппели ошарашенно уставился на Роберта, не зная, что и сказать. Он надеялся, что Спидвагон не запомнит ни единого его слова, однако теперь был уверен, что Роберт услышал каждое произнесённое им слово.       — Прости! Уилл, я был кретином, когда не послушал тебя и поехал к этому уроду. А потом… а потом тебе пришлось…       Взгляд Роберта опустился на перебинтованные руки Цеппели. Уильям слишком поздно опомнился, что задрал рукава рубашки, когда собирал вещи, поэтому сделал это лишь сейчас, стыдливо отведя взгляд.       — Они… сильно болят? Уилл, я…       — Не думай об этом. Заживут!.. — лишь выдохнул Цеппели.       — Так куда ты уезжаешь?       — Роберт…       — Объясни! Прошу, Уилл! Ведь это из-за меня всё это дерьмо случилось!..        «Господи… и как этого ребёнка перевоспитать?..» — ненароком подумал Цеппели.       — Я отправляюсь искать Дио. Необходимо остановить его, пока он не продолжил то, что начал. Это опасно для людей.       Роберт вспомнил один из своих снов. Когда-то он спросил своего отца, кто же такой Уильям, но Артемис увильнул, опустив все подробности, которые, скорее всего, знал. Благо, Цеппели стоял перед ним живой и всё такой же гордый, как и всегда, поэтому оставался единственным человеком, что мог открыть эту тайну.       — Кто же ты, Уилл?       — В молодости я был охотником на вампиров. Жил в Ватикане. Был послушником одного из Соборов…. Однажды мне пришлось покончить с этим, когда случилось не самое приятное событие в моей жизни. Поэтому я переехал в Лондон и познакомился с твоим отцом. Так я и стал вашим дворецким.       — Почему ты не рассказывал?       — А смысл? — хмыкнул Уильям. — То было в прошлом. Прошлое я трогать не хотел. Меня вполне устраивало то, что у меня была крыша над головой и спокойная работа. Пока не пришлось воспитывать тебя.       На последних словах Уильям всё-таки не сдержал улыбку. Так или иначе, но он был счастлив, что ему удалось спасти Роберта. В какой-то степени это помогало ему залечить старые раны. Он не исправил ошибок прошлого, о которых решил умолчать, однако смог сделать нечто большее.       — Я… я еду с тобой! — решительно произнёс Роберт.       — Исключено! — отрезал Уильям. — Это опасно. Ты и так едва не погиб. Я не знал, что и делать, когда ты угасал в подвале у меня на глазах…       Уильям развернулся, чтобы продолжить собирать вещи. Он верил, что так будет лучше. Роберт и сам это поймёт. Он ведь барон. Человек, у которого земли и куча людей в подчинении. А семейный бизнес? Это нельзя было просто оставить на кого-то. Цеппели не мог ещё раз так рисковать. Просто не мог…       — Я не хочу лишиться ещё одного отца! — крикнул Спидвагон.       Уильям развернулся. Роберт подбежал и заключил Цеппели в объятья. У Уильяма пропал дар речи. Он ожидал многого: криков, истерик… Но таких, чтобы в итоге Спидвагон осознал, что идти на такой шаг слишком рискованно для его жизни. Однако теперь… теперь и сам Уильям не был так сильно уверен в своих словах.       — Я чуть с ума не сошёл! Я думал, что убил тебя… опустошил досуха! — захлёбываясь в слезах, говорил Роберт. — Мне было нелегко просыпаться без улыбки матери, что я только на портретах старых и видел… Когда папа погиб, я был ребёнком и мало что понимал. Мне его и сейчас не хватает… Моя бедная няня! Как же было тяжело, когда её не стало, помнишь?.. Но Уилл! Я не могу потерять ещё и тебя! Ты дорог мне! Я ни за что не пущу тебя к этому ублюдку одного! Слышишь меня?..       — Какой же ты идиот!.. Такой же, как и я сам, — выдохнул Цеппели, обнимая Роберта в ответ.

***

      Спустя неделю они были готовы пуститься в путешествие. У Спидвагона появилось время купить себе новую лошадь, хотя сердце продолжало болеть из-за потерянного Шторма. Уильям ещё несколько раз пытался отговорить его от поездки, однако Роберт упёрся и настаивал на том, что два охотника — лучше, чем один. Цеппели решил, что Спидвагон всё-таки в чём-то да и прав.       — И в какую же нам сторону? — спросил Роберт, когда особняк скрылся из виду за их спинами.       — Скорее всего, он сбежал на север. Там солнца ещё меньше, чем в Лондоне, поэтому его вампирскому нутру те места приглянутся в первую голову.       — Север? Там же дикий холод!       — Если боишься замёрзнуть, оставайся!       — Ага, бегу так, что пятки сверкают! — огрызнулся Роберт поравнявшись с лошадью Цеппели. — Тебе, Уилл, теперь будет не так-то просто отвязаться от меня!       — К сожалению, не сомневаюсь, — театрально выдохнул и закатил глаза Уильям.       — Эй! Подождите! —послышался уж слишком знакомый голос позади.       — О, черти! Только этого нам ещё и не хватало! — ругнулся Спидвагон, обернувшись и увидев скачущего в их сторону Джонатана. — Он что, решил за нами увязаться?       — Не будь таким суровым с ним! Он так помогал спасать тебя. На ДжоДжо можно положиться, хоть он всё ещё наивное дитя. Не меньше твоего, кстати! ДжоДжо очень старателен, к нему стоит присмотреться!       — Думаешь?       — Знаю!..       Солнце наконец выглянуло из-за тяжёлых серых туч. Уильям улыбнулся, чувствуя, что это путешествие будет куда веселее, чем он планировал. Это будет добрая охота.