Ма(нь)як

В помещении вспыхнул свет, и Лиза прищурилась: она очнулась около десяти минут назад, и глаза ее успели привыкнуть к темноте. Она была привязана к стулу, стоявшему посреди небольшого помещения без окон. Простая лампочка рождала совсем крохотное пятно света, выхватывавшее из темноты круг около двух метров в диаметре, в центре которого и располагалась Лиза. Рот у нее не был заклеен, и потому она принялась кричать: - Эй! Есть здесь кто-нибудь? Что вообще происходит? Но страшное осознание правды постепенно накатывало на нее, и она, наконец, стихла, ожидая появления того, кто доставил ее сюда. Откуда-то из вязкой темноты – в первые мгновения Лиза не смогла определить направление звука – раздался громкий голос, не выражающий ни малейшую эмоцию: - Поговорим? - Кто вы? – пролепетала Лиза, чувствуя, как по щекам покатились яростные слезы. - Если ты пойдешь на сотрудничество, даю слово, что никто не пострадает, - продолжал голос, начинавший звучать уже почти механически. - Кто вы?! – закричала Лиза. – Что вам надо?! - Можешь звать меня Маат, - в голосе, казалось, проскользнула улыбка. – Этого довольно, надеюсь? - Не русский что ли, - пробормотала Лиза. – С Кавказа? Или из Таджикистана? Понаехали гребаные чурки! – в сердцах бросила она. - Прощу тебе твое невежество, но в последний раз, впрочем, - усмехнулся голос. – А теперь поговорим об условиях твоего освобождения. - Чего тебе надо?! Изнасиловать меня хочешь, да? Классного тела захотелось?! Так я в качалке не для тебя пропадаю! Только приблизься ко мне хоть на метр! - Нет, это совершенно бессмысленно, - пробормотал голос, казалось, себе под нос. – Так ты хочешь выйти отсюда живой и невредимой или ты хочешь пойти на корм собакам? - Чтооооо?! – завизжала Лиза, продолжая дергаться на стуле в попытке освободиться, что привело лишь к тому, что стул, наконец рухнул, и Лиза оказалось на бетонном полу. – Помоги мне встать, черномазый ублюдок! - Ну что ж, диалога не получается. Впрочем, это было предсказуемо, - из темноты на свет шагнула невысокая фигура и направилась к Лизе. – Тебе совсем не дорога твоя жизнь. Либо ты еще глупее, чем я думал, - он опустился рядом с ней на корточки и развернул Лизу спиной к себе, нащупывая ее пальцы. - Что ты хочешь?! Ааааааааааа!!! – раздался щелчок, и острая нечеловеческая боль пронзила сперва руки, а затем и все существо Лизы, она почувствовала, как по ладони к запястью потекли густые теплые струйки, а на пол что-то упало. - Я начал с двух пальцев. И буду отрезать и дальше, но уже по одному, пока ты не согласишься выслушать меня и попытаться вникнуть в то, что я тебе скажу. - Чтоооооооо?! Да ты больной ублюдок! Я истекаю кровью! Ты психопат! Тебе лечиться надо! Еще одно движение, щелчок, и Лиза зашлась новым воплем, ощущая, как лишилась третьего пальца, а струя, заливавшая ладонь, стала обширнее. - Выродок! – заорала она, чувствуя, что от боли вот-вот лишится чувств. - Так ты готова идти на контакт? Или попробуем продолжить с четвертым пальцем? - Нееееет! Говори чего тебе надо! Я согласна! - Быстро ты сломалась. До тебя парочка была железобетонных просто. Так и окончили свой в век в канаве. Впрочем, туда этой швали и дорога. Сейчас я обработаю твои раны, и мы поговорим. Надеюсь, мой секатор тебе больше не понадобится. Лиза лежала как в тумане, слушая, как сначала удаляются, а потом возвращаются шаги, как ее развязывают, поливают чем-то раны. Через несколько томительных минут она почувствовала, как боль отступает – Маат что-то вколол ей. - Не переживай, это всего лишь морфий, - предупредил он ее вопросы. – А сейчас позволь мне снова связать тебя. Я должен быть осторожен. Покончив с этим, Маат принес из темноты второй стул и поставил его напротив Лизы. Он сел против света, лицо его скрывали широкие полы шляпы, и Лиза, как ни старалась, не смогла рассмотреть его. - А теперь расскажи мне о себе, - и Маат приложил к лицу указательный палец, приготовившись слушать. - Что рассказать? Я Лиза, работаю тренером по фитнесу. Чего тебе надо-то? Я не пойму. - Это я все и так знаю. И про то, что ты приехала из Пскова покорять столицу. И про то, что дымишь, как паровоз. И