Гелихризумы и незабудки

Соулмейт — человек предначертанный судьбой, родственная душа, что всегда будет рядом. По исполнении 18 лет на запястье появляется имя соулмейта. При встрече своей родственной души, чужое имя дополняется своим, образуя парные метки и скрепляя судьбы воедино.

      Гул из сливающихся воедино голосов, смеха и топота откуда-то из коридора заполнял собой небольшое помещение класса. На улице светит осеннее солнце, еще не потерявшее своего тепла, но уже не опаляющее жаром как летом. Через открытые окна проникал легкий прохладный ветерок, приносивший с собой запах зелени, поздних цветов и свежести со школьного двора. — Нет, это здорово конечно, что вы так близки и знакомы уже столько лет, только вот ваша уверенность в том, что вы соулмейты ничем не обоснована — сидя на парте, девчонка болтала ногами так, что балетки чудом не слетали с её ног, а стол под ней тихонько поскрипывал. — Я, конечно, буду очень рада за вас, если у вас всё так удачно сложится, но ведь это настолько маловероятно, что я бы заранее готовилась к разочарованию. — Алина! Перестань быть такой грубой! Хотя бы иногда думай, прежде чем говорить! — Девочка, сидевшая за партой, хмуро смотрит на одноклассницу, а затем тыкает пальцем в поясницу. — И давай, слезай с моей парты, а то расселась и шатаешь её, она того гляди и сложится под тобой. — Ну ты и зануда, Катька. — Алина ловко соскальзывает со своего места, поворачивается и, высунув язык, корчит недовольную гримасу, затем поправляет съехавшие очки и уходит в другой конец класса, примыкая к еще одной компании одноклассниц, очевидно в надежде уловить более интересные сплетни. — Не слушай её, Насть. Ты же знаешь, она не со зла, просто никогда не думает, о чем болтает. — Я и не слушаю. Боюсь предположить, сколько подобных размышлений мы уже наслушались за всё это время, но нашу уверенность друг в друге это не пошатнуло. — Настя улыбается нежно и тепло, как всегда, когда речь заходит об их отношениях с Анатолием, и эта искренняя улыбка заражает, заставляя легко улыбнуться и собеседницу. — В любом случае, узнаем всё как есть через два года, нет смысла гадать сейчас.       Резкий звук звонка заставляет поморщиться не только своим неприятным звучанием, но и осознанием, что перемена окончена, и придется отсидеть очередные сорок пять минут, чтобы вновь дождаться заветных пятнадцати минут перерыва. Ученики нехотя возвращаются на свои места и открывают учебники на продиктованной учителем странице. Впереди ещё три урока. — Толя, а ты когда-нибудь думал, что мы будем делать, если у нас окажутся другие соулмейты? — Настя, опустив голову, рассматривает опавшие листья, которые копошит ногами при ходьбе.       Мальчик переводит на неё удивленный взгляд, внимательно изучая чересчур серьезное выражение на чужом лице. Рыжая копна волос, прядками свернувшаяся в колечки и завитки кудрей, переливалась в свете солнечных лучей, отливая медью и золотом, словно разгоравшееся пламя. Аккуратный курносый носик и щеки были усыпаны россыпью ярких веснушек, которые всегда прибавлялись в количестве и становились ярче после солнечного и жаркого лета. Зеленые глаза, в которых всегда горел озорной огонек, сейчас были полны озабоченности и смятения. — С чего это у тебя такие мысли? — Мужской голос звучит уверенно и немного возмущенно, как будто пытаясь пресечь абсурдные размышления даже без их обсуждения, на корню. — Нет, ты не подумай! Я не сомневаюсь в нас, но… Наверное, на всякий случай было бы неплохо продумать и подготовиться к любому исходу событий. Нам же легче будет, если вдруг… — Настя мотает головой, словно пытаясь отогнать мысли, роящиеся в голове, из-за чего и так растрепанные волосы приходят в еще больший беспорядок, спадая прядями на лицо.       