Призрак острова К

Анне было девятнадцать, когда она познакомилась с Вильгельмом. Вильгельму было двадцать пять, когда он умер. С Анной он познакомился четыреста тридцать один год спустя... Когда девушка первый раз пришла к его вотчине, с восторгом рассматривая стены и витражи Кафедрального собора, Вильгельм не удосужился обратить на нее хоть какое-то внимание. Как, впрочем, почти на каждого туриста, что посещали остров. Шум, суета, крики детей, топот ног, окружавшие Вильгельма, не добавляли ему доброжелательности. Да и добра желать было некому, ведь мало кто из прохожих замечал молодого священника, стоящего возле безымянной могилы и следящего за порядком на острове. Чем провинился Вильгельм перед Господом, он не знал. К своим двадцати пяти годам он мог поспорить в богословии и теологии с лучшими прусскими умами, а возможно, ему следовало налечь на медицину. С медициной не задалось: простой порез привел к чудовищным последствиям, и можно было бы сказать, что Господь призвал душу священника, но наверху на бедолагу были совсем другие планы. Парень никогда бы не мог допустить и мысли еретической, что он получит бессмертие души таким странным образом. Так и остался он бесплотным духом. Начиная века с семнадцатого, жители города упоминали, что видели молодого священника, обретающегося под стенами собора. Кто-то даже пытался экзорцировать призрака, да никуда бедолага не делся... Со временем он даже смирился. Благословлял жителей города, беседовал с теми, кто его видел, гонял птиц, облюбовавших башни, в общем, вел обычную жизнь обычного привидения. Ещё около ста лет назад некоторые горожане приходили к Вильгельму и даже помнили имя его. Но их не осталось в живых, как и потомков их, как и части самого собора. Всех перемололи жернова войны. После войны Вильгельм долго привыкал к новым порядкам. Пытался уйти с острова, но каждый раз испытывал жуткую боль, когда пытался пересечь мост. Боль такую, что сдавался и возвращался к руинам. А потом мог подолгу дремать на развалинах, коротая бесконечное время. Пока в один момент собор не принялись восстанавливать, люди не потянулись в эти земли вновь, и тогда уже шумные туристы не давали ему покоя. Прежде всего не давали покоя те, кто топтался по его могиле. Таких было много: все, кто пытался фотографировать собор, а ещё шумные дети, просто новые жители нового города. которые не знали о существовании мусорок, в общем, печальный контингент. Иногда встречались и мистики, рассказывающие и про янтарную комнату, и про тайны подземного города, и просто глупцы, которые видели Вильгельма и других призраков, и настойчиво пытавшиеся вступить в контакт с миром мертвых. Но таких он игнорировал с особым удовольствием. Пока одним августовским днём не явилась она. – Здравствуйте. Девушка подошла к каменному кресту и с любопытством посмотрела на призрака. Вильгельм поежился и, по традиции, проигнорировал незваную гостью. – Эй, я вас вижу, герр призрак, – мысленно обратилась Анна. Вильгельм поспешил молча удалиться в собор. – Какой вредный! – хмыкнула девушка. Казалось, одного игнора девице, как и другим любителям всего мистического, должно было хватить. Но вечером того же дня Анна вновь пришла к собору. – Герр призрак, почему вы не хотите разговаривать? – обратилась она к сидящему и скучающему на ступеньках собора Вильгельму. – Что тебе? – закатив глаза, спросил священник. – О, все-таки ты разговариваешь. – И? – Да нет, просто интересно было. – Ты всегда можешь поговорить с другими призраками острова. Вон их сколько... Как я понимаю, к нашей главной достопримечательности тебя посылать бесполезно. – Да, я знаю, что герра Канта тут нет. – Какая умная, – сыронизировал Вильгельм. – И начитанная! – заметила девушка. – А как вас звать, святой отец? – Вильгельм, – буркнул призрак. – Это все вопросы? – Ну, не знаю, я вот не уверена, что с вами часто разговаривают живые. – Достаточно часто. Приходят, туристы, топчут. Остановятся у креста, опять потопчут могилу, зададут