Возвращение

      Шиффер вошел. Тихо. Без дозволения, ему не нужно разрешение войти на свою территорию. Эти стены, пол, диван, даже проходящий сквозь тюремные прутья лунный свет и воздух этой комнаты принадлежали ему. Но не она. Она не его. Не для него создана, хоть и пришла по его душу, отыскать её, расковырять, вывернуть наизнанку, сломить, сломать, дать понять, что он просчитался, проиграл. Из чего бы не были сотворены их души, его душа и её душа — одно целое, он больше она, чем она сама.       Рыжие локоны, что касались её оголенных плеч, в тусклом свечении луны походили на жженое сено. Верхняя разорванная накидка арранкарского платья покоилась у девичьих ног.       — Зачем ты вернулся? — Орихиме не обернулась на вошедшего, она и так знала, кто пришел, выучила звук его шагов, силу его дыхания, спиной научилась чувствовать пронзающий взгляд.       — Я пришел к тебе, — голос тихий, ровный, без запинки, но тембр выдавал волнение. Орихиме продолжала стоять спиной, глядя в окно, освещаемая лунным свечением.       — Что-то забыл? — как глупо, по-детски наивно. Он забыл свою жизнь до появления этой женщины.       Арранкар не отвечал. Тишина нависла, тяжелой гирей легла на плечи непосильным бременем. Они молчали. Глубоко и мысленно. Но каждый из них в своём молчании говорил друг с другом.       — Я хотел бы…       — Ты хотел бы?! — глаза, которые прежде ни разу настолько долго не задерживались на Улькиорре, сейчас пронзали его насмерть холодом. Он сглотнул от неожиданной смены настроения женщины.       — Я хотел бы умереть в тебе, — слишком интимно для надзирателя и его пленницы. Слишком неправильно.       — Хочешь, чтобы я тебя забыла? — женщина смерила стоящего вопросительным взглядом. — После того, как десятью минутами ранее поцеловал меня?       ***       — Ты меня ненавидишь? — Улькиорра проводил Орихиме до покоев после встречи с Айзеном. Тот приказал ей, если будет нападение, выступить против армии синигами и напомнил, что она принадлежит отныне их коалиции, на что Иноуэ лишь молчаливо кивнула.       — Нет, — неожиданный вопрос выбил землю из-под ног. — Злоба, ярость, обида — это не ненависть. Истома ненависти — безразличие. А ты мне небезразличен.       — Небезразличен? — в изумрудных глазах словно заблестели проблески надежды и губы искривились в подобии улыбки. — Что это значит?       — Ты — словно океан, чьи воды глубоки, черны и опасны. Загадочное и бесконечное море демонов, что живут в глубине твоей таинственной души, — женщина коснулась груди арранкара, но тут же одернула руку как от огня. — И никто не в силах удержать их, они всегда найдут способ вырваться наружу. Чем больше люди пытаются узнать твои самые темные части, тем больше они понимают, что попадают в ловушку. Несмотря на то, как красиво ты можешь блистать в переливах солнца, ты прекрасно знаешь, что свет никогда не достигнет твоей прогнившей души. И ты потопишь в своем море демонов любого, кто осмелится подойти ближе, — слова Орихиме нанесли сотню ножевых в тело Шиффера. Он желал услышать другое определение «небезразличен».       — Признаюсь, я восхищаюсь тем, как ты борешься против своего сердца.       — О чем ты? — Орихиме прошла в комнату, в то время как Шиффер остался по ту сторону порога.       — Ты не хочешь выступать против синигами, но при этом не собираешься причинить мне вред, судя по твоим словам. Придется выбрать сторону. Ты не сможешь спасти всех, — выплюнул эти слова ей в затылок.       — Я всех огорожу и спасу каждую из душ.       — Ты сама создашь эту изгородь? А потом сама поселишь себя на острове подальше ото всех? Ты сама — остров. Остров с персональной колонией душ внутри себя, — Улькиорра прошел в комнату к Орихиме, встав близко позади, настолько близко, что грудиной чувствовал её колотящееся сердце. — И одна из твоих душ хочет принять сторону Айзена и выбрать меня.       — Но мои друзья…       — Никто из твоих друзей не видел солнца, потому что все они в твоей тени. Они — брешь в твоей душе, слабость, изъян, что нужно выкорчевать с корнями, уничтожить. Они тебя разрушают.       — А что на счет тебя? — Улькиорра вдохнул запах медных волос, прикоснувшись губами к женской макушке. Орихиме не думала отойти, ей была интересна эта игра, сладкая пытка домыслов и агрументов, ей хотелось узнать, насколько далеко Улькиорра готов был зайти, чтобы она окончательно присоединилась к силам Айзена.       — Ты меня разрушаешь, — Шиффер оплел руками Орихиме в охапку. — Когда я так тебя обнимаю, моё нутро превращается в человека. Прошу тебя, поглоти меня. Измени меня до самого основания. Прошу тебя, позволь почувствовать себя человеком, — губами провел по тонкой шее, оставив невесомый поцелуй. — Позволь мне умереть живым, а не жить мертвым.       — И кто мы друг другу? — у Орихиме перехватило дыхание и мурашки сконцентрировались внизу живота, она согласна оживить Улькиорру, боясь, что сама вместе с ним оживет.       — Мы — друг другу никто. Но часть твоей души принадлежит мне, а моя — тебе, — он прикасался мыслями до её души, да так, что касания стали ощутимы на вкус. Вкус соленоватого металла. Шиффер резко развернул Орихиме лицом к себе, жадно впившись в поддадливые губы. Он целовал её истошно, ненасытно, неумолимо, словно, если остановится, то умрет, не сможет больше дышать без этих губ. Одним движением разорвал верхнюю накидку женщины, которая тут же оказалась внизу у ног, руками блуждая, изучая женские изгибы. Рядом с женщиной он потерял над собой контроль, она его опьянила чувствами, что в нём пробудила.       — Так ты не станешь человеком, — она отстранилась, выскользнула из цепких рук, оставив Шиффера тонущем в одиночестве. Его словно предали, растоптали, унизили, бросили на растерзание чувств и эмоций. Он быстро покинул комнату, с грохотом захлопнув дверь, не взглянув на нарушительницу своего спокойствия, ни слова не проранив. Он ощутил фантомные боли в области грудной дыры. Больше он не хотел стать человеком.       ***       — Нет. Любовь есть смерть эго. Я желаю измениться, — Улькиорре нужно было «переварить» произошедшее, он сам не ожидал от себя такого рвения к этой женщине, и он был готов сделать её мир своим, раз его мир не может стать её. — Я жизнь испил из твоих губ.       — Что ты хочешь от меня? — Орихиме обняла себя за плечи, немного пошатываясь от происходящего. Она никак не ожидала, даже не думала мечтать, что не просто арранкар, а сам Улькиорра Шиффер, правая рука Айзена, скажет, что нуждается в ней больше, чем кто-либо и что только она сможет его спасти. Можно ли ему было верить…       — Сияй своим свечением и освободи меня. Выжги тьму из меня. Свети мне, направь меня.       — Ты понимаешь, что сделал? Говоришь, что моих друзей нужно уничтожить, а потом целуешь и убегаешь прочь, оставив меня одну с этим. Я потеряна, я не знаю, что мне делать. Как ты и сказал: я не могу спасти всех.       — Ты можешь быть потеряна, но я тебя ни за что не потеряю. Ты дотронулась до моего сердца, которого нет, даже глубже прикоснулась, — он протянул к ней руку. — Идем, я отведу тебя домой.       — Что?.. — она автоматически протянула руку в ответ, не сразу осознав смысл сказанного.       — Тебе здесь не место. Ты — цветок, проросший во мраке. Тебе неоходим свет для жизни, — шоком пробило сердце Иноуэ будто из дробовика. Улькиорра попал в её сердце.       — Но как же ты? — силой потянула женщина за руку арранкара на себя, не давая ему выйти за дверь. — Айзен накажет тебя.       — Я вытерплю любую боль, но сомневаюсь, что смогу пережить, если больно сделают тебе, — Улькиорра взял её за подбородок, пытаясь запомнить каждую частичку её лица, каждую эмоцию, что теперь обращены в его плоть.       — Он убьет тебя, — Орихиме перехватила его лицо, умоляя одуматься, не совершать смертельной ошибки. Слеза невольно скатилась, оставляя горький вкус на губах. Пелена упала с её глаз. Она ему верит безоговорочно. Она вся его. Она выбрала его. И всегда будет выбирать его.       — Моя душа от любви твоей станет бессмертной. Я буду всегда рядом. До тех пор, пока ты будешь держать меня в своей памяти.       — Я останусь здесь. С тобой. Я не уйду.       ***       Друзья женщины пришли за ней и нарушили их идилию. Как и Орихиме нарушала свое обещание всегда выбирать Улькиорру. Он осыпался в черный прах на её глазах, разлетелся на сотни бесконечностей.       Время шло и Иноуэ не могла простить себе предательства. Хранила о нём память, как тот ей завещал, но этого было недостаточно. Она решила вернуть Улькиорру. Отобрать у смерти, обернув время вспять. Очиститься от греха. Орихиме стала сильнее благодаря тренировкам и считала, что способна пойти против судьбы. Она вернулась в Уэко Мундо, на руины, в место, где последний раз видела его живым и прочла заклятье. И он вернулся из тьмы. Без маски и дыры пустого, но с сохранившимися зелеными полосами под глазами, слезами, напоминающие о её предательстве.       — Зачем ты меня вернула? — он обошел покругу, рассматривая, как Орихиме за это время изменилась.       — Я не смогла тебя отпустить.       — В момент, когда я жажду со злости прикончить тебя, до хруста свернуть шею, всматриваюсь и не могу не отметить, как ты изменилась. Как много в тебе чистоты уживается вместе с безудержной грязью.       — С обретенной жизнью ты потерял чувство такта. Мог бы и поблагодарить! — недовольно скрестила руки Иноуэ, словно её просили о помощи, словно это была не её прихоть, словно ей что-то должны за возвращение с того света.       — Чего ты дальше захочешь? Чтобы солнце остановилось, чтобы стрелки часов замерли, чтобы шаги пошли назад и реки вернулись в свои источники? Чтобы чувство вины перестало терзать тебя?       — Да, ты прав, ты во всем всегда был прав. Я признаю это и теперь я прошу тебя сделать меня человеком, вернуть сердце, что отнял.       В этой песчаной пустыши больше не было звуков, кроме шороха песка. Двое понимающих сели на песок, чтобы о многом поговорить. О том, как росли и сломались их души. О том, как им предстоит заново узнать друг друга и… полюбить.