Билет с открытой датой

— Ты чего? — из-под белоснежных отельных одеял, всклокоченных сейчас в какой-то пейзаж гористой местности, взметнулась растрепанная кудрявая башка. — Я? Я ничего. Я просто превосходно, — бодро отчеканила Воропаева, едва ли не в прыжке натягивая на себя шерстяные колготки, выуженные откуда-то из глубин книжкой раскинутого на полу чемодана: после балийской жары даже выдавшийся в этом году довольно мягким московский декабрь промораживал до костей. — И далеко ли собралась в своем превосходном настроении? — Хочу пройтись немного, проветрить голову, — сдержанно проронила женщина, продолжив одеваться. — Крис, ночь на дворе, — нахмурился мужчина, вставая с кровати. — Левицкий, смею тебе напомнить об обстоятельствах нашего знакомства. Все еще намерен пугать меня столичными улицами, освещенными хрéновой тучей фонарей? — Кристин, ты можешь объяснить, что не так, я обидел тебя чем-то? — Все в порядке, Лёв… — с каждой минутой выдаваемые ею отговорки стремительно теряли в своей показной невозмутимости. — Если для тебя нормально выскочить из постели, дабы отправиться бродить по ночной Москве, кто я такой, чтобы… — совершенно беззастенчиво зевая, он устало потянулся за свисавшими с подлокотника кресла джинсами. — Ну для тебя же нормально с нихуя взять и обрисовать мне, какие обеды наши дети будут брать с собой в школу, — де-ти, Лёвушка, — множественное число! — в то время как мы даже саму возможность завести семью ни разу не обсуждали… Так что считай, что просто стараюсь соответствовать! — Крис, я… Тяжелая деревянная дверь, захлопнувшись за ее спиной, подарила такую вожделенную сейчас возможность остаться наедине со своими мыслями. Легче от этого, надо сказать, не сделалось: последние тут же атаковали так рьяно… — хотелось на кого-нибудь проораться что есть мочи. Однако шанса хоть как-то выразить бурлившие в ней в ту секунду эмоции Кристину, по иронии судьбы, лишали даже устилавшие полы гостиничных коридоров ковры, будто сжиравшие своим плотным ворсом звук каждого ее шага. Впрочем, к обреченности на подобную ничем не объяснимую, но вместе с тем непреодолимую немоту Воропаевой пришлось привыкнуть еще с детства. Одна же только мысль о том, что она, возможно, оттолкнула едва ли не единственного человека, готового ее не только слушать, но и слышать, разъедала изнутри жгучим дымящимся черным варевом, подгоняя поскорее вернуться. Перспектива вновь, пусть и в сердцах, не сдержаться пугала, однако, не меньше. Холодный воздух бодрил, но в то же время и успокаивал не хуже всех изученных ею за годы путешествий дыхательных практик. Постояв с минуту рядом со входом в отель, спрятавшийся в одном из переулков неподалеку от Неглинной, Кристина, — теперь уже размеренно и неспешно, — двинулась в сторону бульварного кольца. Нет, она, конечно, подозревала, что этот визит домой сулил обернуться куда большей дозой беспокойств, чем предыдущие: мужчину, — еще и недурно так младше нее, — брату с сестрой во время успевшего уже стать традиционным предновогоднего семейного сборища приходилось представлять впервые. Волновалась, как выяснилось, напрасно: Сашка с Кирой на удивление слаженно отыграли совершенно ангельский дуэт, да так достоверно, что Крис еле удержалась от того, чтобы в разгар вечера с подозрением не принюхаться к разлитому по фужерам шампанскому. Еще и перестарались, заставив бедного Левицкого пуститься в совершенно крамольные размышления… — У вас такие трепетные чуткие отношения в семье, — прошептал Лёва куда-то ей в плечо, расслабленными пальцами мерно выводя узоры на коже ее бедра. — Это была демонстрационная версия, так что советую особо не обольщаться. — Не знаю, — тихо усмехнулся он, — Я всегда представлял, что, когда у меня будут дети, они будут так же внимательны друг к другу, заботливы… На нее будто опрокинули ушат с ледяной водой. Вот так вот: не «если» — «когда». Твердое, уверенное, совершенно не истерзанное никакими сомнениями или опасениями «когда». И означало это только одно — скорую потерю: либо друг друга, если у обоих хватит ума остаться верными собственным желаниям, либо себя — для кого-то из них двоих, решившего принести себя в жертву компромиссу, таковым, по сути, и не являющемуся. Выйдя к Чистым, а затем свернув на Мясницкую, женщина остановилась. Мысленно обтачивая этот осколочек сегодняшнего вечера, она и не заметила, как выбрела к изученному когда-то до каждого попадающегося на пути закуточка маршруту. Запустив руку в переброшенную через плечо сумку, на дне она нащупала связку ключей, которую каждый из троих оставшихся Воропаевых, если брат с сестрой не лукавили, зачем-то продолжал таскать с собой.