Пламя обмана

      Ядвига вбежала в зал, где застала мужчин за битвой. Простое отвлечение внимания, конечно, изнуряюще действовало на Велтена. Некромант не видел в орденце помехи, как и в физических, и духовных силах, что тратились при использовании магии. Всё-таки он не был живым человеком, а стал частью вечности. И каким бы гениальным, по собственному скромному мнению, ни являлся, один момент в своём плане он упустил. — Ты захотел попробовать подчинить людей своей воле, находясь в ином мире? Что ж, смело. Но не забывай, что я всё ещё принадлежу миру живых и что я — некромантка, — вымолвила девушка, обращая на себя внимание противников. Она поддерживала в правой руке сизого цвета заклинание. Такое бледное, мрачное и мёртвое в своём внешнем выражении, тем не менее, способное оживить. В душе чернокнижница, безусловно, сомневалась. Хотя к чему сейчас были эти малодушные терзания, когда теперь правда всплыла на поверхность? Созданное в осенних владениях чудовище принадлежало чародейке. И сейчас она планировала вновь прибегнуть к тёмной магии, несмотря на представителя Ордена Веры совсем рядом. Возможно, именно он и останавливал Ядвигу от сотворения заклинания до того. Применять перед ним подобное было как будто бы стыдно. Виной всему обман. «Маг-теоретик, свободно управляющий пламенем; странствующая чародейка, вдобавок призывающая мертвецов». Но пусть. Ядвига поймала себя на мысли, что впервые применит некромантию благонамеренно. — Смертные по-прежнему могут подчинить нежить! — с этими словами девушка пустила в полёт заклинание из руки, которое небольшой тусклой сферой, оставляющей после себя холодный шлейф, полетело в цель. Коснувшись плоти мертвеца, магия обволокла её. Шокированный, тот смотрел на место соприкосновения колдовства с телом. Велтен был удивлён не меньше. Затем некромант плавно поднял голову и взглянул на чародейку. Выражение и её лица изменилось тоже, ведь чернокнижник стал улыбаться и злорадно хохотать. — Сбегала почитать мои записи? И всё же тебе оказалось невдомёк, что умер я в ином измерении, не оставив после себя ничего в измерении реальном. Воскрешая мёртвых, ты используешь их останки в мире живых и при этом призываешь душу, ушедшую в иной мир. В этом вся суть! — произнёс культист. Мир вокруг стал двоиться. Ядвига почувствовала сильное головокружение, но продолжала держаться на ногах, чтобы быть готовой к следующему ходу врага. Девушка отдала значительную часть своих собственных сил для сотворения заклинания некромантии, оттого сейчас и ощущала себя так ужасно, готовая свалиться в обморок. Или, возможно, это состояние было вызвано осознанием полного краха. Застыв на месте, чародейка явственно почувствовала, как внутри что-то перевернулось. Наверное, так и происходил процесс медленной, но верной смерти души. На смену чувству бессилия пришло иное, необъяснимое. Проснулось оно в момент, когда знакомые руки поддержали и остановили от безвольного падения. — Ты как? — задал вопрос Велтен с намёком на беспокойство в голосе. В отличие от девушки, мужчина всю дорогу не врал. Так что этот его намёк можно было воспринимать однозначно, а не как попытку вести игру в кого-то ненастоящего, проявляющего беспокойство. Ядвига вздохнула, крепко зажмурилась и открыла глаза, чтобы вернуть им прежнюю чёткость видения. — Спасибо. Жить можно, — коротко ответила колдунья, мягко отстраняясь от оказываемой помощи. Здесь к стыду, вызванного нескончаемой ложью, прибавилась ещё и не впервой отзывающаяся вина, которая не покидала чародейку из-за её потребительского отношения к охотнику. Пользоваться его помощью сейчас? Ни за что. Некромант за время небольшой передышки напарников подошёл к своему магическому кругу, который являлся чем-то вроде печати, фиксирующей заключённых в неё людей. Чернокнижник приступил водить руками по воздуху и читать заклинание: — Aeternum dormiens, aeternum vigilantes somnia, audi vocem quam audis. Люди стали походить на самих себя, а не на недвижимые статуи — они зашевелились, а затем, как и следовало порабощённым — подчинились отданному