пару глупых вопросов и уходят. – А, ну, это туристы. А видящие вас или просто маги какие-нибудь? – Ты не представляешь, как я каких-нибудь магов ненавижу. Более того, тут все призраки острова ненавидят магов. Ведь из-за них мы все остались прикованы к месту. – Это как? – А вот как. Я не мог понять, чем провинился перед Господом, а потом познакомился со своими неживыми коллегами. Долго мы искали причину, оказалось, все просто: Город служил пристанищем для многих колдунов и волшебников, которые сильно исказили магический фон. Оттого и люди, жившие поблизости с домами магов, после смерти надолго застревали в этом мире. И вся наша обитель – этот остров. От моста до моста, а стоит нам перейти мост, испытываем мы боль неземную. – А есть ли способ помочь вам? – заинтересовалась Анна. – Ты себе помоги, девочка, – усмехнулся священник. – Такая молодая, а все с призраками разговариваешь. – Ну уж нет. Надо вытащить тебя с этого острова! Вильгельм опешил от такого заявления. – Тебе не кажется, дитя, что это весьма самонадеянно? – Не кажется. Может, у меня судьба такая – призракам помогать. Не зря же я вас с детства вижу. Так что давай ты поубавишь спесь, священник, и расскажешь о том, что тебя связывает с островом. Вильгельм давно не встречал таких искренних намерений и неохотно, но сдался. И это было началом их дружбы. Анна и впрямь решила помочь Вильгельму покинуть остров, и долгими звездными вечерами они придумывали разные планы побега, пробовали, но все было бесполезно. А Вильгельму, впервые за несколько сотен лет, было дело хоть до какой-то живой души, и особенно той, что предпочитала общество мертвых живым. Анна стала приезжать в город раз в полгода. Первым делом – с поезда ли, с самолета – на такси до центра, а оттуда пешком до острова. Вильгельм чувствовал её приближение и встречал сразу возле лестницы: стоял на старой брусчатке и не слушал, как потешались над ним другие призраки острова. Брал Анну под руку, и они, обсуждая все новости, шли до Собора, потом до набережной и всегда останавливались на мосту. Пересечь мост Вильгельм не мог. В те ночи, когда Анна была в городе, а не в окрестностях, она приходила к собору, брала с собой во фляжке мерзкий пряный виски, садилась на ступеньки напротив могилы. Вильгельм садился рядом, и они обсуждали все на свете, призрак рассказывал о жизни в городе до прихода народа-победителя. Про войну Вильгельм не любил вспоминать. Множество его старых товарищей пропали бесследно, а ещё больше мертвецов стало появляться на улицах города. Они просто возвращались в родные края, не понимая, как уйти куда-то. В последний год войны жернова намололи столько жизней, что, казалось, город сам превратился в привидение, мертвых в нём стало больше, чем живых. Однажды утром вспышка огня и света осветила собор, и начался пожар. Призраки острова беспомощно наблюдали за гибелью места и безумно хотели докричаться до живых, хоть и понимали, что им не до тушения пожара. Но чудо случилось. Люди, вопреки распоряжениям властей, потушили собор своими силами. Возможно, именно это и спасло само это место. И его не постигла участь старого замка, который был уничтожен как символ, а дворцовая площадь и по сей день искажена болью и ненавистью старого города... В ответ на истории из прошлого Анна рассказывала Вильгельму, как обстоят дела во внешнем мире, в других странах, и обязательно привозила камушки и ракушки с Балтийского моря. Раз их попытки вытащить Вильгельма с острова не увенчались успехом. А после рассказов о приключениях речь всегда заходила про жизнь самой девушки. Которая, так уж получилось, была полна разочарований и ненависти к себе. И лишь рядом с существами иного мира такая странная девушка не чувствовала себя чужой. Сам Вильгельм испытывал смешанные чувства. С одной стороны, поддерживать человека и лечить душу все ещё было его работой. С другой стороны, он понимал, что если бы у призраков было сердце, то во время визитов Анны оно билось бы быстрее, а по телу