Толя прибавляет шаг и оказываясь чуть впереди оборачивается к Анастасии, перенимая всё ее внимание на себя и заставляя остановиться. Приободряющая улыбка тут же появляется на лице, стоит их взглядам пересечься. — Я не знаю, что уготовано нам судьбой, но я точно не оставлю тебя одну, даже если нам не суждено быть соулмейтами, в чем я очень сильно сомневаюсь, — рука приближается к чужому лицу и аккуратно, со всей нежностью, которую только возможно вложить в жест, убирает выбившиеся пряди с лица, заправляя их за ухо. — Я буду рядом всегда, и ты всегда сможешь на меня рассчитывать.       Настя поднимает взгляд встречаясь голубыми глазами. Они всегда напоминали ей лед, чистый и холодный, но вопреки этому, в них каждый раз, когда взгляд был устремлен на нее, плещилась безмерная теплота и обожание.       Порыв ветра треплет короткие русые волосы, а затем закидывает на макушку один из краев шарфа. Девушка, не сдерживаясь, звонко смеется и, убирая шарф с головы, приводит волосы парня обратно в порядок. — Ты прав, что бы не произошло, каким бы ни был итог, он не сможет нас разлучить. — Настя широко улыбается и в ее взгляд возвращается прежний огонек. — Спасибо, что отвел от меня плохие мысли. — Всегда здесь для тебя, дорогая.       С ранних лет имена Анастасия и Анатолий всегда звучали парой и были неразлучны, как и их обладатели. Где один, там обязательно был и второй. Ясли, детский сад, а затем и школа. Везде вместе, всегда готовы прийти друг другу на помощь и заступиться. Делили напополам не только радости, но и печали.       Все вокруг, глядя на этот неразлучный детский союз, с умилением шутили «Ну соулмейты, не иначе», но время шло, и на место шуток пришла тревога, ведь никакие родители не захотят, чтобы их ребенок испытал боль разочарования и разбитого сердца. Обе семьи проводили разговоры о том, что, к сожалению, взаимопонимание и симпатия может быть не только между соулмейтами, и, пытаясь сгладить углы, говорили готовиться к худшему. Но вопреки задумкам, эти разговоры только больше сплотили детей вместе. «Вдвоем против всего мира!» таков был их подростковый девиз. Но годы шли, неумолимо приближая совершеннолетие и развязку их истории. — Эх, даже не верится, что уже завтра ты узнаешь имя своего соулмейта, раньше меня на почти целую неделю! — Настя лежала, положив голову на размеренно вздымающуюся грудь, и пальцами выводила на чужом запястье одной ей понятные узоры. — Так быстро время пролетело, даже не верится, словно только вчера в песочнице играли. — Да, не верится. — Они замолкают.       Тишина для них никогда не была чем-то неловким, все же столько лет рядом. Поэтому дискомфорта в молчании совсем не чувствуется, да и понимать друг друга они давно могли уже без слов. Небольшие жесты, касания и выразительные взгляды зачастую справлялись даже лучше устной речи. Наоборот, в тишине они могли побыть друг с другом по-настоящему, не прерываемые чем-то внешним и чужеродным, наедине, будто в своем собственном отдельном мире, наслаждаясь безмолвием прерываемой лишь совместным дыханием. — Знаешь, я всегда мечтала, что мы узнаем наших соулмейтов вместе. — Девушка, нарушив молчание первой, слегка приподнимает голову, чтобы заглянуть в чужое лицо. — А ты себе как представлял этот момент? — Я тоже хотел бы узнать имена вместе. — Улыбнувшись, он поддается приливу нежности и легонько целует рыжую макушку. — Знаешь, а я ведь могу заклеить запястье и подождать тебя. Как тебе идея? — Твои родители с ума сойдут, мне кажется, они ждут имени на твоем запястье больше, чем мы. — Хихикнув, Настя продолжает. — Да и чем ты планируешь заклеить таким, чтобы оно держалось неделю? — Оооо! Ну, я знаю одно верное средство. — В голове оживают воспоминания, мелькая цветными картинками. — Помнишь, летом, вроде после пятого класса, в деревне я с великом кубарем с холма скатился? У меня все колени и руки ободраны были, да и