поработителем приказу. — Взять их! И все жертвы некроманта побежали к молодым людям. Ядвига создала обширный магический барьер, коим отгородилась и от заклинаний разрушения колдунов — всё-таки среди пропавших имелись обладающие магией студенты или преподаватели Коллеги, — и от кулаков простолюдинов. Велтен мгновенно смекнул, что подобная магия держалась на покидающих тело чародейки силах, поэтому сразу спросил: — Понятно, что навредить никому из них нельзя. Но что нам тогда делать с некромантом? — Не знаю… В голове много мыслей, — неуверенно сказала Ядвига. После того, как одна из них недавно не оправдалась, теперь осуществлять ещё такую уже оказалось бы смертельно. Нужна была единственная действенная. — Во время расследования ты часто озвучивала разумные догадки и они редко были неправильными. Что мешает сейчас? — следопыт пытался подбодрить чародейку, что её, конечно, тронуло. — Проклятье, он всё ещё влияет на меня… — подумала она, закусив нижнюю губу. — Можно попытаться загнать некроманта в собственноручно созданный магический круг, как в ловушку. Я заметила, что люди стояли в магическом круге, как настоящие марионетки, не шевелясь, и они пришли в действие по велению своего «кукловода», когда он снял печать. Тогда загоним в стазис и его. Мешает мне то, что я не знаю, что делать после. И боязнь того, что так же не получится. — Необходимо рискнуть. Выполнить всё сказанное тобой, в целом, реально — задачу, разве что, осложняют пятнадцать невинных. Это охотник подметил точно. Как можно было сконцентрироваться на поимке чернокнижника в магическую печать, когда под руку так или иначе попались бы порабощённые? Чародейка нахмурилась, ощутив внезапный прилив решимости. Долой колебания. Действительно: необходимо рискнуть. — Раз уж реально — вперёд. Я возьму на себя колдунов, а ты тех, кто предпочитает расправляться физической силой. Равноценно, не так ли? Девушка ухмыльнулась, взглянув на мужчину, чтобы поделиться с ним частичкой своего боевого духа. Судя по ответной уверенности в глазах, обмен прошёл успешно. Это Ядвига приняла за сигнал. Тогда же она сделала изящное движение руками, будто сгребла к груди воздух, и вслед за тем резко оттолкнула его от себя, разрушая барьер и отбрасывая ударной волной противников перед собой. Сразу после чародейка бросилась к магам, что находились чуть поодаль от простолюдинов. Они поднимались с земли вместе с культистом. — Если разобраться, то люди откликнулись на зов своих умерших родственников, коим некромант их поработил. И, выходит, не имея пути назад, они до сих пор видят во сне своих близких? Люди слепо подчиняются им, не зная, кто на самом деле за всем стоит? — думала колдунья, припечатав голову одного студента к полу и отбиваясь от группы таких же, как она. Сдерживать натиск заклинаний было неимоверно трудно, однако Ядвига понимала, что сдаться так просто она не могла — не в её характере. А в идеале для неё — достигнуть желаемого результата, чем бы ни пришлось пожертвовать, в том числе своими силами. Своей… Жизнью. Здесь упрямство и своеволие, типичные для члена Культа Некромантов, на удивление, сыграли положительную роль. Девушка длительно находилась в оборонительном положении, а затем все поглощённые в оберег заклинания отправляла в сотворивших их недоброжелателей в виде ударной волны. Так чародейка отбрасывала их всех к стене, пока в конце концов, не припечатала окончательно. Обратив собственный защитный барьер в непроницаемый для магии купол, под него чернокнижница запечатала своих врагов. — Ядвига! — крикнул сзади Велтен, пятясь к девушке и держа меч поднятым. Мужчина не хотел нанести малейшего вреда невинным людям, настолько, что, кажется, не прикасался к ним от слова «совсем». Но вынужденная самооборона позволяла прибегнуть к не самым жестоким мерам — пускай задницы бедолаг поболят, зато будут живы. Чародейка провела рукой по воздуху плавным движением слева направо и создала искры, которые озарили сегмент пещеры ярким светом. Дезориентированные простолюдины тоже оказались прижатыми к стене и за слоем