мара испытывает будду

Вечером того же дня, когда происходит стычка с пацаном и возвращение «товара» обратно, Содзе отправляется в давно примеченную им идзакаю чтобы отвлечься и отдохнуть — миленькое местечко, а еще тут очень симпатичная владелица, которая неплохо готовит алкогольные коктейли. Она понятия не имеет, кто ее постоянный клиент, а Содзе и не говорит. Незачем. Лишь одаривает елейной улыбкой девицу, провожает жадным взглядом, а потом закуривает, пытаясь не напеплить на столе. Идзакая сейчас полупустая, и он в своем углу совершенно один. Располагает к размышлениям. Но даже когда девица ставит перед ним коктейль и закуски, Содзе мыслями совершенно в ином месте; он лишь кивает ей и сует тысячу иен за пояс, девочка сразу в краску, бормочет что-то себе под нос, а он не слушает. Перед глазами до сих пор тот сопляк, едва стоящий на своих двоих. Совсем еще ребенок, что его слушать? Но внутри что-то неприятно ворочается от брошенных в ответ слов: это ты ничего не понимаешь, произносит мальчишка, и его слова будто эхом отдаются в голове. Зачем, казалось бы, слушать сопляка? Но он сын Рокухиро… Сын Рокухиро, о котором до сегодняшнего дня не было ни единой информации. По возрасту вроде подходит: чуть меньше двадцати лет проходит с войны, пацану на вид примерно столько же. И он очень много знает о клинке, о чем сам Содзе не в курсе. Внешне тоже есть сходства: Рокухиро, конечно, намного старше, но что-то похожее проскакивает. Слишком много совпадений, чтобы оказаться случайностью. Содзе сбивает пепел и затягивается посильнее. Они ловят сбежавшую девчонку из клана Кьенаги, и получают в руки материал для стабильной работы клинков. Но это ведь не все, очевидно, нужно понимать, как обращаться с особым металлом, а это знание за собой в ад утаскивает Рокухиро. Эксперименты экспериментами, но от результатов сейчас плакать хочется, настолько все плохо. Сраные криворукие дебилы, про себя ругается Содзе каждый раз, когда кто-то лопается на глазах, будто кровавый воздушный шарик, неужели нельзя сделать все нормально с первого раза? Сам он, конечно, побаивается трогать голый металл. Одно дело меч — идеальный проводник, и совсем другое — необузданная энергия, которая в конце заканчивается не точкой, а взрывом. Но Содзе не дурак, для опытов у него есть целая свора голодных до силы идиотов на короткой ноге, кто, только услышав о возможности уничтожить противника бежит падать в ноги. Поначалу это весело, потом скучно. Содзе почти перегорает к идее о создании своего клинка, а потом вдруг на пороге появляется этот мальчишка. У сопляка явно не все в порядке с головой: взгляд мертвый, бросается в атаку даже несмотря на то, что легко может умереть. Тяготеет к соплячке из Кьенаги. Бросается громкими словами, мол, это все ради спасения несчастных, бла-бла-бла, но Содзе-то знает, чувствует, что все это просто красивое словцо ради прикрытия больных ран. Рокухиро умирает около трех лет назад. Если предположить, что мальчугану примерно столько же, сколько лет прошло с войны, то он потерял родителя в пятнадцать. А если шастает по улице с опасным оружем наперевес, то скорее всего и матери нет. Девчонка из Кьенаги для него — отдушина, чтобы слить жажду привязанности к кому-то. В конце концов геройства не существует. Есть лишь комплексы и раны, прикрытые красивыми словами. Война уже давно закончилась, а продолжает терзать чужие души. Содзе откидывается назад и сверлит взглядом потолок. Поврежденная в бою рука немного зудит; не критично, но неприятно. Но Содзе сам — сильный маг, а вот мальчишка… Интересно, что он сейчас делает? Бесится, наверное. Не то слово! Или хнычет… Нет, думает Содзе, этот точно плакать не будет. У него по лицу видно — бросится мстить, как только будет возможность, а если еще не устроил кровавый парад, то зализывает раны. Но сын Рокухиро. Человека, на которого Содзе молиться готов. И тут, совсем рядом? Удача вновь улыбается ему, и он растягивает губы в улыбке, представляя, что может сотворить малец своими руками. Новый клинок, а с кровью Кьенаги… Почти божественное орудие, равное по силам самому небесному копью Изанаги. Будет неплохо получить мальчишку в свои руки. Он молодой, вспыльчивый. Сломать такого легко. А если раскрошить стержень, то останется только покорный исполнитель, свой собственный Рокухиро под рукой. Хотя жалко будет вот так с ним обходиться. Что-то в его глупых поступках Содзе даже нравится. Импульсивность, жажда крови — пацан лишний раз доказывает всем, что в нем течет кровь отца. Только такое же кровожадное чудовище могло породить ребенка, что к восемнадцати годам оставляет позади себя столь впечатляющий кровавый след. Черт. Кто бы подумал, что его так заинтересует этот пацан. Но одна мысль, что можно заставить его работать на себя… Что можно выудить секреты всех клинков, узнать тонкости работы каждого… Знать, что последнее, что остается от Рокухиро, теперь принадлежит лишь ему, Содзе… Кажется, это и называют одержимостью. Содзе подается вперед и берет в руку стакан с алкоголем. Лед постукивает о стенки, и несколько секунд он смотрит в жидкость, видя свое расплывчатое отражение. Забавно, думается ему. Несмотря на то, что они, очевидно, противники, Содзе все еще может восхищаться юным мечником, когда как «Камунаби» наверняка рычат, подобно крысам. Еще бы, боятся клинков, как огня, и доверяют такое страшное оружие в руки нестабильному подростку, которого гонит лишь… Лишь что? Залпом он осушает стакан. — Надо будет спросить, как его зовут, — бормочет Содзе себе под нос и жестом подзывает владелицу к себе, желая повторить.