подбородок тоже. Так бабушка меня залепила единственным, что было в её аптечке — тканевым пластырем, таким, который в рулоне. Этой штуке хоть бы хны, мы и под дождем бегали, и в речке купались, а его через полторы недели с кожей от меня отдирали. — Ужас какой! — Настя морщится от чего у её глаз появляются милые складочки. — Это да, зато пластырь проверенный временем. Ну так что думаешь? — Он вопросительно смотрит на девушку, лежащую на нем. — Ради тебя мне будет не сложно подождать еще хоть целый месяц. — Ну, если тебе правда будет не сложно. И тогда я в вечер, перед своим днем рождения, тоже заклею. Чтобы утром случайно не увидеть. А днём мы встретимся и вместе посмотрим. Хорошо? Договорились? — Договорились.       Шесть дней тянутся отвратительно долго. Удивительна способность времени замедляться, когда чего-то отчаянно ждешь проявляет себя как никогда сильно. Час длится как целый день, а день проходит за месяц. Единственное, что скрашивало невыносимые бесконечные будни — это компания близкого человека. Но даже тут была ложка дегтя. Заклеенное запястье притягивало к себе взгляд, словно мотыльков уличный фонарь, маня, но обжигая, стоит засмотреться и приблизиться. Поэтому каждый из них молча отводил взор всякий раз, когда засматривался на пластырь дольше секунды. Так же не сговариваясь было принято негласное правило не упоминать и не затрагивать тему соулмейтов, дабы не вспоминать лишний раз о томительном ожидании. То, чего они так долго ждали все эти года, уже известно, понять соулмейты они или нет можно и по одному человеку, ведь там будет её имя, их имена вместе. Только отлепи клейкую полоску, и узнаешь. Но они договорились, и нарушать данное обещание никто из них даже не помышлял.       Часы пробили полночь. Настя ворочалась в кровати уже добрых два часа, хотелось лечь пораньше, чтобы заветное утро наступило как можно скорее, но мысли, волнение и ожидание сыграли злую шутку, не просто отложив время сна, а мучая до полуночи, до заветной смены дня. Пластырь на руке стягивает кожу, напоминая о себе каждый раз, стоит только обратить внимание на ощущения в теле. Ответ на волновавший их все эти годы вопрос так близко, что это сводит с ума. Но, отгоняя от себя наваждение, девушка лишь крепче зажмуривает глаза. Надо стараться уснуть поскорее.       Мелодия будильника режет уши, заставляя недовольно зажмуриться, а затем всё же открыть глаза. Бессонная ночь с тревожным и прерывистым сном дает о себе знать, оставляя после себя синяки под глазами. Нужно вставать, скоро придут гости.       В отличие от предыдущих дней и бессонной ночи, время утром летит на удивление быстро. Радостные поздравления родителей с совершеннолетием, теплые и крепкие объятия и щеки, покрасневшие от родительских поцелуев. Затем готовка, побег в магазин по морозной улице за внезапно закончившемся молоком и сервировка праздничного стола. Ну и, конечно же, нужно не забыть привести себя в порядок.       Трель дверного звонка разлетается по всей квартире, оповещая о приходе первых гостей. Настя, стоявшая у зеркала и пытавшаяся хоть на день утихомирить кудри на своей голове, чтобы те не торчали в разные стороны, так и срывается с места, направляясь к входной двери прямиком через всю квартиру. Смотреть в глазок и спрашивать, кто там нет смысла, ведь она и так прекрасно знает, кто ее ждет по ту сторону двери. Секунда, и дверь отворяется. За ней с букетом тигровых лилий стоит Толя. — С днём рождения, солнышко! — Не успевает он договорить, как на него накидываются с объятиями, обвивая руки вокруг шеи и крепко прижимая к себе. Лёгкое голубое платье и волосы тут же промокают, соприкасаясь с уже подтаявшим на куртке снегом. — Я тоже соскучился и рад тебя видеть.       