про дочь твою знаю. Ты расскажи мне, что ты за человек. Какие у тебя мысли, цели, желания, стремления. - Какие еще к черту цели? Денег я хочу побольше заработать, чтобы квартиру купить! Маат задумался, и на несколько минут в помещении воцарилась зловещая тишина. - А вот представь, что я дарю тебе не просто квартиру, а трехэтажный особняк в Подмосковье. Полностью обставленный, со слугами. И отписываю на тебя счет в банке с такой внушительной суммой, что ты и твои дети с внуками могут безбедно на них существовать до конца жизни, не работая при этом ни дня. Так каковы твои реальные цели в этой жизни с учетом моего предложения? - Ты серьезно что ли? – опешила Лиза. – Это что, конкурс на то, кто даст правильный ответ, тот и получит особняк? - Я жду. - Ну… - Лиза замялась. – Я не думала о таком никогда. Ты что, квартира в Москве – это предел мечтаний, а тут целый особняк! - То есть ты хочешь сказать, что деньги и жилплощадь – это то, ради чего ты живешь? И обеспечь тебя всем этим, ты даже не будешь знать, что дальше делать со своей никчемной жизнью? - Ну почему. Я буду заниматься саморазвитием, - ляпнула Лиза где-то когда-то услышанное слово. - А вот это интересно, - интонация Маата сменилась с презрительной на удивленную. – Расскажи-ка подробнее, что именно ты будешь делать, что ты подразумеваешь под саморазвитием. - Ну… качаться дальше буду, мне же нужно выглядеть шикарно, мне же в мой особняк нужен классный парень! - О, вот мы и нащупали следующую твою цель. Классный мужик. Представь, что он уже есть у тебя. Тоже миллионер со своим особняком, яхтой и нефтяной вышкой. Покупает тебе бриллианты, а по выходным возит на скачки и гольф. На этом твое саморазвитие заканчивается? - Эммм, - всерьез задумалась Лиза. – А чего еще нужно-то? Бабки есть, мужик есть. Считай, я в шоколаде! - То есть ты целыми днями будешь ходить по салонам, качалкам и магазинам, примерять шмотки, смотреть сериалы и на этом все? - Эммм… а какие еще варианты-то? По-моему, не жизнь, а малина! – и Лиза мечтательно прикрыла глаза, представляя себе описанную Маатом жизнь. - Хорошо, а теперь поговорим об условиях твоего освобождения, - прервал вдруг Маат сладостные грезы Лизы. - Ты хочешь, чтобы я согласилась выйти за тебя замуж и переселиться в твой роскошный особняк? – захихикала Лиза. – Так я согласна, милый! - Даже несмотря на то, что я лишил тебя трех пальцев? – усмехнулся Маат. Она пожала плечами: - Все совершают ошибки. А ты, вероятно, просто слишком сильно влюблен и не хотел меня терять… - Значит, так. Я отпущу тебя при одном условии: ты кардинально пересмотришь собственное отношение к жизни и займешься настоящим саморазвитием, а не поиском богатого самца и попытками заработать на квартиру. И помни, я буду пристально за тобой наблюдать и при малейшем отклонении от наших договоренностей ты снова попадешь сюда, но на этот раз я тебя уже не выпущу. Тебе дается всего один шанс исправить свою жизнь. Перейти с уровня развития сухоносого примата на уровень хомо сапиенс. Если ты им не воспользуешься, значит, тебе и вовсе не стоит засорять планету своими отходами. - Чтоооо?! Я ничего не поняла! – вскрикнула Лиза. - Теперь помимо стремления получить накачанные ягодицы ты должна преследовать и другие цели – познавать мир и природу человека, заняться самоанализом, полностью изменить свою жизнь. Четких инструкций я давать тебе не стану, поскольку только ты сама сможешь понять, с чего тебе стоит начать – с покупки хорошей литературы или с посещения психоаналитика. А, может, ты вообще захочешь вспомнить школьный курс математики или подберешь пару бездомных кошек. Решать тебе. Но выводы о твоем развитии буду делать я. Я даю тебе месяц. Если за этот месяц ты не сделаешь ни одного шага по уничтожению собственного ничтожества и невежества, то мне придется уничтожить тебя. Итак, ты согласна? - Я ничего не понимаю, - лепетала Лиза. - Это твои проблемы, милая, - процедил Маат. – А теперь тебе придется немного потерпеть. Он подошел к ней и сунул в рот палку, велев зажать ее зубами, а затем в глазах у нее взорвались тысячи звезд, а лоб зажгло невыносимой болью. Лиза лишилась чувств в ту же минуту.