барьера. Ядвиге непросто давалось поддержание таких заклинаний, ещё и в количестве целых двух, однако она понимала, что боль — ничто, когда дело касалось спасения чьих-то жизней. Эхом по помещению стали раздаваться хлопки. Из барьера, за которым были заключены колдуны, вальяжно вышел культист, хлопая в ладоши. — Браво. Вы меня почти что впечатлили. Но силы у вас обоих уже на исходе, чего о себе сказать не могу. Интересно взглянуть, на что вы способны в критической ситуации, — вымолвил некромант, остановившись и приготовив в обеих руках заклинания молнии. Обведя ими круг в воздухе, после мужчина соединил их, приставив друг к другу запястьями. Из его ладоней полился мощнейший поток молний. Ядвига ещё с самого начала понимала, чем сулила подобная жестикуляция, поэтому спокойно стоять не стала, а повторила абсолютно то же заклинание, в свою очередь, выпустив в ответ в некроманта поток огня. Два магических каскада столкнулись и озарили сегмент пещеры ярким светом, громким звуком. Их создатели делали молнии или пламя неугасимыми. Проблема в том, что культист делал это без растраты своей энергии, чего не скажешь о чародейке. Течение огненной реки начинало заметно отступать, и в скором времени девушку бы настигли смертельные молнии. Она сделала последнее усилие над собой, если бы могла — стиснула бы кулаки, однако выразила свою стойкость в продолжении колдовской дуэли. Краем глаза Ядвига заметила Велтена, который обошёл чернокнижника. Ей нельзя было подать виду, и она не подала. Несмотря на разумное осознание превосходства противника, девушка стала трактовать ему свои правила, коих он, впрочем, не осмелился бы ослушаться, иначе его бы смело потоком огня: она запустила движение в сторону. Не прерывая зрительного контакта только с некромантом, Ядвига двигалась против часовой стрелки, в то время как он — по часовой. Оппоненты обходили круг, и в нужный момент это прекратилось. Голову чернокнижника навылет пронзил арбалетный болт, и он, удивлённый, перестал поддерживать заклинание. Воспользовавшись этим, Ядвига дала почувствовать культисту весь свой гнев в пламени. Мужчина упал точно по центру алтаря. — Congelo, — произнесла девушка, выставив руки так, словно она душила своего врага. Тот оцепенел, на что сделала ставку чародейка и ради чего рискнула всем. Хотя некромант и был парализован, его тело всё равно претерпело трансформацию в бесплотное. Ядвига подошла к нечистому ближе и вдруг ни с того ни с сего начала плакать, при этом бесконечно злясь на него. Её злости не было предела, это довольно сложно передать, как и то, почему слёзы внезапно смешались с гневом. — Veritas, puritas et lux sunt virtutes meae. Horum auxilio spiritus malos exorcizo. Utinam ejiciaris! — чародейка читала заклинание, и её голос привычно резонировал, свидетельствуя об идущей реакции между намерением и энергией. Однако Велтен мог поклясться, что эта реакция была необычной, и эхо от неё пробрало до мурашек. Дальнейшее и вовсе заставило мужчину остолбенеть. Нежить в центре магического круга объяло пламя и не типичное для Ядвиги. В основном оно было синим, переливалось всеми его оттенками и вселяло в душу странное чувство благоговения. — Святой огонь… — промелькнуло в голове у следопыта. Нематериальная плоть нечисти стала сгорать от нижних конечностей до самой макушки — огонь поедал на своём пути всё. По мере продвижения по телу некроманта пламя не переставало сиять, озаряя каждый уголок пещеры своим праведным, чистым светом. Тлеющая нежить развевалась сквозняком по пещере, улетучиваясь к потолку в виде маленьких искорок. Пламя, поглотив нечистого, выполнило свой долг, и лишь тогда оно померкло. Ядвига утёрла слёзы и перевела дыхание. Она явственно ощущала, как силы неминуемо её покидали. Но терять сознание нельзя было до тех пор, пока похищенные не вернутся к себе домой. Барьеры спали. Напарники наблюдали отходивших ото сна людей, естественно недоумевающих, задающих бесчисленное количество вопросов: «Как я тут оказался? Что произошло? Почему всё тело ноет?» Велтен учтиво занялся утешением потерпевших