Так они и стоят в прихожей в объятиях друг друга, пока к ним не выходят родители. — Привет, Толя, рады тебя видеть, раздевайся и проходи. — Мать жестом приглашает вовнутрь квартиры. — Я рад бы, да вот есть один милейший рыжий нюансик, у которого, кажется, на меня свои планы. — Он аккуратно треплет девушку по волосам. — Я никуда не денусь, дай мне раздеться, и потом будем обниматься сколько захочешь. — Я думала я тебя уже не дождусь, эта ночь была такой длинной. — Настя бубнит, всё ещё уткнувшись в чужую куртку. — Да, у меня тоже. — Настя поднимает голову, заглядывая в голубые глаза, и видит в них такую же сонливость, как и у нее самой. Кажется, эта ночь была бессонной не только для неё.       Наконец освободившись от плена объятий, парень вручает имениннице букет. — Такие же яркие и красивые, как и виновница торжества. — Щеки девушки заливаются легким румянцем. — Раздевайся, а я пока пойду поставлю их в вазу.       Букет занимает свое почетное место на столе в комнате Анастасии, на самом видном месте. Двое молодых людей же расположились на просторной кровати, забравшись на нее с ногами. — Вроде достаточно размочили, клей должен легче отойти. Готова? — Толя откладывает в сторону влажные полотенца. — Закрываем глаза, отлепляем и на счет «три» смотрим. — Давай. — Настя поддевает кончик пластыря ногтем, ухватывая уголок, и закрывает глаза. Юноша напротив проделывает то же самое, а затем они вместе снимают пластыри, морщась от легкой боли, когда в плохо размоченных местах клей утягивал за собой тонкие волоски. — Я всё. — слышится мужской голос. — А ты? — Я тоже. — Раздается в ответ. — Раз. — Два. — Три! — произносят они хором и открывают глаза.       Две пары глаз внимательно смотрят на запястья, вчитываются в черные буквы на коже, а потом наполняются горечью. На каждой руке было всего лишь по одному имени. Чужому имени. Имени абсолютно незнакомого человека. Илья и Елизавета. Ну что за чушь? Настя тихонько шмыгает носом, пытаясь сдержать слёзы. — Эй, солнышко, иди сюда. — Толя подсаживается ближе к девушке, и аккуратно приобнимет. — Ты помнишь, что я говорил? Я всё равно буду рядом. — Да, помню. — Она делает глубокий вдох и медленный выдох, вытирая ладонями влажные глаза, не дав слезам скатиться по щекам. — Но всё же мне хотелось верить, что мы… — Я надеялся вместе с тобой.       Какое-то время они сидят, прижавшись друг к другу и пытаясь смириться с мыслями, что их надежды и мечты, которые они лелеяли сколько себя помнили, разбились в дребезги, больно раня сердце осколками. Всё это казалось неправильным, просто дурным сном. Вот сейчас прозвонит будильник, и день начнется заново. Толя вновь придёт пораньше, они отравятся в комнату и вместе снимут липкие полоски с запястий, на которых увидят двойные метки. Так всё должно было быть. Но судьба распорядилась иначе. — Насть, я понимаю, что ты чувствуешь, но всё же сегодня твой день рождения, а именинница не должна грустить. — Толя натягивает на себя улыбку. Улыбаться сейчас тяжело, но если благодаря его стараниям Настя сможет отвлечься и провести остаток дня в лучшем настроении, то он готов сделать всё, что потребуется. — У меня для тебя есть подарок.       Выпустив девушку из объятий, он наклоняется к рюкзаку, стоявшему около кровати, и достает из него небольшой предмет. Вернувшись на место, он вытягивает на ладони зеленую бархатную коробочку. — Это тебе.       Настя забирает с протянутой руки подарок и подхватив пальцами верхнюю часть открывает крышку. Из её уст тут же вырывается удивленный вздох. — Ты сумасшедший. — Она изумленно уставилась улыбающегося от уха до уха парня, очевидно довольного подобной реакцией на свой подарок. — Это же изумруды, я не ошибаюсь? — Да, именно они. Они чудесно подчеркнут твои глаза.       