разливалась бы теплой водой нежность. Он был рад, что Анна приезжает именно к нему, доверяет ему, слушает его. Чувствует себя нужной. А он дает ей это ощущение. Может быть, и она чувствовала нечто подобное? Но на каждую подобную свою мысль Вильгельм испытывал боль. Боль разрывающую, боль опустошающую. Он все ещё был мертв. Однажды они стояли на мосту, Анна теребила в руках лямки дорожного рюкзака. Волосы её пахли морем. – Когда теперь вернёшься? – Трудно сказать. В августе я всегда приезжаю. Так что годик подожди. Вильгельм переминался с ноги на ногу. Пытался игнорировать то, как потешался над ними местный хомлин. После чего вежливо улыбнулся и пожал Анне руку. Девушка пожала руку в ответ. (Им всегда было наплевать, как подобные встречи смотрятся со стороны.) А потом девушка направилась в сторону Рыбной деревни. Дойдя до конца моста, она ощутила, как сильный порыв ветра встретил её на том берегу. Она даже не успела опомниться, почувствовав на губах мертвый, прозрачный вкус губ. В тот момент Анна видела лицо молодого священника как наяву. Могла бы поверить, что он даже покраснел! – Ты перешел мост… – прошептала она. – Ich liebe dich! – как-то по детски выпалил Вильгельм. После этих слов покрасневшая девушка схватила бедолагу за руку и почти насильно потащила обратно на остров. – Да, мой дорогой, какой-то частью своей души я тоже тебя люблю! Но что мне делать-то?! От обиды Анне хотелось плакать: так уж получилось, что единственный мужчина в этом мире, кто сказал ей заветные слова, был давно мертв. С живыми Анне как-то не везло. – Давай, я утоплюсь сейчас в Преголе? Тогда мы будем связаны? – голос ее был полон отчаяния. Вильгельм понимал, что его слова принесли только боль. – Нет, ты не из этих мест. Может и не получиться. Я просто хотел, чтобы ты знала, что, когда тебе кажется, что весь мир против тебя, что никто не ценит твое сердце, у тебя всегда есть я. И я всегда буду тебя ждать здесь. Чтобы выслушать, помочь и доказать тебе, что ты не одна. Ещё несколько минут, она стояла, улыбаясь, плакала и утирала рукавом куртки горячие слезы... Анна возвращалась к Вильгельму ещё несколько раз. Они гуляли под руку, целовались и были вполне обычной парой, по меркам обычности странных людей и привидений. Да, он все ещё не мог покинуть это место, но теперь его пребывание тут хотя бы имело смысл. Он знал, что Анна вспоминала его на большой земле. Мысль о неодиночестве и нужности грела их души. И так уж получилось, что священник выполнил своё предназначение исцелить её боль. И однажды под рождество Анна вернулась уже не одна. Тогда Вильгельм и почувствовал неладное. Человек рядом с Анной выделялся из толпы. Рослый, с глазами и носом хищной птицы, напоминал он огромного черного ворона. И верно, не жди ничего от таких людей, кроме беды. Анна же со всей своей непосредственностью скакала вокруг него, громко рассказывая истории города и острова. – Пойдем, я познакомлю тебя с ним! – щебетала девушка. Пытаясь утащить черную птицу за подол пальто, отчего птица холодно одергивала части своего одеяния. – Вильгельм! Вильгельм! Просыпайся! Старый увалень! Проснись, я тут! Я приехала! Хочу познакомить тебя с Максом. Когда Вильгельм вышел из земли, Макс даже не повел бровью. – Привет, – отстраненно-добродушно сказал чужак. Вильгельм хмыкнул: – Здравствуй. Священник все пытался понять природу чужака и природу отношений чужака с его Анной. По девчонке сразу все было понятно, а вот другой видящий вызывал вопросы. Находиться рядом с ними для Вильгельма становилось все более невыносимо. Девушка же уже успела купить глинтвейн на рождественской ярмарке и уселась на ступеньки. Священник отказался от такой компании. Он метался по собору и выл. Видимо, он достаточно излечил Анну от всей её боли, что она решила любить кого-то кроме него? Или не стоило так делать, и пусть она всегда была бы его? Или что-то не так было с этим чужаком? Но сколько священник издали ни наблюдал за ними, столько его рвало на части от эмоций. В