Июль

      Он снова здесь.       Какого чёрта? Он не знает. Зачем? Он тоже не знает.       Да и не нуждается в разъяснениях.       Парень молча, словно загипнотизированный, шёл по полю. Засохшая от июльской жары трава издавала причудливый хруст, прогибаясь под непосильной тяжестью ноги. Воспоминания больше не приносят той боли, которую им следовало бы.       Но правда ли всё должно было быть именно так?       Правда ли он ничего не мог изменить? Правда ли он не мог повлиять?       Смотря в яркое, будто бы нарочно безоблачное насмехающееся небо, янтароглазый вспомнил такой же прекрасный взгляд, как этот яркий ясный небосвод. Такой же чистый, такой же тёплый, такой же прекрасный.       Она была сильным человеком. С самого детства она сталкивалась с огромными проблемами, трудностями, совершала ошибки, как и любой другой человек. Её искренность, доброта и человечное простодушие — вот что делало её той, которую Камиширо так сильно любил. С первого взгляда полюбил. Эта девушка была такой обычной, но в то же время такой особенной для него. Но даже несмотря на все сложности, подкинутые жизнью, она всегда была готова помочь, поддержать, да даже просто элементарно по-человечески поговорить о насущих проблемах.       Она была готова помочь всем, но были ли готовы все поддержать её?       Руи дал общение: не кому-то, не ей, а себе: он должен был защитить её любой ценой. Если он не может быть рядом, дарить тепло, Камиширо просто постарается обеспечить ей опору, которую у неё никогда-то и не было.       Она была так близко, но одновременно так далеко.       Она не отказывала ему, нет: напротив, девушка всегда была рада послушать про его новые изобретения, выслушать часовую лекцию о работе механизмов, стараясь сделать максимально умное лицо, стараясь не захихикать; она прибиралась в его комнате, когда парень совсем валился без сил, она помогала выучить ему хореографию сценок, на репетиции которых элементарно не хватало времени…       Но он привык быть отвергнутым, он привык быть покинутым: никогда и нигде ему не было места, везде он был лишь чужим. Но именно эта девушка стала его домом, и этот дом он практически сразу же потерял.       Руи достал из потрепанных брюк аккуратно сложенную фотографию, и сердце невольно защемило. Помнится, Камиширо сделал её абсолютно спонтанно, когда хотел проверить свой фотоаппарат, и первым объектом проверки оказалась девушка. Она ярко улыбается, и все её существование говорит о жизнерадости и счастье, но он не знал, не догадывался, да и особо не думал и о её внутреннем мире. Какой шторм творится в бескрайнем океане? Почему же фиолетоволосый осознал всё так поздно?       Как же он был болезненно влюблён.       Камиширо взял фотографию аккуратно, нежно, словно картину, написанную маслом. Картину, которую была готова развалится в его собственных руках. Свободной рукой Руи взял зажигалку и плавным движением поднес её к фотографии. К единственному, что у него от неё осталось.       Недолго мешкаясь, янтароглазый всё же дал волю пламени, которое сразу же с жадностью начало поглощать гладкую поверхность, которая медленно чернела, оставляя за собой лишь необратимый пепел.       Руи молча смотрел на это зрелище, его глаза сияли от мелких хрусталиков слёз, медленно стекающим по его щекам.       — Время прощаться. — В его руках был лишь пепел. Это всё, что осталось от прежней красоты того кадра. Пепел боли, слёз и привязанности.       Камиширо с горечью сжал кулак со всей силы напоследок, и, аккуратно его разжав, пустил содержимое ладони по ветру, который лишь на пару секунд оставил в воздухе свой цвет, после полностью исчезнув, как и воспоминания о ней.       — Я люблю тебя. Спи спокойно. — Прошептал Камиширо, с облегчением улыбнувшись. Слёзы уже ручьём текли по его щекам, но он сделал то, что должен был — отпустил её. Навсегда отпустил.       На другом краю поля в красивом белом кружевном платье стояла бледная девушка: её волосы развивались на ветру, и она молча, но с искренностью улыбалась.       Это был наш последний июль, проведённый вместе.