В коробочке на белой подушке лежала пара золотых сережек. Изящные линии желтого металла расходились в разные стороны, и на конце каждой красовался зеленый камень, переливавшийся на свету. Золотые веточки с изумрудными листьями. — Я надену их сейчас же. Они такие прекрасные. — Настя, вновь не сдерживая себя, повисает на чужой шее, и ее так же крепко прижимают к себе. — Я рад, что они тебе понравились.       Остаток дня проходит достаточно хорошо и в целом радостно. Друзья и родственники тактично избегали вопросов и комментариев касательно имени на руке и темы соулмейтов, лишь дядя, уже пригубив рюмочку за здравие племянницы и ее родителей, хотел было начать расспросы про появившееся имя, но получив незаметный и достаточно сильный тычок локтем под ребра от жены, стушевался и постарался как можно скорее сменить тему.       Изменилась ли их жизнь после? Не особо. Да, первые дни в школе они стали главной темой для обсуждения: постоянно слышались шушуканья за спиной или неловкое молчание, которое воцарялось после оживленного диалога, при входе кого-то из них в класс. Но всё же это не длилось долго, сплетни всегда появлялись и затихали, сменяясь на другие, очень быстро, и вскоре, всё вернулось на круги своя. Так же было и с их отношениями. Первые пара дней были наполнены неловкостью, всё же теперь они знали, что предназначены не друг другу, а кому-то другому. Однако извечная забота и желание окружить близкого комфортом разрушили начинающую вырастать между ними стену, не дав ей возможности укрепиться. И жизнь потекла дальше, своим чередом, как и раньше.       На замену концу января пришёл молодой февраль, быстро сменяя дни и дойдя до своей середины. — Мы почти пришли, вот уже нужный подъезд видно. Вон тот, видишь? — Толя достает руку из кармана и указывает на одну из дверей панельного дома. Снег скрипит под ногами, а изо рта вырываются клубочки пара. — Здорово, но я всё ещё не понимаю, куда ты меня ведёшь. — Девушка поправляет шарф, натягивая его почти до самых глаз, а затем перехватывает мужскую руку и, переплетая пальцы, вместе со своей засовывает в карман своей же куртки. — Не морозь руки.       Так они доходят до нужной двери, где Толе всё же пришлось достать руку из чужого кармана, чтобы найти ключи и открыть дверь парадной. Затем на лифте они поднимаются до шестого этажа и оказываются перед одной из дверей. — Двадцать четвертая квартира, нам сюда. — Парень снова достаёт ключи, ловко проворачивает ключ в замке и открывает дверь, запуская их внутрь. — Ну вот мы и на месте. — Ага, только я всё ещё не понимаю, что всё это значит. — Настя растерянно смотрит на Анатолия, который уже снял куртку и принялся разуваться. — Давай, раздевайся, сейчас зайдем в комнату, и я всё объясню. — Закончив с обувью, он подходит и расстегивает куртку девушки, помогая снять, затем разматывает шарф и аккуратно складывает его. — Не замерзла? — Нет. — Настя снимает обувь, и в носках проходит в глубь помещения. — Знаешь, когда ты сказал, что у тебя для меня сюрприз на день влюбленных, я ожидала кафе там, например, а не незнакомую квартиру.       Не отвечая, Толя берет спутницу за руку и утягивает её в одну из темных комнат, которая тут же заполняется светом, когда щелкает выключатель. Чистая светлая комната с очевидно новым ремонтом, несмотря на нахождение квартиры в старом фонде. Достаточно простая обстановка, но в которой есть всё необходимое для комфортной жизни. На подоконнике, освещаемые закатными солнцем, стоят цветы. Букет из огненно-рыжих гелихризумов разгорается словно пожар под теплыми лучами, а между ними притаились нежно голубые точки незабудок. — Радость моя, может быть, ты наконец объяснишь, что это всё значит? — Настя улыбается, но смотрит всё с таким же непониманием. — Да, конечно. — Юноша, заметно нервничая, прочищает горло. — В общем, мы с тобой столько лет вместе, но за всё это время никто из нас официально не предлагал отношения, хотя мы вдвоем очевидно понимали, что друг другу больше, чем друзья. Поэтому сегодня я хочу официально спросить. Настя, ты будешь моей единственной и неповторимой? — Когда девушка приоткрывает рот, Толя выставляет вперед руку, останавливая. — Подожди, прежде чем ответишь, я хочу еще кое-что сказать. Я знаю, что у нас другие соулмейты. Но это не значит, что мы должны быть одиноки до момента, пока не встретим их. Так что? Давай проведем оставшееся время до их появления вместе? Ты согласна? — Какой же ты… — Настя широко улыбается, а зеленые глаза смотрят с нежностью. — Конечно я согласна!       