и заверением, что теперь их жизни ничего не угрожало. Ядвига же взяла на себя обязанность вызволить их отсюда. Под общий гомон все проследовали за девушкой в начальную точку — дно грота. — Чтобы войти сюда, я прикоснулась к неизведанному, захотела в него погрузиться. Чтобы выйти, мне нужно..? — размышляла чародейка, глядя наверх, на твёрдую плёнку воды. Она тверда и способна отражать точно зеркало. И всё же по-прежнему является водой, тем более, обладающей магическими свойствами. — Представьте, что вы всплываете, — озвучила колдунья, закрыв глаза. Через пару секунд она растворилась из пространства, оказываясь уже по ту сторону, в реальном мире. И ей действительно захотелось сделать глубокий вдох, как будто после долгого пребывания под водой. Ядвига стояла прямо посередине грота, стояла на водной толще, не боясь утонуть. Девушка опустила голову и в вечерней темноте обнаружила своё отражение. В этот раз к нему не хотелось прикасаться. Спустя минуту, рядом оказались все до единого: пропавшие жители, учащиеся и преподаватели Академии, Велтен. И вслед за тем все дружной гурьбой отправились в город. Следопыт сообщил о том, что ему необходимо отчитаться управителю. Чародейка представила, как его рапорт сопроводят красочные показания очевидцев, если они, конечно, хоть что-то помнили, да и вообще, если хоть что-то видели. Это надолго: восстанавливать память по кусочкам, объяснять, откуда взялась эта боль в теле. Колдунье как раз было не до этого, поэтому на реплику охотника она понятливо кивнула и выбилась из общего потока, заворачивая к себе домой. — Что ж, интуиция меня отчасти обманула. Дома я снова оказалась, правда, без тепла и уюта, когда-то царивших здесь в компании Велтена, — поймала себя на мысли Ядвига и вяло ухмыльнулась. Девушка прошла к кровати и просто рухнула на неё лицом в подушку. Сознание моментально покинуло чародейку, да и по ощущениям — её покинула жизнь. В окружающей темноте она не чувствовала своего тела, не слышала дыхания, сердцебиения. — Ладно, всё не так плохо. Если я ещё могу думать — я жива. Или моё сознание всё ещё живо, а тело нет? Проклятье, иногда готова оторвать себе голову из-за подобных мыслей… — Я определённо жива. Просто погрузилась в небытие — настолько устала. Печь только не растопила. Холера, теперь точно мертва…

***

      Ядвига спала не один день. Не один день и не два. Однако, к счастью, она уснула и не вечным сном. К вечеру четвёртого дня девушка неохотно разомкнула глаза, хотя почувствовала необходимость в том, чтобы это сделать. Психологически она бы залегла в полноценную спячку на год после растраченных сил, оттого и была недовольна тем, что её организму вдруг понадобилось проснуться. На удивление, в доме было тепло, даже очень. Чародейка медленно поднялась, выползая из-под одеяла, которым она, вроде, не укрывалась. Озираясь по сторонам, она пыталась понять, как печь растопила сама себя. И тогда же сложить два и два не составило труда. — Даже убить меня нормально не может… — подумала девушка, скользя по стене на кухню. Просто так пройти мимо печи не удалось: колдунья прильнула к её тёплой поверхности, закрыла глаза и довольно выдохнула. — Проснулась? — донёсся риторический вопрос сверху. Ядвига лениво задрала голову и увидела наблюдающего с полатей Велтена. — Как видишь, — девушка поджала губы и развела руками. Её действия и мимика были комично заторможенными, такими, что напоминали поведение заядлого пьяницы. Мужчина спрыгнул с печи и встал напротив чародейки, пристально взглянув на неё. Не проронив ни слова, он вопрошал: «Почему?» Колдунья отвернулась и пошла дальше, достигая желанной точки опоры — стула. Сев на него, Ядвига положила голову на стол, всё ещё пытаясь отойти от глубокого сна. В ответ на звук двигающегося дерева девушка с усилием поднялась и оперлась подбородком на ладонь, которую прислонила к щеке. Звук издала придвинутая вплотную к чародейке деревянная кружка, наполненная ароматным отваром. — Старик-алхимик решил отблагодарить тебя за спасение, — кивнув подбородком на тару, произнёс следопыт, садясь