такие моменты призраки становятся почти реальными и обретают тела. – И вот тогда мы беседовали… – продолжая жестикулировать с булкой в одной руке и глинтвейном в другой, говорила Анна. – Дорогая, я говорил тебе, это все твое богатое воображение. Я приехал с тобой сюда, чтобы доказать, что все это лечится, что все это придумано. Придумано тобой. – Макс… не начинай, ну вот Вильгельм, ты же его видел сейчас! – Я тебе подыграл, – медово улыбнулся мужчина. Чего не знала ни Анна, ни тем более Вильгельм, так это того, что Максим Викторович хоть и был хорошим психиатором, но призраков и прочих существ за свои неполные сорок лет повидал достаточно. Искал он их всю жизнь: находил, пытался дружить и любить, только беда – не смог ужиться ни с одним из них, как ни пытался. Оттого и в злобе своей преисполнился и решил людям доказывать, что нет в этом мире фей, призраков, русалок, домовых. Что все это воображение. Что раз он не смог с ними жить, то и другие не достойны. – Вильгельм, пожалуйста, выйди! – закричала Анна. Священник не смог не ответить на зов. Он предстал перед ней, и воздух вокруг потяжелел. – Видишь, он есть! Макс! Ну ты же видишь его! – Милая, – нежно обнимая девушку и отбирая у неё стакан с глинтвейном, прошептал мужчина. – Ты много выпила, вернемся в отель. Нет никаких призраков, это твоя детская травма. – Ты же меня видишь! – прорычал Вильгельм. – Зачем ты пудришь девушке голову! – Анечка, пойдем, нет тут никого. Анна неверяще переводила глаза с Вильгельма на Макса. – Ты же меня любишь, пойдем, не расстраивай меня, пожалуйста. Ты пришла ко мне год назад, и, господи, сколько проблем у тебя было! Но ты справилась с ними благодаря мне! Тут никого нет. – Убери от неё свои руки, – Вильгельм попытался взять Анну за руку, и рука прошла сквозь её тело. – Анечка, пойдем. Не будем начинать. Фантазия – это хорошо, но в меру. Призрак, который в тебя влюбился, это правда мило, ты проецировала этот образ, ты хотела кого-то такого. Вот, все теперь реально. Правда ведь? Анна грустно посмотрела на своего спутника, она боялась обернуться и поверить, что Вильгельм все ещё здесь. – Я люблю тебя, пойдем отсюда. Я долго искала тебя, я придумала тебя, но теперь ты со мной, – поникнув, прошептала девушка. – Анна, черт тебя дери, с ним что-то не то, он тебе врет! Он использует тебя! – от крика Вильгельма вспорхнули с деревьев все спящие птицы. Но Анна, чью руку держала такая теплая рука, проигнорировала и это. А потом они встали и ушли с острова. Вокруг были огоньки закрывающейся рождественской ярмарки, а Вильгельм сидел на своей могиле и ревел от боли. Птицы перебудили всех призраков острова, на эти крики примчались и призраки замка, стекались по реке те, кто охраняли форты и врата. И никто не мог успокоить хранителя места. Не могли унять его боль и в следующие вечера, когда те двое возвращались на остров, вот только Анна совсем не обращала внимания ни на кого, кроме своего «возлюбленного». И Вильгельм буквально провалился сквозь землю от этого ада. Когда самолет уносил пару на большую землю, Вильгельм стоял перед собором на коленях и шептал: – Господи, если ты есть, забери меня. И на рассвете Вильгельм ступил на мост. Анна вернулась в этот город через год, она хромала, опиралась на трость. Она хотела извиниться перед священником за свой прошлый визит. Хотела объяснить, что все ещё верит в чудеса и в него (про Макса вспоминать как-то не хотелось: так случается с людьми, из-за которых вы пытаетесь свести счеты с жизнью от большой любви). Но у моста её никто не встречал. Когда девушка дошла до собора, она почувствовала, что остров был пуст. Обойдя весь остров несколько раз, она не нашла никого. Ни одного привидения. Она просила, умоляла Вильгельма появиться, она просила прощения, плакала на могиле его, но было поздно. С призраками такое случается, когда в них перестаешь верить. Пропал ли священник Вильгельм только для Анны или же покинул он остров Канта навсегда, то уж судить и проверять читателям...