Парень перенимает радостную улыбку, а затем подхватывает девушку на руки с такой легкостью, будто та весит не больше перышка, и начинает кружить. Комната наполняется женским смехом и безграничной радостью. — Подожди, а квартира? — Вновь оказавшись ногами на полу, Настя озадаченно смотрит на парня. Своего парня. — Да, чуть не забыл, квартира. Это подарок от наших родителей нам. Они хотели успеть к твоему дню рождения и объявить там, но, к сожалению, еще не всё было готово, поэтому было принято решение дождаться 14 февраля, чтобы устроить нам праздник. Она наша, целиком и полностью. И расположена недалеко от университета, в который мы хотим поступать, чтобы добираться было удобно и недолго. Всё продумали. — Наша? — девушка оглядывает комнату: шкафы, широкий стол с парой стульев, книжный шкаф, пока что пустой стеллаж, телевизор на стене и огромную двуспальную кровать с двумя прикроватными тумбочками по бокам. — Наша.       В зеленых глазах загораются искры, и, заговорщически улыбнувшись, девушка подбегает к кровати, забирается на неё и начинает прыгать, едва не задевая макушкой потолок, словно малое дитя. — Наша! Наша! Наша! — скандирует Настя, а затем, махнув ладонью, приглашает Толю к себе. Тот, недолго думая, забирается следом и начинает прыгать вместе с ней, пока в окне догорает закат.       Последний год школы заканчивается. Две последние четверти пролетают слишком незаметно за постоянной подготовкой к экзаменам, которая занимала большую часть времени, поэтому начало самостоятельной жизни в новой квартире было принято решение отложить до лета.       И вот, когда экзамены были успешно сданы, выпускной отпразднован, а документы в желанный вуз поданы, наступил долгожданный переезд. Осваиваться приходилось не только с самостоятельным ведением быта, но и жизненными привычками друг друга. Пускай они и знали друг друга сколько себя помнят, но всё же видеться день ото дня и жить вместе — это две совершенно разные вещи. Период притирки и адаптации не обойдет стороной никого. Но, к счастью, у них было в запасе время распределить обязанности и привыкнуть к совместной жизни до начала нового жизненного этапа — учебы в университете.       Начало учебного года принесло с собой очередной новый опыт и новые трудности. Вечно неразлучные, они пускай и поступили в один вуз, но выбрали разные специальности, так что проводить учебное время вместе больше не представлялось возможным, точно так же, как и взаимная помощь в учебе осложнялась различными изучаемыми предметами.       Первая сессия была настоящим испытанием, ведь учеба в школе и универе разительно отличалась. Но за первой успешно сданной сессией прошла и вторая, а затем и третья.       Жизнь шла своим чередом. За это время никто из них не повстречал своего соулмейта, да и не сказать, что они были заинтересованы в их поиске. Скорее наоборот, они совсем не интересовались поиском родственной души, довольствовавшись прекрасными взаимоотношениями и взаимопониманием партнера.       На улице стоял сильный мороз. Выдыхаемый пар окутывал брови и ресницы, тут же замерзая на них и покрывая белоснежными инеем. Снег пушистыми хлопьями кружился в воздухе и мягким одеялом укрывая землю. Дорога, освещаемая фонарями, переливалась и блестела из-за отражаемого снежинками света.       