напротив колдуньи. Та глубоко вдохнула, различая в напитке нотки золотого корня, корня маралов, цветков и листьев зизифоры. Ядвига вяло обхватила кружку и сделала пару глотков отвара, смакуя терпкое послевкусие. — Надо отдать ему должное — он хочет, чтобы я взбодрилась, а не повторила свой опыт многодневного сна, — вымолвила девушка и выпила ещё немного. — Что я пропустила? — Мы отправились к управителю обо всём докладывать после того, как выбрались из грота. На всякий случай, я попросил позвать писаря, чтобы всё зафиксировать на бумаге. Люди поделились своей частью запомненного: все как один рассказывали о пришедших в сон родственниках, которые звали за собой, обещали лучшую жизнь, а затем ни с того ни с сего стали раздавать приказы — «убей чародейку и следопыта», стали подстёгивать к этому. Конечно, люди хотели воспротивиться, ведь они помнили своих близких не такими жестокими, но попавшиеся на уловку некроманта, они ничего не могли сделать, уже не могли пойти на попятную. Я поделился своей частью, и обе мы объединили в одну историю, которая непременно пополнит хронику зимних владений и сделает из неё книгу потолще, — поведал мужчина. Ядвига силилась сдержать улыбку. Предаваться воспоминаниям при любых обстоятельствах было приятно, однако лишь в том случае, если ты не фигурировала в них как злодейка. Девушка не смогла не задать вопрос: — Ты рассказал абсолютно всё? — Да. Чародейка почувствовала волнение в душе, понимая, что диалог перешёл к более злободневному. Воспоминания действительно были приятными, за исключением омрачающего их факта — Ядвига тоже была некроманткой. — Такой меня запомнят здесь: своевольной нахалкой, дерзнувшей вызвать на дуэль архимага Академии и оказавшейся грязной чернокнижницей, — удручённо мыслила девушка. Уловив её настроение, мужчина добавил: — Я на самом деле рассказал абсолютно всё, в том числе и о твоём призыве святого огня. — Что? — спросила чародейка и обомлела. Не столько от самих слов, сколько от их главного содержания — призыв святого огня. — Невозможно. Ваш святой огонь, в который вы верите, подвластен лишь немногим целителям. А в настоящее время я не встречала ни одного, кто бы им обладал. — Значит, ты входишь в число этих немногих, — проговорил следопыт с отзвуком гордости. — Просто немыслимо. Я училась тёмной магии, но никак не светлой. — Таких случаев в колдовстве раньше никогда не наблюдалось? Когда человек в мгновенье ока овладевал магией, которая до того была ему неведома? Ядвига задумалась. Свои размышления она озвучивала вслух. — На моей памяти ни одного. Если разобраться в произошедшем с теоретической стороны, то, вероятно, моё намерение оказалось выше и сильнее, чем незнание того, как выглядит форма заклинания святого огня. Действительно: я не знала, что делать дальше, когда мы поймали бы некроманта. Но я настолько сильно хотела испепелить его, желала это всем своим естеством, что магия удалась. Слова сами полились из моих уст, энергия для сотворения тоже нашлась без труда. Главным было — намерение, — объяснила чародейка. Затем она залпом выпила остатки остывшего отвара и шокировано смотрела в одну точку. — Так не бывает. — И всё же на практике ты доказала обратное, — отозвался охотник, подбадривая. Ядвиге было сложно поверить в безграничность своих способностей, ведь относительно недавно она уяснила, что в Культе Некромантов не представляла из себя ничего, являлась лишь жалкой блошкой, которая то и дело стремилась прыгнуть выше чужих голов и доказать невесть кому, что была небезнадёжна. И что в итоге? Собственные убеждения блошки раздавили её, приведя к тому, что она лишилась места в своей организации и лишилась любви. Велтен с сожалением смотрел на Ядвигу и боролся с желанием обнять её. Одинокая, беззащитная, сейчас она переживала внутренний конфликт. Хотелось помочь ей, но в свете последних событий это не представлялось возможным. Мужчина не мог просто так закрыть глаза на обличённый обман, как и девушка. И она, желая прижечь рану на месте, вздохнула и перевела взгляд на следопыта. — Ну что