* * *

- То есть вы утверждаете, что не видели лица этого человека, и голос его был вам незнаком? Лиза отчаянно закивала и вновь откинулась на подушку. - А чего он хотел от вас? И почему отпустил, а не убил сразу? - Не знаю, - пробормотала Лиза. – Чего-то он там говорил про книги и математику. Я толком ничего не поняла. Но он сказал, у меня всего месяц, и он будет наблюдать за мной. Если я не изменюсь, то он меня убьет, - и по щекам ее покатились слезы. – Вы же меня уже обо всем спрашивали! - Да-да, извините. Просто все это звучит слишком невероятно, - пробормотал следователь и вышел из палаты в коридор. – Чушь какая-то, Вань. Это уже третья жертва за неделю. Только предыдущие две были найдены мертвыми. Но с такими же клеймами на лбу. - Э, нет! Клейма разные! Погляди, - Иван протянул следователю три фотографии. – Схожи они только первым символом, а второй у всех трех различается. Вот это шрам Елизаветы Корвич. Первый символ такой же, как и у предыдущих двоих – что-то среднее между буквой Р и обыкновенным пером. - Перо и есть скорее всего – посмотри, как изломана линия, это не может быть просто буквой, - пробормотал Николай. – Надо погуглить, что может символизировать перо. - А ты еще этого не сделал? – усмехнулся Иван. – Я уже после первой жертвы заинтересовался. Это древнеегипетский иероглиф, означающий истину и правосудие. А по сути – это простое страусиное перо. Судя по тому, что он присутствует на каждой жертве, это что-то вроде подписи нашего уважаемого маньяка. А вот второй символ куда интереснее. У Елизаветы это что-то похожее на перечеркнутый головной мозг. - Ну она и вправду интеллектом не блещет, - улыбнулся Николай. Двое вышли на крыльцо больницы и закурили. Собирались тучи, вот-вот грозясь пролиться так надоевшим за последние три месяца дождем. Погода в то лето напоминала скорее октябрьскую, дождь лил каждый день, и Николай так и не достал летнюю одежду из шкафа. - У первого вообще форменный разврат на лбу, - процедил Иван, помахивая одним из фото. – Мужское достоинство. Не перечеркнутое, заметь. А второй – известный чиновник. Заместитель мэра нашего. И у него выжжены только руки. Почему интересно? - Судя по тому, что оба они валялись на проезжей части без пальцев рук и ног, да и в целом были серьезно покалечены, пока, наконец, наш Маат их не прикончил, на его условия они не пошли. Что же это были за условия? - Надо покопаться в делах обоих, - задумчиво протянул Иван и бросил сигарету в урну. На наше счастье он отпустил Лизу. Но выбор жертв мне по-прежнему неясен… Пойдем пообедаем? Все бумаги у меня с собой. Я как услышал про клеймо, решил захватить и предыдущие два, а то когда до отделения доберемся… У меня еще тут пара вызовов будет, похоже, - и он пропустил Николая вперед к автомобилю. Сам немолодой уже криминалист так и не сумел обзавестись собственной машиной, но при этом в последние годы очень редко пользовался общественным транспортом: ценившие его наблюдательность и смекалку следователи неизменно возили Ивана всюду с собой, подбрасывали до дома и даже присылали за ним машину с утра. Сурненкову давно предлагали перейти на должность следователя, обзавестись собственным кабинетом, меньше времени проводить в беспрестанных разъездах – все-таки уже не тридцать, не за горами пенсия. Но он все таскал и таскал за собой свой уже потертый чемоданчик с реагентами и обращал внимание коллег на, казалось бы, мелочи, которые в итоге оказывались ключом к разгадке. Николай остановил машину возле скромной столовой в псевдо-советском стиле, и через десять минут они уже обедали простыми щами со сметаной, картофельным пюре с котлетами и овощным салатом, запивая все это компотом из сухофруктов. Иван разложил на столе все три дела и, стараясь не закапать их жирными щами, продолжил: - Поверхностный анализ не выявил между жертвами ровным счетом ничего общего. Первый – мужчина тридцати лет, обыкновенный офисный планктон. Второй – заместитель мэра, и вот здесь нас крепко прижали с ускорением расследования… - Властям плевать, - кивнул Николай, - что это серия. Им дай результаты именно по этому типу. Лоб расшиби, но отчет предоставь. Я пока отбрехался, но через неделю, чую, на ковер вызовут-таки… - Третья – дама сорока лет, которую оставили в живых. Что мы имеем? На поверку слишком мало… - Ну почему же… Если предположить, что предыдущим двоим этот Маат учинял тот же допрос, что Елизавете, можно по итоговым клеймам на лбу примерно догадаться о вердикте нашего убийцы. - Елизавета тупа как пробка, отсюда перечеркнутый мозг. Офисный хомяк озабочен на почве секса? В деле указано, что он счастливый семьянин, отец двоих детей, с любовницами замечен не был… - Оставим все равно эту версию в качестве рабочей. Другой-то у нас все равно нет… А чиновник? Вор что ли? - Ну изображение рук, вероятно, указывает именно на это. - Мда… что там с пальчиками? - Нету пальчиков, - вздохнул Сурненков, доедая щи и отставляя тарелку в сторону. – На одежде всех троих следы чужого ДНК не обнаруженыан. Пока отправил образцы в лабораторию на дополнительное исследование. Но это же иголка в стоге сена, ты же понимаешь… - А что с именем нашего героя? Какое-то оно у него странное. Постой-ка, - Николай достал планшет и через минуту погрузился в чтение статьи из Википедии. – Следовало ожидать, - убрал он планшет и вернулся к еде. - Маат – не его настоящее имя. Так звали египетскую богиню правосудия, ту самую, которую изображали в виде пера. - Богиню? Хм, как интересно. - Думаю, за Лизой надо установить круглосуточное наблюдение. Условий нашего товарища она не выполнит, тут и гадать нечего. И через месяц мы должны быть готовы накрыть его. - Только вот зачем ему все это нужно? – пробормотал себе под нос Сурненков, задумчиво допивая приторный компот.