Анатолий поправляет сползшую на глаза шапку, а затем убирает руку в перчатке обратно в карман, тут же сжимая лежащий внутри документ темно-красного цвета. До дома осталось идти совсем немного, и он ускоряет шаг. Хочется оказаться в уютной теплой квартире как можно скорее. — Любимая, я дома! — Звук щелкнувшего дверного замка раздается в прихожей вслед за словами. Парень наскоро раздевается, перекладывает книжечку из кармана куртки в карман брюк и направляется в единственную комнату, где сейчас горел свет — на кухню. — Привет! — Настя стоит у плиты, помешивая что-то лопаткой в сковороде. — А наш праздничный ужин почти готов. Можешь помочь немного? Нужно достать тарелки.       Толя подходит к девушке, приобнимая сзади и легонько чмокает ее в щеку, на что она слегка морщится от соприкосновения с всё еще холодными после улицы губами, а затем, повернувшись, целует холодную щеку в ответ. — Да, конечно. — Парень открывает верхний шкафчик, где хранилась вся их посуда, и, оглядев его содержимое, останавливает взгляд на наборе с цветными узорами. — Твои любимые с синими цветочками? — Ага, давай их. — Настя выключает плиту, убирая сковороду с конфорки.       Вместе они накрывают на стол, накладывая только что приготовленную пасту по тарелкам, нарезая овощи и разливая вино по бокалам. А затем усаживаются и принимаются за еду, обсуждая как прошёл сегодняшний день. — Насть, я знаю, что мы договорились не дарить друг другу ничего на годовщину, но я всё же приготовил небольшой сюрприз. — Анатолий внимательно смотрит на девушку, которая наматывала остатки макарон на вилку. Она слегка усмехается, откладывая столовый прибор в сторону, и поднимает глаза. — На самом деле, у меня тоже есть небольшой сюрприз, так что, я думаю, это будет честно. — Настя кладет локти на край стола и наклоняется вперед, заинтересованно смотря. — Тогда, раз ты первый сказал, давай сначала ты, а потом я. Что там у тебя?       Толя выуживает паспорт из заднего кармана, кладет на стол и пододвигает ближе к девушке. — Ну, в общем вот. — Зеленые глаза секунду смотрят на документ, а затем на парня напротив, в них таится смятение и что-то, чего Анатолий пока не может понять. — Открой посмотри.       Настя берет паспорт в руки, открывает и листает страницы, дойдя до основной с датой рождения и именем, она поворачивает его, чтобы получше рассмотреть.       С фотографии на неё смотрит знакомое лицо любимого человека, взгляд скользит выше до строки с именем и замирает на нём. В графе с именем стояло имя «Илья», имя, которое было на её запястье с совершеннолетия. Девушка молча поджимает губы, откладывает паспорт, а затем встает и выходит из комнаты, оставляя юношу на кухне в одиночестве.       Из спальни доносятся звук стукнувшей двери шкафа, тихое копошение, а затем слышатся обратные шаги. Настя молча подходит к столу и кладёт такую же красную книжечку перед Ильей. — Смотри.       Парень в точности повторяет действия Насти, открывая паспорт, листая страницы и уставившись на имя чуть выше фотографии рыжей девушки, которое гласило «Елизавета». — Кажется у нас оказался общий сюрприз на двоих, да? — Лиза смущенно улыбается, а затем растерянно ойкает, когда её заключают в объятия, и начинаю осыпать лицо легкими поцелуями, а затем чувственно и ласково целуют в губы.       За окном всё так же не прекращал идти снег и, подхватываемый порывами ветра, он заводил снежный хоровод. Кухню на шестом этаже панельного дома наполнял приглушенный свет и приятный аромат домашней еды, создавая атмосферу по-настоящему домашнего уюта. По центру, увлеченные друг другом и переполнявшей их любовью, стояли двое, в порыве нежности, среди теплых объятий и бережных поцелуев не заметившие, как на их запястьях проступили новые буквы, соединившиеся в вязь слов, создавая парные метки с именами Илья и Елизавета.