же. Сотрудничество подошло к концу. Теперь ты можешь расквитаться и со мной, — вымолвила Ядвига, надменно улыбнувшись. Ей самой резанула слух едкость в голосе, уже непривычно было испытывать такие эмоции. За долгое время девушка отвыкла от них, и если до настоящего момента они были неотъемлемой чертой характера, то сейчас — ничем иным, как средством защиты, с помощью которого можно было лишь изобразить своё безразличие. Велтен с удивлением встретил реплику чародейки. — Как будто ты только об этом сны и видела, — сказал он и отрицательно кивнул головой. — Расквитаться с тобой не помешало бы. Но вновь мой сознательный выбор — не делать этого. — Проклятье… Прикончил бы меня, пока я спала. У тебя было достаточно времени. — Нет. Гораздо лучше изматывать тебя душещипательными разговорами, зная, как ты на них реагируешь ввиду своей эмпатии, — мужчина ухмыльнулся и заговорщически понизил голос. Теперь настало время девушки удивляться. Вскинув брови, она пролепетала: — Глупый, что ты такое говоришь? О какой эмпатии идёт речь, когда во мне полно злости и эгоизма? — Злая, эгоистичная чародейка вступила в смертельную битву со своим единомышленником, пошла против своей организации, чтобы спасти жизнь пятнадцати людей. Зло и эгоистично она испепелила недоброжелателя святым огнём, открыв в себе новые силы, — ответил охотник, намеренно закладывая толику сарказма в свою фразу, чтобы, утрируя, выставить на обозрение как раз хорошие качества. — Злая, эгоистичная некромантка обманным путём втёрлась в доверие к доброму, отзывчивому орденцу, ослабила его бдительность и разрушила часть города в осенних владениях, погубив немало жизней, — парировала Ядвига, продолжая спор в той же манере, путём выгораживания самой себя, как героини некой легенды, недостатки которой могли служить антипримером. — Злая, эгоистичная чародейка, испытывая глубокое чувство вины, которое наверняка старалась подавить в себе и не замечать, всё-таки откликнулась на его зов и помогла ликвидировать как источник разрушений, так и последствия от него. Девушка начинала сдавать позиции. Она не верила тому, что твердил мужчина, поскольку она знала сама себя лучше, чем он. Ведь так..? — Злая, эгоистичная некромантка без зазрения совести лгала орденцу, пользуясь его добротой, лояльностью и снисходительностью! Влюбила его в себя и разбила сердце! Ядвига начала говорить громче, считая, что эти приведённые примеры должны были быть неоспоримыми. — Злая, эгоистичная чародейка лгала ещё как с зазрением на совесть, иначе она бы не погружалась так часто в собственные мысли, которыми из опасения за собственную жизнь не хотела делиться. Злая, эгоистичная чародейка просто запуталась. В самой себе. А орденец поможет ей распутаться, по осколкам собирая своё разбитое сердце. Однако Велтен и их с лёгкостью и присущим спокойствием сделал несостоятельными. Спорить с ним было просто чем-то… Девушка опустила взгляд на руки, которыми она обхватывала пустую кружку. Через мгновение эти руки накрыли чужие ладони, согревая лучше отвара. — Возможно, ты хочешь казаться злой и эгоистичной, но мне ты не раз показала, что такой далеко не являешься. Возможно, ты хочешь казаться сильной и независимой, но тебе не помешает плечо помощи в сложившейся ситуации, чтобы не сойти с ума от распирающих голову мыслей. Я останусь с тобой, Ядвига. Вместе мы успешно прошли через множество испытаний. Пройдём и это очередное испытание в наших отношениях. Ядвига в недоумении моргала и всё никак не могла прийти в себя от услышанного. В горле резко неимоверно сильно заболело, а перед глазами почему-то всё стало плыть — из-за наполнивших их слёз. За прошедшее время девушка и не могла вспомнить, когда бы выпускала из себя копившийся внутри негатив. Все те размышления, выводом которых неизменно было осознание собственной никчёмности, завершались не иначе как продолжением ведения жизни в привычном ритме. Чародейка просто терпела, мирилась. Но такому под стать как раз были бы слёзы. Вместе с ними всё плохое бы ушло. Ядвига перестала сдерживаться и горько разрыдалась.