Сороконожка

Черными рунами протекают вены по трубам костей и мяса, боясь быть порубленными очередным врагом трудным. Глупости, скажет маме, что все это глупости, а потом снова потонет в собственном страхе за дурости, совершенные под смех общей юности. Пропустит слова отца мимо, как пропустил номер машины, забравшей его сердце орлиное, его девочку мирную. Будничным, будет казаться вечер душненький, в компании семьи добродушной, но немножко наскучевшей. Солнышко, хочется согреться на солнышке, забывшись опять средь горошин, домов и простуженных рощиц. Страшненько. Становится даже опасненько, когда на руках чужих тащится Проигравший в поле боец. Остренько: чувствуется во взглядах знакоменьких, и больше не смешно ни капельки, потому что зреет пиздец. Шустренько, соберется с мыслями тухлыми, окаченело глазами похлопывая, забывая стуки сердец. Резво мысль скользнет не детская, обстановка снова болезненная, и под общее непонимание, пойдет следом за братом мертвец. Мутно, в глазах вновь становится мутно, и извилины муторно думают, что каждому достанется смерть. Глупости, отбросит струны мыслей угрюмости, состроит маску забавненькой грубости, желая вернуть родной солнца венец. Весело, быть в компании самоотверженных, верящих в чудо приверженцев, примерно его года лет. Колкости, будет слушать в ответ только колкости, но приятность от них только высится, потому что ярко горит лица свет. Трудности, начнутся когда закончатся дурости, совершенные под угаром радости и уверенности в себе. Трудности, начнутся в черную ночь обоюдности, не требующейся для тайфуна эмоции, и желания выебать всех. Сущности, выползут суматошными очертаниями, судорожно кольцо образуя сатурное, состоящее из стихийных бед. Больно. Будет боль лосниться по коже, протекая дорожками к роже, искривленной под ручищами с ножиком, отмороженнего мудака. Страшно. Сороконожкой страх растечется, его держат — он поддается, потому что слух совершенно стирается, чуя неладность, надвижение бед. Тихо. Он себя не услышит тоскливого, в тишину погрузится не в силах, шум изводит, нервам конец. Тихо. Прошепчет брату о боли слезливо, в глазах поплывут все картины, мысль снова о солнце красивом, погрузится в мир алый глупец. Виноватым, будет чувствовать себя через время, находя в человеке ближайшем, шкаф поломанных белых надежд. Виноватым, вереницей поломанных судеб, станет, когда обнаружит, своего серого солнца свет. Тусклой стала звезда его ясная; опустошилась девица прекрасная. И поселится ненависть в сердце. К кавалеру и его свите страстной. Развалится, ночью он снова на части развалится, жалея, что согласился, на смерти дуэль ради всех. Крапива, будет жечь ему мозг с новой силой, и не будет возможности драться, потому что теперь Марат — Божий Жнец.